Beyond Time / За гранью времен
Глава 18. О Шоколадном Сиропе и Благотворительных Балах

Примечание автора: Ну, в общем, я чувствую некоторое расстройство из–за той части читателей, которая хочет знать (вот прям щассс), что происходит в будущем, которое для нас настоящее… И которая желает, чтобs Белла все выложила Карлайлу… И которая хочет знать, кто тот таинственный мужчина в переулке… и кто требует от меня гарантий, что Элис не умрет.
Вот все, что я могу сказать: все, что происходит в будущем/настоящем, не будет раскрыто до самого окончания истории. И вам меня не подкупить! LOL! Но можете попытаться, если хотите… например, приветствуются попытки подкупа с помощью порно с участием Роба…

Белла послушается совета Элис в том, что касается Карлайла – будет следовать своим инстинктам. Прямо сейчас она понимает, что некоторые люди уверены в наличии у Карлайла романтических чувств по отношению к ней. Она не хочет в это верить, но опасается, что это может оказаться правдой. Однако, вместо неудобного выяснения отношений, она предпочла сделать свои отношения с Эдвардом максимально открытыми. Таким образом, Карлайлу известно, что Белла не заинтересована в связи с ним, а она не стоит перед риском оттолкнуть его или заставить чувствовать себя неудобно. Я знаю, что некоторые из вас думают, что ей следует раскрыться перед ним и прямо сообщить, как обстоят дела, а некоторые так же говорят, что она должна рассказать ему об Эсме. Однако, на этот момент повествования… за самой Беллой выбор… как поступить в данной ситуации.
Как это отразится на сюжете? Не скажу…
Таинственный мужчина в переулке? Ждите ответа…
Относительно Элис. Смысл ее видения станет ясен в двадцатой главе.



Видение Элис стало для нее тяжелым испытанием… но думаю, что и для меня тоже. В конце–концов, именно я была той, кто обнимал ее в тот момент, когда она во имя поставленных целей умирала. Я возражала, но в воскресенье Элис вновь захотела пойти в тот переулок в Маленькой Италии, чтобы узнать, не увидит ли она чуть больше. Девушка застыла, уставившись в пространство, заполненное лишь мусором окружающих трущеб, и более часа молчала, но ничего больше не произошло. Она была расстроена.
А я, должна признаться, обрадовалась.

– Ты думаешь, что это тот самый переулок из твоего видения? – спросила я ее, когда она, наконец, сдалась, и мы повернули назад к дому.
Элис на мгновение помедлила с ответом, размышляя, а затем покачала головой.
– Нет, не думаю, – ответила она. – Не могу это объяснить, но что–то выглядит неправильно.

К остановке «Л» возвращались в молчании. Наши мысли снова и снова крутились вокруг видения Элис и никак не могли прийти к пониманию, что оно значило. Единственное, с чем мы согласились, это то, что Элис определенно следует держаться подальше от темных переулков… хотя, для чего она вообще туда попала? Я ничего не могла понять.
– Но почему там была я? – подумала я вслух.
– Что? – встрепенулась Элис.
Я заправила волосы за ухо.
– Ну, для меня это выглядит так, словно опасность в переулке нависла именно над тобой, – я сделала паузу, и Элис кивнула. – Но ведь там была и я – та, кто все это наблюдала. Почему я была там, если все произошедшее случилось… с тобой?

Мы сели на трамвай, и Элис задумчиво покусывала губы.
– Это как–то бессмысленно… если только не в опасности мы обе, – наконец, выдавила она, падая на сидение. – Я не знаю, Белла. Полагаю, что единственное, что мы можем сделать, это соблюдать осторожность. Следить за признаками, которые я смогла разглядеть, и надеяться на лучшее.
Я взяла ее за руку и нежно сжала ее.
– Я знаю, что это сбивает с толку, Элис, но не будь так строга к себе.
Она вздохнула.
– Меня мучает чувство, что я тут для того, чтобы помочь тебе, но… не похоже, что справляюсь.
– О, но это же не так! – возразила я. – Ты наставила меня на правильный путь в отношениях с Карлайлом… и знать, что ты на моей стороне в планах по спасению Эдварда… это… это так много значит для меня! Иметь тебя тут, чтобы поговорить, посоветоваться... ты не представляешь, как важно все это для меня.

Она улыбнулась и поблагодарила меня, прежде чем отвернуться и задумчиво уставиться в окно.
– Думаешь, когда я вернусь назад, Эдварда там не будет? – спросила она мягко, прежде чем обернуться ко мне. – Он просто исчезнет? Или это будет так, словно его никогда не существовало? Буду я помнить его? Буду я помнить тебя?

Я глубоко вздохнула, боясь не сдержать слезы. То, что я наверняка причиняю Элис боль, потрясло меня до глубины души. Помогало то, что она понимала меня… и даже поддерживала мое решение. Но я все еще чувствовала необходимость постараться как–то облегчить ее боль.

– Когда–то я слышала одну теорию, – начала я, вытирая глаза. – Она называлась теорией Древа Вселенных[1] или как–то иначе. Ее смысл состоял в том, что для каждой точки во времени существует бесконечное число вероятностей… и каждая из этих вероятностей создает отдельную реальность. Любой выбор, который может сделать любой человек, открывает новую уникальную вселенную.

Элис согласилась.
– Иными словами, это так, будто ты идешь по улице до перекрестка, и тебе надо выбрать, куда повернуть...

Я подхватила.
– Ты можешь пойти прямо или свернуть налево, или направо… или же повернуться и пойти назад… или же вообще решить остаться на одном месте. Каждая из этих возможностей создаст новую параллельную реальность.
– Но ты же сделаешь выбор, – возразила Элис. – Ты выберешь один путь. И как все те реальности продолжат существовать, если ты от них отказалась?

Я подалась к ней в попытке правильно выразить свою мысль.
– Теория говорит, что достаточно самой возможности существования такого выбора. В основном, это означает, что в одной из реальностей, которую ты выбираешь, ты будешь двигаться вперед, а в другой ты выберешь пойти налево или направо.

Элис некоторое время переваривала услышанное.
– Так… ты хочешь сказать, что может быть два будущих одновременно? Одно, которое я знаю, и другое, в котором ты спасла Эдварда, и я никогда с ним не встретилась?

Я кивнула.
– Ну, там все гораздо сложнее, но да, главная мысль такова. Таким образом, когда ты вернешься, то вернешься в свою вселенную. И там будет все так, как ты помнишь. Джаспер, ждущий твоего возвращения… Эдвард в Южной Америке… и я… фиг знает где и чем занятая. Главное – что для тебя все останется прежним.

Элис кивнула, понимая.
– Тогда, если ты спасешь Эдварда, это откроет новую параллельную реальность… отдельное будущее… почти что параллельное измерение?
– Это одна из теорий, – подтвердила я.
– Мне нравится, – сказала она, решительно кивнув. – Надеюсь, это именно то, что случится.

Я улыбнулась.
– Я тоже.

Некоторое время мы ехали молча, и единственным звуком был гул голосов вокруг нас и постукивание трамвая по рельсам. Затем Элис повернулась ко мне, и ее глаза сузились.
– Секундочку! – сердито сказала она. – Ты это видела в «Звездных вратах», не так ли?

Блин. Конечно, она же помнит каждое телешоу, которое когда–либо видела.
– И все–таки это реальная теория, – уперлась я. – Я ее прогуглила.

Элис изумленно уставилась на меня и рассмеялась.
– А, ну, раз уж ты ее прогуглила… – она хихикнула, затем послала мне лукавую усмешку. – Знаешь, доктор Джексон[2] очень горяч. И он немного напоминает мне Джаспера.

Я засмеялась.
– Каждый горячий парень напоминает тебе Джаспера, – заметила я.
– Правда, – согласилась она. – За исключением Джорджа Клуни, конечно. Он классный сам по себе.
– Ну, это даже не обсуждается, – согласилась я, и мы всю оставшуюся дорогу подшучивали над кинозвездами, стараясь забыть про темную тень, которая, как мы ощущали, сгущалась над нашими головами.



В четверг после обеда тренировка у Эдварда закончилась рано из–за сумасшедшей бури, так что он появился в пансионе вскоре после того, как я проснулась. Я открыла дверь, и он улыбнулся мне, весь промокший и милый, а его волосы свисали вниз, и по ним на лицо стекали струйки дождевой воды. Я повесила пальто Эдварда и протянула ему полотенце, а затем мы сели на кушетку и поговорили.
Ну, как бы поговорили… и все остальное

Никого не было дома, кроме Элис, которая периодически мелькала на лестнице с экземпляром «Гордости и Предубеждения», бормоча что–то про потерянную Нору Робертс. Я сидела лицом к Эдварду, заложив ногу за ногу, и играла его волосами, пока он держал мою вторую руку на своем колене. Дождь стучал по крыше, и затем громкий раскат грома заставил меня вздрогнуть.
– Мне нравится гроза, – произнес Эдвард, играя моими пальцами и посылая мурашки по коже. – Это так дико и мощно… ты можешь почувствовать электричество в воздухе.
Он переплел наши пальцы и поднес мою руку к своим губам, нежно целуя ее и неотрывно глядя в глаза.
Я сглотнула. Да. Электричество определенно ощущалось.

Он откинул голову назад, на спинку софы, все еще глядя на меня. Рука, которой я гладила его волосы, замерла над его головой, после чего он повернул к ней лицо и поцеловал мою ладонь.
– Тебе нравятся грозы, Белла? – спросил он тихим голосом, и его дыхание овеяло мое запястье.
– Да, – прошептала я. Он мог спросить меня о чем угодно в тот момент, и я бы сказала «да».
– Ммм… – пробормотал он, медленно следуя губами вверх по моей руке.
Я задрожала, когда он легонько пососал внутреннюю поверхность сгиба моего локтя.
– Твоя кожа такая вкусная, – выдохнул он. – Соленая... и сладкая.
Пресвятая Матерь Божья!
Эдвард резко сел, хватая меня за талию и притягивая к себе на колени. Он ухмыльнулся на мой вздох удивления, запуская руку в мои волосы, пока его губы атаковали мои. С низким стоном я растворилась в нем, привлеченная восхитительным вкусом его рта.

Он застонал, наклоняясь вперед, чтобы уложить меня обратно на диван, и сам переместился, чтобы лечь со мной рядом. Его губы двигались по моей шее, нежно посасывая, и я выгнулась вверх, запрокидывая голову назад, пока он впивался в мою плоть.

– О Боже... Эдвард, – я застонала, задыхаясь. Сходя с ума от желания прикоснуться к его коже, я потянула подол его рубашки из штанов, запустив свои руки под него, чтобы изучить рельеф мышц его живота. Он замер, потом перекатился на меня, ловя ртом мое дыхание.

– Белла, – выдохнул он, его глаза зажмурились и челюсть напряглась. Я чувствовала его... его всего... придавливающего меня самым восхитительным образом. Я легонько впилась ногтями в его спину, неосознанно извиваясь под ним. Мое тело желало его.

Внезапный удар грома невиданной силы сотряс дом, и стекла задребезжали. Я услышала крик сверху, а затем звук шагов.
– Черт, это Элис! – воскликнула я шепотом, пытаясь сесть и сталкивая Эдварда на пол в спешке. Он невольно выпустил меня, и я плюхнулась сверху прямо на него.
– Уфф, – простонал он.
– Ты в порядке? – зашипела я, пытаясь подняться, и угодила Эдварду коленом прямо в пах.
Он застонал, но этот стон был определенно не от удовольствия.

Я слышала, как Элис спускается по лестнице.
– Что, черт возьми, эээ… – она замолчала, окинув взглядом диван и найдя нас барахтающимися на полу. – Ой, извините.
Она хихикнула, демонстративно отвернувшись.
– Не хотела прерывать.

Я скатилась с Эдварда и поднялась на ноги, морщась от досады из–за того, что он схватился за свое ушибленное особое ценное место.
Да. Это Рене всегда так выражалась.

– Боже, Эдвард. Мне так жаль, – я беспомощно склонилась над ним, не зная, что делать. – Хочешь, принесу льда? Может быть... подушку или что–то еще?
– Нет... нет… – Эдвард перевернулся на четвереньки, затем медленно поднялся и сел на диван. – Я в порядке, правда.

Он сделал глубокий вдох, но сидел немного криво... как бы защищая свое хозяйство.
– Я могу сделать что–нибудь? Может, тебе нужно дать что–то попить? – бормотала я обеспокоенно.

Элис хихикнула.
– Да уж, это поможет, – пробормотала она.
Я зыркнула на нее, и она пожала плечами.
– Я в порядке, – заверил он меня, выпрямляясь через несколько минут. – Но мы должны идти. Это может занять больше времени, чем обычно, чтобы добраться до больницы в такой шторм.
– Хорошо, – согласилась я. – Я только возьму свое пальто.
– Белла? – остановила меня Элис. – Ты бы не хотела поменять свою блузку?

Я осмотрела белую кружевную блузку, которая была на мне, решив, что что–то пролила на нее, но она, казалось, пребывала в полном порядке.
– Почему? – спросила я. – Что случилось?
– Ничего плохого не случилось с ней, – изрекла она загадочно, – Но кое–что не так с шеей.

Эдвард посмотрел на меня, потом быстро отвел глаза и залился краской.
Я протянула руку, коснувшись своей шеи.
– О чем ты говоришь?
Элис улыбнулась.
– У тебя огромный засос.
Мое лицо залилось краской.
– Великолепно!
Я кинула раздраженный взгляд на Эдварда, который старался не встречаться со мной взглядом.
– Я быстро сбегаю наверх и переоденусь, а затем мы сможем поехать, – сказала я, направляясь к лестнице, пока Элис продолжала смеяться за моей спиной.

Несколькими минутами позже, одетая в блузку с высоким воротником, прикрывающую мой пурпурный синяк, я пряталась под зонтиком вместе с Эдвардом, пока мы добирались до его машины.
– Я очень сожалею из–за твоей шеи, – произнес Эдвард, когда мы шли вниз по скользкой от дождя улице. – Я не думал... я не хотел этого делать.
Он уставился на дорогу впереди него, и лицо парня было ярко–красным.
Я потянулась, чтобы прикоснуться к его руке.
– Ничего страшного, Эдвард. Не велико дело. Такое случается, – заверила я его.
Его глаза метнулись ко мне.
– В самом деле?
– Конечно.
– А с тобой… такое… часто случается? – спросил он, сжимая зубы.

Я улыбнулась. Он был таким милым, когда ревновал.
– Нет, – ответила я. – Я не имела в виду, что это случается со мной… просто в этом нет ничего особенного.
Плечи Эдварда расслабились.
– О, ладно, – он посмотрел на меня. – Я очень сожалею, правда.
Я улыбнулась.
– А я – нет. Это было забавно.
Он снова покраснел, и его взгляд опять уперся в дорогу.
– Да, – наконец, выдавил он. – Действительно.

Мы немного поговорили о будущих соревнованиях Эдварда и о благотворительном бале, пока не остановились перед больницей. Эдвард оживился, когда перешел к планам на выходные, но при упоминании бала потупил взгляд, и его уши порозовели, когда он сказал мне, что хочет кое о чем меня попросить.
– И что это?
Я погладила его руку, и он поднял на меня глаза, а затем снова опустил их.
– Это глупо, – пробормотал он.
– Эдвард, просто скажи мне, – подбодрила я его. – Обещаю, что отнесусь к этому серьезно.

Он поколебался, а затем потянулся к карману своей куртки, чтобы вынуть белый полотняный прямоугольник.
– Я просто подумал, – начал он. – Раз уж я не смогу быть здесь… на балу… то ты могла бы взять с собой его.
Он жарко покраснел и протянул прямоугольник мне.
У меня заняло минуту, чтобы понять, что это такое.
– Носовой платок?
Эдвард пожал плечами.
– Саманта сказала, что всем дамам они понадобятся на балу. Я подумал… что ты могла бы взять этот.
В его глазах отразилась тревога.
– Он чистый, – заверил он меня.
Я улыбнулась.
– Уверена, что да, – я бросила взгляд на льняной лоскуток и, повертев, увидела на нем монограмму Эдварда, вышитую голубой нитью: «ЭЭМ».

В мое время это бы назвали старомодным или банальным, или даже сексистским.
Я же просто нашла это сентиментальным… и погладила пальцами голубые буквы. Я почувствовала, как по телу разливается тепло.
– Конечно же, я его возьму, Эдвард, – сказала я ему. – Спасибо.

Улбыка облегчения осветила его лицо, когда Эдвард наклонился, чтобы оставить мне прощальный поцелуй. Я убедила его остаться в машине, чтобы спастись от проливного ливня, и бросилась к дверям больницы, отряхнув зонтик, прежде чем ступить внутрь. Приветственно помахав Пэтти, я направилась в кабинет Карлайла, и вошла как раз в тот момент, когда он повесил трубку.

– Я только что разговаривал с Джонатаном Келли, – пояснил он. – Он получил некоторые новые образцы из Испании, так что это идеальное время для моей поездки туда в ближайшие выходные.
Я подошла к коробкам, громоздящимся на лабораторном столе.
– Так Вы хотите, чтобы я закончила паковать Ваши слайды и образцы? – спросила я. – А как насчет микроскопа?
– Не нужно, – ответил Карлайл, подойдя и останавливаясь рядом со мной. – Джонатан имеет очень хорошее оборудование. Но мне нужны все мои заметки и журналы.

Он потянулся за пустой коробкой и принялся укладывать внутрь документы. Мы работали молча, и я чувствовала взгляд Карлайла на себе. Я протянула руку, чтобы поправить воротник и убедиться, что засос не выставлен напоказ.
– Итак, – наконец произнес Карлайл. – Эдвард сопровождает тебя на бал в эти выходные?
Я отодвинула упакованную коробку и взялась за следующую.
– Нет. Он не сможет, – ответила я. – У него состязания по троеборию в Милуоки. Его мама очень разочарована. Она бы так хотела быть там вместе с ним и его отцом, но ничего не поделаешь. Так что, Эдвард и его отец поедут на соревнования, а его мама – на бал.
– О, очень жаль, – сказал Карлайл. – Так ты пойдешь с Элис?
Я кивнула.
– Мы собираемся помогать Саманте... наливать пунш, подавать пальто и всякие подобные вещи.
– Это так мило с твоей стороны.
– Я предпочла бы что–то делать, чем танцевать, – нехотя призналась я.

Карлайл усмехнулся.
– Да, ты говорила, что не любишь танцы. Не понимаю. Большинство дам получают от этого удовольствие.
– Мне очень нравится, – сказала я со смехом. – Но для окружающего мира гораздо безопаснее, чтобы я этого не делала.
Карлайл улыбнулся, и я рассеянно потерла свою шею. И опомнилась слишком поздно, когда глаза Карлайла уже сосредоточились на засосе.

Блииин. Если бы можно было умереть от смущения, я бы тут же с радостью забилась на шесть футов под землю.
И в самом деле, смерть была бы предпочтительнее на данный момент.
– Что случилось с твоей шеей? – спросил он с беспокойством. – Это выглядит как синяк.
Я сглотнула.
– Ах, ну... я влюбилась?..
Нда. Замечательно.

Карлайл изогнул бровь.
– Ты что, упала... на шею? – бросил он, не веря себе, прежде чем внезапно застыл от посетившей его догадки. – Эдвард не... он же не обидел тебя, правда?

Я вздрогнула от того, каким холодным был вид Карлайла при этих словах.
– Нет! – воскликнула я. – Нет, конечно, нет!
– Белла, ты не можешь защищать мальчишку, если он начинает прибегать к насилию, – проговорил он жестко.
– Боже, Карлайл... он не насильник! – убеждала я его, неистово краснея. – Это... засос, – униженно призналась я шепотом.
– Что?
– Засос, – повторила я, мое лицо пылало.
В ответ на его растерянный взгляд я тяжело вздохнула.
– Он... пососал мою шею, – объяснила я, будучи совершенно подавленной.

У Карлайла глаза полезли на лоб.
– О! Ох... теперь вижу, – выдавил он, быстро отворачиваясь, чтобы перенести коробку на другой конец комнаты.
– Ну, если ты приложишь лед, это должно помочь, – пробормотал он.
– Спасибо за совет, – сказала я сухо.

Карлайл продолжал ворошить коробки на противоположной стороне комнаты, пока я наконец не повернулась к нему в раздражении.
– Что–то не так? – спросила я, уперев руки в бока.
Он глянул на меня.
– Я не думаю, что этот мальчишка правильно поступил, оставив тебе пятно, – ответил он.
Я закатила глаза.
– Эдвард же не нарочно.
– Не играет роли, – бросил он. – Это было очень безответственно и указывает на отсутствие самоконтроля, а также заботы и уважения к твоей репутации.
Расстроившись, я продолжала настаивать:
– Эдвард очень осторожен с моей репутацией. Он не сделает мне ничего плохого.

Карлайл тяжело вздохнул, и взгляд его смягчился.
– Я просто не хочу, чтобы ты под давлением пошла на что–то, чего не хочешь, Белла.
– Эдвард никогда не сделал бы этого, – упрямо перебила я, но Карлайл прервал меня, подняв руку.
– Пожалуйста, – попросил он мягким голосом, – Просто... ты... обещай, что будешь осторожна?
Его взгляд упал на мою шею.
– Я не думаю, что ты понимаешь, как это может разрушить твою жизнь.
Я снова поправила воротник.
– Я понимаю, Карлайл, – заверила я его. – И я обещаю, что буду осторожна.
Он кивнул и добавил немного печально, но искренне:
– И если тебе когда–нибудь понадобится помощь, я надеюсь, ты знаешь, что всегда можешь позвонить мне.

Я могла с уверенностью сказать, что он все еще не был до конца уверен в невиновности Эдварда, но я также знала, что у него было доброе сердце.
– Спасибо, – сказала я тихо. – Однажды… придет день, когда я напомню об этом.



– Ты уверена? – неуверенно спросила Элис, изучая ингредиенты, выложенные на кухонный стол. – Это выглядит ужасно сложно.
– Верь мне, Элис. Оно того стоит!
– Но я не так уж люблю кофе, – пожаловалась она, сверля недоверчивым взглядом кофемолку.
– Ты не любишь черный кофе образца восемнадцатого года, – поправила я ее. – Но что ты скажешь о вкусе, который просто сметет тебя?!

Учитывая увлеченность Элис человеческой едой, я взяла на себя смелость познакомить ее с как можно большим количеством вкусностей, пока она была со мной. Это было действительно очень забавно – наблюдать за ее попытками попробовать что–то новое, когда выражение любопытства уступало место удивлению, а затем, как правило, удовольствию.
Исключением являлся кофе.

Элис хватило одного глотка крепко заваренного Мэгги напитка, чтобы тут же выплюнуть его обратно. Не помогли ни добавление сливок, ни сахара, дабы пробудить в ней интерес к кофе заново.
– Это ужасно, – пробормотала она неприязненно, но тихо, чтобы не задеть чувства Мэгги. – Горько и вообще… просто бее...
И ее передернуло.

Таким образом, в пятницу после обеда я решила, что должна представить Элис кофе с другой стороны. Никаких Старбаксов на десятилетия вперед. Я должна была все сделать вручную.
Я собиралась сварить мокко – горячий, сладкий, с шоколадом и увенчанный горкой настоящих взбитых сливок.
И знала, что это изменит отношение Элис.

Конечно, моим первым выбором был бы карамельный фраппучино, но блендеры еще не были изобретены. Я прикинула альтернативные варианты: и мясорубку, и винный пресс, но нашла их неподходящими по цене.
Наверняка, это было бы уже перебором.

Таким образом, как вариант у меня остался кофе мокко, и я смогла найти все нужные мне ингредиенты на местном рынке: молоко, сливки, сахар, какао–порошок... но вот само приготовление стало реальной задачей.

Автомат эспрессо еще не существовал. Ну, он, наверное, уже был известен в Италии, но это же на другом конце света.
Вместо него я нашла небольшую кофейную жаровню, на которой смогла поджарить измельченные зерна. Меня не заботило, что пришлось вылить половину воды из кофеварки Мэгги: я собиралась получить достаточно крепкий напиток, способный заменить пару глотков эспрессо.
– Итак, – сказала я, подбоченясь. – Я думаю, мы должны начать с взбитых сливок. Они будут ждать в холодильнике, пока мы делаем все остальное.

Взбивание сливок без электромиксера оказалось немного сложнее, чем ожидалось. Мы по очереди взбивали сливки, и обе уже были запыхавшимися и потными к тому времени, когда, наконец, были вознаграждены появлением мягких пиков загустевших сливок. Мы вбили туда сахар и ваниль, прежде чем попробовали результат.
– Мммм… – Элис застонала от удовольствия. – А можем мы это просто съесть?
Я засмеялась.
– Потерпи. Просто положи это в холодильник, и давай займемся шоколадным сиропом.

Я заняла Элис работой по завариванию какао на плите, пока сама готовила кофейник. Сперва наполнила нижнюю камеру водой до половины, затем ложкой добавила мои великолепные кофейные зерна в верхнюю камеру, прежде чем осторожно установить все это хитроумное приспособление на плиту. Добавила сахар в кастрюлю Элис, пока ожидала закипания воды в нижней камере, которое заставило воду подняться в верхнюю камеру для заваривания. Я убавила огонь и подождала, пока кофе немного остынет и начнет капать вниз на дно кофейника.

Это не был Мистер Кофе с Большой Буквы, но довольно впечатляюще, и дело было сделано.
– Полагаешь, уже готово? – спросила Элис, все еще помешивая в кастрюльке шоколадный сироп. Он слегка загустел и теперь обволакивал веничек, стекая с него густыми коричневыми блестящими струйками.
– Неплохо выглядит, – сказала я, протягивая ей соль и ваниль, чтобы добавила в кастрюльку, прежде чем мы снимем и поставим все это остужаться.

Нагреть молоко не было проблемой, но вот создать пенку стало настоящим вызовом. Я залила горячее молоко в бутылку и закрыла ее поплотнее, а затем замотала полотенцем и начала трясти.

– Это нужно для получения пенки, – пояснила я для Элис.
– Зачем? – спросила она.
– Тогда ты сможешь получить пушистую пенку, – ответила я.
– А зачем тебе пенка?
– Эээ…
Зачем тебе эта пенка, на самом деле? Она ведь действительно просто растворится через несколько минут, и на вкус будет, как... обычное молоко.
Нда.
– Просто делай свое дело, – сказала я упрямо, яростно встряхивая бутылку.
Когда молоко выглядело достаточно вспененным, я открутила крышку.
И горячая струя обдала брызгами весь потолок Мэгги.

– Блиин! – воскликнула я, бросаясь в сторону, чтобы избежать ошпаривания молоком.
– Ой, – глаза Элис были прикованы к потолку в молочных разводах. – Может, пены многовато?

Наши глаза встретились, и краешек моего рта дернулся, прежде чем мы надолго разразились смехом до того момента, когда Мэгги вошла и увидела, что я мою потолок, в то время как Элис разогревает новую порцию молока.
– Господи! Что здесь произошло? – воскликнула она, и акцент в ее голосе стал заметнее. – Что вы сделали с моей кухней?
– Эммм... – пробормотала я, яростно скребя потолок. – У нас были небольшие проблемы с молоком.

Мэгги в ужасе взирала на беспорядок.
– Вижу. А как ЭТО попало на потолок?
– Она пыталась взбить молоко, – объяснила Элис.
– Взбить молоко? – повторила Мэгги, удивляясь.
Элис кивнула.
– Для пены.
– Пены? – Мэгги перевела на меня изумленный взгляд. – Вы пытаетесь сделать вспененное молоко? Зачем?
Я хотела объяснить, но вместо этого мои плечи поникли, и я тяжело вздохнула.
– Не знаю, – ответила я, ставя швабру в ведро.
– Ага, – выпалила Мэгги неуверенно, очевидно, посчитав меня сумасшедшей.

Я хмыкнула и потянулась за горячим молоком для того, чтобы смешать ингредиенты для мокко образца тысяча девятьсот восемнадцатого года без пены.
Мой бариста был бы потрясен.

Я украсила порции взбитыми сливками и протянула по одной Элис и Мэгги, которые недоверчиво сверлили взглядами свои чашки.
– Просто попробуйте, – предложила я, закатив глаза.
Они переглянулись и пожали плечами, прежде чем сделать по мелкому глотку... потом, обменявшись удивленными взглядами, сделали еще несколько глотков побольше.
– Хорошо, да? – спросила я с усмешкой.
Они обе кивнули, с энтузиазмом накинувшись на шоколадный напиток.
– Ты могла бы предложить их ресторану, – восхитилась Мэгги. – Или, может быть, открыть маленькую кофейню, чтобы люди могли перехватить чашечку прямо на ходу.
Мы с Элис переглянулись и захихикали.
– Что? – спросила Мегги, делая еще один глоток своего кофе.
– Ты просто женщина, опередившая свое время, – сказала я, отворачиваясь со смешком, чтобы смешать мокко и для себя.



– Думаю, что тебе следует надеть другое,– настаивала Элис, пристроившаяся рядом с Самантой на ее кровати.

Мы потратили большую часть дня, помогая с приготовлениями для благотворительного бала, и Саманта предложила нам всем отправиться к ней домой, чтобы привести себя в порядок, так как она в любом случае собиралась снабдить платьями меня и Элис.

Элис и Саманта быстро решили, что они собирались надеть, но вот со мной возникли некоторые трудности.
– Не знаю, Элис, – сказала я, поворачиваясь, чтобы изучить свое отражение под другим углом. – Это очень удобное, а у другого платья шлейф. Мы обе знаем, чем это может закончиться. Плюс, оно розовое. А я совсем не из тех, кто ходит в розовом.
– Это не розовый, это сиреневый... а ты всегда носишь только синий, – произнесла Элис в отчаянии, вставая, чтобы посмотреть через мое плечо в зеркало. Платье на мне было бледно–голубого атласа с прозрачным верхним слоем, который был задрапирован мелкими складками в нескольких местах вдоль подола. Лиф обтягивал мою маленькую грудь самым соблазнительным образом, а более прозрачная ткань прикрывала плечи и руки.
– И посмотри на эти летящие рукава, – продолжила Элис. – Они красивые, но ты знаешь, что они закончат вечер в чаше с пуншем.

Саманта захихикала, и я закатила глаза, зная, что она была права.
Я быстро переоделась в розовое платье и вернулась к зеркалу. Это было красивое платье – темно–розовое с глубоким драпированным вырезом и шлейфом, которой был присборен в несколько складок, открывающих бледно–розовую юбку с цветочным узором и отделкой в тон. Я сделала несколько шагов, чтобы убедиться, что не наступаю на шлейф, а затем Элис и Саманта присоединились ко мне у зеркала.
– Мы прекрасно выглядим, – заявила Саманта с победной усмешкой.

Мне пришлось согласиться. Элис выбрала темно–зеленое платье с запАхом и струящейся отделкой, плетеной из бисера, что прекрасно сочеталась по цвету. Саманта остановила свой выбор на бледно–желтом шелковом платье с нежным белым кружевом, украшенным шелковыми розами. Между вещей Саманты и ее матери нам удалось найти подходящие туфли, которые пришлись впору, и Саманта раздала нам по паре длинных белых перчаток, которые я окинула скептическим взглядом.

Саманта, казалось, прочла мои мысли и произнесла, улыбаясь:
– Просто сними их, когда будешь наливать пунш. Да, и еще кое–что… – она подошла к небольшому комоду и открыла ящик, вытаскивая заколку, украшенную горным хрусталем. Я засунула платок Эдварда в мою перчатку, пока она закрепляла заколкой мои локоны и критически осматривала меня.
– Теперь все в порядке, – заявила она. – Я думаю, мы готовы.

Мы втроем отправились вместе с родителями Саманты, так как нам нужно было приехать в зал пораньше. Том планировал встретиться с нами там примерно через полчаса. Несмотря на мою нелюбовь к танцам, я не могла побороть трепет волнения, который охватил меня, когда мы подъехали к гостинице, где будет проходить бал.

Саманта сказала, что нынешний «Палмер Хаус»[4] был перестроен после пожара в Чикаго, который уничтожил оригинал. Построенный из стали и кирпича, он рекламировался как «единственный в мире пожаробезопасный», и был одним из самых роскошных отелей города. Похоже, что пол в парикмахерской на первом этаже был выложен серебряными долларами. Я, было, попыталась уговорить Саманту пойти со мной, чтобы рассмотреть его, но она взглянула на меня так, словно у меня выросла третья голова, и сказала, что мужская парикмахерская это не место для дамы.
Не знаю, что такого скандального в зрелище кучи мужчин, занятых бритьем и стрижкой, но так и быть.

Да, отель впечатлял, и даже затмевал «Лиланд» в Спрингфилде, на мой взгляд. Как только мистер Свенсон припарковал машину, мы вчетвером прошли через вестибюль в большой танцевальный зал, и я в очередной раз поразилась золоченым колоннам, сверкающим люстрам и блестящему мраморному полу, покрытому толстыми персидскими коврами. У входа в зал мы расставили стенды, на одном из которых была закреплена большая афиша, приглашающая всех на бал, а на нескольких других разместились фотографии Чикагского приюта для сирот, а так же фото детей, находящихся в настоящее время там.

Огни были чуть приглушены внутри просторной бальной залы. Люстры отбрасывали теплый свет, озаряющий канделябры на столах и на подоконниках громадных окон. Оркестр располагался на сцене в дальнем конце зала, а официанты и добровольные помощники суетились, спеша закончить последние приготовления. Деревянный пол блестел, и наши каблуки застучали в унисон, пока мы приближались к миссис Мэйсен, хлопотавшей у стола с закусками. Она обменялась приветствиями с миссис Свенсон и перекинулась с нею двумя словами, прежде чем повернулась к нам.

– Отлично, – сказала миссис Мэйсен деловито, – Саманта и Элис, вы будете работать в раздевалке, в фойе. Там будут еще четыре девушки, так что вы сможете танцевать поочереди, пока трое из вас будут дежурить в гардеробе. Вы так же будете раздавать программки и продавать лотерейные билеты.

Она повернулась ко мне.
– Белла, ты работаешь тут, у стола с закусками. Я назначила… – она сверилась со списком, который держала в руках. – ... сюда восьмерых, и мы все хотим быть уверенными, что четверо из вас будут постоянно находиться на месте. Ваша задача – следить, чтобы тарелки не пустели, и разливать пунш.

– Кухня находится направо, – продолжала она, указывая на дверь в нескольких футах от нас, – И персонал будет готовить блюда и подавать их. Все, что вам надо делать – это дать им знать, что именно у нас заканчивается. Вопросы?

В ответ на наши отрицательные жесты миссис Мейсен повернулась, чтобы удалиться с матерью Саманты. Я последовала за ней, окликнув: «Миссис Мэйсен»? Она остановилась, и я подошла к ней.
– Вы... эээ... не знаете, как Эдвард выступил сегодня на соревнованиях?

Она мягко улыбнулась и обменялась многозначительным взглядом с миссис Свенсон.

– Нет, дорогая, – ответила она, погладив мою руку. – Я надеялась, что он или мой муж позвонят, прежде чем мне придется выйти из дома, но думаю, у них не было возможности.

Я кивнула и последовала за Самантой и Элис в гардеробную, чтобы мы могли повесить наши пальто. Стол был накрыт напротив двери раздевалки, где должны были работать Саманта и Элис. Саманта потянулась к стопке белых буклетиков в большой корзине.
– Не забудьте свои программки, – сказала она, вручая один Элис, а другой мне, прежде чем повесить свою книжечку на запястье с помощью прикрепленного золотого шнура. Я рассеянно пролистала буклет, не зная, зачем он мне нужен на балу.
– Это бальная книжка, – объяснила Элис после того, как Саманта извинилась, чтобы уйти на поиски Тома.
– Серьезно? – удивилась я. – Я никогда не видела прежде.

Бальная книжечка[3] была тяжелая, белая, с надписью на обложке «Благотворительный бал в пользу Чикагского детского приюта», выгравированной золотыми буквами. Небольшой золотой карандаш был прикреплен к петельке золотого корешка, и я приподняла его в руке, вопросительно глядя на Элис.

Она хихикнула.
– Это для того, чтобы записывать, с кем ты будешь танцевать, – пояснила она, листая книжечку. – Смотри, здесь представлены песни, которые будет играть оркестр, – сказала она, указывая на нумерованный список на левой стороне. – Тут также говорится, какие танцы будут.
Я заметила, что в нем обозначались «Два шага» и вальс, перемежающиеся там и тут с фокстротом.

– Когда парень приглашает на танец, ты пишешь его имя в графе рядом с названием танца, – продолжила она, указывая на столбец пустых строк с правой стороны страницы под заголовком «Приглашения».
– Боже. Это так сложно,– пробормотала я. – Почему они просто не попросят кого–то потанцевать... и не потанцуют?

Элис рассмеялась.
– О, просто смирись с этим, Белла. Это сложившаяся на основании опыта практика.
– Не моего опыта, – парировала я, кинув книжечку обратно в корзину. – Я наливаю пунш. Я не танцую.
– Ну, конечно же, танцуешь, – произнес мужской голос позади меня. Я обернулась и увидела Тома в белом галстуке и фраке, подошедшего вместе с Самантой. – Ты не можешь прийти сюда и не танецевать вовсе, Белла.

Саманта кивнула.
– Он прав,– согласилась она. – Ты должна танцевать, как минимум, несколько раз, или же моя мама направит к тебе одного из моих несносных кузенов.
Она преувеличенно вздрогнула, и я закатила глаза.
– Я встречался с ними, Белла, – ответил Том заговорщически. – Поверь мне, ты не захочешь, чтобы это произошло с тобой.

Элиса и Саманта рассмеялась, и я безропотно достала из корзины книжечку, передав ее Тому, который записал свое имя на два танца, прежде чем повесить его на моем запястье. То же самое он сделал для Элис, затем заполнил значительно больше граф на программке у Саманты.
– Мне ведь нужно будет работать, знаешь ли,– дразнила его Саманта, но Том лишь пожал плечами и ухмыльнулся, прежде чем отправиться в зал, чтобы найти себе занятие.

Я болтала какое–то время с Самантой и Элис, но когда гости начали прибывать, направилась в зал на свое место. Миссис Мэйсен была у стола с закусками и познакомила меня с другими девушками, которые сегодня работали. Все они были рады находиться там и хотели сверить бальные книжечки, чтобы мы могли составить расписание на вечер. Я с радостью сказала, что останусь за столом на протяжении всего вечера, за исключением двух танцев с Томом. Другие девушки посмотрели на меня, словно я была немного сумасшедшей, но не жаловались, так как это освобождало больше времени для них, чтобы потанцевать.

Это было немного странно, но музыка не заиграла после того, как люди начали движение в сверкающем бальном зале. Я хотела бы, чтобы Элис помогала мне тут, поскольку у нее имелось гораздо больше опыта в таких делах, и она смогла бы мне объяснять все по ходу дела. Она уже рассказала мне, что была на десятках балов в ее жизни, когда нашла Джаспера. Хотя это было спустя несколько лет в будущем, но я полагала, что основы должны были сохраниться неизменными.

Так что, я просто стояла с другими девушками, переставляя тарелки, пока люди подходили и пробовали блюда. Остальные девочки в основном хотели разливать пунш, чтобы им выпадо больше возможностей общаться с разными джентльмеными, которые подходили за закусками, но я была счастлива бегать туда–сюда на кухню, дабы избежать появления любых пятен на моих перчатках. Или, может быть, искушения утопить дурацую бальную книжку в пунше.
Нда, здорово. Я действительно подумывала об этом.

Но потом миссис Свенсон подошла к нам в сопровождении кузенов Саманты, и я переосмыслила свой план. Они оба были низенькие, бледные, и постоянно ржали, толкая друг друга локтями. Я даже поймала одного из них за попыткой заглянуть под подол платья одной девушки.
Саманта оказалась права. Они были неприятны.

Поэтому я остановилась, стараясь быть как можно более незаметной и оставляя свою бальную книжечку пустой. Это было довольно легко, так как другие девушки спешили подцепить любого привлекательного парня в радиусе десяти футов. Я просто держала глаза опущенными, а руки занятыми, пока не услышала, как дирижер заговорил в микрофон, и его голос эхом покатился по огромному залу.
– Дамы и господа, – произнес он. – Позвольте Чикагскому попечительскому обществу приветствовать всех вас на ежегодном благотворительном балу в пользу Чикагского приюта и поблагодарить за вашу поддержку в этом благородном деле. Итак, без дальнейших церемоний, пожалуйста, займите свои места для Большого Марша.

Я заметила, что девушки из гардероба собрались у входа, наблюдая, как зачарованные, все, кроме Саманты, которая направлялась вместе с Томом в сторону танцпола.

Все пары заняли свои места, каждая дама держала под руку своего сопровождающего. Я заметила во главе танцоров мистера и миссис Свенсон, а за ними следом миссис Мейсон с другом семьи, который сопровождал ее, когда муж не мог. Другие члены организационного комитета, с которыми я познакомилась в доме Мэйсонов, следовали за ними, а затем и остальные гости.

Заиграла музыка, и пары заняли танцпол, образовывая широкий круг, ступая в такт вальса, который наигрывал оркестр. Когда все дамы заняли свои места напротив партнеров, пары начали кружиться по залу. Разноцветье женских платьев вихрилось ярким калейдоскопом, разбавляемое лишь абсолютно черными или белыми мужскими костюмами и сиянием паркета.

Я хлопала глазами на это зрелище и поймала себя на желании иметь сейчас при себе видеокамеру. Это было весьма впечатляюще.

Как только Большой Марш подошел к концу, атмосфера стала менее официальной. Многие пары остались на танцполе, но некоторые просочились к столу с закусками перед тем, как найти себе местечко за одним из столиков. И я внезапно оказалась чрезвычайно загруженной сервировкой сэндвичей и маленьких пирожных с говяжьим языком, и беготней на кухню и обратно, как только какие–либо закуски подходили к концу.

Несколько раз я заметила Элис на танцполе. Конечно же, она танцевала несравненно, грациозная и сияющая, проходя в фокстроте или вальсе. Я болтала с другими девушками, работавшими у шведского стола, и со знакомыми членами организационного комитета, подходившими за закусками, и обнаружила, что действительно отлично провожу время. Ну, конечно же, это не могло продолжаться долго.

Потому что Том вдруг решил продемонстрировать свои таланты танцора.
– Нам действительно придется это сделать? – проскулила я, зная, что выгляжу, как капризный ребенок, но была не в силах ничего поделать с собой.
Том засмеялся.
– Ох, Белла, не падай духом! Ты должна повеселиться!
Я улыбнулась, не желая причинять ему неудобство.
– Ладно, я постараюсь, – сказала я, пока мы занимали свое место, и он повернулся ко мне, беря мою руку одной рукой и опуская другую на мою талию. – И как мы это сделаем?

Том хмыкнул.
– Ты и на самом деле не умеешь танцевать?
На мой утвердительный кивок он снисходительно улыбнулся.
– Ну, это танец «Два шага», – начал он. – Сначала медленно… а потом быстро–быстро.
– Медленно… и быстро–быстро, – повторила я.
– Правильно, – одобрил он. – Теперь начнем… налево от меня, направо от тебя… меееееееедленно, – он шагнул вперед левой ногой, и я зеркально отразила его движение. – Хорошо. А теперь второй ногой делаешь шаг, а первой переступаешь на месте. Это что–то вроде покачивания, – объяснял он. Мы несколько раз повторили это движение, а потом заиграла музыка.

– Готова? – спросил Том.
Я кивнула, сосредотачивая свое внимание на ногах, от избытка старания даже прикусив губу.
– Успокойся, Белла, – со смехом сказал он. – И подними голову повыше. Ты справишься.
И я справилась. Том был очень спокоен и двигался просто, без изысков, и я все освоила довольно быстро, насколько это было возможно для меня в данной ситуации. Мы прекрасно сработались в паре еще до того, как музыка закончилась.
– Это было забавно! – сказала я с энтузиазмом.
– Я же говорил! – засмеялся Том.
– Следующим будет вальс, – изрек он, как только мы наконец остановились.

Я на самом деле уже была знакома с вальсом, так что на практике мне понадобилось отрепетировать всего несколько движений, чтобы почувствовать себя уверенно.
Спасибо передаче «Танцы со звездами».
Затем, только лишь мы собрались начать, как дирижер вышел к микрофону.
– Дамы и господа, настал момент поменяться партнерами, – проговорил он, и мои испуганные глаза устремились на Тома.
Он пожал мою руку, прежде чем отпустить ее.
– Все будет хорошо, Белла, – успел сказать он ободряюще, прежде чем дирижер объявил:
– Дамы, прошу оставаться на своих местах. Кавалеры, вы должны двигаться по кругу танцпола до того момента, как музыка остановится. Та дама, которая окажется рядом с вами, будет вашей новой партнершей.
– Я лучше пойду, – прошептала я, двинувшись к краю танцпола, но дирижер остановил меня.
– Пожалуйста, не покидайте своих мест!

Блин. Я поборола в себе желание швырнуть ему в голову свою бальную книжку в стиле ниндзя.
– Каждый танцор должен иметь партнера, – объяснил он, и я повернулась к нему с виноватой улыбкой, возвращаясь на свое место.
– Благодарю, – сказал он. – А теперь… начинаем!

Грянула музыка, и я сконцентрировала внимание на кончиках своих пальцев, вся в ужасе от мысли о том, чтобы танцевать с кем–то незнакомым. В смысле, это не потому, что я стеснялась. Но с моей неопытностью в танцах... и, главное, отсутствии знаний о балах тысяча девятьсот восемнадцатого года, я беспокоилась, что скажу или сделаю что–то на самом деле глупое.

Я поняла, что грызу ноготь на большом пальце и быстро опустила руку, нервно переминаясь, пока мимо меня скользили пары блестящих черных туфель. Наконец, музыка прекратилась, и я вдохнула глубоко, когда последняя пара обуви приблизилась ко мне.
– Привет, – произнес знакомый голос. – Похоже, мы партнеры.

Я замерла. Этот голос разбудил во мне воспоминания… он так напоминал мне что–то… но я не могла сообразить, где слышала его прежде. Я медленно подняла глаза, отмечая четкие складки брюк, черный фрак, обрамляющий белоснежные жилет и рубашку, великолепный галстук–бабочку и, наконец, его улыбающееся лицо.
Лицо, от которого мое сердце сначала остановилось, а потом сошло с ума.
Лицо, которое все еще являлось мне в ночных кошмарах.
Оно было… другим. Волосы по–прежнему оставались белокурыми и длинными… но чисто вымытыми. Они сияли, густо напомаженные, зачесанные назад за уши и стянутые крепко на затылке. Кожа выглядела более грубой и неровной… несовершенной. Улыбка казалась искренней, а не насмешливой и презрительной. И глаза.
Глаза были светлые и льдисто–голубые, а не ужасные… пробирающие до костей… алые.

Он протянул ко мне руку, чуть приподнимая брови в ожидании. Ошеломленная и растерянная, я невольно подняла свою и вложила в его ладонь. Он галантно склонился над ней, его голубые глаза мерцали.
– Приятно познакомиться с такой милой юной леди, – изрек он с очаровательной улыбкой, от которой моя кровь застыла в жилах. – Меня зовут Джеймс.

Примечание автора: О, нет, я не хотела! О, да! Я сделала это! Хаха!
Я знаю, эта история может раздражать, потому что все вопросы пока без ответа... но я обещаю, они будут в конечном итоге разъяснены... надеюсь, вы все поддержите меня!

Примечания переводчика:
[1] Теория Древа Вселенных – в русском языке это теория параллельных вселенных.
[2] Доктор Джексон из фантастического сериала «Звездные Врата»
[3] Бальная книжечка
[4] Отель «Палмер Хаус» (Чикаго) снаружи и внутри.

Автор: tkegl
Переводчик: Ochiro
Бета: LanaLuna11
Почтовый голубь: Nicole__R