Я вздрагиваю от ощущения губ на шее. От того, как плотно и быстро Эдвард прижимает меня к себе сверху. Между нами моё платье, его довольно пышная юбка, и мне хочется избавиться от него. Так сильно хочется почувствовать Эдварда кожа к коже, но он будто не может перестать меня целовать. Тёплые, влажные губы перемещаются к ключице и плечам. То, чего я не испытывала никогда раньше. И даже не думала, что однажды мы сможем к этому прийти. Что я... позволю. Бретельки сами сползают вниз от интенсивности наших движений, от обоюдного стремления к друг другу, когда Эдвард едва дотрагивается до этой детали платья.

Эдвард чуть отстраняется, чтобы взять коробку с последующим извлечением из неё бархатного футляра квадратной формы. Под красной крышкой, едва Каллен без всякого промедления поднимает её, аккуратным овалом разложено золотистое ожерелье с подвеской в виде... колибри. У неё золотистые крылья, хвост и клюв, но остальная часть тела состоит из вставки какого-то розового камня в форме груши и ещё семи круглых вставок камня зелёного цвета. Я не разбираюсь в драгоценностях, что, впрочем, не лишает меня понимания, что всё это наверняка стоит немалых денег. И это... мне? Мне, никогда прежде не получавшей в подарок ничего дороже обычных серёжек без всяких вставок?

— Ты зачем-то переворачиваешь с ног на голову мое желание дать тебе лучшее, Белла. Я называю это «забота». Ты обвиняешь меня в абьюзе.
— Я знаю, что мы никогда не будем на равных. Но мне бы хотелось хоть немного приблизиться к этому… чтобы мы друг друга слушали.
Эдвард изгибает бровь.
— То есть, я тебя подавляю?
— Да.

Белла прикусила нижнюю губу, подавив судорожный вздох. Может ей просто снять трусики и пойти предложить себя Эдварду, потому что ей было тошно от всех этих интриг, которые всё равно вели только к одному - её идиотским трусикам.

Родители одновременно поворачиваются в сторону входа в ресторан, а мне даже не нужно этого делать, потому что я сижу лицом к двери, и в горле словно пересыхает от осознания того, что бабушка говорит об Эдварде. Тут явно не кинотеатр, куда Элис собиралась вытащить брата, но, тем не менее, именно они в сопровождении родителей входят в заведение, и в белой рубашке и чёрных брюках Эдвард определённо выделяется среди всех присутствующих тут сейчас мужчин. Если он так собирался пойти в кино, то это удивительно и для меня. Я чувствую, что мысли попросту путаются. Элис видит меня за секунду до того, как почти садится за столик наискосок от нашего, и, подскочив обратно, пересекает проход, чтобы подойти ко мне.

Он холодный, грубый и жестокий, выполняющий грязные дела для своего отца. Темный омут, который уничтожает всех, кто к нему приближается. Белла добрая, чуткая учительница с прекрасной душой, посвятившая свою жизнь обучению детей с задержкой психического развития. Сможет ли молодая учительница исцелить сердце и душу опытного хладнокровного киллера, который закрылся от чувств?! Ведь не так просто измениться даже во имя любви...

романтика, ангст, мистика

Элис/Джаспер, Эдвард/Белла

Вне времени

Н-да, брат Эдвард, поздравляю! Ты окончательно спятил! Препираешься и флиртуешь с плодом своего воображения, как две капли воды похожим на женщину, умершую целый век назад. Хорошо же ты приложился головой при посадке!



Эдвард/Белла

фантастика, романтика

Он перемещается с поцелуями мне на шею и сжимает мою левую грудь через ткань. Настойчиво, но не болезненно. Меня затягивает в омут потрясающих телесных ощущений. По коже и под ней словно проходит горячая волна. Поцелуи кажется дурманящими и бесконечными. Я чувствую опьянение ими, тем, как они нежно, но нетерпеливо проходятся вдоль ключицы. Томление внутри меня стремительно нарастает, и, едва осознавая, я хватаюсь за пижамные штаны Эдварда у него на боку. Если он и ощущает это, а я думаю, что да, то лишь чуть замедляется в своих действиях прежде, чем, установив между нами зрительный контакт, удивительно бережно развязывает левую бретельку и, мягко потянув за ткань, оголяет мою грудь.