 КОРОЛЕВА КРИСТЕН:
Появлением Беллы Свон из «Сумерек» в титрах нового фильма Оливье Ассайаса с участием Жульет Бинош были заинтригованы многие. После показа в Каннах приговор был ясен: Кристен Стюарт затмевает всех остальных актеров. Любимица Голливуда, по чьей частной жизни таблоиды пускают слюнки, расцветает очень утонченным образом в этой маленькой жемчужине независимого европейского кино. Оливье Ассайас рассказал о своей встрече с молодой актрисой, обладающей сверхъестественной и всеобъемлющей аурой. Вперед, к тайне «настоящей Кристен»...
«Я только что снял с ней фильм, но не могу сказать, что знаю Кристен Стюарт. Это может быть связано с ее личностью или моей. Это немного трудно сформулировать, но те люди, что привели меня к ней, те люди, что привели ее ко мне, без сомнения, обладают большим взаимным пониманием с ней, большей близостью. Другие люди знают ее карьеру лучше меня. Если говорить обо мне, то это некий длительный и туманный процесс, который, вероятно, начинается с момента ее появления в фильме Шона Пенна «В диких условиях», сценаристом которого был Джон Кракауер, а оператором Эрик Готье: именно это изображение очень молодой девушки было у меня в голове, помимо реальных достоинств фильма «В диких условиях».
Было трудно представить, что мы когда-либо пересечемся друг с другом, как в мире кино, так и в реальной жизни. Я не верю ни во что другое кроме движения напролом. И в этом также вся Кристен Стюарт, ее определяют смелость и дух восстания. Это то, что делает ее великой актрисой? Вопрос не в этом, хотя вполне возможно, но важно другое: это, прежде всего, то, что делает ее живой, то, что позволяет ей пронизывать экран этой несколько насильственной интенсивностью, а также то, что разрушает все, что может быть фальшивым и равнодушным в зоне ее сияния.
И это является еще более волнующим, учитывая, что она не из какого-то случайного пригорода и не маргинал, она из Лос-Анджелеса, из самого сердца этой индустрии, совсем не из аристократии, а скорее относится к консервативному среднему классу. И все же она бунтарка с почти дикой свободой движений, которая ничего не должна некоему предсказуемому ориентиру, будь он моральным или эстетическим. Будучи благоразумным человеком, она ничего никому не должна. Будь то Белла Свон из «Сумерек», героиня «На дороге» или вся тяжесть роли в «Белоснежке и охотнике» на ее плечах, она всегда полностью там, без дистанции, без нюансов, без осуждений и с очевидной ясностью, что такова она сама. Она проходит через мир кино по этим диагоналям, вдохновленная некой почти животной интуицией. У нее есть альтер-эго, как и у любой другой актрисы, но с ней все в некотором роде экстремально. Есть ее близость, защищенная прочной раковиной, которая скрывает самые сокровенные тайны и прячет их от чужих глаз, потому что Кристен выросла на съемочных площадках. И появляется другая девушка, которой она становится, когда начинает работать камера; ей Кристен отдает свою полную мощь, и ты, бесспорно, начинаешь задаваться вопросом, как она приобрела это, откуда исходит подобное, а также интересуешься точной природой осведомленности, которой она обладает в данном вопросе.
С Кристен я познакомился благодаря продюсеру «Облаков Зильс-Марии» Шарлю Жилиберу и продюсеру «На дороге» Натанаэлю Кармицу. Это было однажды ночью в «Silencia», хотя это не лучшее место для того, чтобы встретить кого-то. Вновь встретились мы гораздо позже, когда после разговора в «Skype» решили, что будем работать вместе. И вновь обстоятельства были достаточно абстрактными: показ «Chanel» в Гран-Пале, где модели расхаживали в руинах, вдохновленных рисунками Энки Билала. Мы отправились на шоу вместе, изо всех сил стараясь поддерживать естественную беседу. На следующий день после этого мы пообедали в ресторане отеля, где поклонник-фетишист украл ключи от моего велосипеда, думая, что они принадлежат Кристен. Она была рада, что я считаю, что есть шанс рискнуть на неизвестной территории, о которой она, вероятно, мечтала, но не была знакома, я говорю о территории независимого европейского кино. А также иметь возможность встретиться лицом к лицу с актрисой [Жюльет Бинош], чья свобода вдохновляет ее. Что касается меня, то я чувствовал себя странно неустойчиво, будто причину того, почему мы здесь, она знала лучше меня. Как будто для нее вещи были гораздо яснее. Как будто для нее все было гораздо понятнее. И в этом, кстати говоря, ее сила, для нее все гораздо очевиднее, она продолжает использовать ту возможность, что и дети, смотря на мир глазами-лазерами. Для меня ничего не было просто. Я думаю, что только когда я нахожусь на съемочной площадке, глядя не на актеров, а на персонажей, которых они играют, то я могу наконец собрать все части головоломки. Я не говорю, что до сих пор у меня была нулевая уверенность в собственной интуиции, наоборот, моя вера в нее граничит с безответственностью. Но также я знаю, что мир кино - это не изолированные элементы, а их алхимия. Я что в Кристен есть нечто, способное стимулировать и даже подтолкнуть Жюльет, но я не знал, может ли она быть отброшена назад Жюльет, если окажется в опасной ситуации, если она сможет раскрыть новые грани себя при помощи еще неизведанного ею кино.
Есть что-то мистическое в отношениях, которые у нас сложились, бессознательное, что так распространено в кино. Съемки "Зильс-Марии" шли полным ходом, и силуэт сумеречной звезды стал исчезать, открывая ценную сверхъестественную ауру, когда я вспомнил, что видел Кристен давным-давно, в "Комнате страха" - не лучшем фильме одного из сегодняшних великолепных режиссеров Дэвида Финчера. Она играла дочь Джоди Фостер. Я забыл об этом. Вместо этого я думал о "The Runaways". Не очень хороший биографический фильм о группе, созданной Кимом Фоули, из которой вышла Джоан Джетт. Ее и сыграла Кристен. К Джоан Джетт я всегда испытывал слабость, на самом деле, еще со времен "Cherry Bomb". (Неужели я был единственным, кто обратил на нее внимание, когда она сыграла в фильме недооцененного Пола Шредера "Дневной свет"?) Кристен вдохнула в фильм жизнь с такой искренностью, проникнувшись временем, о котором не знала, что это сразу бросилось в глаза. Все это привело меня не к Кристен, а к той ее части личности, которая пыталась найти себя, посвящая себя наиболее уязвимой и в то же время менее заметной области кинематографа.
Я всегда восхищался бесстрашием актрис. В частности, когда они говорят о приключениях и противостоянии неизвестности. Жюльет Бинош, которая изо всех сил старалась соответствовать Аббасу Киаростами, Изабель Юппер, которая из-за Брийанте Мендоса отправляется на Филиппины, в самое сердце джунглей. Или Мэгги Чун, которая прилетела в Париж, чтобы сняться в фильме французского автора, то есть меня, чья известность тогда была на уровне с конфиденциальностью. Я часто думал о них, наблюдая за Кристен во время съемок «Зильс-Марии». Я не сделал вещи легкими для нее, съемки проходили в нескольких наиболее удаленных регионов Европы: Лейпциг, Энгадин и, наконец, Южный Тироль. Она была одна большую часть времени, тогда таблоиды много говорили о недавнем разрыве отношений, конечно, там были ассистенты, составляющие компанию, увлеченные и улыбающиеся. И это было не просто географическая удаленность ― трудно вернуться в ЛА на выходные, ― но и ситуация уязвимости, в которую она поставила себя. Само собой разумеется, что материально-техническое обеспечение съемок не могло предоставить ей комфорт, к которому она привыкла до этого. Можно сказать, что в горах все было очень даже скромно. Я не хочу сказать, что она привыкла к кокону и поэтому скучала по нему, думаю, что она даже ненавидит идею кокона. Но ее привычной атмосферы для работы и концентрации не было там. Она не говорит по-французски, а он, несмотря на наши усилия, был вторым по распространенности языком на съемочной площадке, она была погружена в чужую и притом иностранную среду. Мы никогда не репетировали, не читали что-либо заранее, все всегда менялось, не было никакой стабильности. Мы были всегда открыты для импровизации, и ставили что-то под вопрос даже тогда, когда моменты казались наиболее сильными. Даже чувства были гибкими. Сцена, написанная как драматическая, превращалась в нечто более светлое и даже смешное, а то, что было построено вокруг некоего переломного момента, превратилось в полноценную игру. Таким образом сцена, где Кристен должна была броситься в воду, была дестабилизирована, когда Жюльет решила нырнуть первой в ледяную воду. В общем мы продолжали повторно изобретать фильм по ходу съемок, свободно относясь к сценарию, а так же стилю и истории. Подобное немыслимо в системе, к которой привыкла Кристен. Возможно, это было результатом личности Жюльет Бинош, в уважении и вдохновении, которое испытывает Кристен. В Жюльет она видела пример для подражания. Не в смысле модели актрисы, а больше как пример независимости, суверенитета по отношению к законам кино. Жюльет построила свою карьеру, не заботясь о правилах, без колебания подвергая себя, не сдерживаясь, с риском заходя на неизвестные территории, рискуя при этом потерять себя. В глубине души Кристен знала, что там имеет значение только свобода, а Жюльет является ее воплощением. Кристен пришла в этот проект, потому что хотела сделать шаг вперед, потому что хотела поставить себя в опасное положение. Потому что она знала, что помимо ее собственной виртуозности ― контроль себя и всех нюансов своей актерской деятельности, применение всего, что она узнала, находясь ребенком в мире кино, ― существует и другое измерение, где спонтанность и язык безрассудства имеют приоритет. Иногда актеры играют в независимом фильме, мотивированные любовью к кино, престижем того или иного проекта, а также некой интеллектуальной связью с проектом. Я говорю об этом только в негативном ключе, эти союзы иногда могут быть взаимно целебными, тут невозможно рассчитать. Что движет ею, так это храбрость, решимость и тайна молодой актрисы, которая обнаруживает в себе и сложность собственного искусства. Она чувствует, что способна шагнуть на территорию, где сможет поэкспериментировать и воплотить в жизнь некоторые вещи. Ей это нужно, потому что статус, который она имеет в индустрии кино, внезапная нестандартная медиа известность, которую она приобрела и из-за которой переживает больше, чем извлекает выгоды, все это загоняет ее в ограничения и в итоге сводится к «удушению». Я говорю о тайне и верю, что секрет того, чем обладает Кристен, не поддается расшифровке. И несомненным фактом является то, что я ощутил еще во время нашей первой встречи: она становится самой собой, причем окольными путями. Она применяет этот ощутимый закон, регулирующий Голливуд: будь свободным, но никогда не признавай истину, которая не следует установленным правилам индустрии. Шаг за шагом она учится тому, как быть исключительным человеком, вдумчивым и выдающимся деятелем американского кино, она создает место для себя. И дело не в том, чтобы доказать что-то, а в том, чтобы реализовать себя единственным способом, который включает в себя жизнь и искусство, потому что одно неотделимо от другого. Короче говоря, делать все, что было запрещено до сих пор». Перевод выполнен Mussonka специально для сайта www.twilightrussia.ru и группы http://vk.com/twilightrussiavk. При копировании материала обязательно укажите активную ссылку на сайт, группу и автора перевода. Оливье Ассайас говорит о Кристен Стюарт в августовском номере «Vogue» (Франция)
|
что в 
