Роберт Паттинсон: Так, наполовину. Причем занялся подобным только в этом фильме. Я получил ту же самую камеру, что у Денниса Стока, которого я играю в «Жизни». Качество моих фото в значительной степени зависит от места и условий освещения. В Марокко, где я снимался в «Королеве пустыни» Вернера Херцога, мне довольно просто удавались хорошие снимки. Но, когда вернулся в Лондон, фотографии были слишком темными.

На самом деле вы – тот, кого постоянно фотографируют. Насколько хорошо Вы с этим справляетесь? 

В настоящее время я делаю нечто другое. Когда вышел первый фильм «Сумерки», я действовал весьма агрессивно. То есть, я устраивал так, чтобы представить себя определенным образом. Пока ты контролируешь – все хорошо. Но тогда было так много всего, что от меня постоянно все ускользало. Складывалось ощущение, что этими снимками отнимают часть меня. Так что я испугался и стал полностью игнорировать. В настоящее время у меня отношение: «пожалуйста, не фотографируйте меня».

Но что делать, если идете по улице, а вас подкарауливают фотографы? 

Пугаюсь!

Серьезно? 

Нет. Я понял, что не могу позволить им сводить меня с ума. А также не имею никакого желания переодеваться или носить какие-нибудь шапки.

Складывались ли у Вас такие тесные отношения с фотографом, как, например, у Джеймса Дина? 

Не с фотографом. Но, когда вышли первые «Сумерки», существовали некоторые журналисты, с которыми у меня все хорошо складывалось, и я что-то предпринимал в частном порядке. Был репортер в журнале «Entertainment Weekly», который довольно хорошо написал обо мне, потому что мы понимали друг друга. Мы сходили с ним в бар, выпили.

Попытаемся ли мы сделать что-то подобное? 

Нет, я не повторяю такого. Потому что теперь меня знают по многочисленным интервью, и журналисты – ничего личного – часто хотят довести меня до того, чтобы я выставил себя в дурном свете.

Так вы можете теперь нормально ходить в бары? 

Это положение медленно возвращается. В конечном счете, все зависит только от того, как на вас реагирует аудитория. С таким фильмом как «Сумерки» оказывалось очень большое давление. Никого не интересовали нюансы. Если я что-нибудь говорил, то возникала сильнейшая реакция. Из-за ерунды все приходили в сильное волнение. Особенно началась истерия, когда вышел первый фильм из серии. Это меня почти убило.

Теперь преувеличиваете. 

Честно говоря, не особо. Когда показали первый трейлер из «Сумерек», у меня произошла довольно похожая сцена из «Парка Юрского периода», где на героев охотятся хищники. После демонстрации в Мексике мы все сели в машину, но дверной замок не сработал, а люди пытались забраться к нам в машину. Мой менеджер вынужден был выталкивать их. Затем за нами гналась толпа человек 400. К сожалению, водитель неправильно свернул, и мы оказались в той же стоянке, все еще преследуемые толпой. Наконец мы вернулись к выезду, но должны были внести оплату. К сожалению, ни у кого из нас не оказалось достаточно денег, парковщик не хотел выпускать, а фанаты все напирали. С большим трудом мы наскребли несколько монет.

Но ваша жизнь была не только «Парком Юрского периода», но и мыльной оперой – особенно отношения с бывшей коллегой Кристен Стюарт. Как вы прошли через это? 

Это было чрезвычайно странно. Я всегда придаю большое значение тому, что никогда не говорю ни о чем личном. Но в этом нет ни малейшего смысла, потому что люди просто выдумывают. Я стал частью истории, которую написали другие, и ничего не могу поделать. Был период, когда я не позволял себя официально снимать, потому что думал: «без свежих фото никто не напишет о тебе статью». Заблуждение. Тогда люди вставляли старые снимки.

Вероятно, вам следовало рассказать откровенно? 

Но это против моей природы. Я выяснил это в двенадцать лет. Как-то я спросил девочку: желает ли она встречаться со мной, и об этом судачила вся школа. Полагаю, тогда я с девочками больше и словом не обмолвился. Да и в любом случае, в этом нет никакого смысла: когда я говорю откровенно, у журналов оказывается собственная истина. Моя версия событий тонет во всех этих слухах. Однажды в австралийской газете даже появилось сообщение, что я забеременел. Заметьте – я! Что с этим можно поделать?

Но теперь, когда фанатская истерия ослабла, вы можете, по крайней мере, понять их? 

Был момент, когда я был одержим Ваном Моррисоном, но ничего серьезного. Со мной же ситуация весьма особенная, потому что все произошло случайно, я просто погрузился. Никогда не имел ничего против своих поклонников. И всегда видел в них личностей. Сами по себе, они, наверное, не кричали бы, увидев меня. Это менталитет толпы, что я нахожу очень странным. Но реальная проблема возникала только со СМИ и фотографами. Потому что они только и ждут момента, когда я совершу оплошность или сделаю что-то плохое. Поклонники же хотят, чтобы я побеждал. А с этим у меня нет никаких проблем.

Но вам нравится присутствие ярых сторонников? 

Абсолютно нет. В основном я осознал это, когда окружающие меня люди не говорили правду. Просто думали, что я расстроюсь по этому поводу. Со мной обращались, как с птенчиком, которого требуется круглосуточно оберегать. Но я не люблю подхалимов вокруг себя. Это нервирует. Поэтому теперь меня окружают люди, которые всегда противоречат. Даже мой менеджер говорит иногда: «Заткнись, болван».

Как вы на самом деле можете найти себя в этом запутанном мире? 

Поскольку у меня есть собственные способы. В этом помогают люди из моего окружения. Друзья и семья – моя крепкая основа. Кроме того, несколько лет занимаюсь серфингом. Никогда и представить не мог, что мне будет интересно подобное. Но море оказывает очень хороший эффект, который мне нравится. Вдали я могу дышать полной грудью.

Фотограф Деннис Сток, которого вы играете в «Жизни», подчиняет семейное счастье своей карьере. Можете ли вы понять это отношение? 

Честно говоря, я нахожу это не особенно приятным. Для него сын – просто обуза. Когда я услышал о проекте, то сначала не заинтересовался его отношением с Джеймсом Дином. Но нашел интересным, что этот человек не любил своего ребенка. Мужчина – это скорее образец, что с таким отношением счастлив не будешь. Он – фигура трагическая. Из каждого его интервью выясняется, что он так ничему и не научился. Даже в 80 он по-прежнему жалуется на то, что стал известным только из-за фотографий Джеймса Дина.

А разве вы в один прекрасный день не стали знаменитым только потому, что сыграли вампира Эдварда? 

Ну и что? Пока у меня есть шанс выполнять эту работу, я счастлив. Известность только замедляет ваше развитие. Вы говорите со всеми на одни и те же темы, вам трудно встретить кого-то за пределами этого круга. Как я уже сказал, мне приходится сознательно искать людей, имеющих другую точку зрения, и говорить об этом открыто, а не только банальную ерунду. С «Сумерками» я снимаюсь только в фильмах, которые меня интересуют. И играю роли, которые не исполнял раньше. И до сих пор я почти всегда получаю их. Могу только надеяться, что эта полоса продолжится.

Смогли бы вы вести себя с боссами Голливуда, как Джеймс Дин? 

Возможно. Но следующим шагом я бы, наверное, поджал хвост и смиренно извинился: «На самом деле я не бунтарь, и был неправ».

Есть ли урок, который вы извлекли из всего вашего опыта? 

Не знаю. Кто-то однажды спросил меня: какой совет я дал бы младшей версии себя? Может быть, я должен был беспокоиться кое о чем, что в то время меня меньше волновало. Но думаю, тогда я бы ломал голову над чем-нибудь другим. Уясните себе урок: вам нужен ваш страх. Лучше уж переживать из-за чего-нибудь, чем тешить себя иллюзиями.

Перевод выполнен Lelishna специально для сайта www.twilightrussia.ru и группы http://vk.com/twilightrussiavk. При копировании материала обязательно укажите активную ссылку на сайт, группу и автора перевода.