 До того, как начать «работать актером», как он теперь себя гордо величает, изначально Джейми Дорнан оказался в центре общественного внимания в качестве модели – среди прочего вы, возможно, помните его масляные рекламы нижнего белья с Евой Мендес. Его первая действительно актерская халтурка – маленькая роль в фильме Софии Копполы «Мария-Антуанетта» (2006), аналогичным образом к нему относятся не более, чем как к секс-объекту. Но окончательно закрепило его статус мгновенного успеха – и годы труда, которые, в целом, идут с (и противоречат) этим явлением – утверждение на завидную роль в предстоящей адаптации «Пятидесяти оттенков серого».
«Я годами ходил на прослушивания, – говорит 32-летний Дорнан по телефону из Лондона. – И никогда не блистал на них. Я размазня на прослушиваниях. Я знаю, что есть люди, которые входят в комнату, читают строки своих реплик и немедленно получают работу. Я не такой, как они.» Он замолкает и смеется. «Я все еще не один из них. Даже после того, как, благодаря Софии, получил свою первую работу актера, я по-прежнему какое-то время ходил без работы. Если вы когда-нибудь задумывались, почему некоторые актеры берутся за паршивые работы, то это либо потому, что им нужно платить кредит по ипотеке, либо потому, что они просто хотят работать».
С самого начала Дорнан надеялся, что сможет убедить продюсеров, что если дать ему шанс, то он мог бы работать. Наконец, это случилось из-за его беззастенчивой чуткости (и соблазнительности): его взяли на роль серийного убийцы, Пола Спектора, в британском сериале «Крах». Там он играет переживающего утрату консультанта и, по всей видимости, любящего семьянина, чье спокойное поведение противоречит его аппетиту к причинению невыносимых страданий. Захватывающая роль Дорнана сосредоточена на его руках. «Изначально я не знал об этом, – говорит он, – но использование рук стало для меня способом обыграть осведомленность Спектора. Вы видите разницу в том, как он общается со своей семьей, детьми, и том, как он подходит к другим аспектам своей жизни».
Тишина и настороженность оказывают влияние на многие его выступления, от манящего графа Ферзена в поп-изменяющемся Версале Копполы до необычного бдительного в короткометражке 2009 жанра «повседневность» «Nice to Meet You» («Поверить не могу, что вы его смотрели», – недоверчиво говорит Дорнан), и прорыва в «Крахе» – и, более чем вероятно, в роли Кристиана Грея в предстоящей февральской адаптации эротического романа «Пятьдесят оттенков». Он приписывает свои экранные качества предпочитаемым актерам, более-менее для этого подходящим, ссылаясь на Майкла из «Крестного отца» в исполнении Аль Пачино или подключаясь к вызывающему особый интерес спокойствию Роберта Де Ниро, сыгравшего отца Майкла в сиквеле мафиозной классики. «Я не хочу быть эффектным, – говорит Дорнан. – Я не заинтересован делать то, что желать не хочу». Он полагает, что спокойствие выделит его из подобного типа мужчин. «Я сыграл слишком много сломленных людей. Может быть спокойствие – это их отличительная черта уязвимости». Когда я упоминаю, что он часто играет две стороны персонажа, он соглашается. «Это верно. Даже у Кристиана две стороны. Если задуматься, то у него их пятьдесят». Когда я смеюсь, он едва сдерживает ответный смешок. «Полагаю, что в ближайшие месяцы использую эту реплику по всей планете. Не потеряйте ее.»
В основном, Дорнан приземленный и дальновидный парень, который более чем немного смущен своей работой. «Мне не нравится собственное телосложение. Почему так? Я рос тощим пареньком, и все еще чувствую себя тем тощим ребенком». Когда я отметил, что он обнажит свой торс, который сделал его знаменитым на весь мир для привлечения кино-аудитории, он смеется над абсурдностью этого. «Я по-прежнему хожу на прослушивания, – утверждает он. – На самом деле, мне не особо есть из чего выбирать. Так что мне нужно сделать выбор в способе игры персонажа. И я счастлив, что мне выпал шанс сыграть Кристиана.»
Кое-что еще, из чего ему не приходится выбирать, но от чего получает огромное удовольствие – это выбор актрис в партнерши на большом и малом экранах. Наблюдательность Дорнана стала ключом к росту его славы, как актера, и вышла на передний план, когда он обсуждал свое восхищение такими партнершами, как Джиллиан Андерсон, его главном противнике в детективе «Крах». «Поверить не могу, насколько она просто хороша», – говорит он. Особенно его поразила возможность, предоставленная в 2009 году фильмом «Тени на Солнце», где он выступил вместе с Джин Симмонс – звездой, чья карьера насчитывает десятилетия, и которую можно увидеть играющей рядом с Бертом Ланкастером, Кирком Дугласом, Виктором Мэтьюсом и Марлоном Брандо – в последней роли перед смертью. «Ей было, вроде, семьдесят девять, когда я работал с ней? И когда я думаю обо всех фильмах, в которых она сыграла, и какой вдумчивой и щедрой она была…» После эмоциональной паузы он возобновил разговор: «Мне следует быть осторожным, потому что я едва не разревелся. Она начала играть еще ребенком. Работала с Марлоном Брандо и Фрэнком Синатрой в одном фильме! Уверен, что она была сыта по горло расспросами об этом. Она рассказывала мне, что одна из ее первых работ заключалась в том, чтобы быть дублершей Вивьен Ли. Они заворачивали ее в ковер и бросали в бассейн в сцене, где Вивьен должна была утонуть. Она рассказывала, что по ощущениям находилась под водой вечность, но, когда ее вытаскивали, знала, что прошло лишь несколько секунд. Она смеялась над этим, потому ради этого отказалась от главной роли в «Спартаке» [1960]!»
Такой опыт выпал на долю перспективного и терпеливого уроженца Белфаста Дорнана, что и составляет большую часть проделанной им актерской работы. В перерывах между скачками туда-сюда из Лондона в Северную Ирландию для съемок второго сезона «Краха» и заботой о новорожденной дочурке («Не понимаю людей, которые жалуются на младенцев. Конечно, я немного скучаю по сну, но посмотрите на награду – это лучше, чем невозможность уснуть из-за похмелья») проявление его щедрости распространилось даже на меня. Техническая проблема –первая попытка осуществить это интервью была сделана путем международного звонка (я – в Кракове, он – в Лондоне), а запись делалась через Нью-Йорк – сделала запись непригодной. И он любезно согласился связаться с ним в тот же день в прошлом мае, ни на секунду не задумавшись о наших графиках. Вот насколько он хороший актер – никогда не придет в голову, что он откажется он участия в испытаниях грима.
Элвис Митчелл: Если ты думаешь, что мы закончили, то сильно ошибаешься
Джейми Дорнан: О, Боже. Когда мы завтра пообщаемся?
Митчелл: [смеется] Кое-что, о чем мы не поговорили, это о твоих съемках в мини-сериале ужасов «По ту сторону рейва» [в котором Дорнан играет солдата, который проводит свою последнюю ночь перед отправлением в Ирак в поисках любви всей жизни и окунается все глубже и глубже в круговорот крови, зла и электронной танцевальной музыки].
Дорнан: Ух ты, мы собираемся это обсуждать? [смеется]
Митчелл: Да, собираемся, потому что одно дело, когда ты можешь бежать по кругу и используешь свою физическую энергию, а не стоишь на месте. Как ты ввязался в это?
Дорнан: Я встретил продюсера на свадьбе своей сестры и очень полюбил его. Мне понравилось то, что он пытался сделать с проектом, и после обильных возлияний я сказал, что в деле. Вот так я был вовлечен, и это были безумные съемки. Все съемки были ночными. Я дрых целый день, не подавая признаков жизни, а затем вставал, приходил на работу к шести или семи вечера и возвращался домой к шести утра – очень странно. Не особо много помню о том времени. [смеется] Но я завел хороших друзей. Нас объединило недосыпание.
Митчелл: Ты упоминал, что вовремя подготовки к роли Пола Спектора, серийного убийцы из «Краха», исследовал Теда Банди, – чтобы сыграть разрыв между его дневной и ночной жизнью.
Дорнан: Банди – хороший пример того, что никто вокруг него не знал, что убийства всех тех женщин, это его рук дело. Он действовал, совершенно разделяя. Это удивительно, когда ты думаешь, что кто-то, кого ты знаешь, – твой друг, коллега по работе или кто-то, кто живет с тобой по соседству, – и с виду у вас с ним обычные, нормальные, спокойные отношения. Ты просто абсолютно не знаешь о том, что еще происходит, вот чем, подумал я, интересен Спектор. У Банди было две работы в политике: был студент юридического факультета, у которого есть подруга и хорошая социальная группа. Когда смотришь его интервью, он довольно пугающий, но притягательный. Он вежлив, шутит и, безусловно, очарователен. Но он убил десятки молодых женщин. Он сведет вас с ума, если вы позволите себе слишком много думать о нем. Это безумие, что такие люди действительно существуют среди нас; им не обязательно быть каким-нибудь жутким парнем со шрамом, пересекающим лицо, и прихрамывать, чтобы делает вещи такого рода.
Митчелл: Тебе было свободней играть Спектора как очаровательного, а не архитипичного серийного убийцу – одного из тех парней, который всегда молчат и действительно жуткие?
Дорнан: Для меня было сделано многое. На страницах, в уме [создателя «Краха» Аллана Кабитта]. Род деятельности, которую он дал Спектору, семья, которую он дал Спектору, и жизнь, которую он дал Спектору, – я просто пытаюсь все это сыграть. Жутко то, что это стало нормой. Подумать только, он психотерапевт, помогающий справиться с утратой близкого человека. У него жена и двое детей, которых он, я думаю, любит. Думаю, Алан сказал бы, что Спектор не умеет любить, поэтому не любит детей. Я немного пытаюсь возразить. Я бы сказал, что он изображает определенную форму любви, сосредоточенную на дочери. Таким образом, я не думаю, что Спектор плохой муж. Он может быть немного подавлен. И будет неверно сказать, что вы видите, как он пытается подняться, но на самом деле я не думаю, что все сводится к негативным качествам как мужа и отца. Думаю, он проявляет и хорошие качества, несмотря на то, что охотится и убивает невинных женщин. Это все довольно убого. Но я хочу показать, какими обычными могут быть эти парни.
Митчелл: Это заставляет меня задаться вопросом: нашел ли ты что-то в этих парнях такого, к чему ты – я не говорю «нравится» – привязался.
Дорнан: Я бы не заходил так далеко, чтобы сказать «нравится». Не думаю, что когда-нибудь сыграю персонаж, которому не буду симпатизировать или в котором не будет каких-нибудь моих черт. Не думаю, что когда-нибудь в жизни сыграю кого-то более ужасного, чем Пол Спектор, но я могу и буду делать только то, что посчитаю приемлемым. Касательно Спектора, несмотря на все ужасные деяния, есть что-то, что мне в этом персонаже нравится, и я думаю, что многие из его характеристик, которыми я восхищаюсь, он использует для довольно одиозных целей. Я бы хотел, чтобы он был внимательней к деталям и своей эффективности. [оба смеются] Думаю, ты должен научиться чему-нибудь у каждого персонажа, которого играешь. Ты должен перенять что-нибудь, и как актер, и как личность.
Митчелл: По сравнению с некоторыми сломленными мужчинами, которых ты играл, Эйб Гоффе из скачущего между материками мини-сериала «Новые миры» [сиквел романтического и, в то же время, гормонального популярного британского экшн/политического мини-сериала 2008 года «Любовница Дьявола: Унесенные страстью», время действия – английская гражданская война], – это почти классический герой.
Дорнан: Думаю, что он тоже сломлен. Я вижу сломанных людей, тех, кому приходиться проходить через тяготы таких действительно уродливых трудностей, как сиротства, жестокое обращение, что-то определенно меняющее жизнь, как Кристиан Грей. Возможно, во второй серии «Краха» мы увидим, почему Спектор такой, какой есть, – так что я не хочу углубляться в эту тему. Но есть причины, почему люди становятся такими, какими есть, и что приводит их в движение. Думаю, в случае Эйба, он чувствует несправедливость по отношению к себе. В молодости он изучал медицину, но не мог продолжать, потому что его отец был одним из тех ребят, кто подписал смертный приговор Карла I. Это-то его и подстегнуло.
Митчелл: Твое конструктивное доверие действительно переходит на игру Эйба. Но тогда кажется, что ты слишком материализуешь ребят, которых играешь, и это имеет для тебя эмоциональный смысл.
Дорнан: Ну, было много разговоров кое о чем в Эйбе, и он один из тех людей, которые разговаривают посредством кулаков. С течением времени, на протяжении четырех эпизодов, с ним происходят колоссальные изменения, когда он на самом деле осознает, что, возможно, в ход лучше пускать слова. Но вы встречаете этих парней, на любом отрезке времени, которые очень упрямы. У меня есть чертовски агрессивный товарищи. Они двигаются определенным образом, особенно рядом с другими людьми, вокруг новых людей. На лицах – легкая небритость. И я стараюсь изобразить Эйба каким-то таким. Он не чувствует себя комфортно с компанией, выходящей за пределы весьма немногих избранных.
Митчелл: Ты реагируешь на настоящую конструктивность актеров?
Дорнан: Трудно дать определение понятию «конструктивный актер». Каждая роль в некоторой степени конструктивна, но что до зрителя, то я не реагирую на актеров, которые делают больше, чем того требуется, чтобы рассказать историю. Меня это отталкивает и злит. Время от времени актеры взрывают мой мозг, делая что-то неожиданное, как Микки Рурк или Кристофер Уокен – и ты вообще понятия не имеешь о том, что они собираются делать, и наблюдать за этим действительно захватывающе. А потом есть еще актеры, которые думают, что они обладают теми же качествами, что и Микки Рурк или Кристофер Уокен, и выглядят такими занятыми. Они делают разные вещи, но они могут просто стоять и произносить реплики, и лично для меня это был бы гораздо более приятный способ рассказать историю. Я считаю, что иду по тому тупи, когда все хорошо в меру. И однажды ты придешь к чему-то, однажды в первые пару недель этого пути начнут происходить действительно безумные и великолепные вещи. Во втором сезоне «Краха» их будет больше, чем я планировал. Прошло уже больше двух лет (я не сидел в его мозгах все эти два года, не переживай), но когда я попадаю внутрь, то чувствую себя комфортно в его шкуре, а это может привести только к редким вещам.
Митчелл: Что вы с Сэм [Тейлор-Джонс, режиссером «Пятидесяти оттенков»] обсуждали для подготовки к роли Кристиана Грея – кого-то, кто в жизни похож на него во всем? Какие физические способности ты придал ему, чтобы сыграть уязвимость?
Дорнан: Думаю, намного больше в Кристиане мы прикрыли – кто-то, кто заботится о себе, чтобы быть в форме; кто-то, кто тратит непристойные суммы денег, чтобы преподнести себя. Большая работа была проделана как в тренажерном зале, так и по костюмам. Мы не обсуждали детали его движений. Но мне неловко в костюме, потому что у меня не было возможности часто его надевать, а он парень, который живет в костюме – лучшем костюме. Вот и приходится производить впечатление. Но когда ты проводишь в костюме восемьдесят процентов съемочного времени, то начинаешь чувствовать себя в нем комфортно.
Митчелл: Это, вроде как. Весело – Кристиан, вероятно, изучал фотографии такого парня, как ты, чтобы увидеть, как следует выглядеть. [оба смеются]
Дорнан: Правда. Наверное.
Митчелл: Я заметил, что очарован этими противоречиями. Очевидно, что в актерском деле должна быть вещь, которая тебе нравится, – возможность потерять себя
Дорнан: Я хочу сохранить частичку себя в каждом персонаже, которого играю. И, возможно, это связь, чтобы найти что-то, что нравится тебе в каждом персонаже. Может они совпадают. Я понимаю, что это работа – заставить людей поверить, что ты – тот парень, и чем больше ты можешь отчасти потерять себя в нем... Я не знаю, о чем я говорю.
Митчелл: Ты, вероятно, уже притомился все это мне рассказывать. Мне жаль, что так вышло. [Дорнан смеется] Но есть кое-что, чем ты можешь удивить зрителей – Спектором в «Крахе», например. Потому что зритель знает, что для него сейчас лучше. Что ты хочешь: найти, чем их удивить или играть в том, что люди уже смотрят?
Дорнан: Ну, мы собираемся увидеть больше Спектора, но в несколько ином свете. Не могу рассказать об этом подробней.
Митчелл: Но мы же теперь старые друзья, ты можешь рассказать мне все, что угодно. [смеется]
Дорнан: Ладно, итак, первые съемки, эпизод первый, мы видим Спектора…
Митчелл: Как думаешь, смотреть «Крах» тяжело?
Дорнан: Мне не нравится смотреть на самого себя, но этот я видел. Я бы даже смотрел, если бы не снимался в нем. Мне нравится история. Так что я смотрю сериал по этой причине, и потому, что Джиллиан прекрасна. Я не смотрю его типа: «Ух ты, он хорош». Я улыбаюсь и стойко переношу части с моим участием.
Митчелл: Каково это, метаться между кино и телевидением?
Дорнан: А у меня к ним один и тот же подход. Я как раз закончил смотреть «Настоящий детектив», но я не смотрел его, думая, что Мэттью МакКонахи и Вуди Харрельсон сыграли на малом экране. Я просто думал, что они чертовски блестящие и дают эпические спектакли. Думаю, иногда актеры тянутся к хорошему телевидению, потому что у тебя есть больше времени, чтобы продать его, больше времени обыграть персонаж и рассказать историю. И это действительно привлекает.
Митчелл: Ну, думаю, что теперь ты будешь подскакивать, когда кто-то будет звонить тебе по Скайпу.
Дорнан: Не могу в это поверить. Я так устал.
Митчелл: Ну, вот тебе хорошая новость – со мной ты разговаривать не будешь.
Дорнан: Я бы не удивился, если бы это был ты, и твое крошечное личико в коробочке в уголке экрана, которое задает мне странные вопросы во время моего разговора с этим парнем.
Митчелл: Если ты увидишь, что «всплыло» мое лицо – обратись за помощью! Тебе нужно поспать. Еще раз спасибо, Джейми.
Дорнан: Спасибо, Элвис. Пока, мужик.
Перевод выполнен Deruddy специально для сайта www.twilightrussia.ru и группы Twilight Russia™ Оfficial community Vk. При копировании материала обязательно укажите активную ссылку на сайт, группу и автора перевода.
Эксклюзивное интервью Джейми Дорнана в журнале "Interview"
|
... что победителей всех конкурсов по фанфикшену на TwilightRussia можно увидеть в 
