Форма входа

Категории раздела
Творчество по Сумеречной саге [264]
Общее [1686]
Из жизни актеров [1640]
Мини-фанфики [2733]
Кроссовер [702]
Конкурсные работы [0]
Конкурсные работы (НЦ) [0]
Свободное творчество [4826]
Продолжение по Сумеречной саге [1266]
Стихи [2405]
Все люди [15365]
Отдельные персонажи [1455]
Наши переводы [14628]
Альтернатива [9233]
Рецензии [155]
Литературные дуэли [105]
Литературные дуэли (НЦ) [4]
Фанфики по другим произведениям [4317]
Правописание [3]
Реклама в мини-чате [2]
Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

Ослепительный ангел
- Ты отведешь меня на городской рождественский бал, - приказала я, ненавидя способность Эдварда отказывать мне во всем, чего ему делать не хочется, словно я какая-то плебейка, не стоившая его внимания.
- Нет, - с раздражающим спокойствием возразил он.
История встречи Эммета и Розали.

Мы с тобой знакомы, незнакомка
– Тяжело видеть мир без шор, да, мисс Грейнджер?
Из темноты раздался мягкий мужской голос, заставив девушку вздрогнуть всем телом и обернуться. Однако увидеть никого не удалось: тени надёжно скрывали собеседника, а может, и не только они.

Мотылёк
Белла Свон устала чувствовать себя мертвой. Спустя десять лет она возвращается туда, где надеется почувствовать себя более живой…

Линии любви
Маленький момент из жизни Эдварда и Беллы. Свон читает линии судьбы на ладони своего вампира.

The Flower Girl | Цветочница
В качестве флориста Изабелла принимает участие во многих значительных событиях, общаясь с людьми в самые лучшие и самые тяжёлые моменты их жизни. Она сохраняет часть своей натуры эмоционально защищённой – пока в город не приезжают врач-педиатр Эдвард Каллен и его «вторая половинка». Вскоре Изабелла понимает, что, продолжая выполнять свою работу, будет причинять душевную боль себе самой...

Перстень Зимы
Не бери чужого, счастья оно тебе не принесет.

Бронза
Буйный новорожденный Эдвард кидается на тех, кто пытается ему помочь. В отчаянии Карлайл просит Изабеллу, которая когда-то была его наставницей, взять Эдварда под крыло, пока не остынет его жажда крови.

Гонка за смертью
Мог ли предположить Дилан Максвелл, что его соперником в Большой Гонке станет его бывшая, телохранитель Императора Тон'Вурта? Будет ли это гонка за жизнью? Или смертью? Какой выбор он сделает между величием и любовью?



А вы знаете?

...что в ЭТОЙ теме можете или найти соавтора, или сами стать соавтором?



А вы знаете, что в ЭТОЙ теме авторы-новички могут обратиться за помощью по вопросам размещения и рекламы фанфиков к бывалым пользователям сайта?

Рекомендуем прочитать


Наш опрос
Сколько Вам лет?
1. 16-18
2. 12-15
3. 19-21
4. 22-25
5. 26-30
6. 31-35
7. 36-40
8. 41-50
9. 50 и выше
Всего ответов: 15592
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

Онлайн всего: 190
Гостей: 183
Пользователей: 7
белик, gridi1985, Мэри7860, Дженни3774, marisha1738, 97sabino4ka, Seriniti
QR-код PDA-версии



Хостинг изображений



Главная » Статьи » Фанфикшн » Все люди

РУССКАЯ. Глава 20

2024-3-19
14
0
0
Capitolo 20


Саундтрек
Полный перевод песни

*напоминаю что у нас новая замечательная бета! Приветствуем Der Tanz der Schatten.

Pitao sam neke ljude
Я спросил у нескольких человек
U mome kraju gdje mi dusa stanuje
В округе, где живёт моя душа,
Jednu tajnu za mene, kazu, krijes draga
А они ответили, что для них это загадка...


Мужчины - самые неисправимые существа на планете. Их порывы нельзя остановить, их действия сложно предугадать, а логика в их поступках порой отсутствует не хуже, чем у женщин. Чего стоит лишь оголтелая ревность, которой большинство из них предаются!
В каждом представителе сильного пола, хочет он этого или нет, но живет искорка того древнего народа, ходящего в шкурах и использовавшего дубинки как оружие. Война - их удовольствие, еда - их праздник. Женщины неминуемо задействованы во всех этих процессах, потому что должны быть с ними. Без женщин они сатанеют, их сердца чаще всего наполняются ненавистью, а неудовлетворенные физические потребности порой приводят к страшным последствиям.
Правда, исключения все же бывают. Если мужчина упрям, если он намерен добиться чего-то любым путем, кто же его остановит? И здесь уже даже неудовлетворенность меркнет. Затухает.
Пример тому - Эммет Каллен, вторгшийся в мою спальню меньше пятнадцати минут назад и предложивший «повеселиться».
И хоть я сказала «нет», хоть отвернулась от него, закутавшись в одеяло, все равно сейчас иду вниз. Вернее, спускаюсь. На его плече.
- Изабелла, не отказывайся так сразу. Тебе определенно понравится.
Господи, как же я не хочу сейчас никого видеть. У меня свой маленький мир, моя комната - я ни на что больше не претендую. Оставьте меня в ней, дайте насладиться спокойствием и размеренностью, дайте выплакаться, в конце концов! Невозможно из серого озера бросаться в ярко-голубое. Нет ни сил, ни желания. Я выбираю депрессию.
- Мне нравится в комнате. Я тебя не звала и не хочу тебя видеть. Иди вон, - четко и честно. Как в свое время призывал отвечать Эдвард. Думаю, до грубостей Эммету тоже нет никакого дела.
- Переодевайся и пошли вниз. Иначе не уложимся во времени.
Да он глухой. Или его мыслительные способности я изначально переоценила.
- Я остаюсь.
…Но не остаюсь. Он прикрывает за собой дверь, проводит огромной пятерней по ежику темных волос, так преступно напоминающих каролинины, и заходит в мою спальню.
Я не издаю ни звука - сегодня я его не боюсь. К тому же, что еще со мной может случиться? Что он хочет сделать? Не думаю, что чем-нибудь меня уже можно удивить.
- Ты переоденешься или мне самому тебя переодеть?
Серо-голубые глаза блестят, губы изогнулись в насмешливой улыбке, ладони напряглись. Он как добрый друг, зашедший, чтобы дать мне дельный совет. Правда, кем-кем, а другом мне точно не будет и никогда не был. Этим и пользуюсь.
- Переодень, - поднимаю руки я, давая ему свободу действий. Не моргнув, смотрю прямо в лицо, выдерживая пронизывающий взгляд.
Я уверена, что он не станет этого делать. Мало того - еще и оскорбит меня за столь глупые просьбы.
Однако сегодня явно не мой день. Медвежонок, сошел он с ума или нет, всего-навсего согласно кивает. И наклоняется ко мне, присев перед постелью, чтобы расстегнуть пуговицы пижамной кофты.
Я вздрагиваю, отшатываясь от него, как от огня. Почти со свистом выдыхаю, собственными пальцами стиснув кофту. Не дам!
- Все-таки сама? - добродушно спрашивает Эммет. Он выглядит так, будто бы ждал такой реакции. Кто же из нас все-таки непредсказуем?..
- Сама…
Мой шепот его удовлетворяет. Каллен-младший поднимается, обходя постель и направляясь к шкафу. Он знает, где что лежит, и где что искать. Без труда подает мне темные плотные джинсы и свитер легкой, изящной вязки. Оптимистичного оранжевого оттенка.
- Я могу сама выбрать?
Эммет изгибает бровь.
- Тебе не нравится?
- Я хочу черный.
- У тебя нет черного свитера, - цокнув языков моему упрямству, сообщает Людоед, - как насчет темно-серого? Но он щиплется.
Господи, эта ситуация выглядит до боли забавной и до громкого смеха нелепой. Я даже до конца не понимаю, что происходит и как это началось. Эммет в моей комнате в доме своего брата, он без лишних мыслей входит сюда, собирается меня раздеть, подбирает одежду по случаю… еще и следует моим вкусам. Невероятнее уже представить сложно. Галлюцинации, я была права. Заморила себя голодом.
- А может, все же посветлее, Изза? - тем временем голосом, каким обычно обсуждают коллекцию модельеры, зовет Медвежонок, - у тебя есть зеленый, желтый и розовый. Тебе пойдет розовый.
Он еще и знает, что мне пойдет…
- Серый, - не давая права оспорить, твердо шепчу я, - я хочу серый…
Эммет не видит причины упрямиться. Без труда сняв одежду с вешалок, он подносит ее мне, укладывая на постель. Все еще нагловато улыбается, но глаза, на удивление, добрые. Со смешинками и теплотой.
- Я войду через десять минут. Постарайся побыстрее, Изабелла, - и прикрывает за собой дверь, вернувшись в коридор.
Почему я следую его просьбе и переодеваюсь, я так и не могу потом понять. Каким-то чудом пижама и одежда, данная Эмметом, меняется на постели местами, и я стою у зеркала, поправляя ворот своего свитера. Он теплый и действительно щиплется. Но сейчас этот дискомфорт мало меня смущает.
Я не в состоянии совладать с собой - вот что пугает. Апатия превратилась в худшую свою форму - покорность. Я недолго протяну, если буду делать все, что мне велят. А если еще и не хочется…
Такие размышления дают капельку смелости и подвижности. Я не растворяюсь в сером мраке как в тумане, я оставляю себе просвет. Сажусь на простыни, отодвигаю одеяло и демонстративно отворачиваюсь к окну. Никуда я не пойду с этим Калленом…
Но Медвежонка, оказывается, мои мысли волнуют не слишком сильно. Я проиграла ему давно - сразу, как притронулась к одежде. Исключительно мой внешний вид побудил его к хоть каким-то человеческим, разговорным действиям. Он должен был уговорить меня переодеться и дать мне нужные вещи. А дальше мои желания уже не учитывались.
- Я не пойду! - с порога заявляю ему, непреклонно сложив руки на груди.
Он страшно улыбается - и злорадно, и снисходительно, и выжидательно. С хитрыми искорками.
И меньше, чем через секунду, меня, упирающуюся, Эммет без лишних слов и уговоров выносит из спальни. Как ребенка, как игрушку перекидывает через свое бодибилдерское плечо. И не останавливается даже на лестнице, просто крепко держится за перила.
- ОТПУСТИ МЕНЯ! - я барабаню по его спине, ощущая, как горят от румянца щеки. Смущаться нечего, я не виноваты, но все равно неприятно. К тому же, такое отношение ко мне вижу впервые. Вместо уговоров и просьб Эдварда, как бы поступил он, вместо объятий - вот так резко и дерзко. Чтобы не избежала уготованного.
Естественно, Эммет не слушает моих нелестных слов и игнорирует брыкания. Я веду себя яростнее, громче и активнее, чем за всю последнюю неделю, и почему-то он этим упивается. Явно не боится царапин, что оставляю на его шее, и ругательств, которыми клеймлю репутацию.
Как шел, так и идет вниз. Эмоциональность его что, заводит?
На первом этаже дома Аметистового мы, спустившиеся в таком виде, производим фурор. Картина маслом, сюрреализм двадцать первого века. Эммет, видом как гора, и я, болтающаяся на его плече, придерживаемая рукой с моей же черной шубой. При этом Каллен-младший вызывающе улыбается, понимающе кивая моему поведению, а я тщетно стараюсь высвободиться. Уже не боюсь упасть. Почему-то на пол хочется больше, чем оставаться на плече Людоеда.
Рада с Антой, застывшие возле кухни и вышедшие оттуда, чтобы посмотреть, что происходит, не сводят с нас ошарашенных глаз. Эти сестры-близнецы сегодня даже в одинаковых фартуках, а на лицах их одинаковое изумление. Увидеть такое с утра они явно не ожидали.
Однако вовсе не их удивление заставляет меня прекратить брыкаться. И даже не то, что Эммет похлопывает меня по спине, привлекая внимание и собираясь уговорить успокоиться. Вовсе нет.
Из арки, ведущей в гостиную, появляется Эдвард. Вернее, кто-то на него похожий, потому что этого мужчину мне сложно опознать.
Осунувшийся и, по-моему, похудевший, с белым, как полотно лицом, Аметистовый своими растерянными и полупустыми глазами встречается с моими. Проникает в них, но куда слабее, чем раньше. Расстояние тому причина или его вид… я не знаю. Только вот дыхание перехватывает.
Я замираю на своем месте, хмуро глядя на него. Не могу удержаться, сил на игры просто не хватает. Он выглядит настолько измученным и усталым, что у меня неровно бьется сердце. Я никогда не думала, что этого человека можно довести до такого. Это с ним я гуляла по саду две недели назад? Он смелся моим шуткам? Он разрисовывал со мной тарелки? А мусака? Мусаку он со мной ей, расхваливая блюда и улыбаясь так, что оно независимо от своего состава становилось вкусным?
Нет… не может быть…
- Эммет? - вопросительно зовет Эдвард. Негромко, глухо. Его не устраивает избранный способ моего передвижения.
Я прикусываю губу, сморгнув затянувшую глаза соленую влагу.
Каллен-младший оборачивается, заслышав брата. На его грубоватом лице среди не слишком правильных черт проскальзывает что-то похожее на мои чувства, когда смотрю на Серые Перчатки. Только вот в отличие от меня, в глазах Людоеда мерцает решимость, разгоревшаяся с новой силой. Он вежливо кивает брату и опускает меня на ноги. Самостоятельно открывает шкаф с обувью.
Я не задумываясь беру сапоги. Первые, что стоят, без упрямства натягиваю на ноги. Сейчас боюсь даже как-то не так повернуться. В груди, где, казалось, болеть уже нечему, что-то опять трескается.
Это я… это я наделала…
Эммет терпеливо ждет, пока я застегну замки, поддерживая меня под локоть, когда нуждаюсь в опоре. В эти несколько секунд умудряется посмотреть на брата дважды, и дважды, мне кажется, что-то безмолвно ему объяснить. В любом случае, Эдвард не спорит.
Когда заканчиваю, Медвежонок подает мне шубу. И я снова, никак не воспротивившись, делаю то, что он велит.
Я видела, что делала с Эдвардом Константа. Одного ее звонка хватало, дабы он побледнел, улыбка покинула губы, а глаза наполнились далеко не радостным выражением. Ему нужно было потом немного времени, чтобы прийти в себя и лишь затем он ко мне возвращался.
А я? Я, получается, хуже Константы? Я довела его до такого? В чем причина?.. Эта мысль не даст мне покоя. Я ей себя замучаю.
И глубоко плевать, кто кого предал. Правильно это или нет, нужно так или нет, я действительно боюсь, что с Эдвардом что-нибудь случится. Эммет был прав. Эммет знал, что так будет с самого начала… поэтому он здесь? Он намеревается наказать меня, проучить? Уже удалось убедиться, насколько сильно он любит брата.
- Пойдем, - открывает мне дверь Каллен-младший, убедившись, что готова к выходу на мороз, - аккуратнее, Изза, здесь скользко.
Его голос изменился, посерьезнел и погрустнел. Мои мысли, похоже, движутся в правильном направлении. И как он намерен преподать мне урок? Высадить на трассе, заставив пойти домой? Дать пару часов погулять в лесу без права позвать на помощь? Или же он просто отвезет меня в аэропорт… и даст улететь? Эдвард отпустил меня?..
Таки отпустил…
В последний момент, когда уже ничего нельзя исправить или сделать, я все же оборачиваюсь. За секунду до закрытия двери, за мгновенье, как скроюсь с виду. Оборачиваюсь и смотрю на Аметистового так, как посмотрела бы при прощании. От мысли, что больше его не увижу, внутри жжет. Представлять и испытывать, оказывается, принципиально разные вещи. Теперь я знаю.
Он с испугом встречает мой взгляд, отчего лицо искажается. Впервые для меня так заметно. Он тоже прощается?
Он стоит возле все той же арки, такой близкий и далекий одновременно, он не улыбается. И отсутствие этой улыбки не оставляет мне сомнений. Даже той ночью, даже после вороха оскорблений он улыбался мне. Он мне всегда улыбался!.. А теперь - нет. Вот и конец.
Я думаю о том, чтобы воспротивиться и вернуться обратно в дом. Вбежать, вцепиться в Эдварда, умолять его меня не отпускать, как обещал. Только вот не решаюсь. Не смогу, нет. Принять проще, чем действовать. Пусть и очень жаль, что так вышло.
Я без упрямств, поддерживаемая Эмметом на скользкой дорожке, дохожу до машины. Его огромный, под стать владельцу, хаммер, припаркован прямо возле входа, к черту поправ клумбы и лужайку, должную быть здесь летом.
Людоед открывает мне пассажирскую дверь, впустив в салон, а потом сам же ее закрывает. Обходит машину, на ходу зажигая сигарету. Я таких никогда не курила - истинно мужская, достаточно толстая, не чета тем никотиновым палочкам, какие запаливал для нас Джаспер. Хватит, наверное, одной затяжки, чтобы успокоиться… но Эммет делает три. Таких глубоких и таких быстрых, что мои легкие наверняка бы не выдержали. А он запрокидывает голову, выдыхает дым в воздух, и кидает окурок в снег.
Я смотрю в центральное окно дома. Оно бликует от света на улице и мрачности внутри, стекла сделаны таким образом, что неудобно изогнуты для подглядываний, но мне кажется, не глядя на все сдерживающие факты, что мужской силуэт у штор зала я вижу. И он так же наблюдает за мной.
Эммет садится за руль. Салон сразу же окутывает табачный запах, перемешанный с его парфюмом. Нет, не апельсин - грейпфрут. Горький.
Мы выезжаем с территории калленовского дома, на удивление легко вписавшись в небольшой просвет забора, сооруженный для машины. Белый гигант оказывается очень податливым и прекрасно управляемым. Я еду в нем второй раз, но все равно не перестаю удивляться. Машина идет мягко, руль поворачивается легко, а огромные колеса без труда совершают маневры. К тому же, кнопок на панели перед Эмметом больше, чем на космической станции. Этот автомобиль не может взлететь?
Я съеживаюсь на своем сиденье под ремнем безопасности. Почему-то в последние минуты испытываю вовсе не страх. Безысходность? Жалость к себе? Как-то так.
- Что со мной будет? - набравшись храбрости, спрашиваю у Медвежонка я. Он, такой принципиальный и неустрашимый, он, столь сильно недолюбливающий меня, уж точно приехал не снять мою хандру. Планы куда серьезнее.
Правда, подобным вопросом мне удается его удивить.
- А что должно с тобой быть? Ты запланировала что-то? - со святой невинностью интересуется он.
- Ты запланировал…
- Я запланировал, - Людоед уверенно кивает, - но это сюрприз, поэтому ничего не скажу. Даже не проси.
Он мне улыбается. Обернувшись в мою сторону, подмигивает и улыбается. Как садист.
Тело подрагивает, и даже в теплом свитере уже далеко не тепло.
- Так нечестно… я просила раньше меня увезти, я тогда была готова… а сейчас я… я не хочу… - выдаю, поджав губы. На глазах закипают слезы, в груди колет. К тому же, вспоминаю еще одно обстоятельство, и оно подводит к рыданиям ближе всего. - Ты не дал мне с ним даже попрощаться!..
День без правил, о да. День, когда мы «повеселимся». Правила нарушаются тем, что Эдвард дал мне развод и по прибытии в Штаты я получу об этом письменное заверение, так? А веселиться буду уже в каком-нибудь баре, с водкой и кокаином. Потом отдамся бармену - почему бы нет? Они ведь так планировали, верно? Я бы и сама так планировала, свершись этот день неделю назад…
А сейчас… сейчас… не хочу!
- Изабелла, что ты несешь? - лицо Эммета искажается гримасой растерянного недоумения, а руки впиваются в руль, - с кем ты вознамерилась прощаться? Кого уже хочешь убить?
Действительно, откуда у меня право на это прощание? Кто я? Почему мне должны уделять время?
Эта неделя его подтолкнула, я уверена. Гребаные шесть дней. Я его не слушала, я не ела, я не давала ему войти… и он передумал. Обещал, что не отпустит, но все же отпустил. Решил, что это мне на благо, что я так хочу сама. Что я передумала!
Ну вот и все. Апогей достигнут, упрямство и истерика возымели результат. За что боролись, на то и напоролись. Почему-то я не удивлена.
Зато удивлен Эммет. Неприятно удивлен, я бы сказала, когда закрываю лицо руками и даю волю слезам. Достаточно тихо, без душераздирающих рыданий, но со всхлипами. К тому же, спина дрожит слишком сильно.
Хаммер так быстро уходит на обочину, что я даже не успеваю понять, что случилось. Просто в какой-то момент, глотнув воздуха и замерев, осознаю, что мы больше не едем. Стоим.
- Изза? - малость растерявшийся Эммет отстегивает свой ремень безопасности, поворачиваясь ко мне, - в чем дело? Откуда такие водопады?
Переборов себя, я поднимаю на него глаза. Вынуждаю увидеть эти слезы.
- Я не хочу в Америку, - прошу его так, будто бы он, пуленепробиваемый и решительный, способен изменить или отсрочить мой приговор, - Эммет, пожалуйста, только не сейчас. Я сейчас не смогу… что я буду там делать?
Низко и унизительно, как, впрочем, и всегда. Я в себе давно разочаровалась, почему бы не разочаровать других. К тому же, может, удастся разжалобить Каллена-младшего? У него маленькая дочь, он не должен выносить женские слезы. Мне бы толику его жалости… капельку… я что-нибудь из нее слеплю.
- Какую Америку? - он хмурится, - ты что, пила сегодня? Когда ты успела?
Дело - дрянь. К гадалке не ходи.
- Эммет, - громче прежнего всхлипываю, оторвав руки от лица. Хватаюсь мокрыми пальцами за его необъятные ладони, крепко стиснув кожу, - Эммет, пожалуйста, скажи мне, что я должна сделать, чтобы ты передумал? Извиниться? Перед тобой? Перед Эдвардом? Я извинюсь. Я все сделаю. Только не Вегас… пожалуйста, только не Вегас! Мне не к кому там идти!
Судя по выражению лица Эммета, если бы «Оскар» давали за такие короткие эмоциональные сценки, он был бы мой. Такого изумления в медвежьих чертах я не видела, а чтобы серебряно-небесные водопады заполнялись таким количеством живительного сострадания, и вовсе не могло даже присниться. За гранью реальности.
Я не успеваю ничего дополнить, не успеваю даже открыть рот, чтобы кое-что еще пообещать, а мужчина уже прижимает меня к себе. Гладит по волосам, по шубе. Ощущаю грейпфрут как никогда ярко, к тому же, с сигаретной отдушкой, и слезы текут сильнее.
Может быть, он рассказал Эдварду о моих ночных похождениях в ту субботу? Вот тот и решил… вот и выставил меня за дверь.
- Изза, ну что ты, - Эммет явно не знает, что со мной делать. Его нежность скованная, но она дает мне надежду. В конце концов, мучители не гладят жертву, не пытаются успокоить. Ее страх их воодушевляет, - никто никуда тебя не отправляет. Прекрати плакать.
Я что есть силы кусаю губу, заставляя себя уняться. Очень боюсь не последовать приказу потенциального палача.
- Если прекращу… если прекращу, то?..
- Ничего не будет, - уверяет Медвежонок, - не так, не так, Изза. Никто не собирался тебя отсылать, что за ерунду ты выдумываешь? Сегодня просто день отдыха. Мы просто едем отдыхать.
- Не в аэропорт? - спешу уточнить.
- Нет, - Эммет хмыкает, и его смешок, точно так же, как когда-то и Эдварда, отзывается на моих волосах, - тише. Все в полном порядке и под полным контролем. Я тебя уверяю, что от своих затей Эдвард просто так не отказывается. Тем более, если он тебе обещал. Он обещал?
- Ага… - малость утешенно киваю я. Моргаю, стараясь избавиться от слез, но их слишком много. Так быстро не получится.
- Если бы он знал, что ты расстроишься, поехал бы с нами, - со смешком выдает Эммет, все еще осторожно перебирая мои волосы, - хочешь, я позвоню Эдварду?
Я нерешительно закусываю губу.
- Пожалуйста, скажи мне правду, - умоляю его, даже не коснувшись взглядом телефона. Боюсь, что разговор, который он хочет устроить, будет вестись лишь с одной стороны, - он меня отпустил? Он развелся со мной? Эммет, раз в жизни… один раз… я ему не нужна?
Мужчина тяжело вздыхает. Его глаза переливаются, черты расслабляются, а губы демонстрируют мне яркую, ровную, нежную улыбку. Утешающую.
- Изза, сейчас ты нужна ему больше всех на свете. Именно поэтому Эдвард хочет, чтобы с тобой все было хорошо.
Прерывисто выдохнув на такой ответ, я все же принимаю его. Легким благодарным кивком и аккуратным прикосновением пальцев к его запястью показываю, что поняла. Отстраняюсь обратно, постеснявшись своего порыва относительно Людоеда и самостоятельно, отпустив его руки, вытираю свои слезы. Надеюсь, он не пошутил. Сейчас я как никогда ему верю.
С добротой и очередным тяжелым вздохом посмотрев на меня, Каллен-младший все же заводит автомобиль, возвращаясь на трассу. В его глазах ко мне больше нет вражды и ярости. Совсем. Ни капли.
Похоже, слезы действительно чудодейственное средство… или сыграло роль то, что я была искренней?
- Звонить будем?
- Нет, - опускаю голову, несильно ей качнув, - я тебе верю.
За остатком пути не слежу, успокаивая свое дыхание и прекращая всхлипывать. Вытираю кожу от слез, грею руки в рукавах шубы и смотрю в окно, отвлекая себя видом проносящихся мимо заснеженных деревьев.
Край земли Россия или нет, но здесь очень красиво. Эти пихты, сосны, ели! Я никогда такого не видела и сомневаюсь, что даже на Аляске, славящейся своими лесами, обнаружится столько красоты. Тем более снег такой ровный, пушистый, идеально белый - вот откуда срисовывают рождественские карточки-открытки. Выпал бы такой хоть раз в Вегасе…
Правда, по приближению к Москве, виднеющейся впереди высокими небоскребами, картинка меняется. Леса редеют, уступая место полям или дорожным развязкам, а небо будто бы темнеет. В окно смотреть уже неинтересно, красоты там мало. Человек существо отвратительное, как ни крути. Никакие каменные джунгли не заменят прелестей природы. В этом случае я поддерживаю позицию Грин Пис.
- Куда мы едем? - все-таки спрашиваю я, наблюдая за бурным потоком машин, движущимся по шоссе. Серо-белое дорожное полотно, сливаясь с небом в районе горизонта, почему-то возвращает мою апатию. Становится холодно, грустно и противно.
Эммет хмыкает, поворачивая влево. Съезжает куда-то, расставаясь с не полюбившейся мне оживленной трассой.
- Скоро узнаешь, - заговорщицки сообщает. Его же настроение, наоборот, возвращается в прежнее русло. Будто бы ничего не было.
К тому же, правда по поводу нашего места назначения открывается мне через несколько минут. Большой и яркой буквой «М» сияя среди серости будней и неудовлетворительного климата, заведение с покатой крышей в красной черепице и раздвижными дверями с постерами веселого клоуна встречает нас с распростертыми объятьями.
- Макдоналдс?
Медвежонок наигранно сожалеюще, со смехом выдыхает:
- Вредно, гадко, разрушительно, и из отбросов, да, но вкусно ведь? Думаю, ты меня понимаешь, - он поворачивает к парковке. Машинами, несмотря на достаточно раннее время, она заставлена, и вряд ли отыщется даже прореха для такого гиганта, как хаммер Эммета. Однако Каллену это и не нужно. Проезжая вперед, он встраивается в длинную очередь на макдрайв. С нетерпеливостью смотрит на медленно движущиеся машины.
- Я не голодна, - поспешно заявляю, открестившись. И пусть большой Биг Тейсти, нарисованный на стенде прямо перед нами, вызывает у меня повышенное слюноотделение, я не хочу нарушать своей голодовки. Это полная сдача крепости, а я к ней не готова. Да и есть особенно не хочется…
- Неправда, - отрицает Эммет, будто видит меня насквозь - если ты собираешься худеть, делай это менее радикально. Иначе скоро растворишься в пространстве.
Я усмехаюсь, покачав головой. Складываю руки на груди, чуть сползая на своем кресле.
- Я не буду есть, - повторяю ему, надеясь, что послушает. В конце концов, хоть на что-нибудь у меня должно быть право? Я ему верю, что не повезет в аэропорт, поэтому и не соглашаюсь. Боялась бы, съела бы что угодно.
- Ты предпочитаешь Бургер Кинг? КФС?
- Я предпочитаю воду с лимоном, - закатываю глаза, поглядывая в окно. Наша очередь приближается, и я уверена, что не позволю себя уговорить. По сути, голодовка это все, что у меня осталось. С ней я хотя бы не так чувствую свою обиду. Ну или могу наказать себя за Эдварда…
- То есть пить ты будешь воду? - не унимается Эммет.
- Исключительно. В бутылке с синей крышкой и без газов.
Почему-то кажется, что моего упрямства, ровно как и тогда, когда пришел в комнату, Людоед ожидал. Он не говорит больше ни слова, поглядывает на меня со смехом, но не смеется в голос. Уважает? Игра чудесная.
Только вот открывает окно, когда мы приближаемся к окошку заказов. И аромат, пропитывающий салон машины, делает свое дело. Я все-таки поджимаю губы, а живот просительно, пусть и тихонько, все же урчит.
- Что тебе заказать? - решив, что сейчас я, наконец, готова, интересуется Людоед.
- Ничего, - отворачиваюсь от него в другую сторону, делая вид, что заинтересована паркующимися машинами. Они ничем не отличаются от американских, разве что большинство поменьше. Но новых здесь больше. Похоже, в России посещение Макдоналдса не считается позорным делом для людей более-менее среднего класса.
Эммет останавливается возле специального аппарата, с ухмылкой взглянув на меня.
Веселый женский голос приветствует его на незнакомом мне русском языке и наверняка интересуется, что именно Каллен хочет.
- Все, в чем есть курица, пожалуйста.
Затем он поворачивается ко мне:
- Картошку фри? По-деревенски?
- Ничего, - я фыркаю.
Эммет кивает.
- Большую фри и большую по-деревенски. Плюс Биг Тейсти и два клубничных коктейля.
Девушка щебечет что-то, а мужчина достает бумажник. Сумма на экране его, похоже, не удивляет. Не знаю, сколько это в долларах, но что-то многовато цифр… что он заказал?
На окошке выдачи, после того, как расплатился на предыдущем посте, Эммет получает свои темно-желтые, с характерной эмблемой, пакеты. Я не преувеличу, если скажу, что ворох. Он купил Макдоналдс, не иначе. Каллен перекладывает все на заднее сиденье, в моих руках оставляя только два коктейля. Либо он выпьет два, либо один мой.
Запах свежей еды проникает в мои легкие, наполняя тело нестерпимым желанием стащить хотя бы маленькую картошинку из всего этого великолепия. Может быть, я и жалею, что ничего не заказала, но никогда ему не признаюсь. Это неправильно.
На специальной стоянке для макдрайва Эммет останавливает машину. С улыбкой ребенка, совершившего плохую, но такую веселую пакость, оборачивается ко мне.
- Выбирай, - указывает на пакеты, прищурившись, - ты ведь любишь курицу большего всего, верно?
И это знает… почему-то я не удивлена.
- Я правда не хочу… - выходит неубедительно. Вот сейчас совсем. Я себя теряю.
- Изза, там найдется все, что ты захочешь, попробуй, - настаивает мужчина, - нам нужно много сил для этого дня, поэтому не упрямься. Иначе потеряешь сознание где-нибудь в середине развлечения.
- Эдвард бы не одобрил… - привожу последний козырь я, зная, что рассчитывать уже не на что. В животе урчит громче.
- Сегодня день без правил, поэтому Эдвард одобряет все, - успокаивает меня Эммет, - ешь, а то оно остынет. И будет уже совсем невкусным.
Может быть, я мягкотелая, признаю. Может быть, не гожусь для революций, великих идей и забастовок - тоже факт. А может, я просто не имею принципов и убеждений, поддаюсь на провокации и не люблю отказываться от того, что люблю. Или же я проголодалась - банально, но очевидно. Эммет встряхнул меня с утра, я поплакала и проголодалась - так и запишем. Просто эти запахи… шорох раскрываемых Калленов упаковок, где он ищет свой заказ… черт!..
- Ладно, - сдаюсь ему, опустив глаза и покраснев. Тянусь назад, за каким-нибудь пакетом. Выбираю первый попавшийся и уже в нем, кажется, нахожу свое Эльдорадо. Макчикен, картошка и наггетсы. Девять штук!
Исключительно ради интереса, фантазируя, что еще заказал мне Медвежонок, зондирую оставшиеся нетронутыми упаковки. Чикенбургер, Чикенкриспи… все с курицей! Все, что в их меню с курицей! Не упустили даже Цезарь-ролл!
Я неверующе оглядываюсь на Людоеда, а он с интересом смотрит за мной, приостановившись при поглощении своего Биг Тейсти.
- Курица?
- Вся, - он утвердительно кивает, - кушай.
Наверное, это первый раз, когда я послушаюсь его без лишних возражений. Не хочу возражать.
Забираю первый пакет, который и выбрала, переставляя себе на колени.
- Я все не съем…
- Съешь то, что захочешь, - милостиво позволяет Эммет.
С плотно сжатыми губами, опустив глаза вниз, на колени, где распростерлось мое богатство, нерешительно прикасаюсь к сезаму на булочке. Глажу его ровную крохотную поверхность.
- Спасибо… - выдыхаю. И снимаю первую пробу, укусив мягкий, сочный и потрясающий куриный бургер. Соус - это то, что в нем люблю больше всего.
Мы оба едим, особенно не растрачиваясь на разговоры. В машине удобная подставка для стаканов и выдвижной столик на переднем сидении, куда мужчина устраивает нашу картошку. Чтобы разрядить обстановку, он включает радио и какой-то русский певец, расслабляя меня, поет непонятную, но приятную уху песню. Эммет переводит мне основной смысл: о любимой женщине. Они встретились зимой, когда снегири «греют куст рябиновый» и так и не смогли расстаться, не глядя на все жизненные перипетии. У них у обоих семьи? Я поняла так. Любовники.
Возможно, глупо так предаваться моменту, но в этой обстановке, с этой музыкой, под шорох пакетов и чарующий аромат жаренной на масле еды мне хорошо. Впервые за эту неделю хорошо, спокойно. Не хочется плакать, не хочется спать, все не кажется таким серым и мрачным, а вокруг появляется парочка ярких оттенков. Почти солнечных. Может быть, мы действительно недооцениваем влияние еды на настроение? Или же нужность хорошей компании?.. Я не думала, что причислю Эммета к этому понятию. Но сегодня многие мои стереотипы остаются в прошлом.
- Почему вы живете здесь? - вдруг спрашиваю, подавшись моментному желанию завязать беседу. Я как никогда расслабленна сейчас, лучшего момента сложно представить.
- В России? - Каллен задумчиво забирает из своей упаковки пару картошин, закидывая в рот.
- Да. Почему именно в России, если вы из Греции?
Похоже, моей осведомленностью об их судьбе Медвежонок озадачен.
- Ты даже знаешь, откуда мы?
- Эдвард рассказал мне, что вы родились на острове Синни… Сикни…
- Сими, - исправляет Эммет.
- Да, Сими. А потом ваш отец, Карлайл, кажется, перевез семью сюда. Он был послом.
Мужчина мне улыбается. С улыбкой он достаточно привлекательный, совсем не страшный. Эдвард характеризовал мне его как плюшевого, и сегодня, наверное, я готова в это поверить. Почему все прячет за своим гневом и вспыльчивостью? Неужели страшным быть лучше, нежели добрым?
- Вижу, Эд тебя подковал, - беззлобно поддевает он.
- Я больше ничего не знаю, - откусываю кусочек от второго бургера, который поглощаю, с интересом поглядев на мужчину, - но ответа на вопрос я так и не услышала.
- Наши родители жили здесь, мы тоже остались, - просто объясняет Эммет, пожав плечами, - к тому же, здесь удобнее.
- У вас не греческие и не русские имена… это не мешает?
Господи, откуда во мне столько интереса? Я сама себя пугаю.
- Не очень. Ты так жаждешь узнать нашу историю? - недоверчиво зовет он.
- Я пытаюсь понять… - признаюсь я, кивнув. Краснею. Почти так же, как помидоры в моем чикенкриспи.
- Если я расскажу что-нибудь о нашей семье, ты расскажешь мне о своей?
- Это сделка? - я изгибаю бровь, - смотря, что ты расскажешь. Только учти, что некоторые вещи я уже знаю и общими фразами ты не отделаешься.
Моей смелости он приятно удивлен.
- Я тоже, - заверяет, щурясь, - так что и тебе не удастся.
Вот и поговорили. Удивительно, как такое возможно. В прошлую субботу он едва не размазал меня по стенке в собственном доме, а сегодня так дружелюбен и откровенен, что даже кое-какие карты готов вскрыть. Не бескорыстно, конечно, но почему бы не попробовать? Вряд ли Эдвард мне в ближайшее время что-нибудь расскажет. Вряд ли он вообще мне что-нибудь расскажет. А в этой обстановке, такой теплой и сытой, как никогда я расположена и к откровениям, и к разговорам. Даже с Эмметом, которого больше не опасаюсь. Совершенно.
Этакий перерыв. Поближе узнать друг друга и расслабиться. Не подаваться на провокации внешнего мира и не возвращаться в серый туман отчаянья. Этого я и хочу.
- Карлайл ни мне, ни Эдварду не родной отец, - с места в карьер докладывает мужчина, сделав глоток своего коктейля (как угадал, что я тоже люблю клубничный?).
- Не родной?
- Нет, - он мотает головой, - они с супругой приехали на Родос в медовый месяц и вышли в порт за свежими устрицами, когда встретили нас. Карлайл был доктором и его умения очень пригодились. А потом они нас усыновили.
- Они были американцами?
- Формально да, но оба родились во Франции. Они перебрались в Америку задолго до нашего рождения, а потом вернулись туда с нами. Через пару лет мы переехали в Россию.
Он рассказывает это и его лицо постепенно утрачивает некое умиротворение, которое излучало в салоне хаммера все это время. Будто бы темнеет, суровеет. Краем глаза он поглядывает на меня и, завершив, похоже, разочарован, что начал этот разговор. Не хотел говорить?
Но уже поздно.
- А почему умения Карлайла пригодились?.. - настороженно зову я, - что с вами случилось? И Сими, насколько помню по карте, больше чем в двадцати километрах по морю…
- Это неважно, - с напускной улыбкой, острыми краями сообщающей мне, что тему развивать он не намерен, произносит Эммет. Еще держит на лице мнимое дружелюбие, но оно все больше покрывается пеплом. Что там случилось?..
- Ваши родители?..
- Наши родители умерли, - обрывает Каллен, - и о них я разговаривать не намерен, извини.
Он делает глубокий вдох, прогоняя злость, прорезавшуюся между каменными чертами. Как затяжку, делает еще один глоток коктейля. Очень большой.
- Я имела ввиду ваши родные…
- Они тоже. Гораздо раньше, - Эммет поворачивается к окну, сделав вид, что заинтересован маркой автомобиля, припаркованного рядом с нами. Однако не составляет труда заметить, что подавлен. Жалеет, я была права. Ему не хочется об этом рассказывать.
- Твоя очередь, - оторвавшись от трубочки лишь за тем, чтобы взять картошки, говорит мне. Все же возвращается, повернувшись обратно.
Для смелости потянув из стакана немного мороженого с клубникой по примеру своего сегодняшнего благодетеля, пожимаю плечами.
Без лишнего энтузиазма рассказываю, что у меня есть отец Рональд и когда-то была мама, которой теперь нет. В подробности не вдаюсь, на вопросы не реагирую. Краем разговора задеваю Розмари и вот тогда вздрагиваю, замолкнув. Не хочется, чтобы сегодня все снова полетело в тартарары из-за глупых воспоминаний. От них все равно ничего не осталось. А нового я Эммету так или иначе не расскажу. Было бы что рассказывать.
- А твои друзья? Математик? - Людоед брезгливо морщится, ставя пустой стакан с коктейлем в мешок, отведенный нами для мусора.
- Джаспер? - я хмыкаю, - я думала, мы о семье…
- Что-то мне подсказывает, что твои друзья поинтереснее семьи.
Я устало выдыхаю, доедая остатки картошки по-деревенски и отправляя ее упаковку в тот же пакет, что и Эммет коктейль.
- Он всегда хотел быть музыкантом - музыка, по сути, его и спасла. Его воспитывала мать, отца он не знал. В шестнадцать хотел броситься с моста в Сан-Франциско, но пока решался, спасатели успели приехать. А потом он играл где-то в клубе и его заметил Деметрий… он познакомил его со мной.
Почему-то не сложно это рассказать. Про Джаспера, может быть, мне уже совсем несложно рассказывать? Он утерял все значение, я больше ни на грамм ему не верю и не собираюсь с ним общаться. От привязанности к Хейлу я, слава богу, излечилась. А вот от привязанности к Эдварду, наверное, не излечусь. Его вид сегодня… мурашки по коже.
- У вас там был клуб любителей наркоты? - вырывая меня из моих мыслей, спрашивает Эммет. Сегодня даже «наркота» не вызывает моего праведного негодования.
- Что-то вроде… но это в прошлом.
- Я надеюсь, - он с самым серьезным видом кивает, - ох, Изза, знала бы ты, как я жалею, что в тот вечер не снес ему башку.
Откровение? Я удивленно гляжу на Каллена, а тот - на меня. Не проходит и секунды, как мы оба смеемся. Искренне и заразительно.
Этот день определенно ненормальный… или в Макдоналдсе в курицу добавляют нечто интересное.
- Я была уверена, что ты так и сделаешь, - ухмыляюсь, впервые так открыто взглянув Эммету в глаза.
Он смеется со мной. И когда он смеется, он похож на брата. Я вижу сходство так ясно, что поражаюсь своей невнимательности. Чертами ли, мимикой ли, движениями ли… если Эдвард мог улыбаться так широко, они бы были как две капли воды. Чересчур похожи.
Разве что голос у Эммета ниже, более жесткий и тяжелый. Его внушительное тело как раз в таком и нуждается.
- Я был готов, - заверяет меня Каллен, демонстративным жестом сжав ладонь в кулак, - если бы не Эдвард, ему бы больше не пришлось ниоткуда прыгать.
По радио включается новая песня. Все тот же мужчина, все тот же голос и все тот же русский, но настроение неотвратимо катится вниз. Грустная песня, вплетаясь в обстановку внутри салона, внутри которой прозвучало имя Эдварда в контексте такой ситуации, убивает смех. Затихая, он смолкает, оставляя только нежную мелодию с перебором на гитаре и хрипловатым голосом солиста.
Я сглатываю, опуская глаза. Эммет глубоко вздыхает, горько хмыкнув.
- Что с ним? - тихонько спрашиваю я, не в силах отогнать от себя образ, в котором предстал передо мной Аметистовый этим утром. Вряд ли такое можно забыть. - Он же не… он не болен?
Я закусываю губу, сама испугавшись, когда озвучиваю это вслух. Глаза опять на мокром месте.
Мужчина смотрит на меня серьезным, требовательным взглядом. И ободряющим, и ругающим одновременно - нереальное сочетание.
- Я уже говорил тебе, если помнишь, Изза, что он все воспринимает близко к сердцу. Особенно твое поведение.
- У меня были причины…
- Не сомневаюсь. Но у него тоже.
Я нерешительно облизываю губы, опуская глаза. В горле образуется ненавистный комок.
- То есть, когда ты говорил, что с ним может что-то случиться… ты это имел в виду?
Эммет приглушает музыку, обращая все мое внимание на свои слова. Отвечает предельно ясно, убедительно и без права свести все к шутке. Как строгий отец непослушному ребенку.
- Я думаю, ты понимаешь, что ему не двадцать лет, - вздыхает, рассеяно прикоснувшись к широкому рулю, - и все, что ты делаешь, так или иначе отражается на нем. Я уверяю тебя, своим поведением ты можешь творить чудеса. Если тебе хорошо, ему тоже не на что жаловаться. Мне кажется, ты даже представить не можешь, сколько себя на самом деле он отдает этому делу…
Я затихаю, вслушиваясь в звучащее в салоне. Не решаюсь возразить, прервать или что-то вставить. Теряются куда-то отрицания.
В Эммете столько любви к брату, столько заботы о нем - от него ваттами это исходит, это горит в его глазах. Я знала об их привязанности, но, по-моему, неверно оценивала силу этих уз. Такое бывает, да? Еще сохранились семьи, члены которых готовы отдать жизнь друг за друга? Для меня это определенно станет открытием.
- Ради чего? - вырывается у меня, когда мужчина заканчивает. Этот вопрос на повестке дня с самого моего приезда в Россию. И ответа я так и не получила.
Эммет тепло, хоть и малость расстроенно мне улыбается.
- Ради своей сущности, Изза. Он всегда был таким. Слишком сострадательным…
Что ответить на такое, я не нахожу. Просто веселость теряется, а улыбка сходит с лица. Не спасает все даже новая песня, сменившая прежнюю, грустную. Сейчас десять, недавно стало светло, а я уже проваливаюсь обратно под лед темноты. Неминуемо.
Радует хотя бы то, что Медвежонок не требует от меня невозможного. Моей молчаливостью убежден в том, что поняла и приняла к сведению им сказанное. Вспомнив о своей миссии, насколько понимаю, переводит тему.
- Ладно, - добродушно сообщает мне, поддавшись желанию и потрепав по плечу, - это разговоры на другое время. У нас сегодня четкий план и нарушать его нет смысла. Пора ехать.
Он внимательно смотрит на меня и коробки на моих коленях.
- Ты доела?
Сморгнув слезную пелену, я киваю. Достаточно быстро.
- Да… спасибо.
- Не за что, - Эммет сегодня явно в ударе. А беседа, могу поклясться, добавила ему уверенности в себе и в том, что меня обязательно нужно вернуть домой в хорошем настроении, - поехали дальше. Теперь у нас хватит сил, чтобы покорить все вершины.

* * *


Фантазия - дело тонкое. Мне всегда казалось, что образы, которые я представляю, самые разнообразные и самые необычные, какие только могут быть.
Мне чудилось, что я могу представить все на свете, и даже то, чего никогда не видела, благодаря своему богатому воображению.
Однако сегодня, причина тому этот невероятный день в целом, или же то, что я просто выдохлась, растратив все на бесчисленные портреты мистера Каллена, мне креативности не хватает. Не то что в карте реальности, даже в мыслях не проскальзывает место, куда решается привести меня Эммет, чтобы окончательно «вернуть в струю». Причем я даже не задумываюсь над тем, как буквально звучит это выражение.
Вывеска на огромном прямоугольном здании, виднеющемся посреди бесконечной заполненной парковки, гласит «Moreon». Латиница, сомнений нет, но язык явно не английский. Даже американцы не умеют так фантазировать - не помню ничего из слэнга, звучащего подобным образом.
Зато Медвежонок, как вижу, понимает все. Загадочно мне улыбнувшись, он поворачивает влево, к съезду к зданию и в мое окно открывается вид, рассказывающий, что это за заведение.
Четыре ярких, змееобразных, вьющихся горки. Пластиковые, но высокие, тяжелые и на совесть спаянные.
- Аквапарк?..
Проникшись моим в крайней степени изумленные выражением лица, улыбка мужчины становится шире. Не тратя слов, он всего лишь кивает.
Встроившись в череду автомобилей, мы находим место среди располосованной площади. Прямо возле кадок с цветами, которые летом пестрят здесь так же, как сейчас на фоне белоснежного снега выделяются эти горки.
Я, все еще не веря, смотрю на аквапарк, а Эммет уже галантно раскрывает дверь с моей стороны, помогая спуститься, не без помощи навесной подножки, на землю. Здесь не скользко - ни капельки.
- У меня нет купальника, - наблюдая за тем, как уверенно направляется к дверям, окликаю Каллена я, - ты не говорил его брать!
Мужчина жестом велит мне следовать за ним. Когда я нагоняю, а он убеждается, что я рядом, сообщает:
- Здесь все продается, Изза. Вплоть до халатов.
Сквозь тяжелые двери, которые мужчина придерживает мне, мы попадаем внутрь вместе с той толпой, которая так же намеревается хорошенько отдохнуть этим предвыходным днем. Напоминая мне Эдварда, когда мы прилетели из Штатов, Эммет без труда петляет по огромному зданию, прекрасно зная, где и что расположено. Я следую за ним неотрывно, боясь потеряться, но, как Серые Перчатки, за руку взять не решаюсь. Неправильно это…
Впрочем, глаз у Медвежонка не менее точен и внимателен, чем у брата. Из всей толпы он, кажется, видит только меня. И постоянно проверяет, на месте ли я.
Возле кассы таблички с тарифами на русском и английском. Пока я изучаю их, знакомясь с парочкой аттракционов, мой сопровождающий покупает нам у улыбчивой девушки два билета и получает два браслета, которые станут активны, как гласят правила, после того как переступит зону начала аквапарка.
- Пойдем, - зовет меня Эммет, отрывая от навешанных брошюрок. Словно бы ребенку, который упрямится и не намерен отпускать свою новую игрушку, дает ворох бумажных рекламок, содержащих всю ту же информацию. Так даже удобнее.
Следуя указателю, раздевалки и душевые направо, аквапарк - налево. Каллен-младший же ведет меня прямо, туда, куда указывает разноцветная стрелка с дельфинчиком.
А вот и магазин.
Приветливые продавцы разговаривают на английском. Эммет вкратце объясняет им, что нам необходимо, а они с готовностью несут ко мне все подходящие варианты.
Стоит ли говорить, за какое рекордное время мы подбираем мне купальник?
При всем доверии к Эммету, все же закрытый. Я не люблю много открытого тела в принципе. Естественно, черный. Но Каллен не спорит. Оплачивает его, собственноручно обрывает бирки и идет со мной в нужную сторону. На сей раз, все же в раздевалку.
Все эти действия и походы, происходящие как в тумане, теряются где-то на задворках памяти, когда мы все же переступаем черту, проведенную между душевыми и аквапарком.
Я чувствую себя ребенком, когда знакомая радость и восторг тугим приятным комочком сворачиваются в груди, а ожидание развлечений затмевает собой даже самые насущные и тяжелые мысли. Это странно, но сейчас меня ничего не волнует. Вспоминаю слова Эммета, прозвучавшие как «повеселимся?» и улыбаюсь. Теперь вижу истинный смысл этого слова, а не тот надуманный ужас, к которому подготовила в салоне его хаммера.
- Готова? - вызывающе спрашивает мужчина. Он стоит рядом со мной в плавательных шортах темно-синего цвета с белыми затягивающимися шнурками и парочкой звездочек на поясе, украшающих резинку. Выглядит… ошеломительно. Я восхищалась красотой Эдварда и не перестану это делать, но его в таком виде, что-то мне подсказывает, я никогда не увижу. А Эммет, как воплощение истинной мужской красоты, о которой столько говорили древние греки и которая так любима модными журналами, находится здесь и сейчас, прямо передо мной. У него широкие плечи, мускулистые руки с кое-где проглядывающими венами, темные жесткие волосы, которые суживающимся к тазу треугольником отвоевали грудь, поджарые ноги. Либо в прошлом он бодибилдер, либо его любимым местом после работы является не диван, а спортивный зал. Я под впечатлением.
- Изабелла? - он делает вид, что все еще ждет моего ответа, но глаза, в которых показывается огонек восторга, предельно ясно выражают, что видел, как я на него смотрю. И результатом доволен. Впрочем, он сам так же не обделяет меня многообещающим взглядом.
- Готова, - прогнав наваждение, киваю, нерешительно, но подходя к нему ближе. Надеюсь, что выгляжу не слишком плохо. Интересно, Эдварду бы я понравилась? Этот купальник практически классический, разве что с чересчур тонкими бретелями, которые только на вид кажутся хрупкими. А Аметистовому вроде бы импонирует, когда все просто, но со вкусом. И когда закрыто - вспомнить хотя бы мое свадебное платье.
Мы с Медвежонком подносим браслеты к активирующему устройству и оно, одобряя запрос, пропускает нас внутрь безразмерного комплекса.
Бассейны, горки, детский городок и даже джакузи - все сразу же, как на ладони, открывается с главного спуска, по которому нам предстоит сойти. Слева и справа кафетерии, внизу, если верить брошюрке, что я оставила в раздевалке, спа-салон и термы. Мне интересно, какие услуги они предоставляют, но это если останется время после горок. Я ужасно хочу прокатиться на них. Я забываю про все, в том числе про то состояние, в котором столько времени пребываю. То ли место волшебное, то ли мне просто не хватало такого вида отдыха, но не хандрю. Апатия сама собой уходит, а улыбка занимает заслуженную позицию на лице.
- Пострашнее или полегче? - зовет Эммет, глядя на меня с высоты своего роста. Впервые не чувствую себя маленькой рядом с ним и впервые не ощущаю уничижения от этого мужчины. Это воодушевляет.
- Пострашнее, - с готовностью заявляю, оглядев план, перед которым мы стоим, и находя горки, помеченные красными звездами, - или ты боишься?
Каллен гортанно смеется, пальцем указывая на аттракцион, куда не допускаются не только дети, но и определенные категории взрослых.
- Если не боишься, - протягивает он. Но вынужден замолчать и пойти за мной следом, когда решительно, усмехнувшись ему, направляюсь в нужную сторону.
«Крыло» (как оно выглядит) - многообещающе заявляет название аттракциона, когда я подхожу ближе к его информационному стенду. Перечислены заболевания, при которых кататься не стоит, а так же минимальный ростовой порог - 150 сантиметров. Какое счастье, что во мне сто шестьдесят.
- Она двойная, - подсказывает Эммет, когда оглядываюсь в поисках надувных плотов.
- Тем лучше, - пожимаю плечами, обнаружив место, где их складывают, - лестница уж очень высокая.
- Коварство…
- Трезвый расчет, - хихикаю, отбросив с лица прядку мокрых волос, которые наскоро собрала в пучок, - надеюсь, ты не против?
Медвежонок скалится, но ничего мне не отвечает. Молчаливо идет и забирает самый надутый, а значит, и самый быстрый плот. По-джентельменски велит мне идти вперед, обязательно держась за перила, пока сам следует сзади. Похоже, ему не составляет труда нести эту тяжеленую резиновую конструкцию.
Очередь на эту горку, как бы не было мне такое удивительно, небольшая. В основном такие же молодые люди, как и мы. Многие из них, к слову, с завистью смотрят на фигуру Эммета, а девушки перешептываются обо мне, когда стою рядом. Странно, но я совершенно не смущаюсь. В данный момент я просто получаю удовольствие и ни о чем другом не хочу думать. В конце концов, всем полезны перерывы. Эдвард придет в себя и успокоится, а Эммет сделает так, чтобы у него была эта возможность. Он сейчас нянчится со мной, а значит, дает брату отдых. Не сомневаюсь, Серые Перчатки не раз приглядывал за Каролиной в отсутствии ее отца.
Смотритель горки подзывает нас от ограждения к крайнему бортику старта. Я гляжу вниз, на то, на какой высоте мы находимся, и у меня начинается легкий мандраж. В животе порхают бабочки, дыхание перехватывает, а цвета перед глазами мгновенно становятся ярче. Не слишком ли она высокая?.. Окажитесь на краю обрыва и почувствуйте свободный полет, гласила рекламка - а я готова оказаться? А почувствовать?
Но поздно поворачивать назад. Эммет садится в заднюю выемку плота, а смотритель подает мне руку, чтобы усадить вперед. Самые яркие ощущения, самые бесподобные воспоминания. Все, чтобы ничего не пропустила. А вообще… такие правила. Тот, кто легче - спереди.
- Ты что, дрожишь? - на ухо шепчет мне Каллен-младший, пока спасатель проверяет, чисто ли внизу. Его рация постоянно оживляет атмосферу вокруг чьим-то голосом. Здесь пахнет хлоркой и достаточно спертый воздух, еще бежит вода и она не слишком холодная, а потому все то, что я привыкла получать в аквапарке, получаю и здесь. Что Россия, что США. В Вегасе, правда, все открытое…
- Нет, - смело мотаю головой, укладывая, как и велит смотритель, руки поверх голеней мужчины. Не чувствую даже того, что волосы щекочут кожу. Просто крепко держусь за пластиковые ручки. - Прохладно…
Эммет усмехается, но издеваться не намерен. Сильнее сжимает ноги, придерживая меня и демонстрируя, что не допустит падения.
- Не бойся, - выдыхает, легонько проведя носом по моим волосам.
От неожиданности я вздрагиваю, отвлекшись, и именно в этот момент спасатель позволяет нам ехать. Толкает плот вниз.
…Это полет, никак не иначе, брошюра была права. Словно бы по отвесной скале, в настоящем свободном падении, мы спускаемся с большей части горки, ударяясь о дно задней частью плота. И тут же вода, бьющая фонтаном, комбинируясь с весом, который мы вместе создаем, подкидывает нас вверх, на вышину горки с другой стороны от старта. Именно на этом моменте я визжу сильнее всего. А потом задней частью плот скользит вниз, унося нас обратно, и я так радуюсь, что сижу спереди… в полете опираюсь на Эммета и наслаждаюсь тем, что сзади не пустота. Не представляю, каково ему.
Катание заканчивается быстро, но адреналин, бегущий по телу вместе с кровью, замедляет время, удлиняя его. Я чувствую каждый момент и проваливаюсь так глубоко в эйфорию, как только можно. Небывалый восторг и бесконечное счастливое бормотание. Мне кажется, я в состоянии перевернуть горы. Или же взбежать по лестнице на небоскреб. Потрясающая горка…
Волной нас выносит в бассейн. Здесь, по наказу спасателя, надлежит нырнуть в воду и выйти наружу, освободив места другим приземляющимся. Неожиданно умело перевернувшись на живот, оказавшись по пояс в воде, и став на ноги - все за секунду - я выхожу по лестнице, держась за бортики. Плот же, оставшийся на совести Эммета, не дает тому выйти так быстро, как хочется. Приходится еще пристроить его на нужное место.
- Понравилось? - выбираясь из воды следом за мной, он с любопытством вглядывается в мое лицо. Посейдон, не иначе. Обоих братьев семьи Каллен стоило бы снимать для модных изданий.
- Ты шутишь? - восклицаю я, с трудом удержавшись, чтобы не подпрыгнуть на своем месте, - это же невероятно! Великолепно! Я… я не знаю, как передать!
Ответом мужчина явно остается доволен.
- Хочешь еще раз? - зазывает он.
- ДА! - и пусть не сомневается в таком моем ответе. Я позволяю себе вольность, может быть, когда хватаю его за руку и тащу обратно к плотам, но не думаю об этом сейчас. Веселюсь, как он и просил. Как они оба просили.
Трех раз такого пленительного спуска по «Крылу» хватает нам обоим. Мы с Эмметом принимаем решение исследовать остальные горки, а потом уже вернуться, если получится, сюда.
Все остальные экстремальные аттракционы одинарные и без плотов. Не на один из них мужчина не пускает меня второй, недвижной стеной всегда стоя сзади, и аргументирует это тем, что в случае чего сможет помочь. Не знаю, в чем будет заключаться такая помочь, но соглашаюсь. Всегда приятнее быть первооткрывателем. И уже испытав весь спектр эмоций, стоя по шею в холодной воде, наблюдать за его возбужденным и не менее воодушевленным лицом, спрашивая «ну как?».
Мы пробуем все и по многу раз. Очереди есть, от них никуда не деться, но идут быстро. Там, где без плотов, всегда быстро, это мое личное наблюдение. К тому же, времени у нас хватает.
В четыре, правда, мы устаем от развлекательной программы главного зала и, решающий раз прокатившись на «Крыле», переходим в оплаченную, как оказалось, зону терм. Роскошные бассейны, лежаки, бар с коктейлями - безалкогольными, на счастье Эдварда. Здесь ничуть не хуже, чем в аквапарке. По крайней мере, предаваясь блаженной неге с холодным мохито в руках, я думаю именно так. Да и Эммет рядом, уверена, совершено не против, что мы перебрались сюда.
Он лежит, устроив голову на стыке между сиденьями и плиткой круглого мозаичного бассейна, а руки вытянув вдоль сиденья. В этом кружке воды мы одни. Он дальше всех и чуть затемнен, рядом есть более удобные и теплые варианты.
Эммет выглядит расслабленным. Я не берусь судить, я только сегодня начала с ним как следует общаться, но что-то в этом человеке определенно есть… и мне нравится замечать это.
Эдвард сделал все, чтобы я с самого начала воспринимала его как угодно, но не как мужчину. Эммет же не старался побороть первое впечатление. Ни в баре, ни сейчас.
- Можно вопрос? - негромко, поддавшись атмосфере, интересуюсь я, устроив руки на бортике и внимательно глядя на покачивающуюся воду. В ней отражается плитка, искусственная вязь, расположенная над нами, и твердые недра ненастоящей каменной пещеры в некотором отдалении от входа.
Мужчина открывает один глаз, медленно возвращаясь в теперешнее мгновенье.
- Конечно, - спокойно заверяет меня.
Я переворачиваюсь на спину.
- В баре, в тот день… я тебе понравилась?
Одна из рук Эммета от неожиданности срывается с сиденья вниз, и он с трудом успевает ухватиться второй за плитку прежде, чем оказывается под водой с головой.
Своей реакцией смущен, ровно как и произошедшим. Мне чудится, я вижу немного румянца.
- Если бы это было не так, я бы пошел знакомиться с тобой? - хмуро отвечает он.
Подбадривающе кивнув, я негромко признаюсь в ответ:
- Ты мне тоже.
Здесь это звучит нормально. Вот именно здесь, в этом бассейне, с теплой водой, с плиткой, в купальниках… подбивает на откровения. Не оставляет шансов смолчать.
- Изза, флирт не уместен, - Эммет пристыженно морщится, устраиваясь заново в той позе, в какой недавно был, - сейчас - точно.
- Я не флиртую, - чуточку обиженно бормочу, удрученная его словами, - просто я думаю…
- О чем? - в нем все же есть интерес.
- О том, - лениво пробегаю пальцами по бортику бассейна, рассеяно наблюдая за тем, что делаю, - что Эдварду я никогда не нравилась. Он бы и не заметил меня, если бы не сигареты и алкоголь. А ему пришлось на мне жениться… как ты там говорил? - я хмурюсь, облизнув губы, - ради своей сострадательности?..
Эммет тяжело вздыхает, мрачно на меня посмотрев. В серых глазах упрек вперемешку с насмешкой и чем-то вроде нее, чем-то похожим. Язвительностью?
- Боже мой, Изза, он невероятный человек с невероятной душой, а вы все хотите завоевать его тело. Ну не смешно ли?
Я поспешно качаю головой, привставая на своем месте. Смотрю на Эммета так, как никогда бы не посмотрела. Горящими глазами.
- Я знаю о его душе… я столько раз видела - даже по отношению к себе… и мне не нужно тело! Я расспрашивала его, я пыталась проникнуться его интересами, я следовала правилам… но он все равно молчит. Это потому, что не доверяет мне? Не воспринимает меня? Не только он хочет мне помочь, Эммет! Я тоже хочу…
Мужчина смотрит на меня с пониманием, но все же со снисходительностью.
- Иззи, зайка, лучшее, что ты можешь для него сделать, это помочь себе. Я уверяю тебя.
Его «зайка», звучащая уже второй раз за сегодня, действует мне на нервы.
- Это из-за возраста? - с вызовом вопрошаю я.
- И из-за него в том числе, - соглашается Каллен-младший.
- Но для тебя это не имеет значения.
- Для меня не имеет. И для многих не имеет, - он кивает головой, - а для Эдварда принципиально.
- Моя вина в том, что поздно родилась?
Медвежонок сдвигается со своего места, садясь ближе ко мне. Гладит по плечу.
- Изабелла, - доверительным тоном, заставив посмотреть на себя, произносит он, - я уверен, ты будешь прекрасной женщиной. Если ты постараешься, если сделаешь это своей целью, из тебя получится чудесный человек. И мы оба это знаем.
Столь вдохновительная речь является для меня сюрпризом. Не нахожу даже слов, чтобы возразить. Молчаливо слушаю, не веря в то, что и от кого слышу.
- Эммет…
- Только тебе это не надо, - подведя меня к главному выводу, качает головой Каллен-младший. Приобнимает за плечи, пальцами коснувшись воды, - у тебя хватает своей боли, Изза, и, если обрушить на тебя еще и его, ты просто не выдержишь. К тому же Эдвард никогда этого не сделает.
- Я справилась бы, - тихонько заверяю, не понимая до конца, приятно мне или нет чувствовать объятья Людоеда.
- А если бы нет, это бы Эда окончательно подкосило, - грустно объясняет мужчина, - поэтому пусть лучше все остается как есть. В первую очередь постарайся простить его. Хотя бы попробуй. Этим ты значительно облегчишь ему жизнь.
Я делаю глубокий вдох, сама себе мотнув головой. Для Эммета этот жест без внимания не остается.
- Попробуй, - повторяет он, мягко улыбнувшись, - это легче, чем ты думаешь.
- Ты не знаешь, что он сделал…
- Вспомни все, что он делал прежде, - советует Медвежонок, - это будет продуктивнее.
А потом отодвигается от меня обратно на свое место. Оглядывается на часы, подмечая время. Мысленно что-то высчитывает.
- У нас еще полчаса, - вернувшимся в норму, достаточно оптимистичным тоном заявляет, отвлекая меня от нашей неудавшейся беседы о его брате, - можно покататься на горках или же сходить в спа. Выбор за тобой.
Последовав его примеру, я делаю глубокий вдох, оглянувшись за раздвижные двери, за которыми струится вода и слышен шелест скатывающихся по горкам плотов.
- Я выбираю «Крыло», - сообщаю, проанализировав, какими именно эмоциями хочу заполнить пустоту внутри, образовавшуюся после этого разговора.
И поднимаюсь из бассейна, без жестов, слов и лишних телодвижений увлекая Эммета за собой.

* * *


Cuvam jedan cvijet kad svi drugi odu
Я буду оберегать один цветок,
когда всех остальных не станет...
Cuvam te dok sam ziv
Я буду оберегать тебя, пока жив...
Ukradi malo Sunca za nas
Укради для нас немного солнца,
Nemas sutra, nemas danas
Нет никакого "завтра",
впрочем, как и "сегодня",
Lako je kad ti pjesma srce nađe
Всё получается само собой,
когда песня находит твоё сердце...


Он входит и громко, так, что было слышно, захлопывает за собой дверь. Щелкает замок, приглушается свет. От приоткрытого ею окна покачиваются шторы-балдахин возле черной кушетки, а листочки для мольберта подрагивают.
Он расстроен и, похоже, зол. Лицо такое каменное, что девушка изгибает бровь, взволнованно привстав на локте.
Хочет что-то спросить, возможно, даже утешить - открывает рот. Однако мужчина, без труда предвидя это, кивком головы указывает ей на модельное место. Приходится повиноваться.
Сам он, как она видит, возле небольшого кресла в углу, предназначенного специально для этого, снимает с себя всю одежду.
Идет уверенно, как завоеватель, но грубо и быстро, словно бы варвар. Уже все оставил позади. Даже свои правила.
Несовместимое совместимо. В нем сочетается и переплетается все. Маргарита гордится своим любовником, хоть такое его настроение для нее и непривычно.
Выделяясь светлой кожей среди темных стен, воодушевляя обнаженным телом и главной его частью, за которой девушка имеет возможность наблюдать несколько секунд пути Мастера до мольберта, он зачаровывает. В самом прямом смысле слова.
Но вот становится там, где стоит обычно, резким движением прикрепив плотную бумагу к мольберту и зрелище года заканчивается. Мужчина с громким щелчком, чудом не порезав пальцы, раскрывает коробку красок, выуживает из недр чехла россыпь кисточек. Стакан с водой всегда наготове, в ее обязанности входит его поставить. Только в этот раз Мастеру, похоже, не нравится, что она слишком холодная.
- Двадцать градусов.
- Как скажешь, - она нежно улыбается, пытаясь смягчить его, - в следующий раз непременно.
Мрачно посмотрев на любовницу, Эдвард нервно сглатывает.
А потом, не особо заботясь о последствиях, выплескивает воду на пол. Благо, здесь есть небольшой ковер, укрывающий ледяную плитку.
Пораженная Маргарита наблюдает, как мужчина самостоятельно меняет воду, и только тогда, когда доволен ее температурой, возвращается, готовый приступить к сеансу.
- Ложись.
Заинтересованная сегодняшними причудами, хоть и немного смущенная ими, девушка покорно принимает позу, которую специально заготовила для своего любовника. Устраивается на самом краешке софы, подняв ноги на ее спинку и разведя их в стороны, а руки расположив на мягком сидении. Выгибается, давая Мастеру насладиться всеми своими изгибами и ласково улыбается. Волшебно.
Кивнув, он принимает позу. Без энтузиазма, как данность, что ее шокирует и немного расстраивает.
Однако Маргарита списывает все это на тяжелый день у своего художника и не меняет положение тела, не задает вопросов, не обижается. Решает расспросить позже, когда у него появится (а у него обязательно появится!) настроение.
Эдвард рисует. Не пользуясь карандашом для наброска, не выверяя точное расположение деталей и правдоподобность позы, не заморачиваясь в этот день по поводу четких ясных контуров, идет на поводу желаний руки. Кисть взметывается и слетает вниз, оставляя яркие плотные мазки на рисунке, краски перемешиваются, переплетаются, кое-где остаются комочки, но их никто не трогает… и растушевывать оттенки у него сегодня также желания нет. Что-то в духе импрессионизма - теперешнее мгновение, пойманный момент. Надо пробовать новые техники.
Девушка наблюдает, как Мастер часто дышит, как вздрагивает от особенно быстрых движений кисти его лицо, как медленно, но верно желание пробирается по его телу… и улыбается явнее. Та цель, к которой стремится, близко.
Закончив с телом с помощью серой краски, Эдвард прорисовывает его контуры и округлости черной, обозначая их для себя вполне явно. Старается сконцентрироваться и почувствовать хоть что-нибудь от созерцания подобной красоты и самого процесса. Сегодня как никогда тяжело. Кисть дрожит и готова выскользнуть, все испортив, в любую минуту.
Маргарита тоже замечает это - от нее мало что ускользает в такие моменты. И, возможно, поэтому она, развратившись и попытавшись исправить положение, применяет свою любимую тяжелую артиллерию, прокрадываясь пальцами к по-детски гладкому треугольнику между ног.
- Позволишь?
Лицо мужчины немного искажается, а глаза мутнеют. Хорошо бы от желания… почему-то девушке кажется, что далеко не от него.
- Да, - но он кивает, сжав кисть покрепче.
- Все для тебя, - любовница выгибается сильнее, гладит себя. И глаза мечтательно закатываются.
Эдвард обводит синим то, что сейчас было бы нужнее всего и недоволен сжавшим душу чувством. В этой комнате, в его студии, а все равно все наперекосяк и никакой возможности остаться наедине со своими мыслями и с собой. Наверное, ничего уже не поможет. Слишком глубоко в него проникла… Изабелла.
- Готово, - объявляет, наскоро завершив работу. Она не выверена, как предыдущие, она менее ясна и уж точно менее красива, зато под стать настроению. Ему слишком горько сейчас и слишком нехорошо, чтобы вырисовывать профессиональные портреты.
Довольная Маргарита устраивается на серых подушках, прижавшись к ним, и обвивает столбики изножья руками. Почему-то ей кажется, что сегодня будет особенно горячо.
И в догадках она не ошибается.
Стоит только посмотреть на рисунок - не проходит и минуты, которую дает ей Мастер на его изучение - а он уже сзади. И уже забирает все то, за чем пришел. С удвоенной силой. Жесткость та же, напор тот же, уверенность… и все равно что-то не так. Как-то… по-другому.
Она двигается в такт, не желая его разочаровывать и выметая из сознания неправильные мысли. Разглядывая сегодняшний свой портрет, подстраиваясь под темп и предпочтения любовника, все же получает удовольствие, хоть и менее яркое, чем обычно. Скованным огоньком.
В какой-то момент, чтобы придать обстановке побольше интимности и чувственности, негромко стонет, выгибая спину. Рука, обнявшая ее грудь, поднимается выше, задев тревожащие точки. Маргарите нравится.
А вот Эдварду, похоже, нет. На него подобное действует совершенно противоположным образом, чем ожидает любовница.
Мгновенно остановившись, он взволнованно, освободившимися руками погладив ее плечи, нагибается к уху.
- Больно? - с озабоченностью в голосе спрашивает.
Удивленная, девушка быстро качает головой.
- Ну что ты, - и оборачивается, нарушив правила, чтобы на него взглянуть. Ободряет взглядом и предлагает продолжить. Сиянием радужки благодарит за портрет.
Малость успокоенный, мужчина тяжело вздыхает, насилу ей кивая. Лицо сведено, нахмурено, левая его часть будто бы стягивается вниз, сползает. Мало в глазах желания. И еще меньше - желания ее. Но надежда на разрядку не меркнет. И только поэтому Маргарита решает взять ситуацию в свои руки.
- Кот Бегемот? - шепчет она, погладив его руку с выступившими венами. Это крайний вариант, зато самый действенный.
Эдвард медлит, давая любовнице несколько секунд перерыва. Но потом, видимо, расценив, что хуже не станет, соглашается. Сморгнув наваждение, убрав руки, собственноручно меняет позу. Откинувшись на постель, дает Маргарите свободу действий. И всеми силами стараясь разжечь в себе вожделение, смотрит, как садится на его бедра, наклоняясь немного вперед. Теперь все в ее власти.
…Ожидаемое приходит нескоро. Девушка не подает виду, что устала, но определенно удивлена происходящим и неприятно обескуражена, хоть двигается так же, даже быстрее. А он сам и возбужденный, и уже утерявший это возбуждение, стремится лишь к тому, чтобы все побыстрее закончить. Было плохой идеей сюда приходить. Она вообще не захочет его больше видеть. Отвратительнее секса уже не представить.
Спасает ситуацию то, что на единую секунду, самую маленькую и самую, казалось бы, неприметную, Эдвард отпускает сознание, давая ему свободу действий. Спохватывается быстро, понимает, чем это чревато, но уже поздно.
Как по волшебству рыжие локоны Маргариты становятся темно-каштановыми и прямыми, подвивающимися только на концах, а ее смугловатая кожа белеет.
Заслышав ошарашенный выдох любовника, девушка оборачивается на него, позволив посмотреть на себя как следует.
И в тот момент, когда аметистовые глаза встречаются с видением карих, по телу обжигающей волной разливается удовлетворение…
Только вот зная, какой фантазии оно обязано, Эдварду как никогда хочется удариться головой о стену. С самого разбегу.
Выдавившая улыбку победительницы, Марго пересаживается на постель, пальцами пробежавшись по его животу. Сегодня лицо видит куда чаще, чем за все их время вместе.
- Ну как тебе?
- Хорошо… - Эдвард запрокидывает голову, со стыдом зажмурившись, а потом открывает глаза и резко выдыхает, - спасибо…
- Не за что, - любовно отзывается девушка. - Ты напугал меня. Я уже думала, кто-то вселился в моего Мастера.
- У меня проблемы, - извиняющимся тоном докладывает Каллен, несмело пропустив один из ее локонов между пальцами, - не принимай на свой счет.
- Работа?
Аметистовый грустно, расстроено усмехается.
- Можно и так сказать.
Маргарита понимающе кивает. Улыбнувшись шире прежнего, наклоняется и целует любовника в губы. Основываясь на прежнем опыте, достаточно крепко, дабы продолжить сеанс.
- И ты пришел ко мне, чтобы расслабиться? Какой молодец…
- Не в этот раз.
Изумившись, она широко раскрывает глаза, пытаясь понять, шутит он или нет.
- Уже уходишь?
- Да, мне пора. Сегодня я уже ни на что не гожусь, - Эдвард сначала садится, а потом поднимается с кровати. Разминает спину, немного поморщившись от белых пятен на сером матрасе. И почему сейчас его это волнует?
- Не говори ерунды, - Марго увивается следом, схватив Мастера за руку, - сейчас мы все исправим. Ты просто переволновался, вот и все. Маргарита знает, что делать, - с этими словами девушка недвусмысленно облизывает губы, нежным взглядом коснувшись низа его живота.
- В другой раз, Маргарита. Спасибо, - пригладив ее взлохмаченные волосы, Эдвард поворачивается к выходу и медленно идет в сторону своего стула с одеждой, обходя рисунок, ставший одним из самых худших за все время.
- Знаешь, мне не нравится в тебе то, что ты порой ведешь себя как папочка, - надувает губы девушка, садясь на ворох подушек, - мы только что занимались любовью, если что. А ты гладишь меня по голове!
Снисходительно взглянув ее сторону, Аметистовый устало вздыхает. Возвращается - уже в брюках и в свитере. Наклоняется, легонько чмокнув подставленные любовницей губы. Ей почти тридцать, а ведет себя так, будто и восемнадцати нет. Рядом с ним большинство женщин стремится оказаться девочками… или он просто производит неправильное впечатление, как верно подметила Марго. Отцовское.
- Позвони мне как-нибудь еще, - когда мужчина отрывается, просит Маргарита. Недовольно тряхнув головой, укладывается обратно на простыни, демонстративно раздвигая ноги и не стесняясь своей наготы, - с тобой здорово.
Последнее замечание чуточку греет Эдварду душу. Она его понимает…
- С тобой тоже, - мягко отзывается он, забирая пальто и ключи от машины со стула, - позвоню.
Уходит из студии, прекрасно зная, что Марго все приберет и закроет двери. Из всех его любовниц она четче всего понимает цели их встреч и то, что ждет от нее Мастер.
На улице вечер, извечная метель, огоньки фонарей и полные автотрассы.
Каллен садится в машину, практически не ощущая холода. Печку включает скорее автоматически, нежели по желанию. Этот день для него определенно не самый лучший.
Телефон встречает сообщением от Эммета. Он успокаивает его, зная, что волнуется, но позвонить не решится, и уверяет, что все в порядке, а Изза накормлена досыта - уже второй раз. В то же время брат спрашивает, заберет ли он Карли, и если да, то во сколько? У них какие-то планы…
Не вдаваясь в подробности и стараясь не вешать на себя лишние мысли, и без того уставший Эдвард отправляет ответное сообщение «еду за ней», а потом, вернув телефон на подставку, выезжает на дорогу.
Утешает лучше, чем все теплые слова, и ободряет сильнее, нежели самая сильная поддержка то, что этот вечер они с Каролиной проведут вместе. И ночь. Сегодня его девочка будет спать с ним. Как и просила…
Подъезжая к нужному дому, с улыбкой от уха до уха, Эдвард даже не глушит мотор. О своем приезде Голди он предупредил, а значит, малышка уже готова и ждет дядю.
Она садится в салон «Ауди», мгновенно заставив все вокруг, несмотря на холод и мрак, заискриться от света. Очаровательно улыбается, взметнув своими черными локонами и кидается ему на шею.
Голди вручает им пакет с вещами, а мисс Каллен удобно устраивается на заднем сиденье, прижав к себе Эдди. Не перестает смеяться, рассказывая какие-то считалочки, которые они сегодня учили в школе.
Эдвард смотрит на нее в зеркало заднего вида, разглядывает выражение лица, глаз, телодвижения и язык тела, который никогда не обманывает. Она счастлива не меньше, чем он сам, провести выходной с дядей. Она действительно его любит. Единственная женщина, которая его любит. Она заслуживает куда больше, нежели ласковых слов и теплых поцелуев.
- Давай попросим Анту приготовить на ужин кефтедес, дядя Эд? - разбавляя мрачную атмосферу салона, прогоняя его усталость и горечь внутри от нарушенного правила, зовет Карли, - будет вкусно.
- Боюсь, просить поздно, зайка, - нежно отвечает Серые Перчатки, загадочно подмигнув девочке, - я уже заказал пиццу.
И за то, как загораются ее глаза, за то, как с потоком благодарностей цепляется за его сиденье, приникая к плечу, готов купить целую пиццерию.
У всех сегодня день без правил. И у них с малышкой тоже.

* * *


К тому времени, как мы выходим из аквапарка, на улице уже потемнело. Зажглись лампочки фонарей, летают вокруг снежинки, мельтешат прохожие, боясь поскользнуться на льду, а поток машин значительно увеличился.
Я пребываю в странном настроении ненасытности. Казалось бы, горки, расслабляющие бассейны, джакузи, и даже два мохито, пусть и безалкогольных, должны были вымотать меня. Но тело, впервые получившее столько и сразу, отказывается останавливаться. Это день без правил, так? Вот и нет для нас никаких правил.
Я сажусь в хаммер, закрываю за собой дверь и с ожиданием гляжу на Эммета. Мне очень интересно, что еще мужчина способен мне предложить.
- Едем домой есть кексы? - поддеваю его, пристегивая ремень безопасности и откидывая сумку с купальником на заднее сиденье. Сколько бы Эммету не было лет, а точный возраст мне и неизвестен, с ним я чувствую себя почти как с Джасом. Конечно, с большей уверенностью, в безопасности и без лимита расходов, пусть теперь плачу и не я, но все же суть остается прежней. Может быть, в душе Каллен все так же молод? Я не удивлюсь, если он способен развлекаться от заката и до рассвета семь дней в неделю. Наверное, только дочь его сдерживает…
- Ты хочешь? - он усмехается, занимая свое место и выруливая с парковки. Кто-то возмущенно сигналит, но для Эммета на его автомобиле это не является поводом притормозить или извиниться.
- Я жду твоих предложений, - устраиваю руки на выдвинутых подлокотниках, посматривая на достаточно быстро пролетающий за окном пейзаж аквапарка.
- Моих?
- У тебя же все распланировано, нет? Ты увел нас из «Мореона».
Медвежонок раздраженно сигналит забаррикадировавшим выезд туристам, решившим именно сейчас перекладывать вещи из багажника в сумки. Он объезжает их справа так резко, что меня сносит в сторону.
- Помнится, ты против такого вождения… - задумчиво произношу, припоминая, как он едва не выпотрошил Джаспера за то, что тот ударил его машину.
- Я только «за», - фыркает Эммет, - главное, чтобы никто не пострадал, вот и все, - и, наконец, выезжает на трассу. Не в направлении Целеево, насколько могу судить. Дальше и дальше - к Москве.
Я не хочу с ним спорить. Сажусь, как мне удобно, расстегиваю пуговицы шубы, поправляю волосы. Что-то не то, понимаю. Вчера хотелось влезть на стенку от беспомощности, завыть волком от испепеляющей душу боли, пролить если не море, то реку слез. Все представало серым, безвыходным, потерянным и никогда больше не найденным. Чернота, мрак, даже звезды не светили и не спасал белый-белый снег… а оказывается, так просто было вылезти из депрессии. Всего парочка новых ощущений, сменяющих друг друга эмоций и нескончаемый поток сюрпризов. Одно то, как Эммет «уговорил» меня спуститься, дорогого стоит. Уже оно меня встряхнуло.
Правда, никто не может утверждать, что, переступив порог дома Серых Перчаток, все не вернется на свои места, как в сказке про Золушку. Может быть, меня удержит разговор с Людоедом? Или вид Эдварда? С ним что-то нужно делать, так не должно продолжаться.
- Ты устала? - зовет мой водитель, оглянувшись зачем-то в зеркало заднего вида.
- Нет, - честно отвечаю, посмотрев туда же, - появился план?
- По-моему, хороший. Ты была на пенных вечеринках?
Я усмехаюсь, удивленно на него посмотрев.
- Однажды. Но я с удовольствием посмотрю, как это выглядит здесь.
- Надеюсь, не хуже чем у вас, - озвучивает Каллен, - к тому же, используем купальник.
- Но есть одно «но»… - предупреждаю я.
На сей раз черед удивиться Эммета.
- И какое же?
- Там нет безалкогольных коктейлей, - объясняю простую истину, представив масштаб мероприятия и цены на спиртное, какие обычно на них устанавливаются.
На мгновенье в салоне повисает тишина. Он будто бы обдумывает это.
- Ладно, это предусмотрено, - серьезным тоном признает Медвежонок, все же заговорив, - только не пей так, чтобы мне пришлось нести тебя домой, Изза.
- Как бы не мне пришлось… - закатываю глаза я. Прекрасно помню вечер в том баре-клубе.
- Сегодня день трезвости, - отрицает Эммет, явственно стараясь показать, что даже не думал об этом, - так что я только воду.
Воздерживаюсь от комментариев, но прекрасно знаю, что такого не будет. Он не Эдвард. Он не сможет равнодушно смотреть на спиртное и то, как поглощаю его я. В этом плане брат Серых Перчаток куда более земной и куда более близкий ко мне. Теперь вижу.
…Так и случается. Не глядя на обещание, пьет Эммет вместе со мной. Гораздо меньше, конечно, гораздо реже, но все-таки пьет. Думает прежде отказаться, но в одиночестве мне было бы скучно, и я уговариваю его.
- За всеобщее здоровье, - предлагаю. Мы начинаем с шампанского, оно безвредно и, быть может, поэтому он не протестует. Берет бокал.
С первого же глотка, будто бы эта информация затаилась среди пузырьков по стеклянным стенкам, мне вспоминается Эдвард и его слова о том, как вреден алкоголь и что это запретное действие. Напиток начинает горчить и становится стыдно. Мне все время кажется, что аметисты смотрят на меня. Неодобрительно и грустно.
Так что сегодня я не прикасаюсь к водке, как было в «Питбуле», и я даже не думаю о виски, которое так нравится Эммету. Коктейли с вином, ликером, чуточку - коньяком, и то только одна Белая Сангрия. Напиваться не хочется. Я уже начинаю жалеть, что мы сюда приехали.
Клуб оказывается закрытым и дорогим, как и полагается. Люди мало чем отличаются от американцев, разве что немного постарше, а вот пенный концентрат нуждается в серьезной доработке - уж слишком быстро пена оседает. Таково мое заключение.
Радует то, что здесь мой купальник, так же как и в аквапарке, приходится как раз кстати. Закрытый, удобный, черный - сливающийся с толпой. Однако Эммет все равно каким-то образом находит меня. Думаю, по той же причине - его приметливому взгляду - никто даже не пробует со мной знакомиться.
Мы танцуем вместе танца три (утешаю себя, что приехала ради них). Каллен прекрасно двигается, не глядя на свое тело и мне нравится проводить с ним время на танцполе. Нам обоим здесь комфортно, нет стеснения и железных рамок.
Так что, может быть, наше единение подталкивает меня, а может, от алкоголя я смелею, но прошу у него, приподнявшись на цыпочки, чтобы докричаться:
- Можно мне сигарету?
Он пронизывающе смотрит на меня, щурясь.
- Решила испытать все по максимуму?
- Всего одну, - в оправдание бормочу я, закатив глаза, - на каком основании ты мне откажешь?
Эммет мотает головой, явно недовольный, но молчаливый. Поворачивается, жестом веля мне следовать за собой. Наш вип-столик, расположившийся под замаскированный вытяжкой, гласит табличкой на столе, что курение разрешено. И именно за ним мужчина оставляет меня, отправляясь к бару, чтобы купить сигарет.
Когда возвращается, протягивает мне одну, как и договаривались.
- А остальное?..
- Остальное нам не надо, - мило заверяет он, ловким движением руки отправив пачку в ближайшую урну, - договор дороже денег.
Засмеявшись от его слов и того, что делает, я пожимаю плечами. Забираю себе тонкую никотиновую палочку, поудобнее сажусь на креслах.
Эммет располагается здесь и здесь же, дав прикурить мне, зажигает свою. Дыма с его сигареты куда больше, да и толще она, как я успела заметить, в два раза. Если бы дал мне одну свою, пачка действительно была бы лишней.
- Когда ты начал? - интересуюсь, присев ближе. Сейчас мне как никогда хочется разговаривать.
Медвежонок прикидывает, прищурив один глаз.
- После развода. Пару месяцев.
Я недоуменно переспрашиваю:
- После развода? - закашливаюсь от сильной затяжки.
- Изабелла, у меня есть дочь, - он смотрит на меня как на глупышку, - это логично, что я был женат.
- Для детей не обязательно жениться…
- У нас была консервативная семья, - выпустив дым в потолок, мужчина вздыхает, - такое тоже случается.
Я изгибаю бровь.
- Сколько тебе лет?
- Не бойся, на глазах не рассыплюсь, - он фыркает.
- Не сомневаюсь. Просто ты знаешь мой возраст, а я твой - нет.
- Твоим еще можно хвастаться, Изза.
- Твоим уже нет?
Наверное, я ему надоедаю, поэтому раскалывается. Судя по тону и выражению лица, говорить не намерен, но говорит. Чтобы отстала.
- Тридцать девять.
- Не так уж и много, - отвечаю ему я, - я родилась у отца практически в том же возрасте, как и твоя Карли.
Эммет за мгновенье меняется в лице, наполняясь чем-то тяжелым, колющим и неприятным. Во взгляде снежинки.
- Каролина, - исправляет он, стрельнув в меня пронизывающим взглядом, - и пожалуйста, не тронь ее. Хватает того, что вытворяет ее мать, еще ты залезь ей в душу.
- Она мне нравится, - пытаюсь оправдаться перед ним.
- Очень мило, - он закатывает глаза, нахмурив брови, - я не имею ничего против, только на расстоянии.
- А что делает ее мать?
- Изза, помолчи.
- Ты сам начал, - обвиняю его, - она хоть жива?
- Для меня - мертва, - осаждает Эммет. Лишь наполовину скуренную сигарету тушит в пепельнице, резко поднимаясь со своего места. Практически со злорадством встречает то, с каким отвращением мне даются затяжки.
- Идем танцевать. Мы же зачем-то пришли в клуб, - и забирает мою сигарету, кидая в пепельницу.
Не противлюсь.
Музыка играет громче. Пена льется рекой, танцпол под ней переливается всеми цветами радуги, пока мы завороженно за ним наблюдаем, стоя прямо посередине. Я выкидываю из головы слова Эммета, он - мои. Вечер снова прекрасен.
Время течет и течет, но никто о нем не думает. Эта вечеринка, начавшаяся в девять, обещана до утра - повезло, что Эммет уговорил меня перекусить после аквапарка. Уже не помню, что это было, но помню, что согласилась я лишь потому, что в меню были бургеры и картошка фри.
Я танцую. Песню, две, три… ди-джей восклицает что-то со сцены, вокруг все вторят ему, а бьющие по ушам ритмы лишь нарастают. И самое интересное, что Эммет от меня не отстает. Облаченный в одни плавательные шорты, сейчас он, кажется, танцует с большим энтузиазмом, чем прежде. Это потому, что назвал мне возраст?..
…Это все из-за коктейлей. Из-за сигареты. Из-за танцев. Из-за атмосферы вокруг. Из-за его тела…
Тогда, в парке, катаясь на горках, я любовалась Эмметом издалека и не думала на глазах у всех, тем более у детей, попытаться… соблазнить его. Однако в ночном клубе, тут, теперь, по уши в пене и в том же купальнике, грешно будет не предпринять попытку. По крайней мере, это то заключение, что делает мой споенный мозг.
Так что когда Каллен-младший отходит в сторону, к бару, чтобы отправить какую-то СМС-ку, я незримой тенью движусь за ним.
Опасаюсь фиаско ничуть не меньше, чем в прошлый раз, но все притупляется под спиртным, а страхи и вовсе становятся маленькими-маленькими и уползают глубоко в сознание.
Он стоит, прислонившись спиной к одной из стен и, лениво потягивая свой напиток через трубочку, нажимает на клавиши в телефоне. С хмурым выражением лица.
А я подхожу, будто бы случайно его заметив. Предусмотрительно оставляю свой бокал на стойке, избавляюсь от чрезмерной пены, укрывшей тело - стряхиваю ее.
- Даже не думай звать меня танцевать, - предупреждает Каллен, даже не догадавшись о том, что собираюсь сделать, - мы там уже два часа. Сколько можно?
Я вызывающе, но в то же время обольстительно ему улыбаюсь. Я редко так делала даже с Джаспером и эффект это имеет - Эммет теряется.
- Потанцуй со мной, - вопреки его угрозе, прошу я. И, привстав на цыпочки, опять воспользовавшись моментом, целую. Легонько, не смело, как первый раз. Когда тела обнажены, это совсем другое ощущение. У меня тоненький купальник, у него плавательные шорты - меньше на теле уже не придумаешь.
Он сладкий - от пены, и горький - от алкоголя. Но мне нравится сочетание. Даже больше, я им наслаждаюсь. Руки сами собой скользят ниже, касаясь его спины, а Эммет, хочет того или нет, остановить их не смеет. Его стакан, так и недопитый, каким-то образом оказывается на стойке. Теплые длинные пальцы, раскрывшись, встречают меня и увлекают за собой. Устраиваются на талии где-то в затемненном углу и под стать губам своего обладателя, выжидающе замирают, ожидая от меня последующих действий. Дают свободу.
- Ты меня хочешь, - почти победно шепчу я, прижавшись к нему покрепче. Эммет всегда был прямолинейным и искренним во всем, он не прятал то, что думал и чувствовал. И сейчас это нравится мне больше всего, потому что своего интереса ко мне он так же не скрывает. Вернее, не скрывают его плавки.
Ответа не следует, но губы мужчина возвращаются на прежнюю позицию. Он поворачивается - я даже не успеваю понять, когда - и прижимает меня собой к стене. Высокий, сильный, большой - заполоняет меня, прячет от всего и всех. Мне нравится такое чувство, когда вокруг темнота, которой кто-то повелевает. И этот кто-то на многое готов, чтобы впустить в эту темноту и тебя. Сделать такой же полноправной хозяйкой.
- Хочешь-хочешь, - разговаривая с самой собой, хихикаю я, играя с резинкой его плавок. На ней звездочки, я помню. И двое шнурков - как раз там, где Эммету больше всего хотелось бы меня почувствовать.
Губы становятся требовательнее. Он целует меня по-настоящему, он не отталкивает и не отнекивается теперь, как был в своем доме. Утерялось стеснение? Нет рядом брата, Каролины? Наверное. Но такой Эммет по вкусу мне не меньше, чем тот плюшевый медведь, которого описывал Эдвард.
…Как ни странно, это воспоминание, пришедшееся не к месту, все и оканчивает.
Я горю желанием, меня истязает что-то изнутри, в легких тесно, а кожа едва ли не саднит, требуя ощутить хоть каплю мужской ласки… и Людоед готов мне все это дать! Не желая наклоняться, он просто приподнимает меня, сделав к себе ближе и зажав у стенки так, дабы не вырвалась. Пальцы бегут вдоль купальника, губы по шее, глаза, замутненные огнем желания, отхватывают все сразу и не отпускают.
Если бы не моя память, у нас был бы секс. И этот секс был бы прекрасен, не сомневаюсь. Тогда мне показалось, в ту секунду, что лучше бы Эммет на мне женился… при всей фиктивности брака у нас была бы одна постель…
Но когда я прерываю поцелуй, чтобы ладонью притронуться к его щеке, перед глазами темнеет. Краешками пальцев погладив гладковыбритую кожу, я внезапно понимаю, что трогаю ее справа, возле глаз.
- Эммет, - нерешительно произношу, заглянув в них, в самые недра. И о чудо, о ужас, доводящий меня до вскрика - вовсе они не серо-голубые! В них пляшут искры аметистов.
- Нет, нет, нет! - паникую я, отталкивая мужчину и краснея так, что кожа пылает, - нельзя… нельзя…
До него доходит не так быстро. Он выпил немного, но страсть опьянеет куда лучше спиртного, я знаю. К тому же, уж слишком далеко все зашло - он-то не мешал мне, отдался, просто наслаждался моментом.
- Что случилось, Изза? Что?.. - пытается понять и одновременно удержать меня, когда понимает, что что-то не так. Для пущего эффекта моей безопасности пальцы правой руки оставляет там, где были - на груди.
- Я с Эдвардом… - восклицаю, сделав глубокий вдох и ненавидя огонек, еще догорающий внизу живота, - я замужем, Эммет, извини! Пожалуйста, отпусти меня. Я замужем!..
Эта фраза внезапно становится моим талисманом. Она появляется из ниоткуда, обвивает меня, душит плющом своей правдивости и наполняет странной силой и решимостью. Можно отказаться от всего на свете благодаря этой фразе. И меня трясет от осознания, что лишь благодаря ей я не переступила последнюю черту. Она меня спасла!
Вижу Эдварда. Вижу его лицо, его глаза, онемевшую сторону лица и тело, когда в слезах и страхе стараюсь уговорить на близость. На губах чувствую его губы, аромат его тела - пьянящий и манящий, нежный и лучший на свете, на руках - руки, которые сначала обняли меня в ответ, а потом, проснувшись, пытались удержать. Чувствую жесткие волоски ближе к лобку, на животе, теплоту кожи… черт!
- Изз, - Каллен-младший наклоняется к моему уху и впервые за вечер меня тошнит от пены, смешанной с алкоголем, хлорной водой аквапарка и грейпфрутовым ароматом его одеколона. К горлу подступает комок, - Изз, если ты хочешь… он не расстроится… если хочешь и это поможет - нет…
Перевожу на Эммета ошалелый взгляд, часто заморгав. Что?..
Такие слова звучат дико. Он говорит невнятно, негромко, музыка его перебивает, а пена, наступающая на нас, отвлекает меня, но понимаю все без труда.
Эдвард… он что, дал мне разрешение трахаться? Совсем-совсем без правил?.. С любовниками?..
Господи…
- Эммет, прости, - я приподнимаюсь на цыпочки, почему-то глупо, совсем глупо, даже безумно, улыбаясь, - извини меня, извини… - чмокаю его в щеку, выворачиваясь из-под рук. - Я его, Эммет. Я только его.
И возвращаюсь на плохо слушающихся ногах к стойке. Окрыленная и с подбитыми крыльями одновременно, ужаснувшаяся себе и огорчившаяся за растерянного Медвежонка, замершего у стены с каменным выражением лица, разбитая и собранная из тысячи порванных кусочков. Ошеломленная, одним словом, до глубины души. До основания.
Верность. Он же столько рассказывал мне о ней! Нарушить это правило? Ради чего?
Из-за депрессии?..
Зажмурившись, я тщетно пытаюсь взять себя в руки. Все хорошо. Все будет хорошо. Нужен алкоголь - и обязательно будет. Без паники.
- «Негрони», пожалуйста, - обращаюсь к бармену, сделав глубокий вдох. Сажусь на мягкий стул, повернувшись в противоположную от Людоеда сторону. Не могу сейчас на него смотреть. Боюсь… не удержаться.
- Как пожелаешь, Мортиша Адамс.
Оборачиваюсь и не верю своим глазам, когда натыкаюсь на улыбку, что прежде видела миллион раз. Она особая - правый уголок выше левого, зубы белоснежные, а губы ярко-красные, обветренные. Когда-то они меня целовали.
Деметрий?..

- ФОРУМ -
С огромным нетерпением мы ждем ваших отзывов! Очень интересно узнать мнение читателей после такой главы. Следующую придется подождать подольше))


Источник: http://twilightrussia.ru/forum/37-20490-25
Категория: Все люди | Добавил: AlshBetta (06.05.2016) | Автор: AlshBetta
Просмотров: 4303 | Комментарии: 64 | Теги: AlshBetta, Русская, LA RUSSO


Процитировать текст статьи: выделите текст для цитаты и нажмите сюда: ЦИТАТА






Всего комментариев: 641 2 3 4 »
1
64 Alin@   (26.08.2017 16:08) [Материал]
Белла поняла и рассказала с кем хочет быть, что является самым главным. Эммет прекрасно поймёт все знаки. Многое замечает. А вот нехорошо когда Эдвард один остаётся

1
63 ღSensibleღ   (03.07.2016 15:18) [Материал]
м-да... после такого откровения, появление Диметрия совсем не к стати...

1
62 pola_gre   (22.06.2016 21:06) [Материал]
Так Эдвард только для Беллы верность придумал dry Печалька
Хотя он уже понял, что она особенная голубка, может, и это изменится...

Спасибо за главу!

3
61 Svetlana♥Z   (31.05.2016 16:16) [Материал]
Договорённость между братьями о сексе? - Такое бывает, но это не поддаётся моему осмыслению. Самая чистая, пушистая и праведная здесь Белла. Вот, у кого действительно есть совесть, моральные принципы, воспитание и чувство ответственности. Превозмогая все свои потребности, будучи отвергнута мужем, как женщина, она не поддаётся соблазну. Интересно, насколько это отрезвило Эммета? Теперь он понял разницу между "куклой" и по его мнению "отбросом"?
Встреча в Москве с Диметреем - это сюрприз. интересно, чем закончится эта встреча? happy

1
55 Noksowl   (12.05.2016 16:54) [Материал]
Есть лекарства, которые надо пропивать курс, потом идет привыкание организма к ним и необходимо менять его на другой аналогичный, чтобы продолжить лечение. Так и тут, на Иззу перестали действовать слова, забота Эдварда, его сладкие подарки и пр. И никакого прогресса в ее выздоровлении, а даже ухудшение, так как больше уже ничего не лечило ее израненную душу. Она отказалась от всего, что предлагал ей Эдвард. Помощь Эммета как нельзя кстати. Он, как смена курса лечения, очень благотворно повлиял на нее.
Спасибо за главу

0
58 AlshBetta   (13.05.2016 00:43) [Материал]
Смена курса сделала свое дело, ты права, и повернула все в лучшую сторону. Иногда так надо, ничего не поделаешь. Эммет помог Иззе, а значит, помог и брату, что для него важнее всего. Но в свое время и Изза им поможет - обоим и очень сильно tongue
Спасибо за отзыв!

1
54 mashenka1985   (11.05.2016 21:59) [Материал]
Уххх... вот так поворот...

0
56 AlshBetta   (13.05.2016 00:41) [Материал]
Не все коту масленица biggrin

2
52 kotЯ   (11.05.2016 15:30) [Материал]
В Москве ОЧЕНЬ много мест, где можно повеселиться и потому делаю вывод, что Дем, не просто так появился, именно, на этой вечеринке- явно выслеживал и выжидал. Но мне вот что интересно, а эта Марго не его-ли сестра?

1
57 AlshBetta   (13.05.2016 00:42) [Материал]
Его сестра - Конти, как мы помним. Марго нет wink Эдвард бы проверил ее родственников, он против наркоты, тем более в своей постели.
Что же касается Дема... у него ушки на макушке biggrin

1
25 GASA   (09.05.2016 22:04) [Материал]
Весело....и правильно....главная терапия-движение...молодая девица...у нее нерастраченная энергия не могла найти выхода....значит с Эмметом не смогла...а с Деметрием???? вот тоже принес его чёрт....

1
50 AlshBetta   (10.05.2016 21:30) [Материал]
Посмотрим... Деметрий-то познакомее, пояснее будет. И он тоже всегда ее хотел... как бы не сорвалось.
Но ведь уверения то есть, убеждения! Вера, в конце концов. В крайнем случае, достаточно набрать Эдварду. Он все решит wink

1
24 ♥Sweet_Caramel♥   (09.05.2016 15:45) [Материал]
Как же все странно wacko Но я тут подумала, я бы не была против интрижки Беллы и Эма. Хотя теперь понятно, что навряд ли такое будет.

0
49 AlshBetta   (10.05.2016 21:29) [Материал]
Ну почему же... никто не знает, что готовит будущее. Это были первые шаги. Первый поцелуй. Она с Эдвардом... но и Эммет уже ближе к ней, нежели просто "людоед" biggrin

0
23 natik359   (08.05.2016 22:46) [Материал]
О боже мой! У меня нет слов! Вот так денек и ночка! А конец просто убил, и как же там оказался Деметрий? Думаю Беллу пора вытаскивать от туда и вести к Эдварду! wacko

0
48 AlshBetta   (10.05.2016 21:29) [Материал]
Эдвард и сам приедет, узнай, кто на пороге бара. Вопрос лишь, стоит ли ехать куда-то, если разозленный Медвежонок увидит наркодиллера рядом с той, к которой и сам уже успел проникнуться? cool

1-10 11-20 21-30 31-31


Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]



Материалы с подобными тегами: