Она была прекрасна. Такая чистая, невесомая, воздушная и сияющая. Волосы, как и прежде, были каштановыми, а вот глаза голубыми. Бездонными озерами блистали они, но это не помешало мне вспомнить, с выражением какой безграничной любви они смотрели на меня когда-то – в той жизни. Память хранила и иное – безбрежный океан боли, плескающийся в них, когда я оставил ее в лесу, растоптав чувства.
Мое самое мучительное воспоминание. Худшая кара. Боль обволакивала меня, окружая со всех сторон, я едва мог дышать.
Чрезвычайно важным показалось мне вдруг, что она непременно должна узнать меня. Какой в этом смысл? Что она почувствует, когда память воскресит наш последний с ней разговор? Ненависть? Отвращение? Ангелы способны испытывать это к тому, кто ответил предательством на их любовь? А может, она простит меня? Может, если она узнает, что я раскаиваюсь, что глубоко сожалею о содеянном и расплачиваюсь за ошибку - она сможет простить меня? Ну хоть немножко...
Мой рот открылся, когда она отшатнулась – я испугался, что она исчезнет, так и не успев вспомнить меня.
Но она не исчезла. Почему-то.
Ее глаза продолжали исследовать мое лицо, и я ждал.
- Кто ты? - наконец спросила она.
- Я? – И все, мой язык прирос к небу. Она не вспомнила меня.
Наверное, это правильно. Наверное, это еще одна форма пытки для меня. На что я рассчитывал? Удивительно, что мы вообще повстречались. Только становилось все больнее. Что-то кольцами свивалось вокруг моего горла и душило… Что-то непрерывно хлестало со всех сторон. Огонь. Да еще эти невесть откуда взявшиеся осколки льда, пронизывающие все мое тело…
Белла вдруг снова громко охнула и упала на колени, хватая ртом воздух. В ней было нечто уязвимое в этот момент, такое… трогательное. Во мне проснулось какое-то забытое чувство из прошлой жизни, которое явно было неуместным для такого, как я.
- Что с тобой? – я хотел подойти, но это было невозможно, словно глухая стена льда стояла между нами, она обжигала ничуть не мягче, чем мой собственный огонь.
- Ты… странный, - выдавила она, поднимаясь.
Ее глаза были влажными, будто она собирается заплакать. В них было… сострадание? Видимо, так и положено ангелу.
И вдруг я осознал, что это значит. В ее смерти нет моей вины. По крайней мере, прямой вины. Она не ПОКОНЧИЛА с собой. Она не попала в ад. Я не губил ее чистую душу!
Облегчение пришло ко мне впервые за неизвестный отрезок времени. Сколько я сгорал в этом адском пекле вины и боли, сколько мучился и ненавидел себя? А сейчас я вдруг чувствовал себя удивительно легким – настолько освобожденным, что даже расхохотался.
- Почему ты смеешься? – ее голос был таким же требовательным, каким я его помнил. Хотя нет. До этого я не помнил – но сейчас вспомнил!
Я испытующе уставился на нее, пытаясь воскресить момент, когда она в прошлой жизни разговаривала так же требовательно со мной. Почему в моей памяти пусто? Разве не полагается демону помнить абсолютно ВСЮ свою никчемную жизнь, чтобы ему было побольнее?
- Почему я странный? – поинтересовался я, удивляясь, что она до сих пор здесь. Если она не помнит меня, почему не убегает с криками ужаса? Мы, вроде, идем против правил, разговаривая сейчас.
- Ты отпустил его… - объяснила она, махнув рукой в сторону двери.
- Ах, это… - неопределенно ответил я, буравя глазами носки ботинок. Надо же, она такая же внимательная, как и раньше. Я подумал так и вздрогнул. Откуда я это знаю? Или я придумал это сам?
- Ах! – она резко выдохнула, как будто что-то причинило ей боль.
- Что? – я смотрел, как она скорчилась, обхватив себя руками. Ее крылья сжались и дрожали.
- Почему тебе больно? – спросила она удивленно. - Разве ты не должен быть безжалостным и злым? Ненавидеть всех?
Я задумался. А разве я не такой? Ну, разве что немножко странный… Совсем чуть-чуть. Я саркастически усмехнулся про себя. Я был убийцей в прошлой жизни, я убийца сейчас, я должен быть таким, как она говорит.
- Должен, - подтвердил я неуверенно.
Действительно ли мне теперь нужно быть таким? Может, я смогу обойтись без противоядия?
Белые крылья ангела вздрогнули и расправились. Она все с тем же удивительным интересом разглядывала меня. Ее красивые глаза стали влажными и печальными. Она протянула руку, будто хотела коснуться меня, и сделала шаг вперед.
Ледяное дуновение всколыхнуло воздух вокруг, наполнило меня так, что заломило кости.
В ту же секунду ангел вскрикнула и отшатнулась, прикрыв глаза рукой, словно защищаясь… от меня?
- Почему ты все время делаешь это? – напряженно спросил я, непроизвольно дергаясь вперед.
- Что?
- Вскрикиваешь?
Немножко подумав, она ответила:
- Ты… обжигаешь меня.
Я, наконец, связал все воедино. Вокруг меня колебался воздух – пламя. Вокруг нее мерцало свечение – холод? Так вот что я чувствовал. Ледяные осколки – колючие и острые - вонзались во все мои клетки. Она пыталась подойти? Словно стена льда остановила меня, когда я сделал шаг вперед. Забавно, я помнил, что в прошлой жизни все было наоборот. Я был вампиром, холодным и твердым, а она человеком, горячей из-за бегущей в ее жилах крови. Теперь мы словно поменялись местами…
- Надо же… - пробормотал я, смеясь и качая головой, - какая ирония.
Мы снова были противоположностями, даже здесь, за пределами мира. Хуже – мы были полярностями. Как небо и земля, север и юг, добро и зло. Сильнее различий и быть не могло. Мы словно магниты, повернутые друг к другу полюсами таким образом, что не могли даже приблизиться друг к другу. Сами силы природы восставали против этого – нас просто расталкивало в стороны.
Удивительно, что мы вообще стоим тут и разговариваем.
- Почему ты все время смеешься? – мне показалось, или она хотела топнуть ногой, как пятилетняя девочка? Ее брови сдвинулись, голубые глаза потемнели. Ангел может сердиться? Она была похожа на слегка разъяренного ангела. Всего лишь чуть-чуть. Я попробовал прочесть ее мысли, чтобы понять, о чем она думает... и не смог. Интересно, этот дар она унаследовала из своей человеческой жизни? Или просто демонам туда доступ запрещен? Глядя на нее, такую красивую, стоящую передо мной, я вдруг ощутил, что боль отступает. Я чувствовал… счастье? Умиротворение? Кто знает, может, рядом с ангелом и положено это чувствовать? Но белые крылья за ее спиной действовали как лекарство, исцеляя какую-то важную часть меня.
- Радуюсь, - ответил я, улыбаясь. Это слово недостаточно сильно передавало, что я чувствую. До сих пор я считал, что ее чистая невинная душа попала в ад по моей вине. Сейчас с моих плеч свалился огромный и непереносимо тяжелый груз.
- Чему?! – не унималась она, так похожая на себя в прошлом, - Ты же упустил свою душу!
- Это… теперь не важно, - внезапно меня это развеселило. Больше не будет боли. По крайней мере, как прежде. Все остальное я выдержу. Черт возьми, может, я вернусь и заслужу искупление. Это возможно?
Мы довольно долго молчали, а я купался в своем освобождении. Голубые глаза изучали меня все с тем же необъяснимым любопытством.
Холодное дуновение вновь достигло меня, но теперь не застало врасплох. Мягкое, осторожное касание. Ее глаза сузились. Она немного склонила голову, недоверчиво и удивленно вскинула брови. Интересно, куда это все зайдет? Я ждал, не сопротивляясь. И вдруг холодок перестал быть осторожным – словно ледяной нож с зазубренными краями вошел глубоко в мое сердце. Я скривился, невольно дергаясь в сторону, пытаясь избежать боли. Но разве ангелы могут причинять вред? Я не верил в это. Нож медленно поворачивался, словно нащупывая, где посильнее ужалить. Я позволил ей это – я испытывал боль и похуже.
- Как ты… стала такой? – полюбопытствовал я, стараясь игнорировать стужу внутри себя. Если она не покончила с собой, то было бы интересно узнать, как она попала сюда.
Ее лицо наморщилось, точеные плечи дернулись, выражая досаду.
- Не помню.
Ее лицо стало таким несчастным, что у меня словно бы выбили почву под ногами. Разве не положено ангелу радоваться своему положению? Я бы отдел все, лишь бы забыть терзающие меня ужасные воспоминания.
- Почему? – вопросил я. Почему не помнит? Почему ей это не нравится?
Она долго подбирала слова. Впав в задумчивость, она бросала на меня оценивающие взгляды.
- Вам что, стирают память? – подтолкнул я ее к ответу.
- Это называется «забвение», - последнее слово было произнесено с явной издевкой, почти с раздражением. Разве ангелу положено чувствовать нечто подобное?
- Ты не довольна этим? – Я нахмурился, пытаясь понять ее. Может, мне все показалось? Она несчастна? Ее душа не обрела покоя?
- Нет, - она упрямо сжала губы, совсем как раньше…
И… я ничего не мог поделать с собой – надежда вспыхнула во мне ярким пламенем.
- Ты хотела бы помнить! – выдохнул я прежде, чем сообразил, что творю. Желание рассказать ей правду во что бы то не стало загорелось во мне. Разделить с ней свою память. Облегчить свой груз еще больше. Она хочет знать, я могу рассказать – что может быть заманчивее?
Что-то повлекло меня к ней прежде, чем я задумался, что это значит. Это был непроизвольный порыв отчаяния – я резко шагнул вперед, протягивая руку. Как глупо! Ледяная стена рассыпалась под напором моего плеча, я словно нырнул в ледяную воду, сводящую мышцы, не дающую дышать.
В тот же миг ангел скорчилась на полу и душераздирающе закричала.
Ей больно? Я остановился, физически ощущая ее сопротивление, ее боль, и протянул руку в примирительном жесте.
- Я могу помочь, - объяснил я охрипшим от вины голосом. - Помочь вспомнить! – закончил я, но уже в пустоту.
Ее уже не было.
Она исчезла.
Она покинула меня.