[]

Попыталась найти подходящее изображение в интернете с похожим сюжетом – пара, ласки, краски, и наткнулась на целую кучу пошлющей порнографии. Показать столь интимную сцену красиво – нужно уметь и у тебя, Лиза, это потрясающе получается! #спасибо #наслаждаюсь

Любовь любовью, а у Ксая с Беллой ведь никогда не было в обойме презервативов. С самого начала они брали ощущений по максимуму

А Ксай позволит у другой семьи забрать ребенка? Белла ему об этом не сказала

Очень красивый у тебя этот абзац. Прелесть.

Если честно, сама их потеряла. Буду искать.

Это крэп с нутеллой, кусочками свежего банана и зеленой посыпкой в виде морских звездочек. На искусно разрисованной тарелке с диснеевскими героями (которые не повторяются ни у одного посетителя) он выглядит чересчур большим. Но в сладостях, как известно, размер имеет значение.
Дамир, сидя на красном деревянном стуле и безмолвно глядя на свое угощение, выглядит озадаченным. Его новообретенный подарок охраняет шоколадный коктейль с затейливой трубочкой в виде ушек Микки-мауса.
- Это мне?
- Ты выбрал с бананом, - утвердительно киваю я, внимательно подмечая малейшее выражение его лица, - если еще не передумал, то да.
Эдвард следит за нами обоими со своей, левой стороны стола. Аметисты, хоть и выглядят умиротворенным, в полной боевой готовности. У Ксая схвачено все: есть список аллергенов Дамира, у самого же мальчика уточнены его самые нелюбимые вещи (персики, как ни странно), заведение подобрано с вниманием к деталям, а день распланирован. Алексайо постарался как можно ответственнее подойти к решению возникшей у нас проблемы. И пока ему это блестяще удается – даже налажен между ними с Колокольчиком какой-никакой контакт.
- Если я съем все, ничего не останется для вас…
- Дамир, для нас найдутся другие блины, - мягко, но четко объясняет Эдвард. – Все, что на твоей тарелке – твое.
Аметисты касаются меня, договаривая. И я вижу, по горькой хмурости в них, что сталкиваются с таким уже не впервые. Правда, как говорил Ксай мне раньше, тут две крайности – либо дети съедают все подчистую за пять минут, словно бы сейчас у них отберут это, либо же медлят и не решаются, как Дамир. Стоит признать, второй вариант от малыша стоило ожидать. Ведь это он так рьяно стремился накормить бездомную кошку в том далеком лесу…
- Я порежу тебе?
Препятствовать мне ребенок не намерен. Похоже, поверив Ксаю, он смотрит на свой крэп теперь лишь с ожиданием. И шумно сглатывает.
Я делю блин на двенадцать небольших частей, какие удобно есть, накалывая на вилку. Нутелла и бананы превращаются в сплошную массу, но не похоже, чтобы Дамира это занимало. Он просто хочет попробовать – и я поспешно возвращаю тарелку.
Дамир аккуратно кладет кусочек угощения себе в рот. Медленно, вдумчиво жует его, будто стараясь почувствовать каждую грань вкуса. Проглатывает. Улыбается, пусть и краешком губ. Ему нравится.
Я со спокойной совестью надрезаю свой крэп с клубничным конфитюром. С появлением в моей жизни Алексайо другие вкусы как-то потерялись…
Со своего места у меня удобный ракурс на них обоих – чем-то похожий на тот, что был в автомобиле. Эдвард и Дамир сидят достаточно близко, но все же на некотором расстоянии друг от друга. Мальчик очень старается не задевать салфетки мужчины, какие ближе к нему, а Ксай посматривает, удобно ли Дамиру есть, действительно ли ему нравится.
Словно бы стоя на определенной правилами дистанции, никто не решается сделать нужного шага вперед. Эдвард контролирует себя от и до. Он обещал мне спустить завесу, помогающую не замечать детей, обещал увидеть Дамира… и, возможно, он это и делает. Про самоконтроль ведь речи не шло? А это хобби Ксая – контролировать ситуацию.
И тем не менее, пока мы ехали сюда, я видела, что у него внутри что-то происходит. По незначительному блеску в глазах, минимальным эмоциям на лице мне, за наше совместное время проживания, уже не так сложно определить это. Я знаю Эдварда лучше, чем себя. Я знаю, что пусть и толикой, частичкой души, но он не смог остаться к Колокольчику совершенно равнодушным.
- Хочешь попробовать?
Дамир настороженно поглядывает на Ксая. Его яблочно-сливовый блин вызывает в мальчике интерес, несомненно.
- Он ваш…
- Я буду рад поделиться, - мой муж отрезает кусочек побольше, ловко перекладывая его на тарелку к Дамиру, - угощайся.
- Спасибо, Эдвард Карл… Эдвард, - смутившись своего просчета, бормочет малыш. При Эдварде он бормочет куда чаще, чем в нашу предыдущую встречу. Все-таки присутствие рядом мистера Каллена делает свое дело, не давая ему расслабиться. Педагоги постарались на славу. Благо, это обстоятельство как раз исправимо.
- Попробуешь и клубничный? – присоединяюсь я.
В голубых глазах проскальзывает нечто непонятное для меня. Ему неприятно?.. Или больно?
- Я не люблю клубнику… извините.
Я теряюсь.
- Ничего страшного. Если не любишь, то не надо…
Дамир виновато отводит глаза, потягивая через трубочку свой коктейль.
- Может быть ты расскажешь нам, что любишь? – пытаюсь выправить положение я. Мне кажется, мы все на минном поле. На меня давит опасение, что Эдварду все-таки не придется по душе этот ребенок, что больше никогда подобное не повторится и я не увижу его, что Дамир попадет не к тем людям или же судьба его сложится несчастливо… мне страшно. Будущее решается сегодня, а все, что я могу – есть блины с клубничным конфитюром.
Мальчик воровато посматривает на Алексайо сквозь полуопущенные ресницы.
- Все, что Эдвард Карл… Эдвард приносит нам.
Ксай едва заметно прикусывает губу. Но затем дарит Дамиру легкую улыбку.
- Какой твой любимый шоколад? – тихо спрашивает он.
- Который с молоком и орешками…
- А сок?
- Ананасовый, - мальчик опять смущается, пунцовея. Елозит вилкой по своему остывающему блину, силясь наколоть кусочек банана. – Петя говорит, что это плохо. Ананасовый сок никто не хочет ни на что менять.
- На что бы ты хотел его поменять?
- Иногда в столовой пекут вкусные булочки с изюмом для всех… но их часто забирает старшая группа, когда Анна Игоревна не видит.
Эдвард слушает живо и с неподдельным интересом. Он ищет возможности помочь этим детям как может, и каждая подробность из их жизни, высказанная самими воспитанниками, а не воспитателями, возводящими его в какой-то ранг, бесценна. И вместе с тем, как во взгляде Аметиста зреет интерес, наполняется там же болью и его сердце. Дети торгуют чертовыми булочками.
Моя раздасадованность едва ли не ощутима. Понятно, чем кончается эта история.
Дамир проглатывает еще кусочек блина. Для него не сложно говорить об этом, скорее просто непривычно. Он, похоже, давно считает такое положение дел нормой.
- Булочка стоит два яблочных сока. Тогда старшая группа согласна поменяться…
Почему я тяжело вздыхаю, мальчик искренне не понимает. Он отрывается от своей еды окончательно.
- Они честные, - старается защитить ребят он, - если все правильно, они никогда не обманывают меня. Петя говорит, раньше были те, кто обманывал… и даже три сока было мало.
У Эдварда каменное выражение лица. Он безмолвно допивает свой ванильный смузи, с силой сжав стаканчик пальцами. Тот возмущенно поскрипывает.
- Надо будет купить ананасового сока и булочек с изюмом, - как могу разряжаю обстановку я, позволив себе первую при Ксае вольность и погладив мальчика по плечу, - кушай блин, Дамир.
- А можно поменять ананасовый сок на карандаши? – не спеша браться за вилку, тихонько интересуется он.
Ксай с новой порцией изумления глядит на мальчика. Оно в нем переплелось с состраданием.
- Ты любишь рисовать, - будто прежде не знала этого, протягиваю я.
- Да, люблю, - отрывисто кивает ребенок. Даже на Эдварда оборачивается, пусть и робко, словно тот не верит, - если одного сока мало, я готов и булочки тоже…
- Покажешь мне, какие ты хочешь и они твои, - впервые за весь вечер так яро перетянув на себя внимание ребенка, убежденно отрезает Хамелеон. Художественный интерес Дамира ему как напоминание о самом себе. Эммет говорил, в бараке Сими Эдвард иногда рисовал угольками на белых боках их домишки.
Оробевший от столь решительного ответа Ксая, Дамир лишь еще раз кивает. Доедает крэп, не оставляя ни банана, ни посыпки из звездочек.