 На показе «Персонального покупателя», сопровождавшемся интервью, некоторые зрители упомянули, что были напуганы.
Согласитесь ли вы с тем, что фильм пугающий?
Не знаю. Если люди пугаются, что ж, полагаю, он действительно пугающий. Для меня он таким не является, потому что это я его создавал. Нельзя квалифицировать это с количественной точки зрения. Думаю, режиссеры этого жанра знают и могут контролировать это в большей степени, чем я. У меня в данном случае контроль минимален. Я стараюсь выжать из сцен столько, сколько могу, но я не могу с полной уверенностью говорить, что да, этим люди будут напуганы. Когда ты снимаешь что-то забавное, с комическим подтекстом, ты сразу понимаешь, действительно ли это смешно, если люди смеются. Когда им страшно, отклик понять не так легко.
Не думаю, что это станет значительным спойлером, если я упомяну, что на экране мы в определенный момент видим призрака. Как вы решили, сколько собираетесь показать?
Я хотел это показать. То, что показано в фильме, в значительно степени описано в сценарии. Это сложный вопрос, потому что это проекция воображения. Он не должен был выглядеть слишком цифровым, с использованием большого количества компьютерной графики. Если бы мы использовали простое наложение, это выглядело бы банально. Уже в самом начале процесса у меня было четкое представление о том, что я хочу использовать спиритическую фотографию второй половины девятнадцатого века – начала двадцатого века. Сейчас она выглядит очень наивно, но все еще пугает и олицетворяет то, что думают медиумы о том, что видят на своих сеансах. В конечном итоге я использовал описания медиума своих встреч с духами. В представлении духов я был настолько строг, насколько мог быть.
В фильме существует долгий ряд кадров без какого-либо диалога, однако напряжение в них поддерживается таинственными, угрожающими текстовыми сообщениями. В чем заключаются трудности и возможности использования современных соцсетей таким образом?
Мне было действительно интересно, смогу ли я перевести на экран наше увлечение мобильными телефонами и разговорами посредством мгновенных сообщений. Это как наркотика. «Сколько времени потребуется на то, чтобы получить ответ?» «О, он пишет, мигают точки». Такого рода напряжение. Я думал, что это будет просто, но с точки зрения технологий это стало кошмаром. Я понятия не имел, насколько сложно это будет. Я то и дело вносил изменения. Поменял формулировку некоторых сообщений. Я целую вечность обрабатывал эту сцену, чтобы максимизировать напряжение.
Вы не волнуетесь о том, что использование текстовых сообщений быстрее сделает фильм устаревшим, учитывая скорость развития технологий?
Разумеется, это быстрее сделает фильм устаревшим. Но подумайте о Супермене, который переодевается в телефонной будке, или чем-то подобном. Мы же принимаем это в фильмопроизводстве. Мы спокойно смотрим фильмы, в которых у людей еще нет мобильных телефонов. Иными словами, твой фильм, любой фильм, мгновенно становится частью истории. Для этого даже не нужно ждать пять лет. Особенно когда это касается коммуникации. С точки зрения коммуникации через пять лет он будет совершенно устаревшим. И даже если люди все еще будут пользоваться сообщениями, потому что сообщения – это очень интересная форма общения, это будет лишь памятью о том, как связывались люди в 2016 году.
Исполнение Кристен Стюарт потрясает, но во время интервью вы предположили, что в ее случае еще существуют непознанные глубины. Вы не могли бы остановиться на этом?
Думаю, мне чрезвычайно приятно работать с Кристен именно потому, что я считаю, что она очень уникальная актриса. Во время работы над «Персональным покупателем» я постоянно думал о том, когда же проявятся ее границы. Я никогда не чувствовал приближения предела. Мне кажется, Кристен может быть смешной; это то ее измерение, что еще никем особо не исследовалось. Мне кажется, у нее очень опасное чувство юмора. Время от времени, когда у нее есть что-то комедийной направленности, она довольно умно это использует. Я бы с удовольствием с ней поработал. Мы с ней снимали два фильм, и мне до сих пор любопытно, куда она может зайти. Это не значит, что я буду работать с ней над следующим своим фильмом, но возможность существует.
Вы также сказали, что роль была написана не для нее; учитывая определенные сходства между ее героиней здесь и ее ролью в предыдущем фильме «Зильс-Мария», одна роль вышла из другой?
Я точно не писал роль для нее, по крайней мере, не сознательно. Но я явно был ею вдохновлен. Не думаю, что я написал бы героиню Морин, если бы не работал с Кристен. Она была моим единственным опытом наблюдение за молодой девушкой-американкой. Когда я пишу часть от имени молодой американки, я невольно переношу на нее эхо того человека, с которым я знаком. До того момента, как мы поняли, что будем работать над фильмом вместе, я вроде как отказывался признавать логику происходящего. Но как только все стало ясно, мне пришлось признать, что я писал эту роль для нее.
Откуда возникла идея фильма?
Иногда это сложно объяснить, но в данном случае все довольно просто. Думаю, меня вдохновило представление о девушке, делающей глупую работу, по крайней мере, очень приземленную. Она считает, что это все очень поверхностно, что она впустую тратит свое время, но она нуждается в этом, чтобы зарабатывать на жизнь. Она обретает некоторый комфорт в идеях из своих мечтаний. Все происходит отсюда.
В этом, как и в одной из самых обширных предметов обсуждения «Зильс-Марии», существует сильное ощущение двусмысленности повествования. Как вы можете это объяснить?
Меня интересуют повороты и искажения того, как я описываю вещи. Мне нравится удивлять публику. Не показывать очевидное и ожидаемое, а двигаться в другом направлении. Развязки меня не интересуют. Меня интересует волнение, свидетельствующее о чем-то странном. Если вы попытаетесь это объяснить, вы только все испортите. Обычно двусмысленность в фильмах воспринимается отрицательно. А мне нравится двусмысленность. Мне нравится неразрешимость двусмысленности. Нравится, как она порождает остающиеся у зрителя вопросы. Чтобы привести более ясный пример, вспомним, как, когда в «Зильс-Марии» пропадает Валентина, интереснее то, что она исчезла, а не просто ушла. Я мог бы добавить кадр, где она в своих походных сапогах садится в автобус, и никто бы не задался вопросом, но мне кажется, что этот оставшийся у всех вопрос увеличивает понимание. Дает ощущение того, что она, возможно, не вернется. Дает ощущение ее присутствия на протяжении всего эпилога фильма. Она словно тень, парившая всю ночь. Открытый конец в данном случае намного более интересен. Она исчезла? Почему она исчезла? В конечном счете нам становится все равно. Мы знаем, что она где-то рядом. Именно это ощущение смутного беспокойства генерируется в «Персональном покупателе». Неоднозначные кадры с призраками, выходящими из отеля, выгодно оттеняет финал. Что-то, отдающееся эхом.
Вы довольно быстро отсняли «Персонального покупателя». Если бы это был более продолжительный период времени или более крупный бюджет, вы бы что-нибудь изменили?
Нет, потому что мне нравится эта энергичность. Мне нравится снимать долгими днями. Все мои последние фильмы снимались примерно за шесть недель. Даже «Карлос». В «Карлосе» было три серии, но это было как три раза по шесть недель. Пожалуй, «Что-то в воздухе» снимался немного дольше. Но мне нравится эта борьба со временем. Это делает процесс интереснее. Когда времени слишком много, появляется скука, так можно стать и… буржуа.
Перевод выполнен little_eeyore специально для сайта www.twilightrussia.ru и группы http://vk.com/twilightrussiavk. При копировании материала обязательно укажите активную ссылку на сайт, группу и автора перевода.
|
что в 
... что 
На показе «Персонального покупателя», сопровождавшемся интервью, некоторые зрители упомянули, что были напуганы. 
