«Кристен Стюарт, возможно, лучшая актриса в возрасте до 30-ти лет». Я написал это в прошлом году после интервью с ее коллегой по «Сумеркам» и бывшим бойфрендом Робертом Паттинсоном – и в этом году убедился, что прав. Но, как оказалось, некоторые фанаты вампирской саги остаются верными себе и некоторые из них, считающие Паттинсона своим кумиром, после разрыва пары не особенно любят его бывшую. По крайней мере, ответы на мои посты в социальных сетях полны ярости. «Потому что они с тобой не согласны?» − смеется Стюарт, когда я ей это рассказываю. «Потому что они типа: "Да пошла она на*уй”?». Именно.

Если вы видели только то, как она безучастно прокладывала свой путь через Сумеречную сагу, то вы можете подумать, что это утверждение попахивает безумием. Тогда вам стоит посмотреть последнюю ее работу, и вы откроете для себя мир 26-летней звезды артхауса, особенно что касается Европы: она стала первой американкой, взявшей «Сезар», французский эквивалент «Оскара». Другое предвзятое мнение состоит в том, что она – неприветливая девушка с тысячелетним запасом цинизма, враждебно настроенная к прессе после того, как они направили весь свой запал на освещение ее отношений с женатым режиссером. Ведь ее сдержанный, отчужденный, холодный образ настолько укоренился в обществе, что в одном из обзоров сатирического американского ТВ-шоу «Субботним вечером в прямом эфире», где она выступила в роли приглашенной ведущей, ее назвали «поразительно очаровательной».

Понимает ли она, почему? «На сто процентов». (Она очень часто использует это словосочетание.) По правде говоря, Стюарт такая же болтушка, как и Том Хэнкс, актер, про которого все говорят: у него брать интервью легче всего. У нее на правой руке татуировка в виде лампочки из картины Пикассо «Герника», запечатленная в качестве напоминания о том, что можно преодолеть тьму, всего лишь щелкнув выключателем. Она и правда сейчас словно светится, и это, главным образом, благодаря ее профессиональным достижениям.

«Сейчас я чувствую, что твердо стою на ногах», − произносит она, как обычно, быстро, гордясь тем, что у нее появились инди-роли, возвращающие ее туда, откуда она начинала.

Сначала, в 2014 году, вышла «Зильс-Мария», в которой Стюарт противостояла победительнице «Оскара» Жюльет Бинош. Это фильм с, можно сказать, двумя действующими лицами, повествующий о молодой женщине и ее трудных взаимоотношениях с начальницей. В том же году она сыграла дочь Джулианн Мур в драме о болезни Альцгеймера «Все еще Элис». Потом была небольшая роль амбициозного молодого юриста, который изо всех сил пытается добиться большего, в фильме «Несколько женщин» Келли Райхардт, одного из тех фильмов, что начинаются с унылого секса и никогда не поднимают настроения.

И лучший из всех – «Персональный покупатель», второй фильм Оливье Ассайаса, в котором она снялась после «Зильс-Марии», и ее первая за несколько лет главная роль. Это трудно описать. «Персональный покупатель» − это темная, взрослая история о женщине, которая занимается модными закупками для своего босса-знаменитости и говорит с призраками, − смесь «Других» с «Дьявол носит Прада». Стюарт стоит в доме с привидениями и то и дело повторяет: «Льюис». Льюис – ее недавно погибший брат-близнец, и она ждет, когда его дух появится в Париже. Они оба – медиумы. Чтобы справиться с напряжением этой двойной жизни, героиня Стюарт, неправдоподобно названая Морин, много курит и колесит по городу на мопеде. Ей приходят анонимные сообщения, в которых значится что-то вроде: «Я тебя знаю», − что немного выбивает из колеи, особенно если ты ищешь умершего брата.

Как, спрашиваю я, можно снять подобный фильм в однострочном голливудском формате? Стюарт смеется и совершенно правдоподобно говорит, что она не из тех, кто ратует за лаконичность. Во время интервью она почти не замолкает. «Это фильм о девушке, которая вдруг стала чужеземкой в каждом смысле этого слова, не только в географическом, а вообще по жизни. Она переживает событие, которое ее травмирует, и оно запускает экзистенциальный кризис, когда она задается вопросом, реально ли все это. Она чувствует себя совершенно одинокой».

Подождите-ка. Она все еще о «Персональном покупателе» или о «Сумерках»? Особенно учитывая ее личный опыт в создании такой махины, которая принесла почти 3,4 миллиарда долларов в мировом прокате. Нет, замечает актриса, она говорит не о последних. «Я никогда не чувствовала себя увязшей в Сумеречной саге», − начинает она и, вместо того, чтобы бросить эту тему, продолжает ее муссировать предложение за предложением.

«Каждый шаг делает тебя человеком, которым ты являешься, и да, «Сумерки» очень даже повлияли на мое формирование. Не только сами фильмы, а скорее последующий эффект. Из-за этого мое участие в съемках «Зильс-Марии» стало более интересным, ироничным». – Ты имеешь в виду строчку, когда твоя героиня говорит: «Это новости о знаменитостях. Забавно»? Или когда она высмеивает блокбастер с оборотнями, как в «Сумерках»? – «Сто процентов, − отвечает она. – Если бы это произнес другой человек, это показалось бы интересным, но не так, словно: "Ого, она реально знает, о чем говорит!”».

Некоторые из инвесторов этого фильма были удивлены, говорит Ассайас, когда он впервые выбрал на роль эту девушку – калифорнийского подросткового идола. Но он подчеркивает ее смелость, ведь они снимали в Доломитовых Альпах, где «после заката совсем не так захватывающе», далеко от дома, в окружении иностранной съемочной команды.

Европейский артхаус можно рассматривать как собственную комнату страха для Стюарт – это из названия фильма, в котором она снялась с Джоди Фостер в возрасте одиннадцати лет. Это ее прибежище. Ассайас соглашается в том, что она, казалось, снималась в этом фильме с облегчением; а потом продолжает ее восхвалять. «Я бы сравнил Кристен с Харриет Андерссон, − говорит он об одной из фавориток Ингмара Бергмана. – Большего комплимента и придумать нельзя».

На экране она усовершенствовала свой дерзкий, но все же уязвимый стиль, все склонили головы и сдержанно бормотали. В «Персональном покупателе» он используется настолько увлекательно, что когда она произносит сумасшедшую строчку: «Ее вырвало этой эктоплазмой», вы только киваете, а не кудахчете. Просто она не из кричащих актрис. Это заметила Фостер, когда сказала: «Кристен не заинтересована в том, чтобы вываливать перед собой эмоции». Так что этот карьерный ренессанс на более утонченной территории европейского артхауса вполне имеет смысл.

«Я привыкла к тому, что люди получают награды за какие-то предельные исполнения, − говорит она о своем удивлении, когда «Зильс-Мария» получила «Сезар». – В Штатах редко кто обращает критическое внимание на столь спокойные вещи. Иногда ты не показываешь своих чувств, и это говорит о большем, чем когда ты заталкиваешь их в чьи-то глотки».

Ее следующий проект, правда, артхаусом не является: «Под водой» (Underwater), фильм, который называют океанической версией «Армагеддона» Майкла Бэя. Возможно, это странно для нее, но она сравнивает глубину истории с «Интерстелларом» Кристофера Нолана и настаивает на том, что он не станет блокбастером, который «останавливается на какой-то концепции, и потом вы думаете: "Круто, это была отличная идея”». Возможно, что-то подобного масштаба – единственный логический для нее шаг. В конце концов, это актриса, которая отправилась на съемки в никуда с группой иностранцев, успев понежиться в лучах одной из крупнейших франшиз всех времен. Она хочет удивлять.

«Я хочу подтолкнуть себя, − говорит она. – В реальной жизни, когда я испытываю эмоции по какому-то поводу, я человек экстремальный. Утонченность – не мое. Я не хочу притворяться, но лучшие возможности передо мной открываются, когда я немного напугана».

В ее недавнем выступлении на шоу SNL был представлен один скетч, вдохновленный софическим французским фильмом «Жизнь Адель», в котором она игралась на кухне с другой женщиной. В этом шоу она просто блистала, рассказывая миллионам зрителей о том, как она «рада» [игра слов: в оригинале используется слово «gay» (англ.) – радостный, веселый/гомосексуальный]. Прошлым летом она совершила публичный каминг-аут, и юная звезда, которая половину десятилетия дрожала в Сумеречной вампирской саге, показалась совершенно иной женщиной – законченной картиной вместо незавершенного наброска.

«Я ничего не скрывала, − говорит актриса, когда ее спрашивают, почему теперь она настолько открыто говорит о собственной личной жизни, хотя прежде, встречаясь с Робертом Паттинсоном, молчала об этом. – Я не рассказывала о своих первых публичных отношениях, потому что хотела, чтобы вещи, принадлежащие мне, оставались моими. Я ненавидела то, что детали моей жизни превращались в товар и продавались по всему миру. Но, учитывая, сколько народу за мной наблюдают, я вдруг осознала, что моя личная жизнь оказывает влияние на огромное количество людей, а не только на меня саму. Это стало возможностью уступить часть того, что было моим, чтобы сделать кого-то еще счастливее».

«Если бы это не казалось актуальной темой, – продолжает она, одновременно хладнокровным и страстным тоном, – я бы всегда охраняла свою личную жизнь. Но тогда я бы не смогла выйти на улицу, держа кого-нибудь за руку, потому что меня везде бы преследовали. Когда я встречалась с Робом, публика была моим врагом, было невозможно жить. Это не было каким-то громким заявлением: "О, я так растеряна. Теперь я осознала, кто я!”. Я с этим не боролась».

Она смеется. «Просто это показалось важным и злободневным». Я с трудом мог бы назвать более уверенного интервьюируемого.

В январе она выпустила на экран свой режиссерский дебют «Пойдем поплаваем» − 17-минутную странную зарисовку, которая появилась вместе с исследовательской работой «Оживление импрессионизма с использованием переноса стиля на базе нейронных сетей». И пусть она видит свое будущее по обе стороны камеры, она также хочет когда-нибудь выйти на сцену.

Именно «человеческая энергия» толпы с «Субботнего вечера в прямом эфире» убедила ее в том, что она вполне может опробовать живые выступления. Интерес также представляет то, что театр – главная задача уроженца Лос-Анджелеса, родители которого тоже не последние лица в индустрии развлечений и давно влились в бизнес этого города: еще одна большая проверка. Она читает Сэма Шепарда, и ей очень импонирует то, что настрой в его работе только подразумевается, а не выставляется на всеобщее обозрение. Что, по сути, довольно четко описывает ее манеру игры. Вообразите ее в пьесе Пинтера.

Она не такая, как я ожидал, никаких затяжных периодов молчания или вопросов, оставшихся без ответа. Она дружит с Патти Смит, а актриса/рокерша Джульетт Льюис называла ее женской версией Джеймса Дина. Такая поддержка и знакомства пугают. Тем не менее она дружелюбная, честная, скромная и, возможно, самая впечатляющая, невозмутимо вежливая, особенно при упоминании «Сумерек», несмотря на желчь, льющуюся на нее от фанатов, которые думают, что она поступила с ними несправедливо.

«Я не считаю весь этот Сумеречный опыт травмирующим, − говорит она. – Тот факт, что он любим не всеми людьми мира, расстроит разве что кого-нибудь с по-настоящему нездорово раздутым эго. Было бы глупо говорить, что меня не волнует, что люди думают о моей работе и обо мне, но у медали всегда две стороны, и точка».

Вернемся к словам о том, что она «поразительно очаровательна». Она понимает, почему люди думали, что она сдержанная? «Я потеряла самообладание, − отвечает она. – Я слишком сильно старалась, потому что нервничала. Мне было так некомфортно обращаться к публике. Я просто выросла из этого».

Перевод выполнен little_eeyore специально для сайта www.twilightrussia.ru и группы http://vk.com/twilightrussiavk. При копировании материала обязательно укажите активную ссылку на сайт, группу и автора перевода.