SciFi Now: Что ты можешь рассказать нам о роли Джейса Вэйленда в грядущей экранизации книги « Орудия смерти»?

Джейми Кэмпбелл Бауэр: Мы планируем начать съемки в январе. Все что я могу сказать, это то, что я невероятный счастливчик, потому что мне предстоит сыграть эту роль. С их стороны это очень смелый шаг - пригласить на эту роль британского актера. Я чувствую, что я многим обязан поклонникам книжной серии, в данный момент я серьезно сосредоточен и пытаюсь осознать понять, кто же такой этот парень.

Съемки предположительно начнутся в январе, а фанаты только теперь понимают, почему не было никаких новостей с кастинга к фильму с тех пор, как Джейми Кэмпбелл Бауэр был выбран на роль Джейса. Это должно быть хороший знак, потому что киностудия продолжает серьезно относиться к фильму и ко всей франшизе в целом, они не торопятся с принятием решений. И, хотя, ожидание новостей может быть утомительным, нужно помнить, что успех приходит только к тем, кто умеет ждать.

Мне очень понравилось, что он упомянул о поклонниках. Надеюсь, что как только начнется подготовка к съемкам, Бауэр заведет себе страничку в Твиттере, такую же, как и у его коллеги Лили Коллинз: Lily Collins’@LilyAsClaryFray. В настоящее же время аккаунт Бауэра в Твиттере выглядит так: @JamieBower.

«Аааааах! Это тааааак странно», - хнычет Кристен Стюарт. На дворе солнечный четверг в Сан Диего, и 21-летняя актриса, поджав ноги, уютно устроилась на диванчике рядом со своим Сумеречным коллегой (и неподтвержденным, но очевидным бойфрендом), 25-летним Робертом Паттинсоном. Актеры вместе с Биллом Кондоном («Девушки мечты») – режиссером двух последних частей саги, фильмов «Рассвет» (в кинотеатрах с 18.11.2011г. и в ноябре 2012 г.) – отдыхают, попивая кофе, в уютном номере после утреннего сумасшествия на фестивале Коми-Кон. Ну, или, по крайней мере, отдыхали, пока Entertainment Weekly не начали зачитывать вслух отрывки из «Рассвета» Стефани Майер, бестселлера 2008 года, на котором и основывается фильм. «Просто это так странно. Я до сих пор не могу к этому привыкнуть», - говорит Стюарт, слыша, казалось бы, в тысячный раз те же самые строки, и думая о том, что съемки обоих фильмов уже завершены.

Если вы хотите поговорить об удивительном, то вспомните, что же должно случиться в следующем фильме: долгожданная свадьба Беллы и Эдварда и (еще более долгожданный) страстный медовый месяц; полувампирский ребенок под сердцем у Беллы, который растет не по дням, а по часам, и ставит ее жизнь в опасность; таинственные отношения Джейкоба с еще не родившимся ребенком; и абсолютно страшные и ужасающие кровавые роды, в итоге приводящие к смерти Беллы (ну, вроде того). Поэтому мы попросили Кондона, Стюарт и Паттинсона послушать строки, с которых все началось, и поделиться с нами своими мыслями и чувствами – неважно, насколько странными они могут быть.

Свадьба.

«На долю секунды я была отвлечена обилием белых цветов и гирлянд, свисающих отовсюду и перетянутых огромным количеством тонких белых лент. Но я оторвала свой взгляд от этого и начала искать его в толпе, покраснев еще больше, когда осознала, что все лица гостей обращены ко мне. Наконец, я его нашла, он стоял прямо у алтаря, украшенного еще большим количеством лент и цветов».

Билл Кондон: У Кристен был этот список. [Поворачиваясь к Кристен] Я не знаю, выделяла ли ты или подчеркивала что-либо в сценарии, но выглядело это так: «Этих сцен я боюсь больше всего».

Кристен Стюарт: Я их не выделяла, я просто знала.

Кондон: Я об этом не задумывался, потому что у меня был свой список страшных сцен – например, как правильно снять сцену в комнате, где находятся 27 разношерстных вампиров? – но свадьба в их число не входила. Но потом я понял. Все дело в ответственности за возможность выразить все те чувства, которые переполняют Беллу.

Стюарт: Эту часть в книге я читала тысячу раз. Придя на съемочную площадку и увидев всех и вся, меня переполнили эмоции.

Роберт Паттинсон: Ага, впервые там появившись, ты была так мила.

Стюарт: Так, цыц!

Паттинсон: Сначала снимали сцены со мной. Я смотрел на тебя, а ты выглядела так, словно не хотела, чтобы кто-то увидел твое лицо. Это было забавно, она будто находилась во власти эмоций. Я захотел уйти из-под алтаря и броситься ей навстречу, чтобы сказать: «Хватит позориться!» [Смеется].

Стюарт: Мне хотелось бежать к алтарю. Я буквально тащила за собой Билли [Берка, он играет ее отца]. Теперь я в особенности хочу увидеть свадебные сцены. Они такие неуловимые и эмоциональные – я тогда была просто сумасшедшей.

Медовый месяц.

«Что со мной случилось? Я не могла понять, что это такое мягкое и пушистое, словно снег, прилипло к моей коже. Я тряхнула головой, и что-то белое посыпалась из моих волос. Я взяла мягкую и белую пушинку в руку. «Почему я покрыта перьями?»

Кондон: То, что вы сейчас прочитали – это следствие их поцелуя в воде. Вообще-то между этими сценами ничего не должно быть.

Но вы решили снять настоящую сексуальную сцену?

Кондон: О, да.

Стюарт: Только представьте, если бы мы не сняли? О, мой Бог, ни за что. Мы просто обязаны были это сделать.

А перья, в свою очередь, были очень важным элементом, поскольку Эдвард в порыве страсти рвет подушки.

Паттинсон: Я так хотел, чтобы мне дали эти строчки! [Голосом Эдварда с американским акцентом] «Я искусал подушки. Все. До. Единой». А затем он должен был зарыдать. Кстати, этого он и должен был стыдиться. Такие замечательные подушки! Это же египетский хлопок. [Смеется]. «Я сломал кровать!»

Белла выбирает жизнь.

«Эдвард только что назвал маленького драчуна внутри меня вещью. Он сказал, Карлайл вытащит его из меня. «Нет», - прошептала я. Я была неправа раньше. Он вовсе не волнуется о ребенке. Он хочет причинить ему боль».

Паттинсон: Это демонстрирует негативную сторону характера Эдварда. Он поступает немного бездумно, позволяя своему страху перерасти в злость. Играть это было очень интересно.

Кондон: И это тоже один из сильнейших моментов в фильме.

Оба персонажа вдруг начинают действовать так, как никогда до этого.

Паттинсон: Они шокируют друг друга. В этой почти вечной саге ничто не могло помешать бессмертной любви, как вдруг…

Стюарт: Только одна вещь смогла. Было очень весело это играть. Белле всегда нравился он сам, нравилось то, что он говорил, и она всегда считала его действия правильными. Но в этом их мнения кардинально расходятся. Она больше не следует за ним безмолвно и бездумно. Она всегда была немного непокорной. Мне это нравится.

И затем фильм становится мрачнее, верно?

Кондон: Абсолютно. Это отчаянно необходимо. Потому что у вас есть свадьба, есть медовый месяц, и там все гладко. Конфликта нет. Но внезапно случается кое-что, и Роб говорит: «Вытащим это из тебя». Всего одна строчка – и меняется все настроение. Меняется прямо в этот момент.

Джейкоб наблюдает, как Белла пьет кровь.

«Белла прихватила соломинку губами, зажмурилась и сморщила нос. Я слышал, как кровь булькает и плещется внутри стакана. Белла потягивала ее в течение секунды, затем тихонько застонала, не открывая глаз».

В эти моменты Белла хочет проводить время с Джейкобом, потому что, как мы потом узнаем, ее ребенок уже к нему тянулся.

Кондон: Вы словно смотрите фильм, где злодей настигает, а у тебя нет возможности выбраться. Как же ей выбраться из этого [любовного] треугольника. Кажется, нет выхода, и в любом случае Джейкоб останется проигравшим. И тут приходит эта идея. Конечно, это странно, но и очень умно в то же время. Он всегда любил этого ребенка, а ребенок всегда любил его.

Стюарт: Я даже покрылась гусиной кожей.

Паттинсон: Должен признать, это устрашающе. [Смеется].

Стюарт: Именно поэтому мне и нравилось играть эти сцены. Я ощущала привкус ужаса. Например, когда входит Джейкоб, садится на диван и такой: «Не смотри на меня так». Она ничего не может сделать.

Паттинсон: О! Я даже и не думал об этом в таком ключе [что Белла хочет проводить время с Джейкобом из-за ребенка внутри нее]. Я был такой: «Что это за хрень? Это же безумие. Мне стоило бы порвать с тобой еще несколько лет назад».

Стюарт: Чувак, ты что, не помнишь, как слушал наши с ним ругательства [впоследствии]? Джейкоб говорит: «Ты что, не хотела, чтобы я ошивался возле тебя все время?» А я: «Хотела». Он тогда спрашивает: «А сейчас что, эти чувства не прошли?» И я такая: «Прошли бесследно».

Паттинсон: Ооооо, да!

Стюарт: [Показывает на Паттинсона] Он врет. Он все это знает, просто только что вдруг забыл!

Паттинсон: Цыц! [Смеется] Дело в том, что Эдвард часто себя ведет как трус. Я имею в виду, во всех частях.

Стюарт: [Смеется] Ты можешь брать с него пример.

Паттинсон: Я сижу рядом с тобой и думаю печально: «Моя жена умирает. Я полностью прое..л свою и ее жизни». А потом приходит Джейкоб и говорит: «Эй, детка, не смотри на меня так», а я все сижу там и печалюсь, держа тазик, в который рвет Беллу.

Стюарт: [Смеется] Все было именно так, как он и говорит.

Паттинсон: Но все ведь должно было бы быть наоборот. Я должен был окунуть его в этот тазик.

Стюарт: Исходя из того, что я видела, могу сказать, что химия Беллы и Джейкоба в этом фильме сильнее, чем в предыдущих.

Паттинсон: [С притворным ужасом косится на Стюарт] Это ужасно.

Кондон: Последнее, что мы сняли, это была сцена танца Джейкоба с Беллой. Последний кадр – тот, где Джейкоб уходит. Я крикнул: «Снято!» Кристен тогда завизжала и, подняв платье, побежала за ним в лес, вопя: «Вернись! Не бросай меня!»

Паттинсон: Это была одна из самых забавных сцен, так же, как и та, где Эдвард ведет Беллу потанцевать с Джейкобом. Эдвард, однако, невероятно странный персонаж, даже больше, чем я думаю. Это была одна из тех вещей, которые я не знал, как играть.

Кондон: Но ты сыграл отлично!

Стюарт: [Паттинсону] У тебя же была мотивация! Ты был как: «Мне нужно это сыграть так, так и так». Ты же Эдвард.

Паттинсон: Да, я же не хотел, чтобы он выглядел идиотом. Но есть определенные вещи… как, например, Джейкоб, хватающий ее за руку и не отпускающий. И все это на нашей свадьбе, даже не дав мне с ней толком потанцевать! Случись это в реальной жизни, нормальный мужик бы сорвался и так надрал этому выскочке задницу, что тот вряд ли бы вернулся.

Стюарт: Если бы такое случилось в этой истории, то это было бы неправильно.

Паттинсон: Эдвард намного более предусмотрительный, чем любой другой человек. И это очень героически. Он также знает, что обратит ее в вампира, поэтому ведет себя вроде: «Через пару недель, чувак, ты отвалишься сам! Можешь пытаться взять свое сколько угодно!»

Конец/Начало.

«Еще один, неожиданно ужасный звук донесся до меня. Звук металла, разрываемого на клочки. Звук вернул меня в драку, которая произошла много месяцев назад, я снова слышал рвущийся звук разрываемых новообращенных. Я осмотрелся, чтобы увидеть лицо Эдварда, надавливающего на выпуклость. Зубы вампира – самый лучший способ, чтобы разрезать кожу другого вампира».

Паттинсон: Да, мы это сделали.

Стюарт: [Кондону] А звуковое сопровождение будет?

Кондон: Да.

Стюарт: Очень хочу послушать.

Паттинсон: В тот день у нас со Стефани [Майер] был забавный разговор. Я пытался понять механику действий и спросил: «А что я, собственно, жую?»

Стюарт: О, да, у нас был целый разговор об этом.

Было ли это рождение тем, что вам не терпелось снять?

Кондон: Да, вообще-то, было. Это настоящий хоррор. Разве те ночи не были удивительными? Все было настолько реальным. Мы все вроде как прошли курсы повышения квалификации.

Стюарт: Было впечатление, что мы снимаем просто сумасшедший фильм.

Паттинсон: Особенно потому, что это должно было закончиться самой нелепой сценой. Помню, что, начав съемку, думал: «Ох, ребята, это будет нечто!»


Перевод выполнен •Тортик• специально для сайта www.twilightrussia.ru. При копировании материала обязательно укажите активную ссылку на сайт и автора перевода.