Белла не сразу поняла. Она просто смотрела на меня, пока слова приобретать смысл, и тогда пиканье монитора, подключенного к ее сердцу, участилось, и она побледнела. Ее губы шевелились, но слов не было.
Я уже начал думать, что ей было физически больнее, чем я предполагал. Однажды я уже пожелал не только забрать всю ее боль, но и чтоб я мог слышать ее мысли.
Вдруг медсестра вошла в комнату. Я продолжал сидеть неподвижно, пока она быстрым внимательным взглядом изучала выражение лица Беллы, прежде чем повернулась к мониторам.
— Примем обезболивающее, дорогая? – мягко спросила она, постукивая по капельнице.
— Нет, нет, — пробормотала Белла. — Мне ничего не нужно.
— Не нужно храбриться, милая. Будет лучше, если ты не будешь сейчас перенапрягаться, тебе нужно отдохнуть.
Белла замотала головой, и медсестра вздохнула.
— Хорошо. Нажми кнопку вызова, если передумаешь.
Медсестра строго посмотрела на меня — ей казалось, что это из-за меня Белле некомфортно — затем вышла из комнаты.
Как только она это сделала, я скользнул ближе к Белле и коснулся ее лица.
— Ш-ш-ш, Белла, успокойся.
— Не оставляй меня! – умоляла Белла.
— Не буду. А теперь расслабься, потом я вызову медсестру, чтобы дать тебе лекарства.
Но мониторы продолжали пищать, а ее пульс не успокаивался.
— Белла, — сказал я успокаивающе, пытаясь унять ее бешено колотящееся сердце и порывистое дыхание. — Я никуда не ухожу. Я буду рядом, пока буду нужен тебе.
— Ты клянешься, что не оставишь меня? — прошептала она.
Как я мог уйти сейчас? Не тогда, когда она так нуждалась в моем присутствии рядом. Не тогда, когда я все еще был нужен ей. Я не мог причинить ей такую боль. Она не заслуживала этого. А я не заслуживал ее.
Я взял ее лицо в ладони и наклонился к ней так близко, пока наши глаза не оказались на одном уровне.
— Клянусь.
В моих холодных твердых руках она начала расслабляться. Пока, в конце концов, пиканье монитора не пришло в норму.
— Лучше?
— Да, — но в голосе чувствовалась осторожность.
Я помотал головой.
— Нужно было ожидать, что она будет слишком остро реагировать, — сказал я самому себе достаточно тихо, чтобы Белла меня не услышала.
— Почему ты это сказал? – прошептала Белла. – Ты устал спасать меня все время? Ты хочешь, чтобы я была от тебя как можно дальше?
Вовсе не этого я хотел. Я хотел, чтобы она всегда была со мной, насколько это «всегда» было для нее реальным. Я хотел иметь возможность касаться ее и обнимать, не опасаясь, что убью. Я хотел того, чего я не мог себе позволить.
— Нет, — сказал я ей. — Я не хочу жить без тебя, Белла. Конечно, нет. Будь благоразумна. И нет никаких проблем в том, что тебя нужно спасать – если не считать того, что именно я подверг тебя опасности… что я – та причина, по которой ты здесь.
Она нахмурилась из-за моих слов.
— Да, именно ты, причина… причина, по которой я здесь – живая.
— Почти. Забинтованная, вся в пластырях, с трудом способная двигаться.
— Зачем ты это делаешь, Эдвард? – спросила она, раздражаясь отчего-то. — Почему ты должен винить себя во всем? Я не имела в виду свой последний «почти летальный» опыт. Я имела в виду другие – у тебя есть, из чего выбрать. Если бы не ты, я бы уже разлагалась на кладбище Форкса.
Я вздрогнул от ее слов. Фургон… Порт-Анджелес… нет, все эти случаи не имели ко мне ни малейшего отношения. Но этот… оказался именно тем, который заставил меня понять, что, не зависимо от наших с ней чувств, Белла не была частью моего мира. Как бы я ни старался, она всегда будет в опасности, если останется со мной. И было ясно, что она никогда этого не поймет.
Не говоря уже о ее вкусе - ее кровь теперь была во мне. Я навсегда запомню это, и что, если у меня теперь будет недостаточно сил сопротивляться, после того, как я попробовал ее?
— Это еще не было самым худшим, — объяснил я. – Не было самым худшим - видеть тебя на полу… сломленную, истекающую кровью. Не было самым худшим думать, что я опоздал. Не было самым худшим даже слышать, как ты кричишь от боли – все эти невыносимые воспоминания, которые останутся со мной до конца вечности. Нет, хуже всего было чувство… осознания, что я не могу остановиться. Я думал, что убью тебя сам.
— Но ты этого не сделал.
— Я мог. Это было так просто.
Ей необходимо было оставаться спокойной, но мои слова имели обратный эффект. В ее диких глазах плясала паника.
— Пообещай мне, — прошептала она.
Притворившись, будто забыл о ее просьбе, я замолчал. Я не мог ей этого обещать. Я уйду, прежде чем убью ее. Другого выхода не было.
— Пообещать что?
— Ты сам знаешь что, — сердито сказала она.
Взглянув вниз на сломленную, но все же прекрасную девушку, которую я так любил, я почувствовал напряжение. Я должен был быть сильным, убедить Беллу, что она победила, только чтоб успокоить ее.
— Похоже, я недостаточно силен, чтобы оставить тебя в покое, так что, полагаю, ты все равно будешь поступать по-своему… не важно, убьет это тебя или нет.
— Хорошо, — выдохнула она. Не знаю, поняла ли она, что я все-таки не пообещал. Но, по крайней мере, она была спокойнее, хотя все еще сердитая.
— Ты рассказал мне, как смог остановиться… теперь я хочу знать, почему.
— Что? – осторожно спросил я.
— Почему ты это сделал? Почему ты не дал яду распространиться? Сейчас я бы уже была такой, как ты.
Две чувства нахлынули на меня одновременно: удивление и ярость. То, как Белла говорила о конце своей жизни, о становлении таким же как я - монстром, как минимум расстраивало меня. Сначала, я ужасно разозлился на нее, на затем осознал, что кто-нибудь должен был ей объяснить, как это происходит. Как еще она бы узнала о яде? Я всегда был предельно осторожен, чтоб не обсуждать это с ней.
И я отказываюсь отвечать на такой нелепый вопрос.
— Я буду первой, кто признается, — опять заговорила Белла, понимая, что я не намеревался отвечать. — Но это кажется логичным… мужчина и женщина должны быть в чем-то равны… в частности, один не может постоянно падать, а другой – его спасать. Оба должны спасать друг друга в равной степени.
Я скрестил руки на кровати и опустил на них подбородок. Этот разговор практически убивал меня, а Белла этого не видела.
— Ты спасла меня, — тихо произнес я.
— Я не могу всегда быть Лоис Лейн, — настаивала она. – Я тоже хочу быть Суперменом.
Уставившись на край наволочки, я не хотел, чтобы она увидела боль в моих глазах. Мне хотелось убить Элис и/или Джаспера за то, что забили ей голову этими глупостями.
— Ты не знаешь, о чем просишь.
— Думаю, что знаю.
Я сел, поднимая подбородок. Это был бред. Она понятия не имела, о чем просит. Вечно быть уродом, бессмертным существом, вынужденным пить кровь и вечно ходить по земле. Жизнь без изменений. Бесконечные ночи. И если существовала такое понятие, как конец для нашего вида, то подразумевается быть приговоренным гореть до конца вечности.
— Белла, ты не знаешь. У меня было почти 90 лет, чтобы подумать об этом, и я все еще не уверен.
— Ты бы хотел, чтобы Карлайл не спас тебя тогда?
— Нет, я не хотел бы этого. Но это совсем другое. Моя жизнь была закончена. Мне было уже нечего терять.
— Ты – моя жизнь, — Белла использовала мои же слова против меня. — Ты единственное, что я боюсь потерять
Я тряхнул головой.
— Я не могу сделать этого, Белла. Я не смог тогда, в балетной студии, и никогда не сделаю. Я не поступлю так с тобой.
— Почему нет? – спросила она, теперь скорее разозленная, чем расстроенная. Но то, о чем она меня просила, было преступлением. — Не говори мне, что это слишком сложно! После того, что было сегодня, или, точнее несколько дней назад… короче, после этого, это не будет сложно.
— А боль? – спросил я, пристально посмотрев на ее бинты и гипс, вспоминая ее крики. Нет, Белле не придется терпеть три дня в огне. Даже если она могла, я не мог.
— Это уже мои проблемы, — смело ответила она. — Я справлюсь.
— Можно храбриться до тех пор, пока боль не станет безумием.
Белла закатила глаза.
— Это не проблема. Три дня – большое дело.
Теперь уже я точно знал, что мне не избежать серьезного разговора с моей младшей сестрой. Она не имела права раскрывать Белле эту информацию. И никто другой.
— Чарли? – коротко спросил я. – Рене? – была ли она на самом деле готова оставить свою семью и присоединиться к семье вампиров? Была ли она настолько готова, чтоб отказаться от любви единственных двух людей, которые по-настоящему заботились о ней? Минуты прошли в молчании, пока внутренние противоречия мешали ей ответить. Я был прав. Она была не готова.
— Смотри, это тоже не проблема, — наконец пробормотала Белла, но ее голос звучал неубедительно, как и всегда, когда она пыталась лгать. – Рене всегда принимала решения, которые были лучше для нее – она захочет, чтобы я поступила также. А Чарли - одиночка, он привык жить сам. Я не могу заботиться о них вечно. У меня есть собственная жизнь, чтобы ее прожить.
— Именно, — отрезал я. – И я не собираю ее заканчивать, даже если ты сама этого хочешь.
— Если ты ждешь, чтобы увидеть меня на моем смертном одре, то у меня для тебя новость – я только что оттуда!
— Ты поправишься.
Мы пристально смотрели друг на друга, ни один из нас не уступал. Но я не пойду на компромисс в том, что касается жизни Беллы.
— Нет, — медленно сказала она. — Не поправлюсь.
— Конечно, поправишься. Возможно, у тебя останется шрам, может два…
— Ты ошибаешься, — крикнула она. — Я умру.
Ради Бога! Неужели это обезболивающее так на нее повлияло, что она говорит абсурдные вещи?
— Нет, серьезно, Белла… ты выпишешься отсюда через несколько дней, самое большее – через две недели.
— Возможно, я не умираю сейчас… — произнесла она сквозь зубы, — но когда-нибудь я умру. С каждой минутой я все ближе к концу. И я состарюсь.
Нахмурившись, я понимал, к чему она клонит. Это раздражало, за отсутствием лучшего слова. Но она меня не понимала. Никогда не думал, что Белла склонна к театральности и драматизму, но я ошибался.
— Так и должно быть. Так и должно происходить. Как это происходило бы, если бы меня не существовало – и меня не должно было существовать.
— Это глупо, — фыркнула Белла. — Все равно, как если бы кто-то выиграл в лотерею, забрал бы деньги, а потом сказал бы: «Эй, давайте вернемся к тому, как все должно было идти. Так лучше». И я на это не куплюсь.
— Меня с трудом можно назвать лотерейным призом, — проворчал я.
— Именно. Ты намного лучше.
Я закатил глаза, обдумывая - это обезболивающее или его недостаток заставили ее говорить такие глупости?
— Белла, мы больше не будем это обсуждать. Я отказываюсь обрекать тебя на вечность в ночи, и точка.
— Если ты думаешь, что это точка, — заявила она. — То ты меня очень плохо знаешь. Ты не единственный вампир, которого я знаю.
— Элис не посмеет, — сказал я ей. Она не проигнорирует мои желания таким образом.
— Элис уже видела это, так? Именно поэтому то, что она сказала, так расстроило тебя. Она знает, что я буду такой, как ты… когда-нибудь.
Я покачал головой. Белла понятия не имела, о чем говорит.
— Она ошибается - она видела тебя мертвой, но этого, тем не менее, не произошло.
— Я никогда не поставлю против Элис, — решительно сказала Белла.
«У тебя никогда и возможности такой не будет», - подумал я.
Мы долго смотрели друг на друга. Было тихо, помимо шума аппаратов, пиканья, капанья и тиканья часов на стене.
Наконец, Белла заговорила.
— Итак, к чему мы пришли?
— Думаю, это называется тупиком, — Белла понятия не имела, с кем связывается. В этом вопросе меня не переубедить.
Она вздохнула.
— Ой, — пробормотала она.
— Как ты себя чувствуешь?
— Я в порядке, — соврала она.
— Я тебе не верю.
— Я не собираюсь снова спать, — настаивала Белла, но я мог видеть боль в ее глазах.
— Тебе нужен отдых. Все эти споры явно не идут тебе на пользу.
— Тогда сдавайся!
— Хорошая попытка, — сказал я и потянулся к кнопке вызова медсестры.
— Нет! – запротестовала Белла, но я ее проигнорировал. Тут она тоже проиграла.
— Да? – завопил громкоговоритель на стене.
— Думаю, мы готовы принять обезболивающее, - спокойно ответил я, игнорируя яростное выражение лица Беллы.
— Я пришлю сестру.
— Я его не приму, — заявила Белла, больше похожая на непослушного трехлетнего, чем семнадцатилетнего пациента больницы.
Я посмотрел на капельницы возле ее кровати.
— Не думаю, что они будут просить тебя проглотить что-нибудь.
Ее сердце неистово забилось. Я прочел страх в ее глазах и разочарованно вздохнул. Неужели она и правда боялась маленькой иголочки?
— Белла, тебе больно. Тебе нужно успокоиться, чтобы пойти на поправку. Почему ты все так усложняешь? Они больше не будут тыкать в тебя иголки.
— Я не боюсь игл, — пробормотала она. — Мне страшно закрывать глаза.
Опять я близко наклонился к ней и взял ее лицо в ладони.
— Я говорил тебе – я никуда не уйду. Не бойся. Пока это будет делать тебя счастливой, я буду рядом.
Белла попыталась улыбнуться в ответ, но ей было больно.
— Знаешь, тогда ты говоришь о вечности.
— О, это пройдет – это всего лишь увлечение.
— Я была в шоке, когда Рене купилась на это, — она потрясла головой. — Но ты… ты знаешь лучше, как все обстоит на самом деле.
— Это одна из самых прекрасных вещей в том, чтобы быть человеком, — сказал я ей. – Все меняется.
— И не надейся.
Ее гнев был забавным. Она была так серьезна, по отношению к тому, что никогда не случится. Я продолжал смеяться, когда вошла медсестра, размахивая шприцом. Я встал и прошел в другой конец комнаты, прислонился к стене, ожидая, пока медсестра закончит. Белла, все еще встревоженная без необходимости, не отрывала от меня глаз.
— Вот так, дорогая, — медсестра улыбнулась, вводя лекарство в капельницу. – Теперь будешь чувствовать себя лучше.
— Спасибо, — без энтузиазма пробормотала Белла. Морфин начал действовать мгновенно.
— Это было нужно, - пробормотала она, в то время как веки Беллы стали закрываться.
— Через несколько секунд она уснет, — сообщила мне медсестра перед уходом, как будто я уже этого не видел.
Когда в комнате никого не осталось, я вновь вернулся к ее кровати, к Белле.
— Останься, — прошептала она. Единственное слово, и то произнесено неразборчиво.
— Конечно, — пообещал я. — Как я и сказал, пока это делает тебя счастливой… пока так будет лучше для тебя.
— Это не одно и то же. Пробормотала она.
Я рассмеялся.
— Не волнуйся насчет этого, Белла. Можешь поспорить со мной, когда проснешься.
От этих слов на ее лице появилось что-то похожее на улыбку.
— Ага.
Прильнув к ее лицу, я прошептал на ухо.
— Я люблю тебя.
— Я тоже.
— Я знаю, — тихо рассмеялся я.
Белла медленно повернула голову, разыскивая меня. Мои губы нежно коснулись ее.
— Спасибо, — выдохнула она.
— В любое время.
— Эдвард, — она с трудом произнесла мое имя. Сон накрывал ее.
— Да, Белла?
— Я ставлю на Элис.
Я наблюдал за Беллой, как сон преодолевал ее, и вскоре она глубоко, спокойно уснула.
— Она спит? – прошептала Элис у двери.
Кивнув, я заметил всю свою семью, включая Эсме и Розали, они вошли в комнату тише церковной мыши. Я был удивлен увидеть их всех.
— Сюрприз, — прошептала Эсме, улыбаясь. — Как она?
Встав, я обнял Эсме, затем Роуз.
— Она жива. Что вы все здесь делаете?
— Карлайл сказал, что ты тут проторчишь еще как минимум неделю, — ответила Розали. — Десять дней довольно много для нас, чтобы быть вдали от тебя, — улыбнулась она и взглянула вниз на Беллу.
— К тому же, мы хотели убедиться, что с ней действительно все хорошо… своими собственными глазами.
— Очень мило с вашей стороны, — ответил я.
Элис проскользнула возле меня и обняла меня за талию.
— Мы слышали, о чем Белла спросила, — созналась она. — Знаю, ты не хотел, чтоб она знала. Прости, Эдвард.
Но я не мог долго сердиться на Элис, особенно после всего, через что она прошла.
— Все нормально, — ответил я. — Я не злюсь. Я никогда бы не смог сердиться на любого из вас после того, что вы сделали для меня. Спасибо вам огромное.
— Рады стараться, братишка, — Эмметт ответил за всех.
Я повернулся к Элис.
— Элис, мне понадобится, чтобы ты присмотрела за Беллой, как можно тщательнее, — добавил я. — Она склонна притягивать неприятности как магнит, и раз уж ты собираешься стать ее лучшей подругой и все…
Она широко улыбнулась.
— Я тебя прикрою, брат.
— Знаешь, - мягко заговорила Эсме, легко проводя пальцами по забинтованной голове Беллы, — вы с Беллой, как Ромео и Джульетта.
Позволю Эсме, настоящей ценительнице Шекспира, сравнить нас с парой несчастных возлюбленных. Она до сих пор жалела, что не родилась раньше и не имела возможности встретить печально известного драматурга.
Я ухмыльнулся Эсме, положив свои руки поверх ее. И взглянул на Беллу.
— Спокойный сон очам твоим, мир - сердцу.
О, будь я сном и миром, чтобы тут
Найти подобный сладостный приют.*

* Слова Джульетты из сцены на балконе между Ромео и Джульеттой.
Шекспир.

Эту главу для вас подготовили Wunder и Luna_B

Форум