 4,5 из 5
У чрезвычайно талантливого драматурга–алкоголика случилась неприятность пополам со своеобразной творческой удачей. Он попал в аварию, сломал ногу, застрял на оторванном от мира ранчо — в компании стенографистки, воспоминаний и вынужденной «завязки». Из чего скоро вырос сценарий фильма, скандально нашумевшего в год премьеры — зато позже неоднократно признанного эталонным.
Все знают и почти все любят Дэвида Финчера. Притом мало кого сейчас заставишь добровольно смотреть «Гражданина Кейна» и вообще старое американское кино. Тем более далеко не все — включая тех, кто с «Гражданином Кейном» хорошо знаком — хотели бы тратить время, изучая в деталях и нюансах биографию то ли автора, то ли соавтора его текстовой основы — какого-то непонятного, едва ли интересного т.н. «широкой публике» Германа Манкевича. Ну, так уж повелось, что «Гражданин Кейн» считается единоличным шедевром, opus magnum великого Орсона Уэллса, и точка.
Но вот какое дело: перед тем как включить долгожданную финчеровскую новинку, очень желательно провести обстоятельную подготовку, с Финчером не связанную. Сперва посмотреть-таки или внимательно пересмотреть opus magnum Орсона Уэллса. Затем почитать хотя бы в «Википедии» (ещё лучше в здоровенном, неслучайно культовом — увы, не переведённом на русский язык — эссе–расследовании Полин Кейл Raising Kane) про судьбу странного человека. Который жил себе прекрасно, писал скрипты для кучи успешных картин, соглашался убирать своё имя из титров за солидные компенсации, был на короткой ноге со всевозможными шишками... А потом вдруг в прямом и переносном смысле протрезвел да и решил повоевать с истеблишментом.
Собственно, «Манк» об этом. Самое очевидное здесь — кино про кино, сатирический слепок «фабрики грёз», гнусноватого, по версии Финчера, места, где «проданное остаётся у продавца», нон-стоп штампуется жанровый ширпотреб и крутятся гигантские грязные деньги. Мораль ясна: в столь бездушный механизм комфортно встраиваются либо хладнокровные рептилоиды, либо нажимистые идиоты, либо абсолютные конформисты. Иллюстрации безупречны: тут нам показывают, как снимали халтурные вестерны, там «рыцари пера» за пятнадцать секунд сочиняют синопсис идиотского хоррора. На званом ужине калифорнийские патриции чуть ли не радуются политическому триумфу Гитлера за океаном и сговариваются против кандидата–социалиста на губернаторских выборах. Во всём поначалу сквозит разухабистая ирония, но постепенно становится страшно.
Страшно прежде всего за яркую личность, запертую в ловушке коллективных институтов. Один из любимых финчеровских мотивов снова с нами — под него танцевали и «Игра», и «Бойцовский клуб», и «Социальная сеть». С той поправкой, что, например, «Фейсбук» или экзистенциальные переживания белых воротничков по умолчанию знакомы любому современному зрителю, в то время как «Манк» варится в значительно более узком производственном контексте (мелькают, конечно, общеизвестные селебрити вроде Кларка Гейбла, однако они эпизодичны и необязательны — в отличие от важных для сюжета мерзавцев–функционеров типа Луиса Майера). А вдобавок устроен куда изощрённее.
Да, на поверхности — жёсткие, широкие мазки. Явные визуальные рифмы с «первоисточником» — синефильское ч/б, тяжёлые тени, глубокий фокус и камера оператора Мессершмидта, выискивающего ракурс поэкстравагантнее. Саундтрек Трента Резнора и Аттикуса Росса – сплошь цитаты из пафосной киномузыки «золотого века». Выспренная дикция героев — попытка скопировать допотопный American English, ещё не испорченный акцентами и диалектами. Диалоги — обязательно сверхлитературные, с метафорами и фразеологизмами. Но такого — в лоб – эффекта «Манк» добивается намеренно, ведь тем резче контраст между его подражательским формализмом и тончайшей прописью содержания.
Которое уже не просто наследует уэллсовской нетленке, а эпично развивает и расширяет её шекспирианскую проблематику. Груз амбиций, жажда власти, цена славы — вот, что на самом деле волнует Финчера и демонстрируется им на трёх великолепно проработанных моделях. Первая – похожий на тысячелетнего вампира газетный магнат Уильям Рэндольф Хёрст (блистательный Чарльз «Тайвин Ланнистер» Дэнс), прототип Кейна — если и не однозначное воплощение бесстыдного волюнтаристского зла, то уж точно бенефициар чужих слабостей. Вторая — сам Уэллс (Том Бёрк появляется ненадолго, зато предельно эффектно) — не категорически отрицательный персонаж, но, пожалуй, не очень приятный ходячий компромисс, мечущийся от потребности творить к необходимости следовать «правилам».
Наконец, третья — ключевая — непосредственно Герман Манкевич. Интеллектуал, остряк и циник с дурными привычками — удобный королям до тех пор, пока не превращается из развесёлого шута в Дон Кихота. Реконструкция щедрого на травмы и утраты пути — нелинейно скомпонованные флешбеки, где один и тот же Гэри Олдман выдающимся, лучшим в своей карьере образом играет, по сути, абсолютно разных людей. То пьяного в стельку анекдотичного балагура — «обезьянку шарманщика» при пресловутом Хёрсте. То колеблющуюся, внутренне напряжённую фигуру. То, под занавес, отчаянного изгоя со страстным порывом бросить вызов конъюнктуре. Разумеется, трудно не разглядеть финчеровский намёк на самого себя: он теперь будет снимать только для Netflix, поскольку устал от студийного заказа.
Освободившись же, сразу получил фантастический карт-бланш. В «Манке» нет ни трендов «новой этики», ни вымученных реверансов в сторону тех или иных фокус-групп, ни вообще каких–либо заигрываний с модой. Один лишь классический, неторопливо разгорающийся конфликт потрёпанного обстоятельствами индивида с сонмом демонов — как внешних, так и внутренних. И пускай желание досконально разобраться в сложной истории, залезть ей под кожу, выстроить причинно-следственные связи у технократа-перфекциониста Дэвида Финчера опять превалирует над желанием получить эмоциональную отдачу — наблюдать, как он в чём-либо досконально разбирается, всегда сплошное удовольствие.
За информацию благодарим сайт Российская газета
|
вы можете рассказать о себе и своих произведениях немного больше, создав Личную Страничку на сайте? Правила публикации читайте в специальной 
