 «У меня для тебя есть воздушные шары!» - кричит Дакота Джонсон, перекрикивая лай собак, ее ладони, соединенные в форме сердца, обхватывают рот.
Когда железные ворота дома ее матери на Голливудских холмах открываются, мы видим темноволосую актрису, стоящую на каменных ступенях, наполовину скрытую под густым клубком воздушных шаров. На ней черные сапоги Gucci и водолазные мальчишичьи Levi's в идеальной нормкоровском стиле.
«Это подходящая одежда для встречи с вашим ландшафтным дизайнером?» - спрашивает она, натягивая красный мохеровый свитер «The Elder Statesman» (его создатель, Грег Чайт, является приятелем актрисы).
«Я похожа на взрослого, который может убедительно использовать такие слова, как "проводить ночи”?»
Конечно, она не покупала для меня воздушные шары. Они остались от вечеринки, посвященной ее 27-му дню рождению, которую ее мама, актриса Мелани Гриффит, устроила для дочери несколькими днями ранее. Кульминацией торжеств стало посещение «Jumbo’s Clown Room», стрип-клуба в Thai Town, где Джонсон наблюдала то, что она описывает как самый грустный танец у шеста в истории танцев у шеста. Теперь мы пробираемся через холмы на «внедорожнике домохозяек», который должен продержаться до прибытия цвета зеленого леса «Ford F150» 1995 года, который ее дед пообещал отправить из своего дома в Миссури. Наша цель: бунгало середины века, которое Дакота, тогда жившая в центре Манхэттена, купила прошлой зимой, явно уступив тому факту, что она была, есть и, вполне вероятно, всегда будет созданием Голливуда. Это был всего лишь второй дом, который она посмотрела, но он покорил актрису своей «современной биографией»: архитектор Карл Мастон построил его для своей семьи в 1947 году.
«Раньше я много часов проводила, ища дома середины ХХ века, - объясняет Дакота. - Я была просто этим одержима».
Дом нуждается в обновлении, и надо принимать тысячи решений.
«Она поселилась в лесу или залила бетонном хозяйские ванны?» - спрашивает подрядчик.
«Это проблемы самого высокого уровня», - говорит она, качая головой.
Снаружи покрытый паутиной писсуар, принадлежавший телевизионному продюсеру Райану Мерфи, предыдущему владельцу, опирается на стену под огромной елкой.
«Убери это отсюда!» - заявляет актриса, хотя ее улыбка, похоже, спрашивает: «Что, если бы я была человеком, который бы требовал?»
Ландшафтный дизайнер предлагает заменить траву между плитами тимьяном. Дакота склоняется к стене из белых цветов, чтобы скрыть ее привычку купаться голышом.
«Вам нужен хедж, который не требует особого ухода, - говорит ландшафтный дизайнер. - Сдержанный, но дикий».
«Как я», - отвечает актриса.
Все продолжается в том же духе. Он предлагает цитрусовую рощу. Она предлагает ферму из каннабиса. Перед тем, как мы уходим, Джонсон указывает на комнату для гостей, выходящую стеной с окнами на юг.
«Давайте сделаем там все в римском стиле, - говорит она, - потому что я думаю, что отвратительно, когда видишь только ноги людей».
Всегда рядом с Джонсон атмосфера озорства смешивается с воздухом удивленного удовольствия от ее собственного непослушания. Является ли место для проживания сейчас почти рефлексивным, связанным с пристальным вниманием на протяжении последних трех лет, которое сопровождало звездный час Дакоты, обусловленный экранизацией трилогии в партнерстве с Джейми Дорнаном, «Пятьдесят оттенков серого», а также двух продолжений «На пятьдесят оттенков темнее», вышедшим в прокат в феврале, и «Пятьдесят оттенков свободы»? Или это забавное развлечение, вкус к сексуальным шуткам и любым шуткам, качествам, которые в первую очередь принесла ей роль Анастейши Стил? Прошло уже ровно два года с тех пор, как «Пятьдесят оттенков серого» изменили жизнь Дакоты Джонсон, и хотя в ее родословной присутствует истинно-голубая кровь Голливуда (ее отец Дон Джонсон, ее отчим Антонио Бандерас, ее бабушка Типпи Хедрен), нет такого гена, который может тебя подготовить к работе в кинематографическом мощном проекте ценою в 500 миллионов долларов. Актриса слышала, что некоторые распускают слухи, что она презирает «Пятьдесят оттенков серого», однако это не соответствует действительности.
«Я действительно горжусь этим проектом, - говорит Дакота. - Это классная история, и думаю, что все по-другому, и я не такая, какая есть».
Она читала, что они с Джейми Дорнаном не могут терпеть друг друга, что у них роман.
«Мы ненавидим друг друга, и у нас роман, поэтому все правы. Как насчет такого поворота?»
Сейчас мы сидим в ресторане в Западном Голливуде и обедаем в зале, где преобладают женские показные блестящие губки и ярко выраженные округлости. На общем фоне крутой вид Дакоты Джонсон выделяется. И все же, весьма вероятно, большинство людей здесь видели ее голой. Многие уж наверняка.
«Нагота действительно интересна для актера, - говорит Дакота. - Мы с Джейми работали невероятно близко и очень долго. Отсутствовали любые запреты, и все было очень честно, очень доверительно. Я имею в виду, это игра! Что, если бы он оказался полным козлом? Грима нет. Нет одежды, чтобы немного исказить восприятие. Там нет ювелирных изделий, чтобы дать тебе представление о социальном статусе. Таким образом, важна именно игра».
Она потягивает кофе и приглушает голос, дабы избежать разоблачения.
«Перестану ли я сниматься в обнаженных сценах, когда мои сиськи начнут обвисать? Не знаю. Может быть, у меня более европейское мышление касаемо таких тем. Я не хочу видеть, что на ком-то лифчик и нижнее белье во время сексуальной сцены. Давайте будем откровенны: люди голые, когда трахаются».
Несмотря на обнажение на экране, в реальной жизни Дакота Джонсон боролась с идеей общественной жизни. Она, пожалуй, слишком изнежена, чтобы насладиться откровениями новой славы, и слишком хорошо знакома с ней из семейной жизни.
«Я ужасно себя чувствую в толпе, - говорит Дакота. - Недавно была на показе «Gucci» в Милане, потому что Алессандро (Мишель, дизайнер бренда) мой хороший друг, поэтому мне казалось, что смогу просто пойти посмотреть, над чем он работает, и сказать ему, что горжусь им, и чтобы он мне позвонил позже. Но обычно я сижу и думаю, что мне здесь не место, что не знаю всех этих людей и не знаю, о чем говорю. В связи с опытом последних двух лет у меня появилось ощущение уязвимости. Кажется, я попала в странную дыру, из-за которой так боюсь людей. Я заметила, что меня ограждают от посторонних, даже от холода. Это не в моей натуре. Я предпочитаю быть нежной».
Нежность на самом деле является любимым словом Дакоты Джонсон, а прошлой осенью ее друг Доктор Ву, на данный момент знаменитый тату-художник в Лос-Анджелесе, запечатлел это слово в тонких петлеобразных буквах на ее предплечье. Другая татуировка Ву, выполненная белыми чернилами, гласит: «ПОЛЕГЧЕ, МИЛАЯ МОЯ» - фраза из книги Олдоса Хаксли. (Чтобы не быть аутсайдером, ее мать недавно вытатуировала у Ву слово «тихо» на костяшках пальцев). Известные люди склонны увиливать, обсуждая свою славу, но Джонсон твердо убеждена, что сопутствующий кризис нежности должен быть преодолен.
«Никто не желает говорить, что хочет быть знаменитыми, никто не желает, чтобы знали, как им нравится быть знаменитыми, никто не желает казаться неблагодарным, чтобы о нем подумали, что что-то отрицают, - говорит Дакота. - Это страшное слово. В любом случае, какое у него буквальное определение?»
Она открывает телефон и начинает поиск в Google.
«Слава. С латыни переводится как "на слуху". Условие признания. Условие! Но тогда похоже, что даже я знаменитый человек? Потому что я предполагаю, что это люди, на которых постоянно смотрят другие люди, но это точно не я. Кого фотографируют каждый день? Брэда и Анджелину? Но и для них это не так, потому что я абсолютно уверена, что они построили подземные туннели повсюду, и так перемещаются».
Родившаяся в Техасе Дакота Джонсон не воспитывалась где-то конкретно, да и вообще ее жизнь не отличалась традиционными направлениями. Начиная с раннего детства девочки, ее родители особо долго нигде не задерживались, и Дакота ездила с ними в сопровождении нянь и воспитателей. Актриса не может сосчитать количество школ, в которых училась, несколько месяцев здесь или там, или количество друзей в детстве, которые из-за кочевого существования ушли из ее жизни. В возрасте трех лет ей пришлось обратиться за помощью к врачам.
«Все по полной программе, - объясняет она. - Вся помощь, которую вы можете получить».
Ей пришлось справиться с разводом родителей и их широко разрекламированной борьбой с наркотиками и алкоголем.
«Я была такой неуклюжей и беспомощной. У меня ни в чем не было стабильности».
Учиться в школе тоже оказалось нелегкой задачей, и Дакота ненавидела это занятие.
«Я так и не научилась учиться тому, что положено ребенку, - делится Джонсон. - Думала: почему я должна идти в школу вовремя? Какой в этом смысл, когда ты живешь в Будапеште в течение шести месяцев, пока твой отчим снимается к фильме «Эвита», и уроки проходят в твоем гостиничном номере? Я была настоящим бедствием и долго думала, что что-то не так с моим мозгом. Теперь я понимаю, что все просто работает по-другому».
Фильм всегда был лучшим способом увлечь Дакоту Джонсон, и она сбежала от книг к фильмам, которые будет смотреть снова и снова: «Мэри Поппинс», «Один дома», «Битлджус», а позже все работы Бернардо Бертолуччи и Джона Кассаветиса. Дакота занималась балетом до 16-летнего возраста, но всегда представляла себя актрисой.
«Я подумала: "Это то, чем занимается моя семья”, - говорит она. - Это похоже на то, что если мой отец адвокат, то и я юрист. За исключением того, что это обычно не работает».
Типпи Хедрен допускает возможность того, что это гены.
«Я не заставляла Мелани сниматься в фильмах, и она не давила на Дакоту. Думаю, что ни один из нас не относится к подталкиващему типу людей, - однажды днем рассказала Хедрен по телефону, когда тигрица по имени Мона смотрела на нее через окно ее дома в заповеднике Шамбала, Калифорнийском заповеднике животных, который основала знаменитая актриса. - Мы с Дакотой никогда не обсуждали негативные аспекты бизнеса. В любом случае, я плохой советчик. Но я сказала ей, что думаю, что важно в жизни попробовать разное, важно иметь чувство равновесия. «Марни», мой второй фильм с Хичкоком, рассказывал о том, что тогда в лентах не показывалось: последствия детской травмы. «Пятьдесят оттенков серого» тоже впервые обращается к чему-то подобному в мейнстримовом фильме. Хотя на самом деле я картину не видела. Разве это не самое странное? Не могу сказать, почему».
В старших классах Дакота Джонсон немного потрудилась моделью, чтобы заработать денег. Тогда она жила в Санта-Монике и впервые провела на одном месте несколько лет подряд, а когда окончила школу, то вместе со своим тогдашним бойфрендом перебралась в квартиру в Западном Голливуде.
Она обратилась в колледж Джульярда в Нью-Йорке, где опрометчиво прочитала монологи Шекспира и Стива Мартина.
«Джульярд и я согласились, что это не сработает», - вспоминает Дакота.
Вернувшись в Лос-Анджелес, она начала ходить на прослушивания, и наступил перерыв, когда ее утвердили на роль незабываемой камео, однодневного увлечения Стива Паркера в Стэнфорде в ленте «Социальная сеть».
Весной 2016 года, после выхода первой части «Пятидесяти оттенков серого» и долгих раздумий, Дакота Джонсон появилась в «Большем всплеске» Луки Гуаданьино, стильном ремейке фильма 1969 года «Бассейн», где эту роль исполнила Джейн Биркин. Наблюдать, как Джонсон медленно очищает адриатический рис, глядя на мужчин, которые смотрят на нее, несколько неприятный опыт. Зарождение и развитие подростковой сексуальности, в данном случае грубо злоупотребляемой, в итоге воплотилось в доминировании на экране Дакоты Джонсон.
«Я находилась в той фазе жизни, когда была очарована молодыми женщинами, принимающими свои сексуальностью, - объясняет она. - Наверное, я переживаю подобное в своей жизни из-за доверчивости, и мне это очень интересно».
Гуаданьино был лояльным автором по отношению к своим актерам, и именно во время съемок «Большого всплеска» попросил Джонсон сыграть главную роль в ремейке культового фильма ужасов «Суспирия» (оригинальный фильм снял Дари Аргенто Dario 1977 года). Фильм рассказывает историю американской студентки, танцовщицы балета, поступившей в немецкую академию танца, которой, как оказалось, заправляет шабаш ведьм. Тильда Суинтон, звезда «Большего всплеска», играет директора академии.
«Нас с Дакотой объединяет скользящая глупость, - объясняет она, - своего рода детская глупость, которая родилась в тот момент, когда мы встретились, и означает, что мы всегда находимся на грани невозможности выполнить серьезную работу. Мы должны встретиться друг с другом во время приёма, что, как правило, довольно сложная задача для нас».
«Суспирия», ради которой Джонсон провела шесть месяцев, обучаясь балету, представляет собой первый проект, в котором актриса принимает участие с момента его создания.
«Такое ощущение, что мы делаем это не для кого-то, а для нас самих, - говорит Дакота. - Так я хотела бы чувствовать себя все время, работая над фильмом. Знаю, что этого не произойдет, но даже если трилогия «Пятьдесят оттенков серого» является коммерческим и мейнстримовым проектом, главное вовсе не в этом. Таким образом, я могу сделать что-то массовое, но остаюсь верной своим странным интересам».
Можно обвинить Дакоту Джонсон, которую в последний раз видели в романтической комедии «В активном поиске» в 2016 году, в проницательности, с помощью которой можно превратить креатив и архаус в звезду мейнстрима. Этот баланс чрезвычайно привлекателен для нее.
«Истории, которые я хочу рассказать, герои, которых хочу играть, обычно не относятся к огромных коммерческим фильмам и большим кассовым сборам, - говорит она. - Но это бизнес».
Мы с Дакотой Джонсон снова встречаемся через несколько недель в знаменитом Стеклянном доме, который Филипп Джонсон построил в лесах Коннектикута. Слишком ли предсказуемо, что она поражена, в частности, постелью, которую Джонсон делил с Дэвидом Уитни, его партнером на протяжении 45 лет?
«Это самая крошечная кровать, - говорит Дакота. - Мне нравится. Я имею в виду, если вы всегда хотите обнимать человека, с которым находитесь, то это отличное решение».
Прошлой весной Дакота Джонсон закончила отношения с Мэттью Хиттом, моделью и солистом группы «Drowners».
«Дерьмо случается, - говорит она. - Кажется, я все время страдаю от сердечного приступа, даже когда у меня счастливые отношения. Я не очень хорошо справляюсь с казусами, и мои чувства, даже хорошие, становятся настолько интенсивными, что мне больно».
Пока что Дакота Джонсон одинока. Сказано уже достаточно.
«Можем ли мы сделать все более сочным и горячим? Можем ли мы сказать, что на этот раз я исследую свою бисексуальность? Или то, что я отдалась на волю Господа после выхода моего сексуального фильма?»
Картина «На пятьдесят оттенков темнее» это уже больше триллер, чем первый фильм, здесь больше секса, и теперь, когда Ана позволила Кристиану вернуться в ее жизнь на ее же условиях, нашему вниманию предстает более страстная, менее статичная лента.
«Эта женщина - задира, - говорит Джонсон. - Она гиперинтеллектуальная и гиперсексуальная, очень жесткая и очень любящая. У ее характера есть очень много разных аспектов, которые обычно не имеют смысла у одного человека. Я попыталась усилить их все».
В процессе погружения в сложную сексуальную жизни Аны у Дакоты Джонсон вызвало глубокое восхищение БДСМ, которое, по ее мнению, по-прежнему уязвимо из-за невежества и презрения.
«Прежде всего, в БДСМ есть очень шикарные возможности, - говорит актриса. - Это может быть очень красиво и со вкусом, и материалы могут быть роскошными. Это не похоже на хождение по Голливудскому бульвару с кляпом во рту. Но я восхищаюсь храбростью и честностью людей, которые с этим справляются, которые не боятся сказать, что им нужно что-то еще, чтобы открыться. Америка до сих пор так сексуально угнетена. Разве оргазм это не дар Бога людям? Вот забавный факт: у женщины такое же количество нервных окончаний в клиторе, как у мужчины во всем его пенисе».
Джонсон провела большую часть первой половины 2016 года в Ванкувере, снимаясь в последних двух частях трилогии под руководством режиссера Джеймса Фоули.
Он вспоминает, как она пришла со смятой газетой «Нью-Йорк таймс», которую читала во время гримирования.
«Она рассуждала о событиях, происходящих в Крыму, но как только я произнес «мотор», смог делать с ее героиней то, о чем никогда даже и не думал, с полной властью и достоверностью, - объясняет он. - У нее очень чувствительный счетчик фигни, поэтому, если она играет что-то, что хоть немного нереально, то просто останавливается. У нее это просто на уровне инстинктов. Она уже достаточно знает, чтобы что-то направлять самой. Без напряга».
Дакота Джонсон хотела бы и сама взять в руки камеру, и хотя у нее есть собственная продюсерская компания, а также партнер по написанию сценариев, в последнее время она слишком занята, чтобы сдвинуть с мертвой точки эти свои начинания.
«У меня полно полузаполненных тетрадей», - говорит она.
Съемки «Суспирии» заканчиваются этой зимой, а затем она приступит к работе над «Звуком металла», любовным романом, написанным и режиссируемым Дариусом Мардером, коллегой по съемкам станет Маттиас Шоенартс. Джонсон наняла свою приятельницу Сент-Винсент (бывшую девушку ее подруги Кары Делевинь), чтобы написать музыку для фильма.
«Я наконец-то чувствую, что нахожусь в нужном месте в нужное время, сотрудничая с художниками, которые меня возносят, - говорит Дакота. - Несколько лет назад я сражалась, ожидая, что кто-нибудь даст мне шанс. Я очень чувствительный человек, и когда не ощущаю себя защищенной, стараюсь закрыться. Но когда чувствую себя в безопасности, то думаю, могу сделать что угодно ».
Перевод выполнен redwitch специально для сайта www.twilightrussia.ru и группы http://vk.com/twilightrussiavk. При копировании материала обязательно укажите активную ссылку на сайт, группу и автора перевода.
Дакота Джонсон на обложке американского номера журнала «Vogue» (2017)
|
...что в 
0
Да и сама статья очень интересная, есть что-то новое, что-то уже давно знакомо, но в любом случае было интересно прочитать 
