 Обладательница «Оскара» – о том, как она напугала коллегу по съёмочной площадке и работала над ролями.
Сначала она покорила театральную сцену, затем появилась на телеэкранах, в австралийских сериалах, и только потом затеяла роман с большим экраном, который ответил ей взаимностью. Кажется, этой кинодиве подвластны все жанры и формы: она уже получила «Оскара», у неё три «Золотых глобуса». Критики убеждены: Кэтрин Элиc Бланшетт наиболее убедительно из всех актрис сыграла королеву Елизавету. Корона ей к лицу – это несомненно. Но что кроется за горделивой осанкой, надменным взглядом и аристократическим высокомерием, застывшим на плёнке? Быть может, ответ даст новая картина с участием звезды, которая сейчас идёт в российском прокате?
– Итак, перед нами очередная ваша работа – «Золушка», красивая диснеевская сказка. Но ваша роль далеко не положительная – вы играете мачеху. Сколько об этой зловредной даме сказано, написано и тем более снято фильмов! Но вы согласились на этот творческий эксперимент...
– Играть зловредную мачеху? В этом весь смак актёрского ремесла! Да, мне, любящей матери троих сыновей и дочери, сложновато выступать в роли самовлюблённой эгоистки, но на то оно и кино, чтобы в нём иногда становиться хуже себя самой. Или лучше...
– А были и такие персонажи, которые лучше вас самой?
– В моём послужном списке множество разноплановых героинь, и большая часть из них... Не то чтобы лучше меня, но в них заложены такие характеристики, которых во мне или нет, или же я на них просто не обращаю внимания. Кино вообще старается воспитать во мне самые лучшие качества: смирение, самоотверженность. Сильные личности способны на волевые поступки, мне же выпало счастье их сыграть, прожить их жизнь на экране. Но, к счастью, мой спокойный и довольно-таки однообразный ход жизни не даёт мне повода для бытового героизма. Что же касается мачехи из фильма «Золушка», я постаралась отыскать в себе нечто противное, но одновременно с тем манящее, что может быть в каждой женщине, и буквально вывалила это на своих партнёров. Бедняжка Лили Джеймс (исполнительница роли Золушки. – Прим. ред.) иногда была в ужасе от... Нет, не от меня, а от моей героини! И чтобы как-то усугубить полученный результат, я иногда сознательно не стирала «маску» после съёмок, иногда давала повод своей падчерице по фильму видеть некую пропасть меж нами. И бедная девушка даже терялась, не всегда понимала: может, я и вправду такая – властная, жестокая, своенравная назло всем и вся? Однако эта игра продолжалась недолго, и Лили в конце концов поняла, что я на самом деле добрейшей души человек. А с чего мне в реальности быть такой озлобленной? Мне всего в этой жизни хватает. И внимания – в семье и в обществе, и радости – те же дети – это большое счастье, а когда их четверо, начинаешь иначе смотреть на мир, у тебя вырабатываются другие ценности.
– «Золушка» не первая сказочная история в вашей кинокарьере...
– О да, кинематограф дал мне шанс пережить заново все мои детские страсти, осуществил почти все мои детские фантазии. Какая же уважающая себя девушка не мечтает стать длинноволосой эльфийкой, которая болтает что-то на своём языке, чудо как скромна и обаятельна... А уж тем более – королевой эльфов! Галадриэль – это прекрасно: для меня вся эта история с эльфами и хоббитами, великанами и живыми деревьями, которые ходят и разговаривают, как одно большое сказочное действо! Однако «Золушка» всё-таки не из сказок по Толкину: здесь социальный фактор играет далеко не последнюю роль, моя героиня в этом фильме «из плоти и крови», абсолютно реальна. Мне иногда кажется, что если снять с неё все эти разнопёстрые старинные одежды, то мы получим обычную моралистку из дня сегодняшнего, которая не склонна к сантиментам, властолюбива, жестокосердна... негодяйка одним словом. «Золушка» социализирует наше понимание сказки, здесь важен не внешний антураж, не полный уход от реальности, как во «Властелине колец»...
История мачехи из «Золушки» мне понятна. Моя героиня – это комок нервов: думаю, её озлобленность и ненависть по отношению к Золушке больше, чем неприязнь к одному человеку. Бедная девушка просто, что называется, под руку подвернулась. Мне кажется, моя героиня – глубоко несчастный человек. Жить с нелюбимым мужем... В чём корень её озлобленности на весь мир? Этот момент меня давно увлекал: мне всегда было интересно, неужели она – в моём случае её зовут леди Тремейн – в жизни такое злое существо? У неё же две дочери, или материнство не лечит от этой бытовой злобности? Наверное, сколько людей, столько и рецептов счастья.
В моей семье, в которой я выросла, в которой живу сейчас, такого просто быть не могло. Мне казалось, такая модель поведения свойственна людям отчуждённым, социопатам, которые ставят своё «я» выше окружающих и несут его как корону. А тут... И ведь персонаж вроде бы простой, доступный, но вникаешь в него – и слово за словом, строка за строкой, страница за страницей – осознаёшь: это же просто какое-то непаханое поле! Можно сыграть личность экзальтированную, с внутренним миром бунтаря, вечным вызовом обществу и себе в том числе, но здесь...
– Вы разобрали этот образ по косточкам. Если эта ваша героиня живёт по принципу некоего вызова, то к кому он обращён?
– Наверное, тут работает стереотип восприятия образа мачехи: мол, мачеха в любом случае не мать и не может быть до конца честной, открытой, душевной по отношению к своей падчерице. По мне, так это... надуманно. Наверное, так жили во времена братьев Гримм и других сказочников, но сейчас мачеха может быть гораздо нежнее и добрее, чем мать. Эта сказка – вообще какой-то психологический театр: здесь интересно было бы прожить все роли. У каждой из героинь своя судьба, у каждой – своё понимание, что хорошо и что плохо.
Здесь мне помогло моё сценическое прошлое. Театр формирует в актёре одно важное понимание природы образа: твой образ не может быть одинаковым всё время, он должен пусть в мелочах, деталях – но меняться. Тогда и ты, и твой персонаж станут интересны зрителю. Кино – явление сиюминутное, здесь работает иной закон, иные принципы, но здесь столь же важно понять своего героя и, как в русской школе Станиславского, показать зрителю. У твоего героя есть некая предыстория, которая формирует его как личность и определяет его нынешнее бытие. Жизнь – это пазл, и мы в кино видим его не целиком, а лишь самую яркую его часть, и многое остаётся за бортом.
Так было и в случае с Елизаветой или с моими давними австралийскими работами, так случилось и с одной из самых удачных моих киноролей – в драме «Загадочная история Бенджамина Баттона», так произошло и с «Золушкой». Отчего это, став мачехой, моя героиня оказалась надменной и заносчивой, мизантропом? А вдруг она такой и была? Но в то же время в ней живёт и жажда избавиться от этой маски, отсюда дети и прежняя любовь – надо и этот момент уловить. Да, было над чем поработать и поразмыслить в этом фильме! Только на первый взгляд кажется, что сказка – это примитив: так, игры в куклы, костюмы, плоские прямые сюжеты... Но когда начинаешь наполнять каждого сказочного героя несказочным смыслом, всегда встаёт множество вопросов, как, собственно, и в настоящей жизни.
Беседовал Дмитрий Московский.
За информацию спасибо сайту http://nvspb.ru.
Кейт Бланшетт: «Кино воспитывает во мне лучшие качества»
|
что в 
...что в 
0
