Форма входа

Категории раздела
Творчество по Сумеречной саге [264]
Общее [1686]
Из жизни актеров [1640]
Мини-фанфики [2733]
Кроссовер [702]
Конкурсные работы [0]
Конкурсные работы (НЦ) [0]
Свободное творчество [4826]
Продолжение по Сумеречной саге [1266]
Стихи [2405]
Все люди [15365]
Отдельные персонажи [1455]
Наши переводы [14628]
Альтернатива [9233]
Рецензии [155]
Литературные дуэли [105]
Литературные дуэли (НЦ) [4]
Фанфики по другим произведениям [4317]
Правописание [3]
Реклама в мини-чате [2]
Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

Кукла
В Форкс падает метеорит, и Эдвард замечает, что поведение Беллы пугающе изменилось.

Ночь
Она любила закат, подарившей ей такое короткое, но счастье. Он любил рассвет, дарующий новый день. Что может их объединять, спросите вы? Я отвечу – ночь.

Мэн
Маленький провинциальный городок Бенедикта штата Мэн, США, славится шикарными охотничьими угодьями и спокойным темпом жизни. Но всё меняется, когда в нём появляется некто красивый, молодой и загадочный чуть более чем полностью. Смогут ли бенедиктинцы и их укромный уголок пережить без потерь такое вторжение? Или всё-таки будут жертвы? Жизнь покажет.

Путешествие к необитаемым островам
А что если б влюбленные заранее знали, что им предстоит?
Белла/Эдвард. Мини.
Фантастика, романтика, путешествия во времени.

Доброе сердце
- Так он жив, значит, - заявила Изабелла, видела же его своими глазами.
- Молодой, говоришь, - с сомнением покачала жена пекаря головой. - А минуло с тех пор без малого пятнадцать лет, под сорок должно быть твоему графу. Мёртвый тебе явился, Изабелла!

Заблуждение
Беллу Свон мучают болезненные воспоминания, о которых она хотела бы забыть. Но что, если новый ученик напомнит ей о прошлом? К чему это приведет?
Мини/юмор.

Секрет
Три подруги: Белла, Элис и Розали, приехали на каникулы к родителям Беллы. Во время прогулки по лесу они встречают трех парней: Эдварда, Джаспера и Эммета. Они начинают общаться и дружной компанией весело проводить время, пока тайна, скрываемая новыми знакомыми девушек, не всплывает на поверхность их вроде бы тихой гавани.

Уничтожающее пламя
Шесть лет назад он сломал её. Новая Белла — женщина, которая всё держит под контролем. Что произойдёт, когда Эдвард войдёт в конференц-зал, возвращаясь в её жизнь в качестве нового клиента?



А вы знаете?

...что теперь вам не обязательно самостоятельно подавать заявку на рекламу, вы можете доверить это нашему Рекламному агенству в ЭТОМ разделе.





...что вы можете заказать в нашей Студии Звукозаписи в СТОЛЕ заказов аудио-трейлер для своей истории, или для истории любимого автора?

Рекомендуем прочитать


Наш опрос
Самый ожидаемый проект Роберта Паттинсона?
1. The Rover
2. Жизнь
3. Миссия: Черный список
4. Королева пустыни
5. Звездная карта
Всего ответов: 238
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

Онлайн всего: 130
Гостей: 129
Пользователей: 1
Есения8945
QR-код PDA-версии



Хостинг изображений



Главная » Статьи » Фанфикшн » Все люди

РУССКАЯ. Глава 6

2024-3-19
14
0
0
Capitolo 6


Лея – вот как ее зовут. У нее медовые волосы до плеч, собранные в элегантную прическу, серые холодные глаза в черной подводке и тонкие, угрюмо сложенные губы. Их цвет – темно-бордовый, неброский, но заметный, – прямое отражение выбранного платья. Чуть выше колена, без оборок и рюш, зато с кружевами. Сверху, переплетаясь, они идут вниз по спине. Подчеркивают стройную фигурку своей обладательницы, скрывая даже внешнюю непривлекательность.

С виду бы я никогда не сказала, кто она такая. С виду бы я предположила, что она одна из тех женщин, которые модным журналам и каталогам от магазинов одежды отдают большее предпочтение, нежели тем, ради кого одеваются – мужчинам. И это потолок. Максимум.

Однако профессиональные способности мисс Пирс, не оглядываясь на это, стоит признать, непревзойденные. Она на своем месте и знает, что делает. В том числе: со мной.

Вот уже как час они с Розмари – та вызвалась помочь – кружат надо мной, обещая превратить в самую красивую невесту Америки. И даже больше - мира.

Не имею ни малейшего представления, как они собираются это сделать, но не мешаю. Стоически, как будто от подобного послушания зависит моя жизнь, позволяю им вымыть мне голову и медленно высушить ее, постепенно превращая в презентабельную прическу. А потом, что самое страшное, выкрасить мои ногти в белый. Стереть к чертям черный и сменить его на белый. Яркий. Прямо по глазам.

Лея – «имиджмейкер мистера Каллена – Лея Пирс», как объявила она по приходу сюда, – приносит большой светлый чехол ближе к десяти. Распускает его замки, высвобождает застежки и снимает защитную ткань, демонстрируя мне платье.

Ждет моего восторга, наверное, я не знаю. Сижу перед большим зеркалом, возле туалетного столика, верчу в руках серебряное колечко, оставшееся напоминанием о наших отношениях с Джасом, и не знаю. Восторженно взмахивает руками лишь Роз – эта свадьба ее мечты, не моей.

Деловитости и профессионализма стилисту не занимать. Догадавшись о моем настроении, она оставляет в покое намерения вынудить из меня улыбку. Прежним тоном, серьезным, сосредоточенным, просит подняться. И приглашает Розмари помочь ей надеть на меня сию красоту. А потом расправить края. А потом повернуть к зеркалу.

При всем том, что я знаю о мистере Каллене – а знаю я о нем после субботнего ужина не так уж и мало – не ожидаю от него правильного фасона наряда. И дело не в суженом верхе и расклешенном низе, не в количестве оборок или мелких деталей: бисеринок, бусинок и того подобного – это все на совести Леи, я понимаю. Дело в вырезах. До сих пор я слышала о том, что женихи более всего любят видеть невест с обнаженными плечами или, на крайней случай, с полупрозрачным лифом. К тому же, решающую роль играет декольте – завуалированное или нет - неважно. Важно - чтобы было.

Но в моем платье – моем платье, выбранном Серыми Перчатками и предложенном Леей, – нет ничего подобного. Оно закрыто – полностью, целиком. Никаких разрезов на спине, вдоль по ребрам, на груди, никаких кружев или просвечивающей кожу газовой ткани. И ничего, абсолютно ничего лишнего. Вырез-лодочка, больше стандартный, чем удивляющий, красивая ткань с едва заметным узором из полупрозрачных белых лилий на талии и широкий, ничего не подчеркивающий, не открывающий ног низ. Как у принцесс в мультиках. Как у Золушки, которую не собираются оприходовать сразу же на момент прибытия в Королевский дворец. Которую везут туда Королевой.

Во всей этой простоте есть свой шарм, есть что-то манящее. Я не могу понять почему, но мне нравится. Я гляжу на себя в зеркало, опустив руки по швам – рукав три четверти, – и не чувствую себя не в своей тарелке.

При всем том, что знаю об одежде, вряд ли смогла бы подобрать что-то настолько же красивое. Мне в голову и прийти не могла мысль, что закрытый наряд способен вызывать куда большее восхищение, нежели изящно изрезанный.

В таких случаях Роз в моем детстве любила говорить: «Все бывает впервые». Согласна.

…За оставшимися приготовлениями слежу внимательнее, чем за всем, что было прежде. Мысленно подмечаю, что выбранные бежево-золотые тени и черная подводка к платью подходят, а румяна делают мою бледность данью моде, не более, оживляя лицо легким румянцем. Лея выбирает из несчетного числа помад, привезенных с собой, светло-розовую с легким блеском и вежливо мне улыбается. Похоже, уже видит, что перестаю сомневаться в ее квалификации.

Последним штрихом к моему новому сегодняшнему образу служат туфли: классические полузакрытые, под цвет и оформление платья, на каблуке. На первый взгляд, как и вся моя обувь – на высоком, в виде шпильки, может быть, чуть потолще стандартной. Но как только надеваю и делаю первый шаг, понимаю, что и здесь заблуждалась: невероятно устойчивый. Мой рост маскирует, но упасть не дает – идеальное сочетание. Особенно при условии грядущего торжества.

На этом утро сборов завершается. На часах – без десяти одиннадцать. Лея с удовлетворенным видом поправляет мое платье, укладывая его как полагается. Достает из своего бездонного помощника-чемоданчика средней толщины бежевый обруч, одевая поверх моей прически, созданной из туго переплетенных косичек и местами выпрямленных, уложенных ровным рядом прядей. Ставит точку на приготовлениях. Кивает на время.

- Идем-идем, - уверяет Роз, поднимаясь с кровати, на которой все это время сидела. На ней светло-серое платье с аккуратным, но красивым вырезом и ожерелье, устроенное на оголенной коже. Волнистые волосы тщательно уложены, глаза подкрашены, губы подведены… Лея не только надо мной постаралась сегодня.

Женщина подходит ко мне, заглядывая в глаза. Краешком губ очень нежно улыбается.

- Ты и вправду самая красивая невеста, Иззи, - восхищенно шепчет, пригладив чуть задравшийся рукав моего платья.

От ее слов во мне просыпается, казалось бы, заснувшее, казалось бы, пропавшее волнение. Напоминает о себе, легонькими покалываниями отдавая в груди. На миг хочется расстегнуть платье и вдохнуть поглубже – оно словно бы стягивает меня, сдерживает. Хотя на деле сидит удобно и достаточно свободно.

Шумно сглатываю, нахмурившись. И Розмари этого хватает.

- Вы не могли бы оставить нас на минуточку? - вежливо просит она стилиста. Благодарно кивает, когда та покидает комнату, и эхо ее каблучков разносится по коридору, затихая в направлении лестницы.

Мы ждем секунд десять, наверное.

А потом Розмари обнимает меня – придерживает за талию, если точнее, боясь помять платье и испортить прическу.

- Изабелла моя, - по-доброму посмеивается, глубоко вдохнув, - с волнением стоит завязывать. В таком виде ты всех ослепишь.

Она действительно думает, что я переживаю из-за того, как меня воспримут гости? Из-за платья?

- Роз… - жмурюсь, надеясь, что на туши не сэкономили и мой макияж не потечет, - мне страшно.

Впервые признаюсь ей так откровенно. Впервые, через столько лет, произношу эту фразу. И верю в нее. И верю тому, что правильному человеку ее адресовала.

- Моя храбрая девочка? Ну что ты...

- Пути обратно не будет, - не отпускаю ее. Не поворачиваю голову, не даю посмотреть в глаза и не смотрю сама. Хоть один взгляд – и все будет кончено. Потеряно.

- Тебе не нужен обратный путь, Иззи, - уверяет меня смотрительница, чуть явственнее удерживая в объятьях, - ты будешь настолько счастливой, если пройдешь весь этот путь до конца, что даже не поверишь. Ты будешь с улыбкой вспоминать этот день еще долгие, долгие годы. Поэтому насладиcь им и сохрани как можно больше воспоминаний – потом скажешь мне спасибо за этот совет.

Я морщусь. Я молюсь о том, чтобы не размазать все старания имиджмейкера по лицу. И шепчу:

- Конечно…

- Иззи, - Розмари прекращает любые игры, говоря уже серьезнее, хоть и так же мягко, - ты наше с отцом самое большое сокровище, запомни. Такое красивое, такое дорогое сокровище… и никто, кто не достоин тебя, никто, кто не сможет дать тебе больше, чем мы, никогда бы не посмел на тебе жениться. Мы бы ему не дали.

Ну конечно!

- За сверхурочные…

- Не надо, - она перебивает меня, не дав закончить предложение, - не говори сегодня о деньгах. Хотя бы сегодня. Это неправильно.

- Это факт… - упрямо бормочу я, прикрыв глаза. Слезы когда-нибудь высохнут? Я больше всего боюсь, что они покатятся по щекам.

Мне ведь вправду страшно. Мандраж это или крайняя форма волнения – не могу понять. Знаю, что покалывает в животе и отдает в голову. Знаю, что в какую-то секунду ноги становятся ватными.

- Знаешь, что настоящий факт? - Роз заговорщицки подмигивает мне, наконец отстранившись. Заставляет на себя посмотреть. И признать то, что собирается сказать: - Я тобой горжусь.

Удивляюсь – не пытаюсь даже скрыть. Глаза сами собой распахиваются, позволяя Розмари хмыкнуть.

- Гордишься?..

- Очень, - она прогоняет с лица усмешку, легонько, едва касаясь, проведя подушечками пальцев по моей щеке, пока второй рукой молчаливо забирает старое кольцо, пригревшееся на ладони. И я не мешаю ей.

- Ты сделала правильный выбор и однажды обязательно это поймешь, - уверяет. И прячет атрибут моей неудавшейся привязанности в карман. Раз и навсегда.

Хорошие слова накануне свадьбы… это можно считать напутствием?

- А теперь тебе пора, - вспоминая о том, что нас ждут, говорит женщина. Забирает с покрывал мой букет – из белых маленьких розочек, только-только распустившихся, – и дает в руки. Помогает продеть ладонь в петельку, крепко удерживающую цветы в руке.

- Дорогу прекрасной невесте! - громко произносит в коридор, раскрыв дверь наружу из спальни. Выпускает меня из нее, раз и навсегда помогая оставить за спиной репродукцию картины Дали, скомканные белые простыни и серебряные кольца.

Им на смену меньше чем через полчаса придут золотые…

* * *


У Рональда с лица не сходит гордое выражение. Он идет, запечатлев на лице полуулыбку, и вежливым вниманием, а иногда и легкими кивками одаривает всех присутствующих.

Его щеки выбриты глаже, чем обычно, его смокинг изыскан и явно подобран не в последний момент, а черные волосы приглажены до ровного, хоть и естественного состояния. Но важнее всего глаза – черные, внимательные, однако с проблесками радости, как я вижу. Искренней.

Он ведет меня к алтарю, позволив взять себя под руку, и, поглядывая то на букет, то на расположившуюся впереди арку из цветов, прямо-таки излучает удовлетворение. На сей раз все вышло так, как он хотел. Без потерь.

Я молча следую рядом, признавая свое поражение и соглашаясь на игру, которая была затеяна Ронни. Мы завтракали с Эдвардом неделю назад, и я говорила с ним. Еще раз повторила, без намеков, прямым текстом, что не хочу свадьбы. Что мне она не нужна, что я вполне могу остаться старой девой, если нужно, или в крайней случае выскочить за первого встречного, когда придется.

Он выслушал меня, ни разу не перебив. Он даже не думал об этом.

А когда я закончила, подобно точному выпаду кобры или умело рассчитанному удару по голове, отрезвляющего до того, что звезды сыплются с неба, задал свой первый и единственный вопрос:

– Я хуже первого встречного, Изза?

Мне хотелось съязвить, я помню. Хотелось уколоть, подшутить, задеть – все что угодно, на любую тему. Но как только открыла рот, ярким всполохом память осветила события ночи в «Питбуле». Вытащила их на поверхность, отряхнула от пыли…

У Эдварда было множество вариантов и возможностей: для начала бросить меня в баре – не его вина, что я напилась до того, что ноги не идут. Потом на парковке, отшатнувшись, дать вдоволь поваляться на асфальте в луже пестрой рвоты и подумать о своем поведении, потому что договора терпеть подобные ужасы у нас не было. И, наконец, после всех злоключений, если он оказался достаточно терпеливым и снес все, что я делала до тех пор, пока попала в машину, дома мог взять заслуженную награду. Я бы не то что не возражала, я бы в тот момент, наверное, даже ему помогла… мы ведь вступаем в брак, верно? Это оправданно. Это бы считалось первой ночью…

Но ничего не было. Он вытерпел меня в баре, довез до квартиры – своей – и… уложил спать! И завтраком кормил!

Я довела себя до помутнения рассудка, пока выстраивала эту схему в своей голове, ковыряя кашу.

И, конечно же, единственное, что можно было ответить на его вопрос после такой мыслительной ревизии, было:

– Нет. Поэтому я здесь.

Так что нечего сейчас жаловаться на мирскую несправедливость и неземные испытания. Я сделала выбор, приняла решение, запила его сладким чаем – не знаю, сколько ложек было в том напитке, что он предложил мне, но явно не меньше пяти, – и проглотила. Признала.

Вот и иду.

- Degne della corona, - едва слышно, так, что бы приметила только я, произносит Рональд. На его лице все еще полуулыбка, но она застыла, как каменная. Он весь застыл, хоть и идет дальше. Заледенел.

Этой фразы я не жду. Чего угодно, только не этой. Только не с таким смыслом.

«Достойная короны» – надпись на моем медальоне, надетом сегодня, рядом с крошечной детской фотографией. Она на итальянском, но благодаря матери я знаю, как расшифровывается. И это единственное слово, что мне по-итальянски, в отличие от Ронни, известно. Кроме перевода своего имени.

Хочу спросить, с каким умыслом это было сказано. Но передумываю – еще расплачусь…

До лучших времен. Еще будет возможность.

Чтобы отвлечься, скольжу взглядом по ровным рядам свадебных украшений, заполонивших нашу веранду. Белые, как снег. Изящные, как лебеди. И дорогие – баснословно. Неужели Рональд расщедрился? Или, как и с платьем, здесь повлиял вкус Каллена?

Веранда закрыта четырьмя прозрачными стенами, за которыми видно на милю вокруг – я больше всего не люблю это место именно по этой причине, – и каждое из окон разукрашено сверху и снизу морозно-акриловым узором. Привлекает внимание, дополняет обстановку. Украшает.

Сам алтарь – очень бы хотелось, чтобы не жертвоприношений, – располагается в дальнем конце огромной комнаты. Он возле дверей, которые летом всегда открыты – это повелось еще со времен мамы. Они сегодня завешаны полупрозрачными шторами, дабы не бросаться в глаза, и засыпаны цветами – такими же, что собраны в арку. Я вижу их впервые, но благодаря Роз знаю, как называются – канны. Розовые, почти тот же оттенок, что и моя помада.

Стулья присутствующих тянутся от входа, в который мы с отцом торжественно вошли полторы минуты назад, до конечной цели пути. Их не меньше сотни, насколько я могу судить.

Стоило, наверное, утвердить список гостей – я бы не звала такое множество незнакомцев. Но, в конце концов, это право Эдварда и Свона. Это их развлечение, какими бы словами ни называли. Музыка, сопровождающая нас, играет чуть громче – арка близко. И только теперь, когда решающего момента не избежать, а убегать поздно, я наконец смотрю на мужчину, стоящего рядом с ней.

Не на цветы, шторы, украшения или металлические переплетения, не на гостей, чьи лица все равно никогда не запомню… на него. Честно. Открыто.

И тут же сталкиваюсь с тем, чего больше всего боюсь: глазами. А в них теплится восторг… мной? Да нет же… платьем. Ну конечно.

Я не склонна к правильным выводам – с самого детства отец твердил это, – но сегодня, думаю, делаю правильный – по поводу Эдварда. Он очень хорошо выглядит в подобранном костюме: иссиня–черный смокинг, чуть отдающий синевой, со светлой рубашкой – почти под тон моему платью, дополняющим образ штрихом в виде темно-бордового заправленного галстука. С крохотным незаметным камешком посередине… мне уже пора завидовать? Или еще нет?

Рональд осторожно, дабы не испортить такой знаменательный момент, помогает мне подняться на ступеньку, подводящую к алтарю. Снова надевает на лицо прежнее, расслабленное выражение, давая понять в первую очередь Каллену, а затем и всем остальным, как доволен и счастлив, с каким упоением будет вспоминать этот день.

У отца большая ладонь, я знаю это с детства. К тому же, она тяжелая… и даже теперь, при условии, что все старается делать как можно аккуратнее, движения не слишком мягкие.

У Эдварда ладонь больше – я обращаю на это внимание только сейчас, хотя неделю назад именно благодаря ей удержалась на ногах возле бара, – но мою она берет настолько нежно и осторожно, что диву даешься. И только после того, как я вкладываю свою окончательно, держит крепче, как нужно.

Мы поднимаемся на еще одну ступеньку, повыше, и оставляем Ронни и всех гостей за спиной. Меня немного потряхивает от всего того же мерцающего тока, скользящего вдоль позвоночника, который уже научилась различать, который подпитывается характерным ароматом Эдварда, буквально сдавливая горло. Скрывая дрожь, стискиваю зубы, а на губы, для лучшей маскировки, натягиваю улыбку, хоть актриса из меня и никакая.

- Изза, - шепотом зовет мужчина. Таким странным тоном… доверительным?

Я смелею настолько, что еще раз смотрю ему в глаза – прямо в глаза, пусть и секунду.

В них не пробегает ни одной нотки сомнений, ни капли напряжения или, что было бы логично, хмурости, недовольства моей скованностью и отсутствием правильного настроения. Все, что занимает место, все, что важно – призыв успокоиться. Не грубый, не страшный. Легкой волной…

Если я не исполню, он меня не накажет. Он расстроится.

Священник начинает свою заранее заготовленную, миллион и один раз произнесенную речь. Он видел разных людей и разные пары. И запретные союзы видел, и желанные – обеими сторонами, что немаловажно, и такие, что заключались исключительно на правах сделки, когда ни жених, ни невеста намерений отдавать свою руку и сердце не имели… Но такую, как мы, думаю, женит в первый раз.

Не новость, что жених намного старше невесты. Не новость, что невеста намного младше жениха. Нет интересного в том, что деньги сплотили двух людей и свели вместе – пусть даже одному из них они и не принадлежат…

Смысл в другом: в том, что вкладывает в этот брак Эдвард, что хочет получить из него. И что меня он не хочет – как женщину. И что планирует развод – причем развестись будет позволено мне. Изначально обговоренные условия, изначальные принципы, какие-то догадки - все мимо. Я опять в этом убеждаюсь.

- Поскольку ни на что не было указано, что могло бы воспрепятствовать этому брачному союзу, я спрашиваю тебя, Эдвард Каллен, согласен ли ты взять в жены Изабеллу Свон? - тем временем священник, закончив с традиционным вопросом и, соответственно, не дождавшись возгласов – даже мне хочется промолчать, что нонсенс, – продолжает начатое представление. - Будешь ли ты любить, уважать и нежно заботиться об Изабелле, Эдвард? - он многозначительно смотрит на мужчину, с вниманием слушающего его. - Обещаешь ли ты хранить брачные узы в святости и нерушимости, пока смерть не разлучит вас? Если это так, подтверди это перед Богом и свидетелями словами "Да, обещаю".

Серые Перчатки на мгновенье поворачивает ко мне голову, в большей степени демонстрируя левую сторону, на которой играет крошечная улыбка – кроме меня никто не увидит. Аметистовые глаза не лгут. В них то самое чувство, что я пыталась понять, что не удавалось обозвать хоть как-то – долг. Самый настоящий. Он переливается…

- Да, обещаю, - уверенно отвечает она. Ладонь, которая держит мою, чуть-чуть сжимается.

Священник уважительно кивает.

Переключается на меня:

- Согласна ли ты, Изабелла Свон, взять в мужья Эдварда Каллена? Будешь ли ты любить, уважать и нежно заботиться о нём в Господе и обещаешь ли ты хранить брачные узы в святости и нерушимости, пока смерть не разлучит вас? Если это так, подтверди это перед Богом и свидетелями словами "Да, обещаю".

Я слушаю его с нетерпением. Я хочу поскорее проронить «да» и закончить с этим.

Однако в тот момент, когда возможность наконец появляется, теряюсь. Запинаюсь и чувствую, что не могу шевельнуть губами… что до чертиков, до чертиков боюсь такое обещать… это честно? По отношению к нему? Зачем, ну зачем такие слова, такие фразы… сложно было спросить, согласна ли я выйти замуж? И все!

Рональд за моей спиной хмыкает – отрезвляюще, по задумке. Но лишь больше пугает. Я пытаюсь убедить себя в глупости и недопустимости такого поведения, в прямом нарушении правил игры и ребячестве – худшей его форме – и начинаю паниковать. Дыхание перехватывает.

Священник с немым вопросом смотрит на Эдварда, но тот, не проявляя никакого беспокойства, неприметно кивает головой.

Через секунду мою ладонь не столько уже держат, сколько гладят. Легонечко, без какого-либо давления. Легонечко, впуская под кожу что-то целительное. Что-то, помогающее с собой совладать.

- Да, обещаю, - выдыхаю, опомнившись. Достаточно громко, чтобы услышали стоящие рядом и тот, кому эти слова адресованы. Проигрывать так честно.

Эдвард улыбается мне явнее. Так, будто я сама смогла… будто я, а не он, победила.

- Обменяйтесь кольцами, пожалуйста, - звучит повеление служителя алтаря. В его руках маленькая темно-красная подушечка, а на ней те самые брачные атрибуты, о которых и идет речь.

Только даже в них, хоть свадьба идет по всем традициям, сакраментального мало.

Эдвард забирает то, что поменьше, и мне предстоит взять второе, оставшееся.

Он одевает свое на мой безымянный палец левой руки, ненадолго освободив ее от рукопожатия, а я одеваю на его.

И с удивлением смотрю, что вместо стандартного золотого колечка у меня платиновое, с затейливым микроскопическим переплетением по обоим бокам. А в центре – фигурка, искажающая форму украшения. Небольшая, но очень искусно и четко вырезанная… голубка? Крыло ее.

Что за?..

- Эдвард и Изабелла Каллен, по обоюдному согласию и данным обещаниям, объявляются мужем и женой! - торжественно заканчивает дьявольский обряд священник, мешая ходу моих мыслей. Церемонно поднимает ладони вверх – благословляет.

И добавляет Каллену, когда я преступно начинаю думать, что все самое страшное на сегодня кончилось:

- Можете поцеловать невесту.

Мой инстинкт самосохранения повесился под забором, уверяю. Вообще мой страх. Он был здесь секунду назад, он терзал меня и щекотал нервы, он играл, как хотел, на мыслях и чувствах, мешая сосредоточиться и довести роль в спектакле до победного конца.

А теперь – пусто, теперь – чисто. Или я, по крайней мере, склонна думать, что это так. Потому что без опаски, даже с дерзостью, смотрю на Эдварда. Не дрогну - до конца, так до конца.

- Изза, - беззвучно произносит мужчина, подступая ко мне на полшага ближе. Наклоняется… и целует. Достаточно долго. В лоб.

Когда он отрывается, находит меня полностью опешившей. Подготовившись к известному, я многого ожидала, но не такого. Нет.

За спиной раздается гром аплодисментов, и те, что слышны лучше всего, находятся справа от меня, с мест Рональда и Розмари. Они здесь. Они на меня смотрят.

Эдвард разворачивает нас к гостям и спуску с возвышенности арки, по-прежнему не передвигая руку из моей ладони никуда дальше. Талии, плеч – ничего не видит. И уж тем более спины. Держит только там, где я разрешила.

Как только преодолеваю две ступеньки, ведущие к твердой земле, сразу же попадаю в объятья Роз. Теперь смотрительница обнимает меня увереннее, не совсем так, как в комнате. И запах ее духов куда сильнее – перебивает калленовские.

Прижав меня к себе, женщина шепчет на ухо, делая вид, что просто поздравляет:

- Degne della corona, - но не мне. Кивком головы указывает на Аметистового.

* * *


Празднество идет своим чередом. На веранде достаточно места и красивых видов, подкрепленных хорошо продуманными украшениями, к тому же здесь все еще остаемся мы. Незнакомые люди, которых, надеюсь, я вижу первый и последний раз в жизни, подходят со своими поздравлениями. У некоторых в глазах призрачное понимание происходящего – не в том направлении, конечно, но хоть какое-то, - у других наоборот, восхищение и ликование, они поздравляют от души, они нам верят.

Я не предполагала, что будет такой размах. И не предполагала, что настолько терпеливо буду все это сносить. Сначала там, в столовой, во время банкета, а теперь здесь, курсируя из одной комнаты в другую.

Меня передают от гостя к гостю, причем иные позволяют себе даже притронуться ко мне – легко, по-дружески, но все же, – и желают счастливой жизни, долгих лет и прочих, прочих ненужных благ.

Я молчу и не давлю улыбок, за что, наверное, они считают меня невежливой. Зато выручает Эдвард, неотступной тенью, где бы я ни находилась, следуя рядом. Первые минуты я оборачивалась, теперь нет. Знаю, что он за спиной. И каждый раз, когда очередной мужчина или очередная женщина, а может и вовсе пара, заканчивают свой тост, радушно принимает их поздравления, ответно благодаря. Ему настолько легко и непринужденно это удается, что я, даже заготовив бы речь, не справилась.

Поэтому и не мешаю.

Мимо время от времени снуют официанты, предлагая шампанское. У нас обоих с Эдвардом оно в руках. У меня тонкий бокал и у него – мы оба почему-то предпочитаем держать левой рукой, с кольцами, крепко прижимающимися к стеклу. Но глотка никто так и не делает – хоть под тост поднимаем их вверх, а затем чокаемся. С хрустальным звоном.

Он следит за мной, я знаю. Своим бдительным, приметливым взглядом. Но нарушений нет и вряд ли будут – я не в настроении. А он пусть считает это свадебным подарком.

В конце концов, устав от толкотни и череды сменяющихся лиц, я принимаю решение подышать свежим воздухом.

Не считая себя обязанной и не считаясь ни с какими правилами этикета, бросаю гостей на полуслове, оставляя им Каллена. Выхожу с веранды, в прихожей обнаруживая свое черное пальто, оставленное здесь еще несколько дней назад, и без раздумий, подходит к наряду или нет, накидываю на плечи.

Свежий воздух помогает снять напряжение. И усталость. И недовольство.

Я часто и глубоко дышу, отойдя на безопасное расстояние от светящихся окон. Замираю у стены дома, возле черного выхода, почти автоматически пробираясь рукой к карманам. На счастье, полупустая пачка сигарет в них все же имеется.

Я делаю первую затяжку, облокотившись на кирпичи, и чувствую себя более-менее человеком. Легкий дымок, скользящий по безмолвным камням вверх, растворяется в темноте. Я слежу за ним с особым вниманием, но ничего не вижу.

А потому, когда сигарета выкурена, беру следующую. Такое спокойное и одновременно захватывающее представление мне нравится. Вот на что буду смотреть часами…

- Запретное действие, - раздается голос из-за спины. Пугает меня, заставляя вздрогнуть и едва не уронить драгоценную, одну из последних, никотиновую палочку.

Оборачиваюсь, но никого не вижу.

И только когда смотрю вперед, вглядываясь во тьму, из нее прорисовывается лицо. Женское.

Здесь плохо видно, но мои глаза к темноте почти привыкли, потому кое-что разглядеть могу в чертах незнакомки: прямые высокие скулы, ярко подведенные глаза и волосы. Длинные, волнистые, чуть короче моих. Они элегантно расположились на плечах, едва ли не приклеенные в такой позе кувшином лака.

- Не знаю вашего имени, - пожимаю плечами, даже не пытаясь искать совпадений или предлагать варианты.

- Конти, - весело сообщает девушка (насколько я могу судить по голосу), - но то, что ты делаешь, оттого не менее запретно.

Господи, я что, притягиваю ведущих здоровый образ жизни? Или все борцы за него теперь переключились с мировой пропаганды на меня одну?

- Отберешь у меня? - не церемонюсь, помня, что она первая перешла через грани приличия, вторгшись в мое личное табачное пространство.

Конти с усмешкой качает головой.

- Еще чего.

А потом спрашивает:

- Огоньку не найдется?

Необычный поворот.

- Действие же запретное? - я изгибаю бровь.

- Для тебя.

- Почему же?

- Потому что вышла замуж, - незнакомка хмыкает, принимая протянутую мной зажигалку. Во мгле вспыхивает маленький огонек и сразу тухнет, прожигающим снарядом пролетев по сигарете. У нее она тоньше и, кажется, ароматическая. Здесь теперь не так успокаивающе пахнет.

- Я одна из Его курю, - нехотя сообщает мне она, так же, как и я, наблюдая за путешествие взвивающегося к крыше дымка, - без сигарет начинаю вены резать.

Я уже откровенно ничего не понимаю.

- Из «Его»?

- Эдварда.

У меня в голове медленно складывается правильная картинка. Не хватает одного пазла для того, чтобы заявить, будто все готово. Может, сигареты активируют мыслительную деятельность? В самом зале я бы никогда так быстро не расставила все по местам.

- Эдварда?.. – интересуюсь, делая акцент на том, что важно мне лично.

- Каллена, конечно же, - она закатывает глаза, - твоего теперь.

Вот и сошлось. В точку.

- Я говорила, что не хочу никого из вас видеть, - враждебно заявляю, запахнув пальто. Оно вполне может быть измазано и испортит платье, но мне до этого предположения никакого дела.

- Можешь сделать вид, что меня здесь не было, - дружелюбно предлагает Конти. Затягивается, как истинный мастер, очень глубоко, я бы уже закашлялась.

- Он тебя пригласил?

- Нет.

- Не приглашал? - здесь я упускаю порядок событий. Одно, накладываясь на другое, путает все первые.

- Нет, не приглашал, - девушка отвечает мне полным предложением, видимо, лелея надежды, что я пойму так быстрее, - он обычно не зовет меня. Для вас есть Соф и Аура, они справляются лучше.

- Для «нас»?..

- Новеньких, - на меня оглядываются с легкой ноткой пренебрежения, но в большей степени все же с проступающим интересом, - Платиновых Птичек.

Ее тон, как и поведение, мне не нравится. Припоминаю то, как Эдвард неизменно вежливо и терпимо себя ведет, и начинаю сомневаться, что она была-таки его бывшей. Уж слишком разительна разница между ними – Конти скорее напоминает меня. Или здесь имеет место тяга в принципе именно к таким девушкам?

- Зачем ты пришла?

Она морщится, со смешком выпуская изо рта дым - вонь этой ароматической дряни мне уже осточертела.

- Увидеть тебя.

Потрясающий ответ.

- Для чего?

- Для информации. Ты очень занимательна.

Я хмурюсь, стрясая лишний пепел.

- Откуда вывод?

- По поведению. Дерзишь великолепно.

Я кидаю на пол наполовину докуренную сигарету, энергично носком туфли уничтожая горящую часть окурка. Чудом не задеваю платье, когда грязная земля подскакивает вверх, почти касаясь подола.

- Я понимаю, почему он тебя не зовет, - с наглой улыбкой заявляю, высокомерно вздернув голову, - и советую тебе поскорее убраться. Я расскажу.

Конти хихикает моей тираде, снисходительно покачав головой.

- Я сбегать умею, поверь мне. Даже от него. Но у тебя не получится.

Смешок, вырвавшийся у нее, горький:

- Даже туда, - и указывает сигаретой вверх, к небу.

Ну все, на сегодня для меня представлений достаточно.

- Беги куда хочешь. У тебя пять минут, пока я дойду до веранды.

И разворачиваюсь. Не смотрю в глаза, не жду ответа, не показываю, что слушаю. Ухожу. Не оборачиваясь.

А вслед раздается чуть приглушенные ветром слова:

- Синий цвет он ненавидит, так что белье только красное. И слова послаже, Птичка.

Я полна негодования. Полна злости и ярости – во мне их больше, чем когда выходила сюда. Целенаправленно, не обращая внимания ни на что и ни на кого, кто не относится к нужному человеку, иду вперед. Мимо окон прохожу с каменным лицом, без особого желания, но анализируя напутствие девушки напоследок.

И то, что адекватно понять предложение не удается, заводит еще больше – мое платье скоро воспламенится.

- Изза! - делаю только шаг на порог, только прикрываю за собой дверь, а уже слышу, что он здесь. Перемещается в точности как вампир, жуть берет.

- Отпразднуем мой приход? - язвительно спрашиваю, скидывая пальто. Оставляю его на полу, переступая. Возле зеркала поправляю тоненькую прядь, выбившуюся из прически.

- Где ты была? - Эдвард поднимает безбожно брошенную мной верхнюю одежду, кладя на столик перед входом.

Я кидаю на него мимолетный взгляд в зеркало, но этого хватает. Я вижу морщинки - там, где обычно и беспокойство в глазах. И это беспокойство вынуждает немного, но сбавить обороты. Я не могу адекватно мыслить и виртуозно ругаться, когда так смотрят.

- Дышала воздухом.

Мужчина ловким движением вынимает из кармана мою не выкуренную до конца пачку. Там осталось две сигареты из двадцати.

- Свежим воздухом? - сухо осведомляется он. И этот тон меня задевает.

- Им самым, - пожимаю плечами, качнув сама себе головой. Вступает в силу решение выполнить обещание, данное незнакомке и не позволить скрыться без последствий. - Только я не одна им дышала.

Он скуп на эмоции, я знаю. А уж тем более на их доступное зрению выражение. Но, как правило, по глазам и губам все предельно ясно - как сейчас.

Удивлен.

- С кем же? - напрягается, или мне кажется? У него что, даже есть теории?..

- Она назвалась «Конти». Другого имени я не знаю.

Его глаза становятся больше, зрачки чуть-чуть, самую малость, сужаются - дань хмурости.

- Ты видела Константу?

- Да.

- Здесь? На территории?

- Да, - заверяю, второй раз соглашаясь без единого дополнения. Факты оставим на десерт.

Не успеваю окунуться обратно в действительность, как из зеркала на меня смотрят не только собственные глаза, но и аметистовые. Чуткие.

- Что она тебе сказала? - тише прежнего спрашивает Эдвард.

Больше сил, чтобы так открыто выражать свои намерения и смотреть в самое нутро глаз, у меня нет. Потому судьбу не испытываю, делая вид, будто заинтересована серебряной окантовкой зеркала.

- Что ты ее не приглашал. Или все же приглашал?

- Ты не захотела, - напоминает Каллен.

Значит, правду сказала. Возможный вариант.

- Так или иначе, она здесь. Была…

- Насколько я ее знаю, уже нет.

- Вполне может быть. Она об этом говорила.

Мы оба замолкаем, почти синхронно. Я по-прежнему не поднимаю глаз, а потому не вижу, что происходит. Но, судя по звукам, особо важных действий нет.

- Изабелла, - впервые за все время после того, как я дала разрешение сокращать мое имя, мужчина предпочитает ему полное. Бережно, стараясь не прикасаться слишком явно, вынуждает меня повернуться к себе лицом. И длинными пальцами, осторожно, приподнимает его за подбородок вверх. Просит на себя посмотреть.

Я становлюсь смелее, раз решаюсь. Прямо на глазах.

- Верь мне, - уговаривает, озвучивая просьбу, - тому, что делаю для тебя, и тому, что говорю. Если ты не будешь верить, не будет смысла.

Вечер неоднозначных высказываний, верно? Эта свадьба не могла быть хуже.

- Чему верить? - заторможено вопрошаю, хотя ответ особо знать и не хочу. Смотрю на него скорее с усталостью, нежели с любопытством. И вряд ли он не замечает этого…

- Кольцу, - озвучивает он, чем запутывает меня еще больше. Но затем сразу же объясняет, - пока оно твое, я тоже твой, Изза. В любое время суток, при любых обстоятельствах, как бы все плохо ни было. И я всегда смогу тебе помочь, если ты попросишь.

Он говорит с чувством, переходя с шепота на нормальный голос. Он держит меня, не отпуская, и заставляет увериться в правдивости сказанного, подкрепляя каждое слово огоньком, что горит в аметистах. Завлекая им.

Сам себе верит - а значит, и я, по идее, должна.

А нас с табачным дымом такое лишь пугает…

- Ты мне не поможешь, - со всей серьезностью говорю, признавая недостижимость подобной просьбы, потребованной Эдвардом.

- Проблемы решаемы. Все.

- Есть те, что нет.

- Есть, случается. Но в основном – да, - Каллен упрямо гнет свою линию. Он еще во мне не разочарован. Он еще строит какие-то надежды.

Уверена, потом скажет мне спасибо за прерывания этой беседы и отрез себя самой от возможности к новым глупостям. По крайней мере, это честно. А честность входит в брачный кодекс, верно?

- Моя проблема здесь, мистер Каллен, - без улыбки демонстрирую ему обручальное кольцо, поворачивая той стороной, где голубка, - и теперь уже поздно что-либо решать.

Отстраняюсь от него, сделав шаг назад.

И, раскаянно хмыкнув, возвращаюсь обратно в гущу праздника - он вроде как в мою честь.

* * *


Телефон, лежащий на краю стола, возле бокала с апельсиновым соком, загорается ярким светом. Вибрируя, он сдвигается чуть-чуть влево. И, задевая стеклянную поверхность стакана, привлекает внимание своего обладателя.

Эдвард извиняется перед Розмари, с которой до сих пор говорил, и отвечает на звонок. Польщенная такой вежливостью, женщина, выходя из-за нашего столика, загадочно улыбается мне. И, не мешая вернуться на свое место, направляется к Рональду – судя по виду, ей есть что ему сказать.

Не создавая лишнего шума, но притом не особо заботясь о его существовании, подхожу к элегантному белому креслу – точной копии того, что занимает и мистер Каллен, – и сажусь на него. На нашем столике, отодвинутом туда, где прежде была венчальная арка, нет спиртного. Зато соков - все разновидности. И впервые в жизни такое положение дел меня утешает.

- Малыш, это все ерунда. Я могу привезти тебе новую, точно такую же, если захочешь. Отсюда, - пока тянусь за манговым соком, пристроившимся под боком у абрикосового, краем уха слышу разговор Эдварда. Не понимаю ни слова из произнесенных, однако язык узнаю – вот он, норвежско-немецкий. Вот он, истинный русский – такой, как и уверяла меня Роз после своей кратковременной поездки.

Наливаю оранжевую жидкость в бокал, очень стараясь не пролить лишних капель на платье, оно чудом уцелело после грязных кирпичей и заношенного пальто. Негоже будет испортить такое везение каким-то соком.

- Мы еще поговорим, хорошо? Я тебе перезвоню, Каролина.

Звонок сбрасывается, дисплей гаснет. Возвращая мобильный на прежнее место, Каллен хмыкает – смешливо.

Я делаю первый глоток, задумчиво глядя на него.

- «Каролина» – что это значит?

Мужчина оглядывается на меня, словно бы только что заметив. Но в отличие от человека, который совсем недавно был задет подколками и выведен из равновесия поведением, что осуждает, не злится. В нем нет ничего, что должно насторожить меня или указать на свое место.

Вся та же мягкость, истинно бархатная, все та же терпимость. Бесконечная. Может сложиться впечатление, что ни о чем получасом ранее мы не говорили. Что я придумала все это.

- Это имя, - тепло произносит он. Уголки губ подрагивают.

- Как «Кэролайн»?

- В американском варианте. Но по-русски она Каролина.

Я принимаю такое объяснение. Делаю еще один глоток, расслабленно устраиваясь на спинке кресла.

- Она – следующая в списке?

Эдвард складывает руки на груди, практически зеркально повторяя мою позу.

- В каком списке?

- «Платиновых птичек», - я копирую тон и то выражение лица, с каким произносила эти слова бунтарка-Конти. Ничуть не изменяю их, ничуть не подстраиваю под нужный лад. Если честность играет для него важную роль, если он предпочитает откровения и просит меня говорить то, что думаю на самом деле, веду себя правильно.

- У меня нет никаких списков, - брезгливо замечает Эдвард, дослушав до конца. От прозвища, что озвучиваю, явно далеко не в восторге, - тем более «птичек».

- Не верю, - ехидно заверяю, вздергивая вверх руку с новообретенным кольцом, - здесь птица. Из платины.

Мужчина медленно кивает мне, как неразумному ребенку. Без сокрытия демонстрирует и свою ладонь.

- Мое так же платиновое, Изза.

- На нем нет фигур, - критически замечаю, оглядев один из связавших нас атрибутов брака, принадлежащий Каллену. Его кольцо чуть толще, чуть шире. И переплетений намного меньше, чем у меня. Стиль более сдержанный, более серьезный. Но оттого не менее красивый, потому как дополняет ювелирное изделие замысловатый узор.

- Мне они не нужны, - разъясняет Эдвард.

- А мне нужны?

- Да. Они часть твоей страховки.

Я закатываю глаза. Почти залпом осушаю оставшийся в стакане сок, не желая отвлекаться на него во время зарождающейся беседы – самой долгой на протяжении всех дней, что я знаю о существовании этого человека.

- И что они значат? Эта птица, например?

- περιστέρι.

Я удивленно изгибаю бровь.

- Что?..

- «Голубка». Эта птица – голубка.

Перестаю понимать, что здесь происходит. Прежде уверенно удерживая первенство, теперь теряюсь. Загадки уже осточертели, но оттого желание отгадать их лишь растет.

- Это по-русски?

Эдвард мягко усмехается – ни одна мышца на лице не вздрагивает, только глаза выдают. В отличие от меня он не боится и не стесняется прямых взглядов.

- По-гречески.

Вот как. Значит, одним языком дело не кончилось.

- Это код?

- Не более чем обозначение.

- Вроде «Мое, не трогать»?

Каллен поглядывает на меня без особого одобрения. Но запястья касается, будто бы случайно.

- Вроде «Не для шалостей, знает себе цену».

Я горько усмехаюсь ему, найдя искомую неизвестную в этой фразе. Под свою ситуацию.

Да, цену я знаю. Себе знаю. Не знаю лишь, высоко это или низко, может мизерно, а может по-царски – прежде с подобным не сталкивалась, но звучит мерзко. Правда в принципе всегда мерзко звучит.

Я возвращаю стакан на стол, с радостью замечая, что ничего не пролила. С рассеянным вниманием, думая о словах Эдварда больше, чем о том, что вижу перед глазами, наблюдаю за перемещениями гостей.

Какие все же красивые у женщин наряды - я редко такие вижу (возможно, потому что не бываю на мероприятиях Ронни). Да и сами они привлекательны, хоть в большинстве своем старше сорока – изящные, стройные, с безупречным вкусом и макияжем… и ведут себя абсолютно естественно, уважая мужей – тех самых старцев, про которых так любили шутить мы с Джаспером, – но не подстраиваясь под них. Позволяют брать себя под руку, с улыбкой разговаривают… и никого, что глаза холодные, не волнует. Видимость равных отношений, где каждый знает, чего хочет, сделана прекрасно: счастливая пара, сказали бы…

На мгновенье, на одну единую секунду, особо не желая этого, я представляю на их месте себя. В таком же темно-фиолетовом футляре, с такой же королевской диадемой, с клатчем, отделанным дорогими камушками… и то, как вместе с мужем посещаю такие приемы. Как веду себя, как говорю. И как выгляжу.

- Зачем было это устраивать?

Я не поворачиваю к нему голову, но слежу боковым зрением. И вижу, что слушает.

- Что именно, Изза?

Как никогда разговорчив. Даже тогда, у себя в квартире, больше молчал. Неужели искренне наслаждается этим вечером?

- Свадьбу с таким размахом.

Эдвард наливает себе еще сока. На этот раз - гранатового.

- Это твой день, и он должен быть запоминающимся.

- Хватило бы нескольких фотография для воспоминаний.

Мужчина смотрит на меня нестрого, со снисхождением. Но аметисты грустнеют.

- Тебе совсем не понравилось?

Ну вот, обсудим еще и это. Добавим дров в костер.

- Понравилось, - отрицаю, покрепче прижавшись к спинке стула, - мелодичная музыка, розовые канны, платье – очень красивое…

Мои рассуждения его лица не освещают. Мрачнеет больше, хоть и старается не показать этого.

- Изза, ты отказалась утвердить список гостей и меню. Ты отказалась участвовать в организации. Поэтому я и дал управление в руки мистеру Свону.

Он думает, я обвиняю? О господи, да совсем же другое хочу сказать!

- Мне не нужно было всего этого. Хватило бы росписи на крыше небоскреба – здесь Лас-Вегас.

- То есть сорокаминутное торжество подошло бы больше?

- Конечно. Я ненавижу приемы.

Эдвард отворачивается от меня влево, усаживаясь прямо. С моего ракурса видно, как заостряются скулы и суровеет лицо.

- Это несвоевременная информация. Если ты хочешь, чтобы было по-твоему или желаешь что-то в запланированном формате, нужно говорить мне. Это стоит запомнить.

Его тон, изменившийся не в лучшую сторону, хоть все еще остающийся уважительным, не нравится мне больше всего. Наверное, поэтому и не удерживаюсь:

- Я постоянно говорю, но толку мало.

Я злюсь. Я злюсь так же, как и всегда, краснея. И меня берет обида – на сей раз на Эдварда. Тысячей иголок втыкаясь в мысли, не дает их обдумывать. Мешает.

Я жду ответного слова мужчины, его хода. Я жду и одновременно обдумываю ту колкость, которой отвечу, наиболее ядовитой. Как запущу ее и буду наблюдать. Как попытаюсь пробить выстроенную оборону крепости, где уже видны трещины проблеском недовольства и суровости.

Однако мои планы безбожно срываются Калленом, искореняясь на стадии зародыша. Срываются, когда вместо гневного восклицания он своей ладонью накрывает мою, ту, что с кольцом, предварительно погладив побелевшие костяшки пальцев.

На мой недоуменный взгляд не обращает никакого внимания – руки не убирает. Заглядывает в самую глубину, в самое нутро – слишком нескромно, чтобы выдержать.

Я отворачиваюсь быстрее, чем успеваю подумать об этом. И через секунду, не больше, вырываю из некрепкой хватки ладонь, скинув ее с подлокотника. Поскорее прячу в платье, убирая как можно дальше от прежнего места.

- Я хочу уйти, - заявляю, кое-как сдержав голос. Ощущение, поселившееся внутри, мне не нравится. Мурашки – предвестники дрожи – те же, они словно бы тенью за ним следуют. К тому же, как никогда велико ощущение, что теперь уже не сдержусь – вышло при Роз, вышло у арки, получилось, когда поздравлял с замужеством Рональд (первым, стоило только спуститься с алтаря)… а теперь нет. Теперь уже чересчур сложно.

- Тебе лучше подождать торт, - советует Эдвард. Видит меня как открытую книгу, будто мысли читает – так кажется. Но про слезы, видимо, еще не понимает.

- Долго… - возражаю, безнадежно взглянув на часы, демонстрирующие, что терпеть нужно еще как минимум минут двадцать, - я не люблю сладкое, и я все равно никуда не денусь. Я уже «голубка».

Он присматривается к тому, как я кусаю губы, не жалея уже даже пресловутой помады. Ни слова не произносит, не допускает самостоятельных прикосновений – понимает уже, что я их не люблю.

Поднимается. Заслоняет от меня свет лампы, отбрасывая тень, и выходит из-за стола.

А потом протягивает мне руку:

- Тогда пойдем. Но вместе, миссис Каллен.

Я испытующе смотрю на него, стараясь понять, блефует или нет. Щурюсь даже, для большей правдоподобности…

Но вынуждена смириться с очевидным – нет.

И потому все же подаю ему руку, хотя ни малейшего понятия, что будет дальше, не имею. Сумбурный, сумбурный, будто бы доверху пропитанный алкоголем, день. Я не вижу ни конца, ни начала. Я уже до жути хочу напиться!..

Но не стану – не смогу. Не дадут больше, обещали.

- Corone degne… - устало шепчу, прикрыв глаза, когда Эдвард по-джентельменски подает мне пальто в прихожей, - degne della corona, мистер Каллен...

_____________________________
От автора: все, что вы хотели знать об этой свадьбе - на форуме (прямая ссылка)! Там же автор с огромным удовольствием будет рад увидеть ваши комментарии. Свадьба миновала, а значит, не за горами Россия...


Источник: http://twilightrussia.ru/forum/37-16600-1
Категория: Все люди | Добавил: AlshBetta (19.12.2015) | Автор: AlshBetta
Просмотров: 3177 | Комментарии: 34


Процитировать текст статьи: выделите текст для цитаты и нажмите сюда: ЦИТАТА






Всего комментариев: 341 2 3 »
0
34 ★Texas_City★   (04.03.2018 13:23) [Материал]
Ну вот и перешла наша Изза черту перешла и назад возврата нет . Я только одного не понимаю,почему она никогда не пробовала бежать из так ненавистной ей золотой клетки на волю или её воли только забываться с помощью наркотик и алкоголя ?? Жила бы со своим Джаспером, но тем не менее не сделала этого . В чем-то её поведение похоже на подростковый бунт с полным разочарованием в жизни.

0
33 Alin@   (12.08.2017 18:37) [Материал]
Свадьба на высшем уровне! И Эдвард всегда рядом. Розмари больше родной человек Белле, как мама

0
32 _Andersen_sl   (01.11.2016 22:10) [Материал]
Сомнительное удовольствие услышать подобное на свадьбе....да еще от бывшей жены. ужас angry

2
31 Svetlana♥Z   (28.05.2016 22:46) [Материал]
Необычная свадьба получилась. Если решили играть на публику, то логичнее было бы вести себя жениху и невесте соответственно. Поцелуй в лоб - как-то чересчур мог убедить публику в фарсе происходящего. Да, и невеста явно ведёт себя по принципу: "Назло всем и самой себе". Как это ни странно, но в белом платье все невесты чувствуют себя счастливыми. Просто получают удовольствие от происходящего, даже если эта свадьба не то, на что рассчитывала невеста и не с тем кого хотела... Причин недовольства невесты может быть много, но все они отскакивают от подвенечного наряда невесты, хотя бы на 1 день. На мой взгляд, у Беллы нет особой зависимости от наркотиков, алкоголизма, даже от никотина. У неё проблема одна - безделье! Ей учиться надо! biggrin biggrin biggrin
За сюжет спасибо, читать очень интересно!))) happy wink

2
30 Frintezza   (25.02.2016 18:57) [Материал]
странные они все

2
29 ♥Raschudesnaya♥   (14.02.2016 16:23) [Материал]
Вроде и свадьба и должен быть переизбыток чувств, но этого нет... так как чувств между героями нет... нет даже искорки...но свадьба дарит надежду...надежду на будущее... Эдвард помогает заблудшим девушкам, а потом, когда они уверенно встали на путь искренний отпускает их... мысли после встречи с бывшей такие... только что его привело к этому...какая трагедия...
Спасибо за главу)))

1
28 ღSensibleღ   (03.02.2016 07:17) [Материал]
а вот и свадьба... м-да... пока мало надежд хотя бы на искру...

1
27 Солнышко   (28.01.2016 17:57) [Материал]
Очень трогательная глава. Я прям расчувствовалась! smile

2
26 Svetlana♥Z   (12.01.2016 21:39) [Материал]
Спасибо)

1
25 Pest   (10.01.2016 12:33) [Материал]
Белла молодец выдержала торжество, очень интересно что будет дальше

1-10 11-20 21-26


Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]