 Двадцатидвухлетняя актриса Шейлин Вудли обладает достаточным самосознанием для того, чтобы знать, что она молода. У идеалистической молодой актрисы были планы по изучению дизайна интерьера, но с тех пор она решительно сменила сферу деятельности. Девушка играла главные роли в таких фильмах как «Потомки», «Захватывающее время» и скоро выходящем на экраны «Дивергент». В новом фильме «Белая птица в метели» Вудли играет шестнадцатилетнюю девушку, мать которой внезапно пропадает без вести в 1988 году. После премьеры картины на «Sundance» мы поговорили работе с режиссером «Загадочной кожи» Греггом Араки, обнажении на экране и многом другом.
В «Белой птице в метели» есть множество конкретных отсылок на 80-е годы. Плакаты «Depeche Mode», наклейки на бампер «Joy Division». Все эти вещи как-то резонировали с тобой? Складывается ощущение, что ты словно была заселена в чужую юность.
Шейлин Вудли: Я родилась в 91-м, так что вообще не знала этого мира. Но действительно интересной вещью в актерстве является то, что мы являемся великими притворщиками. Мы получили возможность существовать в мире, который я, честно говоря, целиком и полностью полюбила. Сцены конца 80-х ― да и начала тоже ― были настолько захватывающими для меня, особенно гранж, панк и готические аспекты. И Грегг знает этот мир так хорошо. Он был очень любезен и рассказал мне об определенных тенденциях, которых я не знала. Я знала большинство групп, но вот различные стили одежды... Все было по-другому в то время. У них не было подобных технологий, поэтому вы никогда не увидите Кэт сидящей и смотрящей телевизор.
Были ли какие-то группы, которых ты не знала, но на знакомстве с которыми настаивал Араки?
ШВ: Прежде чем мы начали работу, он прислал нам видео готических танцевальных клубов, а также множество музыки на CD, которую он хотел использовать в фильме. Ты знаешь точно, чего он хочет, когда оказываешься там, потому что Грегг обладает сильным, уникальным характером и способностью воспринимать. Я не строила множество предположений, потому что если у меня возникал вопрос, он был тут же со всеми ответами. Грегг невероятный режиссер.
В интервью ты говоришь — и это довольно нетипично для актера, — что у тебя довольно хорошие отношения со своей матерью.
ШВ: [Смеется] Да, и это так здорово. О Боже. Она где-то здесь...
Но в фильме другой случай. Как ты смогла прочувствовать ситуацию, ведь твой персонаж ничего не чувствует после того, как ее мать исчезает?
ШВ: Я знаю множество людей, которые не очень близки со своими родителями, и никогда не говорят с ними о чем угодно. Кэт, вероятно, никогда не говорила со своей матерью о личном, потому что мама никогда не просила, никогда не заботилась. Также ее мать действительно разрушительна. Например, та сцена, в которой она приходит в комнату дочери и называет ее шл*хой... это очень интенсивный момент. Девушка даже больше чем не скучает по ней, я думаю, это было просто... восстание против того, чтобы скучать по такому жесткому и холодному человеку.
Актерская карьера не была твоей первоначальной целью, но все же ты оказалась в этой индустрии. Что заинтересовало тебя в этом сценарии в тот момент?
ШВ: О Боже мой, я смотрела «Загадочную кожу» шесть или семь лет назад. И с того момента я хотела поработать с Греггом Араки. А возможность сняться в его фильме появляется не так часто. Так что я сказала ему: «Я сделаю все для того, чтобы работать с вами». Этот сценарий был столь поэтичным, и темным, и захватывающим, и отличающимся от всего того, что я делала прежде. Мне также нравится то, как они обращаются с сексуальностью. В Америке мы прячем так много вещей. Я очень увлекаюсь европейской культурой, где сексуальность ― это то, кто они есть. Поэтому я подумала, что возможность исследовать нечто подобное будет интересно... Один мой друг сказал: «Знаешь, там не так много фильмов, где можно увидеть женщину, которая гонится за мужчиной ради секса, или женщину, которая наслаждается им». А в этом фильме мы видим не просто женщину, а молодую девушку, преследующую взрослого мужчину ради секса, а не наоборот. И я подумала, что в этом есть новизна. Правильно это или не правильно, но просто увидеть это было бы круто.
В фильме есть так много разговоров о сексе. Как ты готовилась к чему-то, требующему столько времени думать о сексе?
ШВ: Я считаю правду самой значительной вещью в жизни, и неважно, кино это или твоя собственная жизнь. Нет ни места, ни времени для ерунды: просто будь правдивым, честным, страстным. И в кино я также уважаю и люблю правду. Именно такие фильмы я хочу смотреть. Да, секс был большой частью этой картины, но он правдиво изображен. Здесь не было эксплуатации, его не было ни слишком много, ни недостаточно. Я думаю, что это был идеальный баланс. Как актер, вы действительно не думаете о том, что происходит в тот момент. Та сцена с Томасом Джейном была такооой жуткой и такой сексуальной одновременно. И ты думаешь: «Я не должна смотреть на все это, но я не могу перестать смотреть на это». Когда мы работали над этой сценой, я чувствовала себя именно так. Я подумала: «Я не должна делать вид, что являюсь шестнадцатилетней девушкой, привлеченной этой сексуальной, чужой средой...»
Но света нет. В квартире этого человека не было света.
ШВ: Да, света нет [фыркает]
Кажется, комментарии за кадром были непростой задачей.
ШВ: О мой Бог. Думаешь, я должна рассказать об этом?
Мне понравилось. Я был удивлен. Делать закадровые комментарии непросто.
ШВ: Самое интересное заключается в том, что... Мы прошли уже где-то половину нашего 22-дневного съемочного графика, когда Грегг сказал: «У нас есть пятнадцать минут, пока ведется работа с освещением. Пойдем наверх». Так что мы идем наверх и оказываемся в небольшом помещении этого старого склада. Два небольших одеяла прибито скобами к стене [смеется], студия звукозаписи в стиле инди. И Грегг говорит: «Хорошо, приступим».
«О чем ты?
«Мы собирается записать закадровую речь»
«Ты имеешь в виду тренировку, а затем позже мы вернемся и перезапишем это?»
«Нет-нет, мы просто запишем это два-три раза, а потом используем».
И я подумала: «Что?»
Мы успели сделать пару записей прежде, чем нам сказали, что все готово и нас уже ждут. Если бы на съемках этой сцены был еще один перерыв на освещение, то мы бы доделали оставшуюся часть. Тогда я спросила у Грегга: «Это то, что ты обычно делаешь в своих фильмах?»
«Да, Джозеф Гордон-Левитт в «Загадочной коже» делал то же самое».
В этом было нечто грандиозное, но у меня тогда не было времени раздумывать над этим. Хорошо, что в данный момент мы говорим об этом и я смогла осознать то, что мы делали! [смеется]. И Грегг очень точно знает, чего хочет, и он в состоянии точно настроить вас на эту волну. Иногда он говорит: «А почему бы тебе просто не попробовать вот так?». Там нет места каким-то догадкам. Он дает вам творческое пространство, и это очень похоже на работу Александра Пэйна. Он очень мягко, дюйм за дюймом ведет вас к тому, каким он видит фильм.
Интересно, что ты упоминаешь Александра Пэйна, потому что в этом случае ты знала, что фильм будет снимать Грегг Араки. Но я знаю, что прежде чем работать над «Потомками», ты видела «На обочине», но не знала, кем был Александр Пэйн. Теперь, когда ты больше знаешь об актерской работе, есть ли имена, исходя из которых, ты приняла бы или отклонила проект?
ШВ: Да. Я никогда не делала ничего подобного раньше. Но теперь, сделав еще несколько фильмов и побывав на большем количестве съемочных площадок... Жизнь легче, когда ты хороший человек. Мне так повезло в том, что я в значительной степени работала исключительно с добрыми, великолепными режиссерами. Но я слышала и некоторые жуткие истории. И я так благодарна за это. Теперь я буду делать то, чего не делала прежде: буду смотреть один или два фильма этого режиссера прежде, чем встретиться с ним или с ней. Потому что это дает вам хорошее представление о том, что значит история для человека.
Бывали ли случаи, когда режиссер просил тебя сделать что-то, и ты думала, что он проявляет осторожность, думая, что ты не способна на что-то, а сама ты знала, что вполне можешь это сделать?
ШВ: Нет. То, что думают обо мне люди, не мое дело [смеется]. До сих пор я была в состоянии работать только молодежные фильмы, потому что это весь имеющийся у меня жизненный опыт. И теперь, когда я стала старше, интересно думать о том, чтобы сыграть девушку...
Твоего собственного возраста [оба смеются].
ШВ: Вот именно. Я думаю, что «Белая птица в метели» является наиболее зрелым фильмом из тех, что я сделала. Мне нужно думать о будущем. Может быть, раньше это было каким-то ограничением, но теперь, когда я стала старше, это может стать новой главой в фильмографии.
Я читал, что ты не только ведешь дневник, но и используешь полынь для того, чтобы видеть сны.
ШВ: Иногда. Я не делаю это регулярно.
Я спрашиваю, потому что в фильме психотерапевт твоего персонажа говорит, что сны не обязательно что-то означают. Ты веришь в это? Я предполагаю, нет.
ШВ: Вы можете сказать, что сны ничего не значат, если они дурацкие и безумные. Но иногда мне снится сон, в котором... я увижу что-то, и это произойдет. Это одна из тех вещей, от которых я получаю удовольствие. Это в некотором роде похоже на духовность и религию: очень индивидуально для каждого человека.
Для актрис твоего возраста действительно редкостью является то, что ты можешь привередничать и выбирать, с кем работать. Есть ли актриса, карьеру которой ты хотела бы иметь?
ШВ: На самом деле нет. Я хочу жить интересной жизнью. В тот день, когда актерство перестанет меня интересовать, я прекращу им заниматься.
Но ты ведь пытаешься бросить себе вызов ролями, которые выбираешь?
ШВ: Да, черт возьми. Работа над этим фильмом была довольно пугающей, все эти сексуальные исследования. Я довольна этим, но все еще немного жутко наблюдать за полураздетой собой, когда твой отец сидит рядом. Когда там твоя мама и твои друзья рядом. Но я думаю, что рисковать интересно. Несколько скучно просто соответствовать чему-то.
«Дивергент» еще не вышел на экраны, но я уже боюсь за твое психическое здоровье. Ты должна будешь не только справляться с ожиданиями поклонников, но и выносить их физическое присутствие в ближайшее время. Как ты морально готовишься к этому?
ШВ: Я не знаю. Я просто должна буду окружить себя людьми, о которых забочусь. Единственное, что я хочу сказать о поклонниках, это то, что они огонь, который я не буду подпитывать. В современном мире есть много неправильных вещей. Мы боготворим людей, которых не знаем, мы обожествляем людей, которые не делают особенных вещей, но эти вещи поданы под особенным «соусом». И это не то, в чем я хочу принимать участие. Я хочу боготворить людей, которые ежедневно борются по прекрасным причинам.
Расскажи о режиссерах или актерах, с которыми ты хотела бы поработать потому, что знаешь, что они выявят в тебе самое лучшее?
ШВ: Боже мой, их так много. Джулиана Мур, Марион Котийяр, Розмари ДеУитт, Марк Руффало. Я бы сделала все возможное для того, чтобы принять участие в фильмах с этими людьми. Ох, и Мелани Лоран! Я одержима всем, что делают эти люди. Что касается режиссеров... Я чувствую себя везунчиком от того, что мне уже удалось поработать с такими людьми. Я хотела бы поработать с Греггом, Александром, Джеймсом Понсольдтом. Эти три мужчины, черт возьми, как они могут работать. И на будущее, я думаю, было бы действительно интересно сделать большой фильм со Скорсезе. Или... «Черный лебедь»... Даррен Аронофски!
Перевод выполнен Mussonka специально для сайта www.twilightrussia.ru и группы http://vk.com/twilightrussiavk. При копировании материала обязательно укажите активную ссылку на сайт, группу и автора перевода.
«Дивергент»: Интервью Шейлин Вудли для «Esquire»
|
...что новости, фанфики, акции, лотереи, конкурсы, интересные обзоры и статьи из нашей 
