 В прокат выходит «Высшее общество», первая англоязычная работа именитой француженки Клер Дени — и одновременно самый причудливый, непроницаемый и сексуально заряженный фантастический фильм года, в котором уживаются Роберт Паттинсон и Жюльетт Бинош, целибат и климакс, черные дыры и экзистенциальный мрак.
Будущее. Как обстоят дела с яблонями на Марсе, неизвестно — но по крайней мере на борту космического корабля, мчащего со скоростью, близкой к световой, по направлению к черной дыре, сад цветет точно. И посреди этого сада орет ребенок. Крошечная, максимум годовалая Уиллоу зовет отца. От истошности этого зова Монти (Роберт Паттинсон) выронит из рук отвертку — но немедленно успокоить дочь не сможет: он, обливаясь потом в скафандре, чинит с внешней стороны корабля обшивку. Кроме него и Уиллоу, на борту больше никого нет — и кроме родителя, больше некому ни прийти ребенку на помощь, ни, например, объяснить растущему существу, что такое табу («Люди не пьют свою собственную мочу и не едят собственное дерьмо. Это табу» — как вам такой отцовский наказ?).
Так одиноко Монти, впрочем, в космосе было не всегда — представив этих двоих, «Высшее общество» затем отправляется на некоторое время назад (чтобы в дальнейшем еще не раз и не два совершать непредсказуемые и даже не всегда очевидные хронологические скачки). Тогда злосчастный, постепенно трещащий по швам (и скудностью своих запасов все-таки в определенной степени заставляющий персонажей — хоть и после машинной переработки, — но действительно пить собственную мочу) корабль еще был населен чуть более плотно. Еще трое мужчин: капитан Чандра (Ларс Айдингер, тот самый немецкий актер, которого депутат Поклонская по незнанию и по нелюбви к «Матильде» окрестила порнозвездой), видавший виды и русскую зону афроамериканец по кличке Черный (Андре Бенджамин, он же Андре 3000 из легендарной рэп-группы OutKast), неуравновешенный салага Этторе (Эван Митчелл). Три молодых и тоже явно не самых психически стабильных женщины: Бойз (Миа Гот), Нансен (Агата Бузек) и Минк (Клер Тран). Одна постарше и с медицинской степенью — доктор Дибс (Жюльетт Бинош). Все восемь, включая капитана с доктором, были приговорены либо к смертной казни, либо к пожизненному заключению — и все восемь согласились пойти на сделку с правосудием и НАСА. То есть отправиться в самоубийственную миссию к черной дыре, предполагаемому источнику возобновляемой энергии для истощившего все земные ресурсы человечества, — а заодно стать подопытными в эксперименте по установлению пределов людских сил в долгосрочных космических экспедициях.
Как достаточно быстро, впрочем, дает понять первый англоязычный фильм одной из самых ярких звезд французского авторского кино последних трех десятилетий Клер Дени, это далеко не единственный — и вовсе не самый главный — эксперимент, который здесь над персонажами ставят. Дибс — в сущности, главный человек на корабле, — конечно, замеряет у подопечных (они же, по сути, ее космические сокамерники) давление и прочие показатели жизнедеятельности, но по-настоящему ее волнует лишь одно — фертильность. В самом деле, весь быт безымянного космолета выстроен вокруг сексуальности — причем несколько девиантно понятой. Дибс с упрямой регулярностью извлекает из присутствующих на борту девушек яйцеклетки — а мужской половине команды скармливает не только витамины, но и афродизиаки: все они то есть постоянно хотят трахаться. И все они в условиях запрета на прямой половой контакт и требований доктора ежедневно сдавать ей сперму оказываются вынуждены довольствоваться таинственной комнатой-дрочильней, которую герои зовут просто Ящиком. Не брезгует заглядывать в него и сама Дибс — и только Монти стоически отвечает на этот извращенный уклад демонстративным воздержанием. Как же в таком случае у него появится дочь?
Постепенно раскручивая маховик «Высшего общества», Клер Дени в определенный момент даст на этот вопрос прямой ответ. Другое дело, что никаких прочих подсказок — или гипотез, даже противоречивых — ждать от французского режиссера не стоит. Она показательно путает до головокружения хронологию и частности сюжета, удерживает в тайне ключевые для понимания происходящего обстоятельства и уж тем более не спешит проговаривать вслух те идеи, которые стоят за ее первым в карьере опытом не только в англоязычном или относительно дорогостоящем кино, но и в жанре научной фантастики. Такая нелюбовь к разъяснению и разжевыванию собственного кино (в сочетании с недоверием режиссера к диалогам — слова у Дени в очередной раз второстепенны по отношению к образам, изображению, звукам, жестам, взглядам) вряд ли, впрочем, удивит тех, кто хоть немного знаком с творчеством француженки: ее фильмы даже пересказу, по крайней мере адекватному и полному, обычно не поддаются. Что уж говорить о сведению кино Дени к универсальному, очевидному для всех зрителей набору тем — речь здесь идет о режиссере, картины которой ищут способ транслировать не мысли, но те чувства и ощущения, что почти не поддаются вербализации.
Эта демонстративная размытость смысловой нагрузки, впрочем, и делает просмотр «Высшего общества» не только таким фрустрирующим, даже противоестественным — но и таким интересным, непредсказуемым зрелищем, которое при этом отдает себе отчет в предшествующей ему истории жанра и кино в целом и задействует находки предшественников как строительный материал для собственной конструкции. Наверное, каждый по-настоящему большой режиссер рано или поздно берется за собственную «Космическую одиссею» или собственный «Солярис» — и вот теперь Дени тоже, подобно некоторым ее предшественникам, не обходится без пары прямых цитат из обоих этих образцов sci-fi классики и теми редкими внятными маркерами, что тут все-таки есть, и дает понять, что через фантастику в этом кино разрабатываются вечные, неразрешимые в реалистическом кино вопросы (например, природа табу и других феноменов человеческого общежития).
Но ни один другой режиссер (включая Кубрика с Тарковским), конечно же, не смог бы снять кино, похожее на «Высшее общество» — выходя в космос, Клер Дени остается верна прежде всего себе. Центральной темой ее фильмов всегда была двойственная природа человеческого тела — и те противоречия, которые его неизбежно ожидают в условиях вечного существования, во-первых, с сознанием, а во-вторых, с социальным миром вокруг. Центральным приемом Дени, что логично, всегда было наблюдение именно за реакцией тел на разные формы этого экзистенциального конфликта — от проявлений сексуальности и обыденных жестов до вспышек насилия или парадоксальности танца (как в самой известной сцене ее лучшего фильма «Хорошая работа», где вдруг срывался в гротескный пляс, оказываясь не в состоянии выразить себя словами, солдат в исполнении Дени Лавана).
Знание о таком фокусе режиссуры француженки дает хоть на ощупь, но все же найти точки соприкосновения и с «Высшим обществом». Кинематографический (а вовсе не хоть сколько-то реальный) космос со всеми своими традиционными мотивами-метафорами, вроде всепожирающих черных дыр или истощенных до предела астронавтских нервов, дает Дени способ показать жуткую драму тела, которое попадает в запредельную ситуацию противоестественных лишений, сковывается цепями безвыходных (вернуться на Землю, в нормальную жизнь никому ведь из тех, кто в кадре, не светит) обстоятельств, подчиняется неизвестной, но непреклонной логике таинственных, незримых высших сил. И у этого описанного через фантастический жанр и через антураж космических путешествий конфликта на уровне взвинченности и предопределенности есть вполне реальный, абсолютно земной аналог.
Семидесятилетняя Дени, если присмотреться к ее фильму внимательнее (а также со всех сторон, включая перспективу, разглядеть то чудо деторождения, которое сюжет на корабле Паттинсона и Бинош все-таки позволяет), иллюстрирует совсем не парадоксы того родительства, сцены которого открывают это кино, а явление, ему прямо противоположное — климакс. Да, для реализации этой метафоры Клер Дени оказывается необходимо снять кино выморочное, абсурдное, часто жестокое, а временами в своих приемах и истеричности даже бесчеловечное — но разве не так же, в свою очередь, поступает с человеком, приводя его к бесплодию, к тупику, к черной дыре исчезновения, и сама природа? И если да, то разве не получается, что иррациональность, структурное безумие (по меркам традиционного кино) «Высшего общества» ошарашивающе адекватны?
«Высшее общество» выходит в российский прокат 11 апреля.
За информацию спасибо сайту Lenta.ru
|
что в 
...что новости, фанфики, акции, лотереи, конкурсы, интересные обзоры и статьи из нашей 
