Интервью содержит спойлеры, помеченные курсивом, так что пропускайте их, если не хотите узнать подробности сюжета.

В пресс-заметках указано, что он [Сэттлер] взял вас на роль, потому что видел вашу с Кристен химию, когда вы общались по «скайпу».

Следующей ночью мы встретились втроем по «скайпу» и общались около сорока пяти минут, потому что Кристен хотела встретиться. Затем она изъявила желание посмотреть «Развод Надера и Симин». Она взяла ДВД-диск, посмотрела, и ей понравилось.

Так она еще не видела фильмы с вашим участием?

Если честно, то я никогда не смотрел «Сумерки» или любой другой из ее фильмов. Я знал ее, потому что знаком с актерами, но она снимается в картинах не моего рода. А теперь это так. Я предполагал, что те фильмы были хорошими для ее фанатов, у меня нет предубеждения относительно нее. Впервые я встретил Кристен в доме Питера в Лос-Анджелесе, она была более чем доброжелательна, подойдя ко мне и сказав: «Я очень рада работать с тобой». Я спросил Питера, блондинкой или брюнеткой будет в фильме Коул, ведь Али всегда называет ее «Блонди». Он ответил, что брюнеткой. На вопрос, что я думаю об этом, я ответил, что мне нравится. Но для Али все американские девушки «Блонди». Это забавно.

Здорово то, что Коул принимает имя «Блонди». Вы с Кристен пришли из разных частей мира: вы снимались в совершенно других картинах, ее актерская игра сдержанна, в то время как вам присущи экспрессивность и вербальность. Я думаю, что это принесло свои плоды в создании двух разных персонажей.

Кристен сказала: «Давай порепетируем и поговорим. Расскажи мне о своем стиле работы или давай сделаем что-нибудь вместе». Люди приходили ко мне и интересовались: «Какая она на съемках? Дружелюбная?». И это так. Она очень вдумчивая, трудолюбивая, полная энергии, желающая сделать что-то стоящее. Она никогда не довольствуется проделанным, а всегда требует пересъемки, говоря «Давайте сделаем это по-другому». Мне это очень нравится. Для меня это важно, потому что большую часть своего исполнения я завишу от партнера. Все наши диалоги с Кристен были подобны пинг-понгу. Я не мог быть хорошим актером, если у меня нет хорошего партнера в картине. Так что я рад, что мы много репетировали, пробуя разные варианты.

Вы с Кристен говорили о реакциях ее персонажа, которые должны были быть в ответ на заключение Али в Гуантанамо и различные пути взаимодействия с Коул?

Я спросил ее, что она думает об этом. Каждый день она размышляла о своем герое, и если она считала, что Коул должна отреагировать по-другому, то говорила нам с Питером, и мы соглашались. Я говорил: «Кристен, я должен знать, что мне делать, если ты изменишь реакцию. Если ты меняешь что-то здесь, то мы также должны изменить и другое». На что Питер отвечал: «Пейман сценарист – он помнит все».

Значит, Питер принимал изменения от каждого из вас двоих?

В отличие от других режиссеров, с которыми я работал, он как Ашар Фархади – разрешает делать все, что тебе вздумается, и наблюдает, что сработало, а что нет. Питер не говорил с нами и просил сделать то или это, что часто бывает в Америке. Для него исполнение на первом месте, а затем уже камера.

Вы репетировали там же, где снимали фильм?

Мы репетировали и снимали на территории бывшего изолятора для несовершеннолетних [в Уиттиер, Калифорния], который выглядит почти так же, как и Гуантанамо. Это решением было принято, потому что иногда ты удивляешься, переезжая с одной локации на другую. В тюрьме мы репетировали два или три дня, с закрытыми дверями. Нашей целью было достичь понимания того, что же за этими дверями. Там было очень мало свободного пространства, поэтому мы смогли сделать немногое.

Даже в таких условиях я представляю, как вы с Кристен сидели близко друг к другу.

Мы нашли некоторые комнаты и пытались держаться близко, чтобы привыкнуть к маленькому пространству. Я хотел понаблюдать за Кристен, чтобы убедиться, что ничего не преувеличено. Когда вы близко, то можете пользоваться своими глазами, чтобы увидеть все части лица. Имеет большое значение то, как глаза поднимаются, опускаются, смотрят по сторонам. Мы попросили Питера понаблюдать за этим через объектив камеры во время завершающих дней репетиций.

Смотрели ли вы отснятый материал?

У меня никогда не было привычки смотреть готовый материал, но в случае с этим фильмом это пришлось сделать из-за близких кадров. Нам необходимо было видеть, каким быстрым было движение во время перемещения глаз. Когда я снимал свой собственный фильм, то не позволял никому из актеров смотреть отснятый материал. И результат был хорошим. Но после этого опыта, когда я буду работать над следующим проектом, то определенно я брошусь к своим актером с отснятыми кадрами.

Какими были последние дни подготовки к съемкам?

По утрам мы репетировали или читали сценарий, затем вели себя как актеры. Питер приезжал на съемки, чтобы убедиться, что все готово, и я отправлялся туда с ним при первой же возможности. Он работал над другими вещами, а мне было нечем заняться, поэтому я попросил остаться в тюрьме. Одна камера была готова, поэтому я зашел внутрь и оставался там несколько часов. Питер поинтересовался, хочу ли я, чтобы он закрыл дверь камеры, на что я отказался. Он сказал: «Мы будем работать неподалеку, так что если что-то будет нужно, сообщи нам». Я пробыл в камере несколько дней, это очень помогло. Питер также попросил Кристен пройтись по коридору снаружи камер, и она делала это часами, подобно Коул. Знание того, что она за дверью, тоже помогало. Я был в очень маленькой комнате – это все, что было у Али в этом мире. Но несмотря на размер помещения ты находишь множество вещей вокруг себя.

Там было всего одно небольшое окно, выходящее в коридор, так что если я двигал голову влево или вправо во время съемок, то оставался за кадром. Так что я размышлял там, что же еще я мог делать? Если я вернусь в камеру и закричу, то звук будет низким, но если я пройду вдоль двери, крича, то это будет совершенно другим.

Многих удивит, что Кристен Стюарт снялась в главной роли в малобюджетном проекте против негуманного отношения к мусульманам в Гуантанамо. Вы считаете важным то, что Коул женщина, что еще больше противопоставляет ее с Али?

Это делает сюжет более интересным. Я думаю, что это их отличает. Коул могла бы быть мужчиной и, по моему мнению, Питер и писал этот персонаж как мужчину. Но мне нравится, что это женщина и их отношения с Али не сексуальны. Дело не во влечении к противоположному полу. До съемок мы получили книгу толщиной в два дюйма (прим. пер.: около пяти сантиметров), ДВД-диски, фото и ссылки на Интернет-исследования. Я смотрел документальные фильмы про Гуантанамо, судебные процессы и юристов, говорящих о тюрьме и ее проблемах. Я провел за исследованием часы и увидел, что фильм очень точно и правильно объясняет все. Абсолютно все в фильме похоже на реальность в Гуантанамо. И там тоже есть женщины-охранники.

Многое в этом фильме связано с американцами, в частности охранники – они наивны в политике и том, кем на самом деле являются заключенные. Все эти солдаты молоды, Али более образован, нежели они. Опасность, которую Питер, конечно, хотел избежать, заключалась в том, что Коул будут рассматривать как наивного тюремного охранника, девушку, которую привлек более умный и мирской заключенный – в Гуантанамо ли это или в любой другой тюрьме, - и он манипулирует ей. Но мы не считаем, что Коул становится менее наивной после сближения с Али. Между ними идет обучающий процесс, в то время как никто из других солдат не хочет ничему научиться и продолжает считать таких, как Али, лишь заключенными.

Мы наблюдаем за американскими солдатами, не гражданами. Они молоды и, возможно, именно поэтому и наивны. Их не интересуют книги. У солдат много обязанностей, может, отсюда и нехватка времени на чтение. Али ничего делать, и он читает. Он говорит: «Каждый раз приезжают новые охранники, они обращаются с нами как с плохими парнями». Коул отвечает словами «они научатся». Как это сделала она. Для нее это не пустяк, поэтому ранее Али спрашивает: «Чему вы научились?».

Задавая этот вопрос, он выглядит скептически настроенным, будто не верит, что она чему-либо научилась.

Очень скептически. Он интересуется, что она узнала из таких вещей, как голодовка.

Она учится и открывается ему. Я бы подумал, что вы снимали фильм в хронологическом порядке, потому что видно, как они оба меняются, а их взаимоотношения развиваются.

Нам пришлось. Для Али и Коул было очень полезным постепенно становиться ближе друг к другу. Внутренние и наружные сцены могли быть сняты в хронологическом порядке, потому что все происходило в тюрьме для несовершеннолетних. Наружные сцены и та, где я пинаю футбольный мяч, были сняты в зависимости от погоды. Было удобно снимать их по порядку.

Вы думаете, что ваши персонажи начинают реагировать позитивно в отношении друг друга в одно и то же время?

Не могу сказать, что это так. С самого начала Али изучает ее. Я не знаю, когда именно он понимает, что она не плохой человек. После ее реплики «Я попытаюсь», он говорит: «Я тоже», - пытаясь относится по-хорошему к ней. В первые дни съемок мы с Питером разговаривали о моем герое, и он сказал, что для меня важно понять: этот парень может быть самым милым на Земле, он может говорить мягким голосом, а спустя десять секунд он превратится в животное. Они обращаются с ним как с животным, заставляя вести себя как сумасшедший. Они хотят лишить его человечности. В некоторых сценах можно увидеть, как он пытается создать связь с Коул, стать мягче, но когда она не отвечает, он начинает кричать и ругаться.

Он действительно зол на нее или просто пытается вызвать реакцию?

Нет, он не ждет реакции. Он расстроен тем, что она такая же, как и остальные охранники, как другие американцы. Али зол на нее. Он говорит: «Ты думаешь, что мы террористы, но это вы плохие люди. Вы пытаетесь показать себя миру добрыми людьми, сажая нас сюда, пытая нас и делая все эти вещи с нами. Но знаешь что? Вы плохие люди».

Есть сцены, где Али чрезвычайно разочарован и зол, и Коул пытается заставить его понять, не говоря это, что она заботится о нем и слушает. Кажется, это было тяжело снимать.

Опять же, Питер волнуется за наше исполнение и полностью нам доверяет, но он знает, чего не хочет. Он объяснял нам, что было неправильно. «Не используй это слово» или «Не кричи, когда хочешь сказать это», - советовал он. Я помню его сопротивление, когда мы снимали очень эмоциональный момент, в котором Али говорит, что с заключенными обращаются как с животными. Я начал кричать и издавать звуки, присущие тиграм и собакам. Питер подошел ко мне на следующий день и сказал: «Знаешь что? Делай это немного потише». Я сразу вспомнил, что во время нашего первого разговора по «скайпу» я сказал ему: «Я же говорил, что я громкий!».

Расскажите о том, что вы почувствовали, когда съемки подошли к концу.

Последние сцены были и последними снятыми. Было очень сложно, и все зависело от ситуации, к которой они нас готовили на съемках. Я был ей доволен, но попросил у Питера давать мне по две минуты перед каждой сценой, чтобы просто побыть собой. Мне были необходимы эти две или три минуты в полной тишине в камере, чтобы сфокусироваться. Я даже попросил Питера не спрашивать меня, готов я или нет, а смотреть через объектив, выгляжу ли я таковым. Обстоятельства на съемках были очень важны для таких эмоциональных сцен.

Вы или Кристен плакали во время съемок?

Много. Это хорошо, что вы спросили. В последние дни съемок я плакал на протяжении сорока восьми часов. В каждом кадре. Кристен стояла за камерой, и она плакала каждый раз. Вот почему я могу сказать вам, что она очень хороший партнер. Она много мне помогала. Всякий раз, когда я был за кадром и наблюдал за ней, то плакал и за нее тоже.

Вы оба плакали по одним и тем же причинам?

Да. Но мы не разговаривали об этом друг с другом. Когда кадр был снят, каждый из нас расходился по своим углам. Мы не подходили друг к другу со словами «Это было хорошо, это было отлично». Никогда.

Это интересно, потому что я думала, что когда играешь такого сложного персонажа, то хочется, чтобы ваш коллега подошел и успокоил вас.

Нет, нет, мы никогда не делали подобного. Порой я видел издалека Питера и его мимика говорила вместо слов. Иногда я хотел увидеть реакцию, но обычно мне комфортнее не смотреть на камеру или видеть кого-либо – я просто хочу быть единственным человеком на планете. Если вы хотите сыграть заключенного в Гуантанамо, то необходимо удалить всех остальных из своего разума. Вы не можете подойти к кому-либо и спросить: «Как я справился?». Кристен тоже так считает.

В какой-то момент Коул получает наказание от начальства за свою связь с Али, так же как и он наказан ими за непокорность. Кристен, Питер и вы разговаривали о параллелях?

Мы знали, что происходило, но не говорили об этом много. С Кристен мы пытались оставаться такими же близкими, как и наши герои, а они не обсуждали друг с другом такие вопросы. Эйми Коул и Али не разговаривают о том, что происходит с Эйми. Она ему не рассказывает. Мы пытались избежать разговора о сценах, в которых мы не принимали участия. Я помню, как спрашивал Кристен: «Как все прошло вчера, когда снимали твою сцену с наставником Коул?». Она рассказала мне, что Джон Кэрролл Линч был блестящим в этой сцене. Именно на таком уровне мы обсуждаем это. Мы не говорим о значении. В этом нет необходимости.

В разговорах между собой Коул и Али обмениваются небольшим количеством слов, имеет ли здесь место быть телепатия?

Сразу вспоминается момент, когда он говорит: «Я просто хочу знать, как все это закончится», и она отвечает: «Книга?», на что Али говорит: «Да, книга. Вы знаете, что я имею в виду». Они определенно говорят о чем-то другом. Во время репетиции мы добавили много импровизации в некоторые сцены. И в этой мы около пяти минут говорили о книге, но вместе с Кристен, как и наши персонажи, мы на самом деле имели в виду что-то другое. Для Али невозможно сказать все, что у него на уме, поэтому используются метафоры.

В интервью о проекте «Мельбурн» вас спросили о том, что происходит после того, как заканчивается фильм. И вы ответили, что не думали об этом, хотели показать события настоящего. Но в «Лагере X-Ray» ваш персонаж хочет знать, как все закончится. Действительно ли ему необходимо думать об этом или следует жить настоящим, чтобы не стать сумасшедшим?

Нет. Все эти годы он жил изо дня в день, но при этом также задумываясь о будущем. Это очень логично и разумно для заключенного.

Он даже хочет узнать концовку «Гарри Поттера», копию которой не может заполучить.

Это красивая метафора. Забавная и имеющая значение. Я говорю «забавная», потому что вся ситуация сама по себе комична. Дело не только в желании узнать конец книги, но также и в надежде на будущее. Он видит свет в конце туннеля. Теперь Али рад узнать, что в мире существуют добрые люди, не все американцы плохие ребята и они сами не считают их плохими. Лучшей вещью в мире для него является то, что сказала она – и это не свобода. Коул американка и, наверное, последний человек на планете, который бы сказал, что он хороший парень. Но она говорит это.

Возможно, вы не думали об этом, но причина, по которой он хочет узнать конец финальной книги – желание узнать, является ли Снейп плохим или хорошим.

Да, это поворот персонажа. Я не видел ни единого фильма о «Гарри Поттере», но мне говорили, что Снейп из плохого стал хорошим парнем.

Ваш персонаж и Снейп до самого конца казались совершенно другими. Питер воспользовался этой умной идеей.

Я верю в это. Мы с Питером так хорошо ладим, потому что оба любим кино. Уверен, что он видел все фильмы «Гарри Поттера».

**ВНИМАНИЕ, СПОЙЛЕРЫ!**

У меня в глазах появляются слезы, когда я начинаю думать о сцене, в которой Али открывает новоприбывшую библиотечную книгу, финальную часть «Гарри Поттера», которую он ждал два года, и видит надпись от Коул со словами «С любовью, Блонди». Когда вы увидели это в ваших руках, какова была ваша реакция?

Я плакал. Когда я увидел фильм на кинофестивале Санденс, то ожидал увидеть свои слезы на экране, потому что этот момент переснимали десять раз, и в восьми случаях я плакал. Каждый раз это было похожим на включение и выключение некоего эмоционального крана. Если бы было двадцать пересъемок, то я плакал бы в том же самом моменте. Но мне нравится версия, которой воспользовался Питер.

Когда вы впервые прочитали сценарий, у вас была сильная реакция на строчку «С любовью, Блонди»?

Да. Я был удивлен. Это был одним из тех моментов, когда я подумал, что хотел бы разделить фильм с людьми. Это очень милая вещь. Коул называет ему свое настоящее имя, но все еще подписывает книгу, используя другое. «Я не знаю, хороший ли парень Снейп, но я знаю, что ты являешься таковым. С любовью, Блонди». Потрясающе.

Это момент, который я не забуду. Я теряюсь от волнения, говоря об этом.

То же самое. Питер очень добрый, вдумчивый, щедрый, поддерживающий и эмоциональный. Его заботят многие вопросы, он любит людей, его волнуют взаимоотношения между людьми. Подобную строчку мог написать только человек вроде Питера.

Не менее эмоциональной является сцена, где Али замышляет суицид. Из вашего разговора с Питером и Кристен у меня сложилось впечатление, что вам пришлось убедить себя в том, что Али не должен убивать себя.

Да. Мы узнали об этой сцене из сценария, но не касались ее вплоть до одного дня перед непосредственными съемками. Было много репетиций, но конкретно эту сцену мы не репетировали, потому что не хотели быть уверенными в том, что делаем – это должно было быть естественно. В «Разделении», когда мой герой моет отца, у которого Альцгеймер, он начинает плакать. Мы не репетировали эту сцену, не говорили о ней. Снимая другую сцену, внезапно пропал свет, так что мы решили снять сцену, для которой он необязателен. Сцену в ванной. Все ожидали, что я откажусь из-за отсутствия подготовки. Но я решил попробовать. И мы сняли ее с первого дубля.

Значит, вы думаете, что не готовиться к сцене суицида было хорошей идеей?

Очень. Я сказал Питеру: «Просто расскажи мне, чего ты хочешь и где будет камера». Мы сняли несколько дублей, каждый раз меняя что-то. Но не репетировали или говорили об этом так, как о других сценах. В первый раз, когда я увидел это лезвие, мне дали его во время съемок. Он выпал из Корана, и я сказал: «О Боже мой».

Али к тому моменту находился в Гуантанамо уже на протяжении восьми лет. Как вы думаете, он совершал попытки самоубийства раньше?

Я думаю, нет. В сценарии была строчка, которой нет в фильме. Я рад, что она отсутствует, но она также была очень интересной. Он говорит Коул, что если она вызовет медиков по рации, то они прибудут через три минуты. Он ходил в университет и знает, что на то, чтобы умереть, ему понадобится две минуты. Так что он просит ее даже не думать о звонке. И она убирает рацию. Это было логичным.

Давайте поговорим о том моменте, когда она просовывает руку через окошко в его двери, берет нож и дотрагивается до его руки. Это не просто касание двух людей. девушка-американка дотрагивается до мусульманина с Ближнего Востока. Для Али стоит немалых усилий позволить такое.

Мы проиграли это совсем по-другому. Питер, будучи очень талантливым режиссером, решил прибегнуть к минимализму и не показывать мое лицо или Кристен. Меня нет в кадре. Только моя рука, и мне это нравится. Он не хотел снимать это именно так, но данный кадр должен был смешаться с другими. Но во время просмотра отснятого материала этот вариант решили оставить. Это магия кино.

Вы оставались в образе?

Да.

О чем Али думал в тот момент?

О доверии. Это крайняя степень доверия. Она просовывает свою руку через отверстие в двери, тем временем нож находится в его руке – это большая опасность. Он отдает ей лезвие, затем она хватает его за руку. Это действительно красивая сцена и отличный способ продемонстрировать, как двое людей могут контактировать и доверять друг другу, общаясь и слушая.

Это мотив фильма.

Верно.

Эту сцену снимали давно, но когда вы думаете о ней сейчас, слезятся ли ваши глаза?

Да. Все начинается с возникновения предубеждений о том, что это плохой парень, подобно всем американцам, и что американцам и жителям Ближнего Востока не о чем говорить. Когда вы начинаете общаться, то понимаете, что отличаетесь друг от друга, вам есть чему поучиться. Именно это и происходит в конце фильма. Я считаю очень красивым момент, где Коул вспоминает историю о льве в зоопарке. В результате она подумала, что работники зоопарка должны позволить льву самому решить, остаться или уйти в незнакомую дикую природу. Если вы захотите убить себя, то я дам вам свободу выбора. В начале фильма главный охранник рассказывает новичкам о том, что они здесь не для того, чтобы препятствовать жизни заключенных – это задача стен камеры. А их цель – предотвратить смерть заключенных, иначе это приведет к большому скандалу. Так что они хотят не допустить их самоубийства. Когда Коул уходит, она дает Али право самому решить, убивать себя или нет.

Я согласен с этим. Но есть ли здесь что-то большее? Ведь он говорит о том, что ни одна страна не примет его в случае освобождения.

Да, потому что он отбывает наказание в Гуантанамо как террорист.

Я думаю, что она задумывается о его освобождении, даже несмотря на то, что Али не имеет хороших шансов на это.

Не знаю. Она по-своему пытается остановить его. Она доказывает, что не так наивна, когда спрашивает его, хочет ли он убить себя, чтобы стать мучеником и попасть в рай. Коул задает умные вопросы. Она надеется, что окажет достаточное влияние на него и он не убьет себя. И ей это удается.

Причина, по которой лучшим является то, что он не решился на такой шаг, заключается в том, что Коул действительно верит: все может измениться, он выйдет на свободу. Если бы она думала, что он пробудет в тюрьме до конца своих дней, то я не уверен, так ли она была бы мотивирована в сохранении его жизни.

Это верно. Когда начинаешь думать об этом, то все обретает смысл.

Значит, съемки закончились, фильм готов, и все окончено.

Эти последние съемочные дни были очень тяжелыми, но в то же время удивительными. Затем Питер потратил пару дней на дополнительные съемки без актеров. И два или три дня спустя была вечеринка. Я побрился, пришел в костюме. Я не осознавал, что выгляжу по-другому, хотя каждый подходил ко мне со словами «О Боже мой, посмотри на себя. Ты больше не похож на заключенного!». Я удивил всех.

**КОНЕЦ СПОЙЛЕРА**

Фильм был снят год назад, какого сейчас снова собраться вместе с командой актеров?

Я избегаю разговоров о фильме и верю, что сказал все, что хотел, в самой картине. Худшая часть, особенно для режиссера, в объяснении того, что ты сделал. Если фанаты просят объяснить что-то, то это меня не раздражает, потому что мы создавали этот фильм для аудитории. Как только фильм снят, он больше не в ваших руках.

Я знаю, что ты хочешь, чтобы тебе задали этот вопрос, поэтому это делаю я: ты все еще думаешь об Али, сидящем в той камере?

Никто еще не спрашивал это. Как только начинаются титры, появляется изображение охранников, ходящих вдоль небольшого коридора между камерами на протяжении пяти минут. Это напоминает вам, что заключенные по-прежнему там и жизнь продолжается.

В производственных заметках Питер Сэттлер сказал: «Это не фильм о политике; это фильм о людях». Я не согласен. Часто режиссеры любят говорить, что их глубоко политические картины на самом деле таковыми не являются, потому что они не хотят отпугнуть американских кинолюбителей. Но если мы взглянем на человеческую составляющую и начнем отождествлять себя с людьми в Гуантанамо, то напрашивается вопрос: что можно сделать для них, включая закрытие тюрьмы, – и в этот момент фильм становится политическим.

Это стопроцентная правда. Я согласен с вами. Нельзя сказать, что это не политический фильм. Произнося «залив Гуантанамо», вы уже затрагиваете тему политики. Когда ты говоришь «террорист» или «подозреваемый в терроризме», все также сводится к политике. Но смысл не в политических вопросах, и Питер пытается донести эту мысль. Мы не можем избежать того факта, что в картине присутствуют политические проблемы и что после выхода из кинотеатра вы не будете думать о ситуации в Соединенных Штатах, которые выступают против закрытия тюрьмы Гуантанамо.

Были ли вы удивлены, что в Штатах удалось снять такой фильм?

Да, ведь подобное не случилось бы в Иране. Я очень счастлив, что сегодня представляется возможным снимать фильмы вроде «Лагеря X-Ray».