получился не счастливый конец, а многообещающее начало!

Он замер в шаге от меня, его взгляд был внимателен и сосредоточен. Его жар поглощал меня, но я уже так привыкла, что легко игнорировала боль. Вот он протянул руки, чтобы взять мои ладошки и поднять с кровати. Его руки были похожи на раскаленный добела металл, но мягкие и нежные. Я почувствовала тонкий язычок пламени, чуть коснувшийся моей души – так, будто он просил разрешения войти. Он прав: я, точно, странный ангел. С чего бы мне доверять демону? Но я, не колеблясь, раскрыла ему навстречу душу, позволила ему.
Безбрежный океан любви обрушился на меня в ту же секунду - такой сильной, неодолимой. Ее было так много, что я едва могла вместить в себя столько. Задыхаясь, я пораженно смотрела на него.

- Спасибо, - произнес он одними губами и наклонился ближе. Медленно – еще медленнее, чем он пересекал комнату – он сближал наши лица, пока наши губы не слились в поцелуе. Это было подобно кипящей лаве, обволакивающей мой рот. Это было подобно пламени, пронзительно и требовательно ворвавшемуся в горло и дальше, до самых кончиков ног, сжигая, казалось, дотла, но не раня. И в то же время это было… так знакомо. Я чувствовала его губы – они были мягкими, но настойчивыми.
И вдруг какие-то барьеры внутри меня рухнули – я вспомнила эти губы. Я уже целовала их прежде. Тогда они были холодными и твердыми, но такими же нежными.

И тогда я обрушила на него все хорошее, что было во мне: покой, надежду, счастье, смирение, нежность… Любовь, которую уже и так чувствовала и которую вспомнила. Я хотела отдать ему всю себя, моя душа принадлежала ему, принадлежала всегда, но теперь особенно.

В ее белоснежных ангельских крыльях, как вкрапления моего яда, блестели черные перья…

- Не позволяй ему сделать это снова, - пробормотал он вдруг с жаром. – Он упрям, да. Но не отступай. Пожалуйста, не сдавайся, как тогда, в лесу. Не отпускай его! Он полный придурок, но он не плохой. Он чересчур благороден, чересчур самоуверен. Просто БУДЬ СИЛЬНЕЕ ЕГО, Белла!

- Он любит тебя, - глаза Джаспера стали похожими на бездонные черные колодцы, почти такие же, как у НЕГО. – Но он боится этого. Боится себя. Уговори его. Ты можешь.
Я вдруг почувствовала, как его сила и уверенность вливаются в меня. Он и такое умеет?

Время – ничто, оно течет независимо от того, что делаешь ты. Оно исчисляется в минутах, часах, годах, бесконечности. Сейчас оно исчислялось для меня моей болью. Болью разлуки. Болью потери…

И тут она подалась вперед – ее лицо было чуть выше моего. Шипя от боли, она крепко вцепилась в мою шею руками и заставила меня поцеловать ее.
В этом поцелуе было столько отчаяния, что я сдался мгновенно. Это был яростный колкий поцелуй. Страстный, сердитый, обжигающий. Спустя несколько секунд я стащил ее с кровати, усадив на свои колени. Несмотря на неистовость губ, наши души осторожно соприкасались, но больше не поглощали друг друга. Я опрокинул ее голову назад на покрывало, и целовал долго, сильно - целую вечность. Мы шептали друг другу слова любви, не останавливаясь ни на мгновение. Когда я, наконец, смог оторваться от нее, я увидел перемены.

Ее кожа замерцала, а крылья посветлели. Они расправились и в следующую секунду окружили нас обоих, словно шатром. Она открыла счастливые глаза. Они были бездонными, блестящими и… голубыми.

Тишина и покой разлились вокруг. Я чувствовала прикосновение солнечных лучей. Я чувствовала прохладный ветерок, целующий кожу. Никакого огня, никакой боли, никакой слабости.
Я распахнула глаза, чтобы увидеть его, своего Эдварда. С удивлением я уставилась на его руки, лежащие на моих – они были теплые и мягкие, кожа мерцала.
Я вскинула голову, чтобы посмотреть в его глаза, и ахнула.
Зеленые. Они были зеленые.
Он расправил свои огромные белые крылья и окружил нас ими, словно шатром.
А потом он сказал, улыбаясь:
- Привет.
- Привет, просияла я и, внезапно задрожав, обхватила его талию обеими руками. Прижавшись всем телом, я залила слезами его грудь. Слезы тотчас превращались в бабочек и разлетались в разные стороны.