Что может быть страшнее вечной боли и одиночества? Невыносимого страдания, которое скрывается под куполом отстраненности? Случайное событие обрекает юную Изабеллу Свон на вечное страдание, которое длится больше века. Она стала грозой вампиров, холодной и могущественной, оградила себя от чувств, чтобы не причинить больше боли. Есть лишь одно существо, способное помочь ей.

Что может быть страшнее вечной боли и одиночества? Невыносимого страдания, которое скрывается под куполом отстраненности? Случайное событие обрекает юную Изабеллу Свон на вечное страдание, которое длится больше века. Она стала грозой вампиров, холодной и могущественной, оградила себя от чувств, чтобы не причинить больше боли. Есть лишь одно существо, способное помочь ей.

Что может быть страшнее вечной боли и одиночества? Невыносимого страдания, которое скрывается под куполом отстраненности? Случайное событие обрекает юную Изабеллу Свон на вечное страдание, которое длится больше века. Она стала грозой вампиров, холодной и могущественной, оградила себя от чувств, чтобы не причинить больше боли. Есть лишь одно существо, способное помочь ей.

И я пробовала искать кого-то, кто мог бы заставить меня перестать смотреть на него. Но такого, кажется, не существовало на земле, по которой ходил Джейкоб. Мой Джейкоб.

Рождение надежды. Возрождение душ

Песня тишины... Даже в молчании мы можем рождать самую прекрасную мелодию на планете... Мелодию любви!
Вампир и смертная девушка - казалось бы, эта история стала уже банальной... Но что если это история не обычной любви, а любви, зарождающейся в молчании? Что если по злому року судьбы три главных слова могут так и не прозвучать? Что если девушка, добившаяся популярности, славы, имеющая божественный голос, внезапно теряет этот дар? И чтобы вернуть его, у нее есть всего полгода...

– Вы боитесь ядовитых змей на лужайке или у вас от высоты кружится голова, миссис Каллен? – Какое вежливое уточнение.

– Вы не угадали, мистер Каллен, – в тон ему ответила я. – Я опасаюсь, что мой вечерний прыжок произведет фурор в Рио-де-Жанейро. Тем более, во время полета с Корковадо я надеюсь сделать два сальто. Уверена, в воздухе у меня будет предостаточно времени.

- Я хотел вам сказать, миссис Каллен, что так, как у вас, могут сверкать глаза только у очень счастливой женщины. Я уверен, вы счастливы.

Пришлось согласиться. Не могла же я уверять господина Такера, что мои глаза светятся исключительно потому, что это глаза вампира?

Мое увлечение литературой в человеческой жизни – в вампирской вылилось в журналистскую карьеру. После окончания университета мне не составило труда устроиться в редакцию сиэтловского ежемесячника.

Рене. Проблема оставалась неразрешенной длительное время. Странно, но даже конфликт с Вольтури со временем уладился, по крайней мере, Вольтури не беспокоили нас после того памятного вампирского бала. А вот отношения с мамой… Проблема, казалось, зашла в тупик. Мы не общались больше двух лет. Не могу даже передать, как это было тяжело для меня.

Кажется, мой ответ обескуражил Аро. С минуту он молча разглядывал меня. Как будто бы я была не я, а какая-то непонятная зверушка или новое и никому неведомое ископаемое. А потом у Аро задергалась кожа в уголках губ. Он рассмеялся. Легко, по-настоящему...

На бесконечно долгий миг огромный зал окутывает мертвая тишина. Сотни вампиров ждут моего решения. В жуткой тишине почему-то особенно остро я начинаю ощущать на себе внимание Хайди. Она смотрит на меня слева. Кажется, я чувствую ее взгляд, несмотря на то, что между мною и экстравагантной вампиршей находится Джейн.

Сейчас я могла видеть пристанище Вольтури совсем в другом ракурсе, чем два года назад. Человеческий глаз неспособен вычленить то несчетное количество сочетаний и мелких деталей, которые придают сооружению зловещий вид.

Я только сейчас разглядела то, что услышала за две мили отсюда: в лесу, позади Джейкоба и Сэма застыла волчья стая.

Сэм сделал шаг вперед и протянул руку Эдварду.

- Мы будем охранять твою девочку… что бы ни произошло…

- Белла, - голос мужа немного смягчился. – Я знаю ты очень сильная… Но я ведь прочитал мысли Аро в последний момент… перед тем, как Вольтури со свитой убрались с поля битвы под Форксом.

- И о чем же думал, Аро?

- О тебе, Белла. Ему нужна ты, Белла, именно ты!

- А я на всякий случай буду заходить к спящей Ренесми через каждые... Эдвард, почему ты смеешься?

- Белла, удели внимание своему истосковавшемуся мужу.

Как зачарованная я смотрела на гибкую белую руку, потянувшуюся к отдельному приглашению. Я знала, кому оно адресовано. Сейчас Аро подпишет его и… Единственное приглашение, которое не отправят почтой, а доставят лично в далекий Форкс.

Наконец-то разгадала значение его улыбки! Убийственное сочетание: нежность ко мне и чисто мужское самодовольство.

- А после обеда на моей спине, к сожалению, - Эдвард изобразил такое комическое сожаление, что я не удержалась и прыснула от смеха, - не останется никаких следов нашей любви.

Как и все присутствующие во время трогательной сцены, Джейкоб отлично видел, что Белла не проявляет никаких приступов агрессии. Однако сознание индейца продолжало вопить от ужаса, а планы по «спасению» Ренесми выглядели крайне нелепыми.

А потом она сильнее притянула меня к себе, и я… Я испытал на себе силу новорожденного вампира.

Сердце Беллы замолкает. Мой яд в полной мере насытил ее тело и остановил сердце. Вслед за остановкой сердца начинаются изменения, которые превращают смертного в бессмертного.

Мое сердце прекратило биться ранним утром, когда огромный город еще не проснулся.
Сначала я не мог понять, где я нахожусь: какой-то заброшенный чердак, старая мебель в пыльных чехлах, по углам мерзкие пауки, сучащие паутину...

Мои зубы прикоснулись к тому месту, откуда мне подавал знак малыш, и защитная пленка в теле Беллы разошлась так же легко, как будто я отодвинул рукой мягкую атласную ткань. Я продвинулся дальше, пытаясь увеличить отверстие в животе Беллы. Еще одно мое осторожное движение и… маленькие ручонки неожиданно цепко ухватились за мою руку. Я не успел даже понять, КАК очутился у меня на руках этот мягкий и теплый комочек.

Едва я занес Беллу в библиотеку и опустил ее на кушетку, как маленький снова возобновил свою активность.

- Тише, тише, малыш, - просил я его. Не особо надеясь на наше с ним полное взаимопонимание, я все же полагал, что ласковая и спокойная интонация в моем голосе должна подействовать на него успокаивающее. – Не надо так резко… Маме ведь очень больно, когда ты такой озорной.

- Ничего подобного, - с притворным безразличием произнесла Розали. – Пусть хоть вся стая из Ла-Пуш прибегает к нам на кухню. Подумаешь? проблема. Закажем пару фургонов продуктов из супермаркета – и милости просим, располагайтесь все, кто не хочет ловить белок и землероек в лесу.

- Лучше уже землероек ловить, чем питаться тем, чем вы питаетесь, - не остался в долгу Джейкоб.

И тут понеслось.

- Эдвард, а когда у нас будет ночь… - непроизвольно вырвалось у меня. – Ночь, когда все можно?

Эдвард улыбается мне. Самый красивый мужчина на свете. Мой муж.

- Белла, она обязательно будет.

Прикоснуться к ее крови и навечно погрузиться в ледяную пустоту? Или прикоснуться к ее телу, подарить наслаждение себе и ей? Черт, Эдвард, о каком наслаждении идет речь? Ты совсем лишился рассудка? Еще пару дней назад Белла находилась в полубессознательном состоянии от истощения. А сегодня ты уже думаешь о наслаждении?

Среди множества научных аргументов бросалась в глаза одна единственная фраза:

- Характерны процессы взросления, но отсутствуют процессы старения, – прочитал я вслух.

Каменные стены. Сквозь темноту я едва могу различить их очертание. Сырость. С потолка планомерно капает вода. Кап, кап, кап... Капли гулко разбиваются о каменный пол. Я судорожно обхватила голову руками. Что же я наделала?!

- Мужчины мне завидуют, Белла, – мягко произнес Эдвард, целуя меня в висок.

- П… п… почему? – икая, выдавила я.

И Эдвард, вместо того, чтобы признать всю масштабность своего сегодняшнего злодеяния, тихо засмеялся:

- Потому что ты в моей постели, потому что ты плачешь настоящими теплыми слезами, потому что у нас будет малыш, потому что ты меняешься, Белла.

«Хлоп».

Совсем тихий звук, даже сердце колотится в груди громче, чем этот хлопок двери. Я проковыляла на нетвердых ногах вглубь спальни, Эдвард так и остался у входа с полотенцем в руках. Господи, ну как можно быть таким… непостижимо прекрасным?!

- Э-Эдвард, а Розали? – промямлила я мучивший меня вопрос. - Мы поступили нехорошо. Она всегда приходила в спальню.

- Сегодня она не придет, Белла…

«Моя мама».

Что произошло? Земля стала вертеться в другую сторону? Где-то очень далеко, на другом конце Галактики сломался стержень, на котором держалось все мое мировоззрение до этого момента. Нарушился безупречный ход мысли, исчезло тонкое равновесие…

Единственный анализ, на который беспрекословно соглашалась Белла, – это исследование крови. В понимании Беллы, забор ее крови никак ни мог помешать развиваться «маленькому». К сожалению, этот анализ представлял серьезную опасность для самой Беллы. Как бы ни старался Карлайл уничтожать последствия такой диагностики, сжигая окровавленные тампоны и обрабатывая медицинские инструменты с помощью специальных растворов, воздух в доме, где обитали семь вампиров, давно пропитался ароматом крови Беллы.

Волна бешенства всколыхнула сильное тело оборотня. «После всего, что он натворил, ему еще позволено так к ней прикасаться?!» - во все горло орал Блэк в моем сознании. Сила ревности настолько мощно охватила его, что индеец готов был рвать меня на куски уже сейчас, в доме.

- Выйдем, - прорычал оборотень.

На всю ночь я застыл возле кровати с металлическими розами, наблюдая за спящей Беллой. Пусть я не могу слушать ее мысли днем, может, хотя бы ночью мне достанутся жалкие крохи ее видений? Даже спящая Белла казалась мне замученной и изможденной. Бледная худенькая девочка беспокойно переворачивалась во сне под пристальным вниманием двух вампиров.