 Уже 25 мая в Москве стартует очередной Beat Film Festival с традиционно богатой подборкой проектов на любой вкус для всех почитателей современного искусства. Среди них — снятый за двенадцать дней и громыхнувший на последнем «Сандэнсе» экспериментальный коллаж «Манифесто» Джулиана Розефельдта, где Кейт Бланшетт излагает программные установки творчества знаковых для мировой культуры персонажей устами тринадцати обычных, на первый взгляд, людей. Нищий странник и богемная рок-дива, учительница и домохозяйка, работница фабрики и телеведущая декламируют тезисы из работ Бретона и Маркса, Кандинского и Малевича, Аполлинера и Годара, Фон Триера и Джармуша, как созвучные, так и противоположные характеру их повседневных обязанностей. И, надо сказать, форма мини-спектакля блестящей актрисы идеально подходит для краткого экскурса в историю авангардного мышления, особенно если вам, как и всякому здравомыслящему человеку, лень читать тот же «Манифест коммунистической партии» на бумаге.
Десять лет назад Бланшетт уже участвовала в аналогичном альманахе «Меня там нет», где звезды киноэкрана воплощали различные ипостаси Боба Дилана. Именно фильм Тодда Хейнса вдохновил художника и архитектора Розефельдта на причудливую визуализацию магистральных постулатов футуризма, дадаизма, ситуационизма и прочих «измов» в несколько арт-инсталляций, объединенных путешествием Бланшетт сквозь эпохи и стили. Бродяжка с набитой нехитрым скарбом тележкой скитается среди постапокалиптических руин. Балерины в инопланетных костюмах слаженно отрабатывают хореографические фигуры. Облаченное в белый спецкостюм создание спускается по бесконечной спиралевидной лестнице, будто из фантазий Льюиса Кэррола. Оторва в татуировках томно курит среди гитар и пивных банок.
Окружающие Бланшетт природные и урбанистические пейзажи часто пустынны, заброшенны, и то ли она осталась единственным человеком на Земле, то ли другим людям тут в принципе не место, Розефельдт не проясняет; искусство — априори удел одиноких. Практиковать и трактовать его каждый волен по-своему, и постановщик демонстративно отстраняется от оценочных характеристик происходящего — не случайно первым же кадром он напоминает значение слова «манифест» как публичной декларации определенных целей и взглядов без убеждения кого-либо в их правильности.
Розефельдта волнуют исключительно радикальные парадигмы — провозглашая гибель старого мира и рождение нового, они подчеркивают революционность роли художника в переломный момент смены культурных ориентиров. Именно он должен нанести решающий удар по отжившим формам морали и уничтожить дряхлый академический формализм, что, правда, может привести к слепому разрушению абсолютно всех авторитетов в отсутствие более-менее внятных альтернатив. В одном из самых проникновенных монологов, в сценке на кладбище и в формате заупокойной речи, Бланшетт говорит: «Больше никаких художников, никаких писателей, никаких музеев, никаких религий, никаких республиканцев, никаких империалистов, никаких социалистов, никаких большевиков, никаких пролетариев, никаких демократов, никаких аристократов, никаких политиков, никаких армий, никакой полиции, больше ничего, ничего, ничего». И это «ничего» поразительно напоминает «ужас, ужас» из уст умирающего полковника Курца в финале «Апокалипсиса сегодня» — жизнь уходит, а есть ли что-то за гранью ее — кто знает? Так и революционное искусство, оглушительно звоня в колокол по предшественникам, не в силах стать им достойной заменой. Отрицая, оно ничего не предлагает взамен и продолжает существовать лишь в самом себе. Так и Годар, перейдя от популистско-пропагандистских опусов вроде «Китаянки» к туманным памфлетам группы «Дзига Вертов», утратил связь с массами, а во многом вдохновленный его философией студенческий мятеж в мае 1968го потонул в облаках слезоточивого газа.
«Манифесто», подобно «Меня там нет», скитается по закоулкам памяти, только уже не конкретного героя, а целого века, копается в архивах знаний, выуживая часть из них и пристально разглядывая под микроскопом, а потом отбрасывая в сторону. Восприятие мира в любом случае зависит от поколения; рано или поздно нам на смену придут другие и перевернут с ног на голову все то, что мы так тщательно и кропотливо изучали.
«Поэзия есть обнажение», — мимоходом замечает Бланшетт, и наблюдать за ее бенефисом дьявольски интересно — он исчерпывающе демонстрирует суть самой актерской профессии как мастерства перевоплощения. Да, не грех было бы несколько смягчить нудноватый лекционный характер картины и пожалеть неподготовленного зрителя, который легко может заплутать в сложном мозаичном нарративе и специфике воззрений спикеров, но Розенфельд не боится показаться слишком серьезным. Ведь он прекрасно понимает, что за ученым фасадом его произведения скрывается обычная буфонада, а из-под трагичной маски выглядывает ухмылка Полишинеля. Добрый вечер, дамы и господа. Все искусство — фальшивка.
«Манифесто»
Показы фильма «Манифесто» в рамках Beat Film Festival состоятся 26 и 29 мая в Музее современного искусства «Гараж».
В российский прокат фильм выйдет 8 июня.
Автор: Алексей Комаров
За информацию спасибо сайту http://www.rollingstone.ru.
ROLLING STONE: Кейт Бланшетт в фильме «Манифесто»
|
Уже 25 мая в Москве стартует очередной Beat Film Festival с традиционно богатой подборкой проектов на любой вкус для всех почитателей современного искусства. Среди них — снятый за двенадцать дней и громыхнувший на последнем «Сандэнсе» экспериментальный коллаж «Манифесто» Джулиана Розефельдта, где Кейт Бланшетт излагает программные установки творчества знаковых для мировой культуры персонажей устами тринадцати обычных, на первый взгляд, людей. Нищий странник и богемная рок-дива, учительница и домохозяйка, работница фабрики и телеведущая декламируют тезисы из работ Бретона и Маркса, Кандинского и Малевича, Аполлинера и Годара, Фон Триера и Джармуша, как созвучные, так и противоположные характеру их повседневных обязанностей. И, надо сказать, форма мини-спектакля блестящей актрисы идеально подходит для краткого экскурса в историю авангардного мышления, особенно если вам, как и всякому здравомыслящему человеку, лень читать тот же «Манифест коммунистической партии» на бумаге. 
0
