 Уже первая сцена «Леди Берд» одним дерзким — и со свойственной дерзости вспышкой обаяния — драматургическим штрихом иллюстрирует тот внутренний конфликт, вокруг которого будет затем выстроен весь фильм. Леди Берд (Сирша Ронан), как теперь требует себя называть («Имя собственное? Вот имя, которое я сделала своим собственным») без пяти минут выпускница школы Кристин Макферсон, возвращается домой в Сакраменто после дня открытых дверей в одном из близлежащих калифорнийских колледжей. За рулем потрепанной машины — ее мама Мэрион (Лори Меткалф), и их невинный, включать радио или нет, спор вот-вот ощетинится взаимными колкостями и стремительно нарастит обороты. Синхронно надуваются губы, летят в обе стороны перезрелые претензии, диалог превращается в почти экзистенциальный, синхронный диспут о будущем — и Леди Берд бросает клич протеста. Она не хочет поступать в университет рядом с домом, мечтает скорее свалить из мещанской утопии Сакраменто и уехать учиться на Восточное побережье: «Где культура есть, как Нью-Йорк. Или Коннектикут. Или Нью-Гемпшир, где писатели живут среди лесов». Услышав от матери, что место Кристин только в местном муниципальном колледже — то есть более-менее ПТУ — причем «с перерывом на тюрьму», Леди Берд распахивает пассажирскую дверь и ныряет на проезжую часть.
Остаток 2002-2003 учебного года героиня проведет с гипсом на руке — и в разнообразных попытках уже чуть в более широком смысле, пусть хотя бы ненадолго, неуклюже, через боль, но все-таки вылететь из родительского дома: на сцену школьного театра, вечеринку с бассейном дома у королевы класса (Одея Раш), в объятия одного сверстника (Лукас Хеджес) или другого (Тимоти Шаламе). А там и Нью-Йорк не за горами — если только мама не спалит поданное втайне от нее заявление: с тех пор, как отца (Трейси Леттс) Леди Берд уволили с работы и он впал в депрессию, ей, медсестре в местной больнице, и так приходится все время брать сверхурочные смены. Откуда, спрашивается, взять деньги на нью-йоркский колледж? И могут ли матери до конца жизни обижаться на своих отказывающихся подчиняться взрослых (ну, почти) дочек?
Тот факт, что создательница «Леди Берд» Грета Гервиг тоже выросла в Сакраменто, окончила школу где-то в начале нулевых и затем училась в Нью-Йорке, должен бы настраивать зрителей на оптимистичный лад — очевидно, что речь о кино, хотя бы в базовых чертах автобиографическом, и до культуры Леди Берд, как показывает нам карьера Гервиг, все же дорвется.
Насколько причудливо эта карьера у Гервиг, актрисы, сценаристки и режиссера, сложилась, заставляет поддаваться солидному очарованию «Леди Берд» с некоторым вздохом разочарования — оригинальность, узнаваемость ее недавних сценариев («Госпожа Америка», «Милая Фрэнсис») и по-прежнему свежая память о первых годах ее карьеры в кино, проведенных на гребне такой недолговечной, но такой влиятельной волны американского кино, как мамблкор, как будто бы предполагали, что и самостоятельный дебют Гервиг в режиссуре будет и с этой точки зрения прорывом.
Что ж, «Леди Берд», напротив, показательно лишена революционных амбиций. Это незатейливая, универсальная при всей автобиографичности история, легко вписывающаяся в канон кино о вчерашних школьниках и без комплексов заимствующая некоторые из самых распространенных в нем мотивов. Более того, Гервиг и ставит ее с максимальной ясностью, не усложняя восприятие сюжета и характеров персонажей, не отвлекая внимание зрителя стилем, — в сущности, она просто снимает, как отличные актеры разыгрывают написанный ею текст.
В то же время, когда речь о таком тексте, может быть, этого и вполне достаточно. Там, где другие фильмы ограничиваются скольжением по поверхности реальной жизни и фантазийным отрывам от нее, Гервиг, напротив, не брезгует ни одной из сопутствующих, сторонних, будто бы лишних деталей. В ее диалогах, и так переполненных хлесткими, то смешными, то душераздирающими репликами, не меньше слов рассказывают о персонажах паузы между ними, сам ритм речи, ее эмоциональная амплитуда — а то и вовсе выхваченные камерой взгляды. В базовых для экранных романов воспитания темах — семьи, поиска себя, дружбы, секса, денег — она раз за разом обнаруживает неочевидные, небанальные подтексты и смыслы. Ее герои в итоге никогда не сводятся к одномерным клише — их почти наверняка выведут на чистую воду, обнажая страхи, заблуждения и эгоистичные мотивы, но и с не меньшей вероятностью наделят как минимум ситуативным, правдоподобным остроумием, готовностью прощать и быть прощенными.
Такое внимание к мелочам и такой интерес к поэзии обыденности определяют в «Леди Берд» качество, действительно редкое — осознанность. И ровно эта осознанность превращает простенькую историю последнего школьного года позерши-воображалы в нечто значительнее — доказательство, что как и в фильмах Гервиг, в реальной жизни не бывает однозначных жертв и монстров, мудаков и святых, зануд и клоунов, что все они уживаются в рамках одного, каждого человека. И что переживания и преображения каждого из них вполне заслуживают собственного фильма — если бы только на всех хватило самой Гервиг.
Автор: Денис Рузаев
За информацию спасибо сайту https://lenta.ru.
Кино недели: «Леди Берд» с Сиршей Ронан и Тимоти Шаламе
|
...вы можете стать членом элитной группы сайта с расширенными возможностями и привилегиями, подав заявку на перевод в 
Уже первая сцена «Леди Берд» одним дерзким — и со свойственной дерзости вспышкой обаяния — драматургическим штрихом иллюстрирует тот внутренний конфликт, вокруг которого будет затем выстроен весь фильм. Леди Берд (Сирша Ронан), как теперь требует себя называть («Имя собственное? Вот имя, которое я сделала своим собственным») без пяти минут выпускница школы Кристин Макферсон, возвращается домой в Сакраменто после дня открытых дверей в одном из близлежащих калифорнийских колледжей. За рулем потрепанной машины — ее мама Мэрион (Лори Меткалф), и их невинный, включать радио или нет, спор вот-вот ощетинится взаимными колкостями и стремительно нарастит обороты. Синхронно надуваются губы, летят в обе стороны перезрелые претензии, диалог превращается в почти экзистенциальный, синхронный диспут о будущем — и Леди Берд бросает клич протеста. Она не хочет поступать в университет рядом с домом, мечтает скорее свалить из мещанской утопии Сакраменто и уехать учиться на Восточное побережье: «Где культура есть, как Нью-Йорк. Или Коннектикут. Или Нью-Гемпшир, где писатели живут среди лесов». Услышав от матери, что место Кристин только в местном муниципальном колледже — то есть более-менее ПТУ — причем «с перерывом на тюрьму», Леди Берд распахивает пассажирскую дверь и ныряет на проезжую часть. 
0
