Как большинство из вас знает, меньше, чем через две недели выходит новый фильм «Сумерки» от компании Summit Entertainment. Фильм основан на невероятно успешной книге Стефани Майер, и это история Беллы и Эдварда…

Если вы относитесь к тем, кто ничего не знает о книге, то «Сумерки» - это современная история любви между девушкой-подростком и вампиром.
Белла Свон (Кристен Стюарт) всегда немножко отличалась от других, никогда не интересовалась модой, магазинами и дружбой с популярными девчонками в старшей школе Финикса. Когда ее мать повторно вышла замуж и отправила ее жить с отцом в маленький дождливый городок Форкс, Вашингтон, она не думала, что что-нибудь изменится. Там она встречает загадочного и невероятно привлекательного Эдварда Каллена (Роберт Паттинсон) – парня, непохожего ни на одного из тех, кого ей доводилось встречать.

Эдвард – вампир, но у него нет клыков, его семья уникальна тем, что они предпочитают не пить человеческую кровь. Умный и интеллигентный Эдвард заглядывает прямо в душу Беллы. Вскоре у них закручивается страстный, захватывающий и необычный роман. Для Эдварда Белла – та, которую он ждал 90 лет, его половинка. Но чем ближе они становятся, тем больше Эдварду приходится противостоять жажде ее крови, аромат которой может привести его к неконтролируемому безумию.

Этот уикенд стал праздником для прессы, мне посчастливилось поучаствовать в интервью с большинством актерского состава и режиссером Кэтрин Хардвик. Поскольку большинство из вас являются преданными поклонниками истории и отчаянно жаждут любых новостей… вот мое интервью с Робертом Паттинсоном.

Во время нашей беседы он говорит о съемках фильма, что нам предстоит увидеть, и рассказывает несколько замечательных историй между сценами. Если вы – сумеречный фанат, то вам точно понравится это интервью.

Ты действительно готов к фэндому, ожидающему тебя после выхода фильма?

РП: Да. Мой мозг, вообще-то, не совсем это признает. Так что все в порядке. Я могу попасть в любые условия, и это пройдет мимо моей головы. Я просто не хочу, чтобы меня пырнули ножом или что-то в этом роде. Мой представитель как-то спросил меня: «Есть ли у тебя какие-то проблемы с этим? Все ли нормально?» И я ответил, что «просто не хочу, чтобы меня застрелили или зарезали. Не хочу, чтобы кто-то ткнул иголкой, и я заразился СПИДом». Боюсь только этого.

И самая пугающая часть – это то, что такие люди, кто может это сделать, наверняка там есть.

РП: Я знаю. Я всегда думаю об этом, когда вижу толпу. Это как летать на самолете. Мне всегда кажется, что при посадке он ударится дном о посадочную полосу.

Статья в журнале «Entertainment Weekly» утверждает, что ты был одержим этой ролью, с ней было связано много страхов и переживаний. Так ли это?

РП: Да. Мне не хотелось участвовать в дурацком подростковом кино. После «Гарри Поттера» я не делал ничего, что люди могли бы увидеть, потому что хотел научиться играть. И не хотел быть идиотом. Это произошло как-то случайно, я не знал на самом деле, что это. Я собирался подождать еще год. Хотел сделать еще две-три небольшие вещи, и только потом приниматься за что-то бо́льшее; но потом случилось так и я подумал: «Ну ладно». У меня был один фильм, перед получением роли в котором я очень сильно переживал, но тем сильнее было чувство удовлетворенности после, гораздо сильнее, чем после других фильмов. Я не знаю, что есть такого в настойчивости, отчаянном желании получить что-либо, но ты точно чувствуешь себя более удовлетворенным. Мне хотелось привнести это и в «Сумерки»; попытаться сломать стереотип, что если фильм основывается на книге, которая просто была издана многими копиями, и что любая книга, разошедшаяся миллионными тиражами и превращенная в фильм – это ерунда, ведь даже любой ребенок знает, что это лишь способ заработать денег – я не хотел впутываться во что-то подобное. И я думал, что Кэтрин [Хардвик] и Кристен [Стюарт] это поддержат. Но у них уже была хорошая репутация, когда у меня ее не было вообще. Поэтому я хотел убедиться, что к тому моменту, как народ доберется до Портлэнда, я уже знаю все про всех, и хотел быть настоящим – в течение полутора месяцев съемок я не разговаривал ни о чем, кроме своей роли. Кажется, это вроде как оживило людей. Думаю, многие читают книгу – и это легкое чтение. Очень милая книга. И многие думают: «Да, это счастливый фильм». Но я, когда держу книгу, думаю: «Нет! Это точно возьмет Оскар!». [Смеется].

А не усложнил ли такой подход выход из образа, когда фильм был снят?

РП: Нет, не совсем. Подход сломался в процессе работы, в основном, из-за того, что люди хотели, чтобы я сделал его легче. В то же время я думал, что моя идея сработает, поскольку отличалась от книги, где он отпускает колкие шуточки и замечания. Он самоуверенный персонаж, вокруг него нет девушек, и если вы описываете идеального парня, то точно не как депрессивно-маниакального придурка, постоянно пытающегося покончить с собой, и неважно, какой у него пресс. Поэтому я провел много времени, борясь с создателями фильма. В итоге Кэтрин вручила мне экземпляр книги, где были подчеркнуты все моменты, когда Эдвард улыбается, и я такой: «Ну ладно».

Но в следующей книге, например, ты действительно пытаешься себя убить.

РП: Я знаю. Я был как: «Ладно, тогда я подожду сиквел».

Стефани Майер написала «Солнце полуночи», точнее, начала писать от лица Эдварда. Делилась ли она с тобой деталями, когда вы обсуждали персонаж?

РП: Да. Она давала мне ее примерно две трети всех съемок. Я даже не знал, что она существует. Знал, что есть первая глава в интернете, и основные переживания персонажа я брал именно оттуда. Там говорится, насколько сложно ему себя контролировать. В книге [«Сумерки»] кажется, что когда он говорит: «Я – монстр и могу тебя убить», а она: «Я не боюсь», вы как бы уверены, что он никогда не причинит ей зла. Но когда вы читаете первую главу «Солнца полуночи», где в полной мере раскрывается его желание убить ее, как он обдумывает убийство всей школы, его сущность становится очевидной. Я хотел сделать этот элемент заметным. Хотел, чтобы Белла говорила «Я не боюсь. Ты мне ничего не сделаешь», но не так уверенно. Чтобы это звучало, как «Ты ведь ничего мне не сделаешь, правда?» Как-то так. Думаю, реальная возможность того, что он может сорваться и убить ее, делает его сексуальнее.

У вас с Кристен удивительная химия, но также в фильме заметна и твоя химия с семьей. Можешь ли ты рассказать об этом вне и на экране?

РП: Это было странно. Будто у меня с Кристен это на самом деле. Я имею в виду, что все сцены довольно напряженные, и когда ты работаешь с одним человеком бо́льшую часть времени, особенно над отношениями, кажущимися невозможными, это начинает тебя переполнять. Но что касается семьи, они просто действительно веселые люди, и мы с ними были на одной волне. Это даже не было игрой. Я учился американскому акценту. Питер [Фачинелли] – один из самых смешных людей из всех, кого я когда-либо встречал. В фильме есть момент, когда Розали раздавила миску, и Питер говорит: «О, Розали всегда давит мои шары» [прим. перев. – Игра слов. Английское слово bowl имеет несколько значений, в т. ч. «миска» и «шар»]. Это вырезали? Жаль, это была моя любимая фраза в фильме.

Как ты думаешь, в чем секрет той химии, которую вы с Кристен развили и показали в фильме?

РП: Думаю, в том, что мы делали вещи, противоположные этой истории, мы даже думали по-другому. В начале прослушивания мы пробовали сцену на поляне, которая была не на самой поляне, но должна была там быть, я так думаю; когда он пытается ее запугать, а она смотрит на него не иначе, как с любовью, обожанием и восхищением, будто увидела Бога, сошедшего с небес. Но я решил сыграть наоборот, будто Бог сокрушен и падает в ноги этой обычной девушке. Даже поза, в которой мы находились в конце сцены, была соответствующая – я был у ее ног. Не помню, что было в самом фильме, но это было во время прослушивания. Когда он искал в ней поддержки, она ему ее дала, больше по-матерински. Я думаю, это действительно работает. Она очень сильная. Она не типичная девица-мамзель. Это странно. Они, видимо, и подбирали таких противоположных людей. Я – слабак, а она очень сильна, и это отличается от того, какими должны быть парень с девушкой. Думаю, вот почему это сработало.

Питер сказал, что ты никудышный бейсболист, и ему пришлось тебе помогать.

РП: Я все еще продолжаю это слышать. Наверное, он специально дает интервью, чтобы только это сказать. Я ужасен в бейсболе. Кэтрин так хотела, чтобы я выглядел как профессиональный игрок, а мне было все равно. Во время репетиций мы могли заняться соответствующей подготовкой, и Кэтрин сказала: «Ты должен выглядеть как бейсболист». Поэтому мне пришлось взять у этого хвастуна урок, как правильно занимать позицию готовности. Кэтрин сказала: «Ладно, покажи мне это», а я такой: «Слушайте, я это сделаю. Встану в позицию готовности. Я, черт возьми, даже присесть могу». Потом я, конечно, все сделал, но до конца съемок, когда она задавала мне вопрос о блокировке или чем-то подобном, я сразу парировал: «Думаю, мне пора принять позицию готовности. Это очень, крайне необходимо».

Что там было с твоим предложением Кристен руки и сердца? Это только слух?

РП: Я даже не помню, когда это произошло. Кристен такая: «Да, ты это сделал», а я: «Оу». Думаю, кто-то еще на прошлой неделе прислал мне смс с текстом «Наша свадьба еще в силе?». И, по-моему, вчера я собирался жениться еще на ком-то.

А это для тебя обычная вещь?

РП: По идее, должна быть.

Ты играл Сальвадора Дали в «Мелких останках». На что было похоже исполнение роли культового художника?

РП: Это не очень похоже, но я считаю Эдварда тоже культовым персонажем. Я делал те же вещи, ломал и уничтожал все, что о нем знал. И потом, читая тонну литературы, написанную им и о нем, начинал воссоздавать образ вновь. К тому же я играл его в очень юном возрасте, с восемнадцати до двадцати шести лет, и это история его происхождения, точнее, доступ к той карикатуре, которую все знают. Он был таким застенчивым в детстве и юношестве. Это не просто рассказ о Дали, и я до сих пор не думаю, что я его играю. Это больше как его настроение, мне кажется. На съемочной площадке все говорили по-испански, поэтому я целыми днями читал, изучал тонны и тонны материала. Это был первый раз, когда я настолько вникал в образ, пытался повторить жесты, движения. У меня была фотография, где он на что-то указывает, и я дня три пытался понять, на что именно. Я никогда такого не делал. Я пытался изучить миллион вещей, чтобы только повторить его походку. И, в конце концов, [как выяснилось] я ничего не знал. Кто-то мне сказал: «Я даже и не знал, что это о Дали, пока ты не нацепил усы в конце». И я был: «О, отлично». Думаю, этот фильм – дань уважения ему. Я никогда не был настолько связан с персонажем, как в этот раз, и это очень странно, потому что многие думают, что он псих. Когда он был молод – если вы прочтете его автобиографические очерки – он написал три автобиографии, которые были абсолютно противоречивы. Например, в одной из них он написал, что его мать делала ему минет и все такое, а в другой – что его мать была самой лучшей в мире и подарила ему наипрекраснейшее детство. Там есть главы под названием «Правда», есть «Ложь», есть правда и ложь вперемешку, и все это довольно весело. В Дали столько всего, что я нахожу захватывающим. Удручает то, что он сделал с собой, что все не видели ничего, кроме маски. Он так захотел, но он сам намного глубже, чем этот глупый, жаждущий только денег клоун, которым он стал под конец жизни. Это невероятно сложный человек. Я не говорю, что я такой. Совсем нет.

Чем ты теперь собираешься заняться?

РП: В январе я буду участвовать в небольшом фильме «Parts Per Billion» с Деннисом Хоппером и Розарио Доусоном [прим. перев. – Роб впоследствии отказался от участия] и, надеюсь, потом будет что-нибудь еще. Мы должны подождать и узнать, будет ли сиквел. Не хочу сглазить, поэтому буду молчать.

Ходят слухи о том, что Голливуд собирается заняться кучей фильмов в феврале, марте и апреле. Даже если они и захотят снять сиквел «Сумерек», то, я уверен, у них уйдет много времени на то, чтобы сначала разобраться с остальными фильмами.

РП: Да. Но дело в том, что я не должен взрослеть, по крайней мере, если они не хотят меня заменить. Так что им предстоит снять фильм довольно быстро, ведь я уже выгляжу года на три старше, чем тогда. Им нельзя долго ждать.

Насколько странно каждый день видеть в интернете сообщения о твоей прическе?

РП: Когда-то я был в Нью-Йорке на радиоинтервью, и люди присылали свои сообщения. 95% сообщений были с просьбой снять кепку. И я такой: «Ладно». Когда люди говорят, что что-то стало твоим фирменным знаком, пора от этого избавляться. И это худшее.

Смог ли опыт, полученный тобой в «Гарри Поттере», помочь подготовиться к поп-феномену «Сумерек»?

РП: Я понял, что все утихает. Понял, что пройдет несколько месяцев – и все уйдет, все забудется. Это помогает. Помогает, когда ты привыкаешь к этому, а потом вдруг никому нет дела. Когда перестаешь воспринимать неудачи как что-то плохое – они перестают иметь значение.

Ты все еще пишешь музыку?

РП: Сейчас не так много. После того, как поучаствовал в создании саундтрека, временно бросил. [Смеется].


Перевод выполнен •Тортик• специально для сайта www.twilightrussia.ru. При копировании материала обязательно укажите активную ссылку на сайт и автора перевода.