 Было бы ошибкой назвать «Персонального покупателя» историей о призраках в буквальном смысле, говорит Ассайас во время телефонной конференции со своей ведущей актрисой, чтобы исправить ложные представления о новом фильме. Несмотря на присутствие эманирующего полтергейста, «Персональный покупатель», если верить 62-летнему режиссеру, − это не артхаусная версия «Охотников за привидениями», а скорее метафора о «видимости и невидимости».
«Это история о женщине, которой постепенно удается свыкнуться с самой собой, понять свою индивидуальность и, в конце концов, даже женственность, − говорит Ассайас. – Я привык объединять жанры, потому что это лучший способ передать внутренний страх, внутренние тревоги и так далее и тому подобное».
Если название также является метафорой, то это особенно уместно. В конце концов, разве это не задача персонального покупателя: перенаправить индивидуальность – или хотя бы вкусы – на другого человека? В фильме показывается, как Морин изучает работы Хильмы аф Клинт, шведской художницы, которая утверждала, что ее первые в своем роде абстракции были заказаны у нее существами Тонкого Мира, а также работы писателя Виктора Гюго, который считал, что может общаться с духами известных людей. Разве перенаправление потоков, если так можно выразиться, − не то, чем занимается каждый актер?
По словам Стюарт – которая говорит, что не уверена, верит ли она в призраков, − ответом является громогласное «да».
«Мне кажется, самовозвеличивание и идиотство приносит самопровозглашенным художникам огромные суммы за их работы, − говорит 26-летняя актриса, которая в 2015 году стала первой американкой, получившей «Сезар» − французский эквивалент «Оскара» − за лучшую роль актрисы второго плана в «Зильс-Марии». – Серьезно, вы ведь просто воспринимаете то, что проходит через тебя».
И даже если человек не может осудить «Персонального покупателя», он явно попытается это сделать (хотя оценочный лист пока еще весьма неоднозначен). Первые посмотревшие этот фильм на прошлогоднем журналистском показе на кинофестивале в Каннах освистали его. В следующий вечер на официальной премьере кинофестиваля его встречали пятиминутными овациями стоя.
Как актриса, говорит Стюарт, она то и дело встречается с такими взлетами и падениями, и сравнивает свою лучшую работу с участием в трансе, подобном спиритическому сеансу. «Ни разу не было такого, чтобы я, закончив сцену, оглядывала комнату и говорила: "Е-е-е, мы это сделали. Мы должны этим гордиться”. Ты скорее оглядываешься и говоришь: "О боже, все это чувствовали? Все ощущали то же самое?” Как только ты осознаешь, что сделал и что ты создал эту связь, она всегда кажется духовной. Что-то вроде: "Вау, нам так повезло, что мы были достаточно открытыми, чтобы пойти на это”.»
Какие бы похвалы ни звучали в адрес Стюарт – а не один критик назвал ее исполнение завораживающим, − актриса отдает всю славу не Богу, но Ассайасу, который говорит, что написал Морин, глубоко потерянную и тревожную душу, специально для Стюарт. «Кристен обладает невероятным контролем над тем, что делает, − говорит он, − и в то же время полной свободой. Это очень необычное сочетание».
Стюарт описывает способ создания фильмов Ассайаса скорее как импульс, который толкает к тому, чтобы рассказать предвзятую историю, а не к тому, чтобы отвечать на открытые вопросы. «В этом случае, − говорит она, − был предмет [в образе призрака], но, что более важно, поднимались и очень острые вопросы. Но у каждого человека в съемочной команде – у каждого члена каста, у меня и Оливье – у всех были разные ответы на эти вопросы. И неважно, совпадали наши ответы на них или нет. Они определили фильм, но не изменили направления. В конечном итоге мы поняли, что это было скорее откровением, чем достижением».
Не то что бы есть нечто плохое в создании фильмов, где все просто и понятно, говорит Стюарт. Уступка полному контролю режиссера может быть столь же освобождающей, как и позволяющей развиваться. «Я снималась в фильмах, где история существует априори, и она как-то ограничена, поэтому ты выступаешь всего лишь как рупор режиссера, − заявляет она. – Ты ощущаешь контроль, и это не всегда делает тебя бесполезным. Иногда, на самом деле, очень приятно кого-то поразить и делать это под контролем».
С другой стороны, Стюарт говорит, что пришла к пониманию: ее величайшая сила заключается в том, что когда-то она считала своей величайшей слабостью – это чувство болезненной неловкости, которое происходит из того, что она была «естественно застенчивым» интровертом. И как она это поняла? Только опытом, объясняет она: снимаясь в плохих фильмах. «Всякий раз, когда это была какая-то супер-задумка или что на бумаге казалось потрясающей идеей, и казалось, что ничто не может пойти не так, все всегда заканчивалось банально и неловко, не таким стоящим».
«Мне гораздо более комфортно, − говорит она, − когда я испытываю неудобства».
Перевод выполнен little_eeyore специально для сайта www.twilightrussia.ru и группы http://vk.com/twilightrussiavk. При копировании материала обязательно укажите активную ссылку на сайт, группу и автора перевода.
Интервью Кристен Стюарт и Оливье Ассайаса с Washington Post
|
...что в 
Было бы ошибкой назвать «Персонального покупателя» историей о призраках в буквальном смысле, говорит Ассайас во время телефонной конференции со своей ведущей актрисой, чтобы исправить ложные представления о новом фильме. Несмотря на присутствие эманирующего полтергейста, «Персональный покупатель», если верить 62-летнему режиссеру, − это не артхаусная версия «Охотников за привидениями», а скорее метафора о «видимости и невидимости». 
