А впереди вещь еще интереснее момент: появление, если таковые будут, общих детей у Натоса и Бабочки. К тому времени Карли явно освоится больше, но все же... подростковый возраст не за горами Как отреагирует?

К слову, при всей доброте, душевности и красоте Эдварда и Изабеллы, их анамнез (наркотики и алкоголь с обеих сторон) явно войдут в гены. За детьми, если таковые будут, надо будет крайне внимательно следить. Деньги Ксая могут стать его новой бедой в этом случае.

Найдет

Такси останавливается возле невысокого каменного заборчика, полукругом огибающего сокрытую за деревьями полянку. Табличка «частная территория» вполне красноречива, как и кроваво-красные колючие розочки у входной калитки – красота тоже умеет себя защищать.
Задремавший за время пути Эдвард, вздохнув чуть громче прежнего, медленно открывает глаза. Голос у него тихий и сонный, и растерянность в нем звучит лучше всего.
- Где мы?
Я накрываю ладонь его руку на моем колене.
- Это сюрприз, Ксай.
Аметисты с недоумением оглядывают скудный пейзаж, открывающийся из-за тонированных окон уже оплаченного трансфера. Робкое солнышко проглядывает сквозь вечерние тучки, освещая розовато-желтым ореолом тот самый каменный забор, ивы, высаженные как можно ближе к нему, шепчутся с ласковым ветром.
- Сюрприз?..
- Я знаю, как ты их не любишь, но тебе понравится, - успокаиваю мужа, пользуясь замешательством момента чмокнув его губы. Последние четыре дня Эдвард меня к ним практически не подпускает.
Ксай хмурится, что я с горечью вынуждена признать. Он давным-давно не хмурился от моих поцелуев…
- Пойдем, - стараясь не терять оптимизма, указываю на водителя, что уже открыл багажник и намерен выгрузить наш скромный багаж, - нам пора.
Эдвард на секунду с силой зажмуривается, а потом часто моргает. Хочет что-то сказать, но сдерживает себя. Я слышу лишь усталый выдох, прежде чем он открывает дверь.
Я выхожу с другой стороны.
- Спасибо большое, - посылаю улыбку таксисту, намеренная забрать у него две сумки. Алексайо опережает меня быстрее, чем успеваю даже заметить, что он уже здесь.
- Синяя совсем легкая, Эдвард, давай я…
Как никогда молчаливый, мужчина просто отворачивается от меня, подступая ближе к каменному заборчику. С недоверием глядит на ивы.
- Во вторник в два часа, верно? – уточняет водитель.
- Верно, - подтверждаю я. Надежда, что Эдвард не услышит, совершенно напрасна. Впрочем, в споры он не вступает и выпытывать тоже вроде бы не намерен. Я лишь вижу, что чуть поворачивает голову в нашу сторону – не более.
- До свидания, - отпускаю водителя, отходя с дороги. Даю себе десять секунд, будто бы замешкавшись с пуговичкой блузки, дабы вернуть нужный настрой. Эдвард не примет мою идею просто так. Нас ждет серьезный разговор.
И хоть ничего его не предвещает, хоть Ксай мирно стоит у забора, глядя на отъезжающее такси, мне, как той, что знает его от и до, это чудесно известно. Даже в состоянии чудовищной усталости, как теперь, Эдвард не уступает, если не согласен.
Звук отъезжающего автомобиля последний из присутствия цивилизации. Как только соприкосновения гравия с колесами затихает, мы остаемся в первозданной природной тишине. Ветер и колышущиеся листья ее нарушают, не более.
- Что это за место?
- Обитель сладких снов, - достаю из кармашка небольшой ключик, открывая для Эдварда калитку. – Проходи.
- Зачем мы здесь, Изабелла?
- Я расскажу в доме. Проходи, Ксай, вещи тяжелые.
Раздраженно мотнув головой, что замечаю за ним едва ли не впервые, Уникальный меня все-таки слушается. По вымощенной камешками тропинке, огибающей особенно большую иву, идет прямиком к деревянной двери. Каменный домик в этой глуши очень похож на домик семи гномов. Я не смогла проигнорировать его даже при всем многообразии сайта аренды жилья.
Кирпичи выкрашены в бежево-желтый, светлая покатая крыша из черепицы, есть дымоход и постамент для флюгера, одновременно служащий местом соединения двух балок потолка внутри. Живописные небольшие окошки со ставенками, такая вот сказочная дверца… это место определенно поможет нам – вернет Эдварду надежду и вкус к жизни в принципе.
…Я приняла решение ехать сюда после трех последовательных точек невозврата, к каким мы с Алексайо подошли.
Прежде всего меня тревожила его бессонница – точка первая. Эммет говорил мне, много раз говорил, что у Эдварда всегда были проблемы со сном – начиная с детства. Что уж говорить, если даже проба его самоубийства была построена на снотворном… и я знала, что просто не будет. В угнетенном состоянии последнее, на что соглашается сознание Уникального – сон. Эдвард честно укладывался со мной первые две ночи после обнаружения результатов спермограммы не позже полуночи. На протяжении восьми часов, ни на миг даже не задремав, он перемещался по постели в надежде хоть в одном уголке ее отыскать покой. Напрасно. Зеленый чай не помог. Массаж не помог. И Ксай уведомил меня, что больше так рано ложится он не будет. Это без толку.
Возможно, меня бы это не тронуло, потрать он лишний час-два на чтение книги, рисование или, в конце концов, банальный просмотр телевизора. Однако бессонница Эдварда сочеталась с самым ярым его отвлечением от проблем – безудержной работой, она же точка номер два. С раннего утра и до позднего вечера, с одним лишь перерывом на обед – по моей большой просьбе – Эдвард занимался самолетом. В доме его можно было найти лишь в одном месте – рабочем кабинете. Там, как правило, во всю мощность работал макбук, на столе высились горки из листов с расчетами и пробными траекториями полета, а также большая кружка крепкого черного чая с нетающим от своего обилия сахаром на дне.
Я пробовала его отвлечь – даже не разговорами, хотя ему они определенно были необходимы, чтобы хоть что-то выразить, но что он делать не любил так же категорически и потому отказывался, а простыми предложениями вроде небольшой прогулки, легкого массажа, гжели… секса, в конце концов. Однако последнее Эдвард отвергал с особой рьяностью.
Повторялась ситуация из прошлого, едва не стоившая нам всего: безвылазная работа, отсутствие отдыха и сна, усиливающаяся тревога и сокрытие мыслей… Ксай закрылся от меня. Снова.
Я знаю, что ему нужно было дать время «переболеть» этими злосчастными результатами из «Альтравиты». Сутки. Двое. Трое…
Как раз на четвертый день Алексайо, уже напоминающий вампира из-за своей бледности и воспаленного взгляда, отменил нашу консультацию у репродуктолога. И даты следующего визита администратору не назвал – точка невозврата номер три.
Лучше, проще, терпимее… ничего не становилось. И я приняла это решение – ненадолго уехать, чтобы сменить обстановку. Лежа в постели и наблюдая, как глубокой ночью Эдвард на балконе всматривается в горизонт, не нашла другого верного выхода. Петля затягивалась и нужно было что-то делать.
Вот теперь мы и здесь. До среды, если удастся отвоевать у Ксая это время.
Он ставит сумки на низкий журнальный столик в гостиной. Здесь нет телевизора, нет у нас с собой ноутбуков, нет даже тостера на кухне. Полное уединение.
- Я слушаю, Изза, - скрестив руки на груди, Эдвард строго на меня смотрит.
В свободной светло-голубой рубашке и светлых джинсах он идеально вписывается в окружающее пространство. Стены в старомодный, но такой уютный цветочек, оттенка морской пены мягкий диван, два кресла по бокам от него, большие и бирюзовые, картина в старой рамке. На картине – солнечный русский лес, какой не так далеко от этого домика в принципе.
- Нам нужно отдохнуть, Ксай. За последние дни было много потрясений… и мы заслужили.
- У «Мечты» авиасалон через четыре недели. Ты понимаешь, что мне нужно работать?
У него под глазами темные круги. Волосы тусклые, как-то неестественно приглаженные. Кожа белая. На лбу венки.
Мне хочется усмехнуться на такое заявление, очень горько усмехнуться, но я сдерживаюсь.
- Родной, ты ударно поработал на протяжении этой недели. Эммету нужно пару дней, чтобы провести тесты – и вот они! А ты можешь отдохнуть. Перед решающим боем всем нужен отдых.
Он смотрит на меня, даже слушает. Но, похоже, не слышит. Поджимает губы на попытку оправдать наше присутствие в этом доме.
- Ксай, всего четверо суток. Было бы о чем говорить.
Неубедительно, вижу. Эдвард кивает мне, подходя ближе. Придерживает за талию, чмокает в лоб. Так отрешенно, что по спине бегут мурашки. Уют домика кукожится в дальнем углу.
- Спасибо за заботу, белочка. Этим вечером мы с тобой погуляем по саду и пораньше ляжем спать, договорились. А завтра утром вернемся в Целеево. Я не закончил с самолетом.
- Такси вернется во вторник. Завтра – пятница.
Я поднимаю на него глаза. Раздражение из взгляда никуда не делось.
- Значит, оно приедет раньше.
- Значит, мы уедем позже, Ксай.