 «О мой бог. Черт!»
Я только что спросил Кристен Стюарт о том, считает ли она СМС-переписку стрессогенной, и оказалось, что да, считает.
«Ты
начинаешь обмениваться с кем-то СМС-ками и весь такой: «Ладно, вот это
прекрасная вещь, чтобы сказать», а затем ты смотришь на фразу,
перечитывая всю переписку как единое целое, и это просто…» — она замолкает и разводит руками.
Оливье Ассайас забирается на скамью рядом со мной, усаживается и ухватился за сиюминутное молчание: «Обмен текстовыми сообщениями — одна из современных форм общения. Это уникально. Это особенное. Это нечто новое».
То
же самое можно сказать про «Персонального покупателя», который заново
изобретает историю о призраках, приближаясь к ней с радикальной прямотой
и сингулярно современным чувством себя. Фильм является одним из самых
впечатляющих изображений скорби, который я когда-либо видел. И каким-то
образом, несмотря на то, что это включает в себя сцену, в которой
фантомный снаряд из горячей белой эктоплазмы взрывается пред лицом
Стюарт, также является самым реалистичным.
Выразительная
режиссура одного момента и обтекаемость последующего, «Персональный
покупатель» не просто история о женщине, пытающейся связаться со своим
братом в загробной жизни, это еще и история о том, как технологии меняют
восприятие людьми умерших и процесс их отсутствия. Спиритуалистов
привлекала зрелищность, поэтому вполне естественно, что Морин постоянно
пялится в свой айфон, гугля картины шведской художницы и мистика Хильмы
аф Клинт или смотрит забавный клип из (фальшивой) старой ТВ-драмы, в
которой Виктор Гюго проводит посредственный спиритический сеанс. Эти
цифровые причастия придают лаконичному триллеру Ассайаса подобие русской
матрешки, каждый слой скрывает новое мертвое тело.
В центре
печально известного фильма вспыльчивый персонаж Стюарт,
перебрасывающийся звенящими от сексуального напряжения СМС-ками с
неизвестным номером, пока ездит по делам клиента из Парижа в Лондон и
обратно на поезде Евростар. Растянутая на двадцать минут, две страны и,
возможно, загробную жизнь, сцена вызывает внезапную дрожь, когда Морин
задается вопросом, кто ей пишет: призрак погибшего брата или же,
возможно, более злобно настроенный дух.
То, что захватывающий
эпизод вызвал такой ажиотаж после премьеры фильма на Каннском
кинофестивале, смешно по крайней мере по двум причинам: во-первых, это
мог бы быть фирменный эпизод 21 века в стиле тревожного ожидания от
Хичкока; во-вторых, это также материал винтажного Ассайаса,
кристаллизирующийся в то, что в кино последние тридцать лет называется
«модерн».
В «Летнем времени» троих давно разъехавшихся братьев и
сестре вынуждены вести переговоры о своей коллективной идентичности,
когда их мать завещает им загородное имение и список всяких музейных
мелочей, которые всегда были в доме. Стюарт впервые сотрудничает с
Ассайасом в фильме «Облака Зильс-Марии», в котором немолодую актрису
Марию Эндерс (Жюльетт Бинош) преследует собственная слава и мучает
наступающее на пятки новое поколение юных старлеток. «Персональный
покупатель» едва ли не первый фильм, в котором Ассайас прикасается к
теме сверхъестественного, однако всё его фильмы похожи на истории о
призраках.
Настолько, что «Персональный покупатель» может
показаться щелчком по носу, как Дэвид О. Расселл снимающий фильм о
Мартине Скорсезе или Уэс Андлерсон снимающий фильм о твиде. Ассайас
рассмеялся над этим предложением.
«Ну, фильмы же о призраках!
Особенно, о давних призраках. Люди узнали о кинематографе в конце 1950-х
– начале 1960-х, когда исчезло первое поколение немых актеров, и,
внезапно, появились все эти фильмы о призраках. Так что фильмы всегда
были страной мертвецов».
Даже взаимодействия Морин с живыми
приобретают нездоровый блеск. Она и ее находящийся в другой стране
бойфренд общаются исключительно по скайпу, и каждый разговор больше
напоминает спиритический сеанс.
«Они словно бы колдуют друг над другом», — говорит Стюарт.
Грань
между миром живых и миром мертвых туманна и проницаемы, поэтому, когда
Морин предполагает, что таинственные СМС-ки, которые она получает, могут
быть от ее брата, удивительно легко представить, что она права.
«Люди чувствуют, что имеют право на такое общение в цифровую эпоху, — продолжает Стюарт без ощутимого следа осуждения. — Думаю,
понятие траура изменилось, потому что мы видим это на лицах друг друга,
и не важно, где находимся географически. А теперь представьте, что
кто-то умирает, а вы такой: "Как это я больше не смогу с ними общаться? Я
всегда могу поговорить с ними."
Не знаю, — вздыхает Стюарт, вырывая меня из мечтаний. — Не
так уж много моих друзей ушли в мир иной, да и бабуле уже под сотню
лет. Я не часто сталкивалась со смертью, а даже если и сталкивалась, то
всё это было как-то на периферии. Не могу себе представить, что
возвращаюсь назад и знаю, что вся моя текстовая переписка с человеком
всё еще здесь, а самого человека нет. Люди на Фейсбуке делают всякие
памятные штуки. Полагаю, иметь под рукой все эти данные всё время, в
зависимости от того, как вы это используете, может быть действительно
пугающим, потому что это буквально кроличья нора. Это дает вам
возможность знать больше, чем вы в состоянии помнить без напоминаний.
Лучше отпускать вещи, прикоснувшись к ним, или же всегда иметь в
доступе, чтобы остановиться?»
В течение очень долгого времени
я беспокоился о том, что Стюарт ждут от меня ответа, как будто этот
вопрос не давил на меня самого в течение нескольких месяцев. Наконец,
она отпускает меня с крючка: «Как знать?»
Кристен Стюарт —
одна из самых известных людей на планете, но вы никогда не поймете
этого из разговора с ней или просматривая ее последние фильмы. Прошло
четыре года с тех пор как она выполнила свои обязательства перед
Сумеречной Сагой, и актрисе удалось освободиться от образа нежити из
подростково-молодежной франшизы, принесшей ей славу. С того времени она
уже сыграла секретаря Стива Карелла, ассистента Жюльетт Бинош, молодого
юриста из глубинки в штате Монтана, охранника в тюрьме Гуантанамо-Бэй и
безликую скучную барышню в антиутопическом обществе, жизнь в котором
основана на идее подавления того, что делает из человека
индивидуальность.
Актрису разрывало на части, которые
противоречили ее незапятнанной публичной персоне, противоречили
всевидящему оку ее звездности и запихивали всё это в объектив, чтобы мы
могли более пристально рассмотреть ее.
«Большинство людей сосредоточены на своей роли и пытаются погрузиться в нее или вроде того, — рассказала актриса в 2016-м году изданию IndieWire. — Я не хочу терять себя, не хочу провалиться, не хочу прятаться. Я хочу, чтобы меня видели».
Посмотрите
на нее: Стюарт — текстурированная, с легким беспокойством, которое
характеризует ее экранных персонажей. Она закусывает губу, косит
взглядом, делает вздох, когда не знает, куда заведет ее ответ, и ни в
коем случае она не скажет что-нибудь простое, потому что хочет быть
честной.
«Куда интересней наблюдать, как кто-то что-то выясняет и барахтается, а не просто изливает то, чем они были вдохновлены,
— выпалила актриса, делая всё возможное, чтобы демистифицировать
привлекательность, которая делает ее маловероятным фаворитом для
критики. — Мне пришлось очертя голову броситься во всё то, с чем я не
согласна или что заставляет меня чувствовать дискомфорт, иногда даже
ненависть к себе. Но так как я начала работать совсем юной, то оказалась
по другую сторону некоторых событий, которые полностью изменили мое
восприятие. У меня был некоторый действительно позитивный опыт, который
изначально наполнил меня презрением».
Я не собирался спрашивать, что именно она имеет в виду, но Стюарт всё равно быстро сворачивает эту тему: «"Не стой на месте" — это вроде как мой девиз».
«Персональный
покупатель» олицетворяет склонность Стюарт играть роли прекрасных
людей, которые занимаются вещами, которые никто не замечает, контраст,
который позволяет актрисе исследовать выразительную силу собственной
уязвимости. Фильм показывает актрису более открытой, чем когда-либо
прежде, обнаженной во всех смыслах этого слова. Когда она не пытается
связаться с духом своего покойного брата, Морин работает на враждебную,
влиятельную модницу, которая редко появляется на экране. Морин выполняет
поручения по всему Парижу и за его пределами, быстро надевает (да и
снимает тоже) одежду, которую покупает для своего босса, глядя на себя,
ведь каждый костюм может рассказать ей больше о ней самой, чем она может
почерпнуть, рассматривая собственное обнаженное тело.
«Морин словно только половина человека, — сказала Стюарт. — Она потеряла часть себя».
По
ночам они ищут эту недостающую часть в затхлых уголках загородного дома
с призраками, принадлежащего ее покойному брату. А днем заглядывает в
парижские зеркала и оказывается заинтригована и пристыженной отражением
женственности, которая кажется ей новообретенной теперь, когда рядом
больше нет брата, чтобы уравновесить происходящее.
«Поскольку нам ничего неизвестно о предыстории Морин, она похожа на любого из нас, — сказал Ассайас. — В моих глазах у нее нормальная жизнь, тоскливая, парень, а потом, внезапно, мир рушится. Думаю, она — чистая страница».
Стюарт энергично закивала в знак согласия, когда режиссер наклонился вперед и посмотрел на нее. Оливье продолжил: «Она
один на один с проблемой отсутствия, так как она — иностранка; мир
вокруг нее — больше не ее мир. Она с положении, когда, в
действительности, всё дело в попытке выжить, восстановить себя, найти
свой путь, и никто не поможет, потому что она сама по себе, ведь она в
чужой стране».
Непонятно, говорил ли режиссер о персонаже, который придумал, или же об актрисе, для которой его придумал.
«Я была оболочкой человека, — вспоминает Стюарт о постановке, ее голос надломлен из-за недавно пережитого почти смертельного опыта. — Это
забавно… это основной, фундаментальный список вопросов, на которые вам
следует знать ответы до того, как притупите к съемкам. Даже не
«следует», вы действительно должны знать, кто этот человек до того, как
закрутиться история. Оглядываясь назад, об этом чертовски безумно
думать. Я ничего не знала [о Морин] из того, чего не было в сценарии и
даже не спрашивала. Я не думала об этом.
Я была такой простой, необремененной, лишенной собственного мнения деткой! — Речь актрисы ускоряется с каждым словом. — Я
нихрена не знала, и это было приятное ощущение. И пугающее.
Определенно, сомнительное. Однако, это хорошее место, чтобы сделать
остановку. Я понимала, что мы делаем только после того, как мы что-то
сделали, и это очень личное».
Более личное, чем участие в «Облаках Зильс-Марии»?
Стюарт ответила, не задумываясь, у нее, определенно, было свое мнение: «Проект
казался более личным, потому что я чувствовала себя более ограниченной.
Я чувствовала, что единственный способ, которым когда-либо могла прийти
к естественному открытию или осознанию — это полностью разрушить себя».
Если
«Персональный покупатель» — это фильм, работая над которым Стюарт
прилагала усилия, лучше всего изображать обычное бесстрашие, которое
стало ее визитной карточкой, это потому, что они одна из других ее ролей
не погружала ее так глубоко в неизвестность.
«Я не была потеряна, — настаивает актриса. — Я
не была настолько осведомлена, чтобы думать: "Я не знаю, что творю".
Это просто был опыт, когда я была настолько открыта, чтобы не знать. Я
больше не снимаю фильм. Я больше не пытаюсь никого вести за собой. Я
просто знала, что ответы на некоторые вопросы существуют в
ретроспективе, но получить их можно только духовно и без слов».
Я
чувствовал, что Стюарт пытается донести (без слов), что она была в
состоянии так хорошо отобразить горе именно потому, что никогда не
испытывала его лично. На данный момент, этот эмоциональный тон отобразил
для меня весь смысл мира, и в то время (у меня были трудности с этим
фильмом, я пробирался сквозь парализующий туман, пытаясь написать об
этом) как это всё больше виделось мне единственным честным подходом.
Стюарт
предпочла бы утонуть, чем толочь воду в ступе, а Ассайас оказался
достаточно умен, чтобы позволить ей прыгнуть в самую глубокую часть
бассейна.
«Мы сами по себе, — объяснил режиссер свою готовность оставить исполнительницу главной роли в подобном затруднительном положении. — Процесс
скорби ведет к одиночеству. Вы можете обсуждать это со своим лучшим
другом, но, в конечном счете, лучше вам от этого не станет. Всё хорошее,
что можно извлечь из сложившейся ситуации, проходит через вас».
Что
известно Ассайасу и чем «Персональный покупатель» приглашает Стюарт
поделиться с нами через ее личный опыт, заключается в том, что утрата —
не только процесс лишения, а еще и потрясение. Скорбь, в моей
ограниченной системе отсчета, это как потеряться на улице, на которой ты
прожил всю жизнь. Это ужасное состояние бессмысленности. Это не то, к
чему можно достойно подготовиться заранее. И фильм Ассайаса уважает это.
Он полон многоточий, на которыми ничего не следует, важных деталей,
остающихся за пределами экрана, вопросов без ответов, когда Морин
медленно возвращается к своей персоне.
Потеря кого-то — это факт.
Но факт этот нужно выучить, как язык. Ты плачешь навзрыд, сильнее, чем
когда был маленьким, потому что тебе не хватает слов, чтобы выразить
свои чувства. Они приходят к тебе, но это медленный процесс, а тебе не
хватает грамматики, чтобы собрать воедино все кусочки головоломки. И
когда, наконец, ты понимаешь, как говорить, когда выясняешь, как
использовать отрицательное пространство между тобой и недостающими
кусочками, упорядочиваешь их в предложения, твоя единственная награда —
осознание, что всё это время ты говорил сам с собой. В конечном счете,
«Персональный покупатель» лучше, чем какой-либо другой фильм, выражает
то, что скорбь об утрате кого-либо начинается как процесс самопримирения
с этим всеми доступными способами, но заканчивается как процесс
признания того, что они всё еще здесь. Всё еще часть тебя.
«Где бы мы не оставили Морин, — говорит в заключение Ассайас, указывая на туманную коду завершения его фильма, — в конечном счете, она решит, что ее брат не покинет ее и всегда будет рядом».
Режиссер ненадолго замолкает, прокручивая слова в своей голове.
«Вы действительно сами по себе, когда скорбите».
Но благодаря таким фильмам, как «Персональный покупатель», это не совсем так.
В долгосрочной перспективе, каждый фильм — история о призраках.
Пообщавшись
со Стюарт и Ассайасом я снова посмотрел «Персонального покупателя». Я
думал о том, как Морин убедила себя (и меня), что получает сообщения из
загробной жизни, обо всех способах, которыми она пытается связаться со
своим мертвым братом, и мне пришло в голову, что это фильм о женщине,
которая думает, что ищет дверной проем, но большую часть своего времени
проводит, глядя в зеркала. Возможно, Морин действительно способна
увидеть электрическую энергию призрака, которая потрескивает в темном
коридоре, но она сама полна призраков больше, чем любой из домой, в
которые ее нанимали для расследования. Она видит своего брата в себе, а
всё остальное — игра света.
Интервьюер: Дэвид Эрлих
Перевод выполнен Deruddy специально для сайта www.twilightrussia.ru и группы https://vk.com/twilightrussiavk. При копировании материала обязательно укажите активную ссылку на сайт, группу и автора перевода.
Кристен Стюарт и Оливье Ассайас рассказывают IndieWire о «Персональном покупателе»
|
...что новости, фанфики, акции, лотереи, конкурсы, интересные обзоры и статьи из нашей 
... что 
0
Актуальна даже спустя столько времени. 
