Ауттейк №2

POV Детектива Кена Ливингстоуна.

Мы с Кэрол пришли в офис начальника полиции Свона, чтобы подождать его, и я потратил несколько минут, разглядывая его рабочее место.
Ни фотографии его единственного ребенка на письменном столе, ни кружки с надписью «Лучшему папе в мире» где-нибудь поблизости, ни фото его внучки – на самом деле, ничто не свидетельствовало о том, что он вообще был чьим-нибудь отцом. У меня сын двадцати одного года от роду, и я все еще держу на стене его детские рисунки. Они порядком выцвели, и сейчас уже почти невозможно представить, что на них было изображено, но я люблю их все равно. У Чарли Свона не было ничего подобного. Все, что можно было увидеть, это открытая жестянка с раствором для чистки оружия и грязная тряпица. Еще там был недоеденный сэндвич с индейкой в пенопластовом контейнере из местной закусочной и открытая банка «Доктора Пеппера» рядом.
Офис в высшей степени подходил шефу полиции. На стене позади стола висела карта территории, на которую распространялась его юрисдикция, служебный сертификат, вставленный в рамку, красовался на противоположной стене, но помимо этого на стенах, выкрашенных в стандартный для полицейских учреждений бежевый цвет, ничего не было.
Блокнот на его письменном столе был чистым. Совершенно чистым. Ни каракулей, ни заметок, ни наспех записанных телефонных номеров. Он был абсолютно пустым.
Сбоку от стола на стене висели строго в ряд несколько ключей, над каждым гвоздиком был прикреплен аккуратно напечатанный номер.
На лотке для «входящих» громоздилась целая кипа бумаг, на спицу у телефона были наколоты два или три сообщения. Корзина для мусора была пустой, и мне стало интересно, то ли в кабинете только что была уборка, то ли это стандарт, которого придерживался Шеф Свон.
Он вошел, его форма была помятой, от него пахло потом и несвежей пищей.
- Чем могу быть полезен, Кен? - спросил он, полностью игнорируя Кэрол, хотя она сидела ближе к нему.
То, что я узнал об этом человеке за последние два дня, не вызывало у меня приязни к нему, но я полицейский, как и он, поэтому выказал ему столько уважения, сколько не нанесло бы ущерба моей или его позиции.
- К несчастью, мы пришли с дурными известиями о вашей дочери и внучке, Чарли, - спокойно сказал я. Он и глазом не моргнул. Или он уже знал, что мы придем, или его действительно совершенно не интересовали ни дочь, ни внучка. Я заподозрил, что верно именно второе утверждение, особенно с учетом того, что Каллены рассказали о его поведении в больнице и позже.
В разговор вступила Кэрол.
- Вам известно, что ваша дочь в больнице? – спросила она, и он кивнул. – А знаете ли вы о характере ее травм?
- Знаю, что у нее сломано несколько ребер и несколько синяков на лице, - невозмутимо сказал он.
Я вынул свой блокнот и прочитал оттуда:
- Сломаны ребра с седьмого по десятое. Перелом скулы, который может привести к потере зрения в этом глазу. Разорвана мочка правого уха, потребовалась дюжина швов. У нее выбиты зубы, рана пересекает губу и щеку. Ее врача беспокоит, что эта травма может вызвать стойкое нарушение иннервации губы и челюсти. На кожу головы пришлось накладывать скобки. Ей зашили рану на плече, у нее сломаны два пальца на ноге и кости плюсны. У нее перелом двух пальцев правой руки, ее правый сосок пришлось восстанавливать хирургически. В результате жестокого сексуального насилия у нее произошел разрыв промежности. У нее двенадцать сигаретных ожогов на внутренней стороне бедер и сильное истощение. Это что касается ее физических повреждений. Список психических травм еще не составлен.
На его лице не отразилось ни одной эмоции. Он не пошевелился на своем месте. Руки его продолжали неподвижно покоиться на поясе. Его глаза не отрывались от моего лица, а дыхание было таким же ровным, как в тот момент, когда он вошел в комнату.
- Понятно, - сказал он.
Кэрол вздохнула.
- Не могли бы вы высказать ваше мнение? – спросила она его.
- Не понимаю, как я могу это сделать. Я не буду делать вид, будто мне известно, что происходит в жизни моей дочери, - сказал он прямо.
- Знаете ли вы, каким образом она могла получить эти травмы? – спросил я, держа ручку наготове, чтобы записать его ответ.
- Нет, - ответил он все так же категорично.
- Поступило заявление, что ваш зять, Джейкоб Уильям Блэк, жестоко обращался с вашей дочерью, - сказал я и снова не дождался никакой реакции.
- Да? – спросил он.
Я понял, что мы никуда не продвинемся с этим, поэтому сделал то, для чего был послан. Встал со своего стула и вынул из кармана куртки судебный запретительный ордер. Решительно положил его прямо в центр письменного стола.
- Мой долг, как офицера штата Вашингтон – известить вас, что судья, в соответствии с законодательством о домашнем насилии, предоставил временный запретительный ордер против вас. Вам не разрешается приближаться на расстояние менее двухсот ярдов к вашей дочери или ее ребенку, документ вам вручен.
Потом встала Кэрол.
- Ваш помощник сообщил, что смена заканчивается в шесть часов. В шесть тридцать мы будем у вас дома, чтобы получить ваше заявление. Предлагаю вам обратиться за советом к юристу, - сказала она ему.
Не знаю, какой реакции она ожидала, но я думал, что он как минимум разозлится в ответ на обвинение. Он же не сказал ни слова, не подал виду, что хотя бы услышал нас.

Офис Джейкоба Блэка в агентстве недвижимости, Форкс, штат Вашингтон. Тот же день, часом позже.

«Офис Джейка Блэка был оформлен тем же дизайнером-минималистом, что и кабинет Чарли Свона», - подумал я, опустившись в кресло напротив пустого письменного стола.
Блокнот был так же чист, корзина для мусора – так же совершенно пуста. Его лицензия агента по торговле недвижимостью висела в рамке на стене, являясь единственным украшением кабинета.
Снова ни одной фотографии на письменном столе, ни одного внешнего признака того, что у него есть жена или ребенок. Идеально отглаженный пиджак висел на вешалке около двери, а блестящий черный кожаный портфель стоял под ней на полу. Кроме телефона, на столе не было практически ничего. Лоток с «входящими» был пуст, а «исходящие» были представлены только несколькими написанными от руки записками.
- Кен и Кэрол, правильно? – сказал очень высокий индеец, входя в офис с протянутой для пожатия рукой. – Чем могу быть полезен для вас сегодня? Увидели что-то, что вам понравилось? – спросил он.
Я пожал ему руку, Кэрол тоже, и мы сели.
- Мистер Блэк, вообще-то мы детективы Кен Ливингстон и Кэрол Хардвик из Управления полиции Порт-Анджелеса, - сказал я. Я раскрыл свое служебное удостоверение, Кэрол сделала то же самое.
В отличие от своего тестя, он отреагировал нормально. Вздрогнул, сжал рукой край письменного стола, его глаза заметались взад и вперед между мной и Кэрол. Я впервые пригляделся к нему и заметил синяки возле его рта, глаз и носа. Его избили, и сильно. Это было несколько дней, возможно, неделю, назад, но явные признаки все еще оставались.
- Это насчет моей жены, да? – спросил он. Я видел, что он отчаянно пытается контролировать свои эмоции, и немедленно понял, что этот допрос даст нам гораздо больше, чем допрос Чарли Свона. У этого парня не было за плечами двадцатилетнего опыта составления заявлений, способных предохранить его от неприятностей.
Кэрол достала свой блокнот.
- Мой долг информировать вас, мистер Блэк, что против вас подана жалоба. Мы здесь для того, чтобы расследовать эту жалобу.
Я достал из кармана куртки толстый конверт и положил его на середину его письменного стола, так же, как сделал это у Чарли.
- Мой долг, как офицера штата Вашингтон, сообщить вам, что судья, в соответствии с законами о домашнем насилии, предоставил временный запретительный ордер против вас. Вам не разрешается приближаться на расстояние меньше двухсот ярдов к вашей жене или ее ребенку, документ вам вручен, - сказал я ему и снова сел в свое кресло. – Заседание назначено на двенадцатое число следующего месяца. Вы должны присутствовать на нем с вашим адвокатом.
Если мы надеялись посадить этот кусок дерьма, нам следовало делать нашу работу тщательно. Кэрол знала это так же хорошо, как и я. С Чарли Своном была совсем другая история, он был гораздо умнее, чем этот парень, но все равно нужно было делать все правильно.
- Мистер Блэк, мы намерены задать вам несколько вопросов о вашей жене. Вы можете побеседовать с нами сейчас, или мы подождем, пока вы пригласите адвоката, - сообщила ему Кэрол.
При упоминании об адвокате парень тяжело сглотнул. Он поднял конверт и подцепил пальцем нижний край клапана. Достал оттуда лист бумаги и прочитал его.
- Она говорит, что я избил ее? – спросил он. Он старался изо всех сил выглядеть и говорить, как невиновный, но его паника была очевидна.
- Нет, она этого не говорила, - честно ответила Кэрол. То, что эта бедная девочка была все еще под действием сильных успокоительных и не могла говорить, было самым неприятным во всем этом.
Мы не намеревались раскрывать характер жалобы или сообщать, кто ее подал. Мы и не должны были делать это. Он был приглашен присутствовать на заседании суда и имел возможность выяснить это самостоятельно или с помощью адвоката, который может связаться с секретарем суда. Но сейчас для нас было лучше, чтобы он не знал.
- Согласны ли вы побеседовать с нами сегодня, мистер Блэк? – спокойно спросила Кэрол.
- Разумеется, - ответил он. Я видел панику в его глазах. Он заволновался, как любой другой подонок из тех, кого я допрашивал, что если он скажет, что ему нужен адвокат, мы автоматически сочтем его виновным. – Что вы хотите знать? – спросил он и снова откинулся на спинку своего кресла.
Он думал, что выглядит беспечно, когда сцепил руки за головой.
- Где сейчас находится несовершеннолетний ребенок Элизабет Смит? – прочитал я в своем блокноте.
Он тут же опустил руки. Этого он не ожидал.
- Мм, думаю, она в какой-то семье друзей Беллы.
- Понятно, - сказал я и записал это в свой блокнот. – Когда вы в последний раз видели вашу жену? – спросил я.
- Мм, утром двадцатого, перед тем, как ушел на работу. С ней все было в порядке, - ответил он.
Я записал это тоже.
- А ребенка? Когда вы в последний раз видели ее?
- Накануне вечером. Она всегда спит, когда я ухожу из дома утром, - уверенно сказал он.
- Вы каким-либо образом связывались с женой в течение дня? По телефону, посредством текстовых сообщений, по электронной почте, возможно? – спросила Кэрол.
- Нет. У нас дома нет компьютера, - сказал он равнодушно.
Я записывал, а он наблюдал, как я пишу.
- Когда вы вернулись домой с работы в тот день – это, судя по моим записям, была пятница, и никого из них не оказалось дома – как вы поступили? – спросил я.
Он на секунду задумался.
- О, ну, я предположил, что они вышли, - и он пожал плечами.
В разговор вступила Кэрол, поскольку она знала, что должна это сделать. Мы тщательно отрепетировали все перед тем, как прийти сюда.
- И часто ли миссис Блэк и ваша дочь отсутствуют вечером, когда вы возвращаетесь домой? – спросила она, приготовившись записать его ответ.
Парень заметно побледнел.
- О, ну, иногда, наверное, - он запинался на каждом слове.
Кэрол была готова к этому.
- Мистер Блэк, известно ли вам, что при опросе соседей с каждой стороны от вашей квартиры в доме 421 по Камас Стрит выяснилось, что никто из них не знает, что у вас есть жена и ребенок, - она склонила голову набок, когда спрашивала, как и полагалось.
Это произвело нужное воздействие. Он упал духом, поняв, что мы опрашивали соседей, и не мог решить, что уже известно Кэрол и что она хочет узнать сейчас.
- Мы домоседы, - запинаясь, произнес он.
Я кивнул.
- Как и многие пары, - я кивнул снова. Я не хотел, чтобы он замкнулся, мне нужно было, чтобы он продолжал отвечать, поэтому я старался показать, что я ни в чем его не обвиняю, просто пытаюсь разобраться в том, что случилось. – Вы ведь только недавно поженились, правильно? В прошлом июле? – спросил я.
- Да, тридцатого, - подтвердил он.
- А ваша дочь родилась шестнадцатого марта? – снова спросил я.
Он вздохнул, и я знал, о чем он думает перед тем, как решиться сказать это.
- Моя жена была беременна еще до того, как мы поженились, - он фыркнул. – Я не знаю, кто отец этой, поэтому не спрашивайте, - и он насмешливо ухмыльнулся.
Меня поразило использование слова «этой» в отношении ребенка, но я постарался скрыть это.
- Вы признаете, что не являетесь биологическим отцом Элизабет Смит? – спросила Кэрол.
- Правильно, - сказал он.
- И вы утверждаете, что вам неизвестно, кто отец ребенка? – спросила она.
- Правильно, - еще раз подтвердил он.
- Знали ли вы о беременности вашей жены, когда вступали в брак? – спросил я.
- Конечно, нет. Я не женился бы на этой суке, если бы знал, - сказал он, а потом прикрыл рукой рот, сообразив, что только что сорвался перед двумя полицейскими. – Извините, я просто расстроен, - он перевел фальшиво печальный взгляд на Кэрол. – Я любил ее, - он пожал плечами.
- В прошедшем времени, мистер Блэк? Вы больше не любите вашу жену? – небрежно спросила Кэрол.
- Это мое дело, - отрезал он. И совершенно справедливо. Впрочем, попытаться стоило.
- Мистер Блэк, вам известно, где сейчас находится ваша жена? – спросил я.
Его наконец-то осенило, что он не спросил, где она. Конечно, я знал, что ему известно о том, что она в больнице. У меня имелся рапорт охранника, который выпроваживал его оттуда, и заявления от полудюжины других людей, включая Эдварда и Карлайла Калленов, которые видели его в больнице по крайней мере однажды с момента ее госпитализации. В некоторых заявлениях было сказано, что его видели дважды, в других, как в заявлении от медсестры на сортировке – что он бывал часто; одна медсестра сказала, что он появляется ежедневно после ее госпитализации. По ее словам, он имеет обыкновение слоняться по приемному покою, пока не увидит мистера или миссис Каллен старших, приходящих или уходящих с ребенком. После этого он просто уходит. Запретительный судебный ордер поставит крест на этой привычке.
- Я не видел ее после двадцатого, - пробормотал он.
Я записал, а Кэрол улыбнулась.
- Позвольте спросить еще раз, мистер Блэк. И как следует подумайте над своим ответом. Известно ли вам, где сейчас находится ваша жена? – спокойно спросила она.
Теперь он понимал, что попался. Он вздохнул и почесал в затылке.
- В Центральной больнице Форкса, - промямлил он.
- Да, она там, - подтвердил я. – И как вы узнали об этом? – поинтересовался я.
- Потому что я ходил навестить ее, - буркнул он снова.
- Гораздо лучше, - одобрила Кэрол. – Итак, давайте будем честными и поговорим о том, что мы знаем, и о том, чего не знаем, - сказала она. – Например, мы знаем, что ваша жена сильно истощена. Чего мы не знаем, так это почему.
Она не позиционировала это как вопрос, и парень явно задумался, прежде чем ответить:
- Она недавно болела.
- Понимаю. – Она записала его ответ, и я мысленно поздравил себя с тем, что он направляется прямиком в ловушку, которую мы подготовили. – Нет записей о том, что она получала недавно какую-то медицинскую помощь до ее поступления в больницу неделю назад, и нет никаких сведений о том, что она покупала лекарства по рецепту в Форксе, Порт-Анджелесе или где-либо еще.
Она снова не обозначила это как вопрос, и Джейк помедлил перед тем, как ответить.
- Я не знаю, был ли у нее рецепт, она просто говорила мне, что больна, - осторожно сказал он.
Еще одно поздравление мне.
- Значит, вам было известно о том, что она больна, но вы ничего не предприняли в связи с этим? – спросил я так же осторожно.
- О, ну, нет, я имею в виду… мм… да, я имею в виду, когда она сказала мне, что неважно себя чувствует, я ответил, что она может пойти к врачу, но я не знаю, пошла она или нет, - запинаясь, сказал он.
- То есть вы разрешили ей сходить к врачу? – уточнила Кэрол.
- Да, конечно, разрешил, - закричал он, как будто предположение, что он мог отказать ей, было ужасным. Он понятия не имел, что этим только усугубил свое положение.
- Ясно. Могла ли ваша жена сходить к врачу без вашего разрешения, если она считала, что нуждается в этом? – спросила Кэрол.

Это был провокационный вопрос, и он понимал это. Если он скажет, что могла, мы спросим, почему же она не сходила; если скажет, что ей не было это позволено, мы спросим, почему. Он попался и знал это.
- Слушайте. Она сказала мне, что больна. Я сказал ей сходить, и если она этого не сделала, в этом нет моей вины, - ответил он резко.
Теперь он начал обороняться, поэтому я постарался нормализовать обстановку, задав несколько безобидных вопросов.
- Просто для записи, не могли бы вы сообщить марку вашего транспортного средства, мистер Блэк? – Он сказал мне о «Субару», на которой разъезжал сам, и я притворился, что записываю. – И оно зарегистрировано только на вас, не на миссис Блэк? – спросил я, и он подтвердил, что машина зарегистрирована только на его имя. – Есть ли у миссис Блэк водительские права? – поинтересовался я.
- Есть, - буркнул он.
- Водит ли миссис Блэк когда-либо этот автомобиль, мистер Блэк? – спросила Кэрол.
- Нет, никогда, - ответил он почти победно.
- Есть ли в вашей машине анкерный болт для крепления детского сиденья? – спросила она.
- Нет, - ответил он твердо. Он медленно привыкал к тому, что мы ловили его, и я знал, что Кэрол понимает так же хорошо, как и я, что этот допрос может резко оборваться.
- Каким образом должна была миссис Блэк отправиться к врачу, если она не водила ваш автомобиль и в нем не установлено оборудование для крепления детского автокресла? – спросила Кэрол.
- На автобусе, - буркнул он. – Она должна была поехать на автобусе.
- Вы когда-нибудь звонили в службу спасения 911 с вашего домашнего телефона, мистер Блэк? – спросил я, как будто ни с того ни с сего.
Он подумал над этим.
- Не думаю… нет.
- Двадцатого мая, в два часа пополудни в эту службу поступил звонок с вашего домашнего телефона, мистер Блэк. Звонивший утверждал, что женщина одна дома и сильно пострадала. По адресу выехала машина «Скорой помощи», и вскоре ваша жена была доставлена в Центральную больницу Форкса. Вы знали, что ваша жена получила такие серьезные травмы перед ее поступлением в больницу в тот день, мистер Блэк? – спросил я.
Подтекст был ясен. Если он знал, что она пострадала, то будет неизбежно обвинен, по меньшей мере, в неоказании помощи. Если скажет, что не знал, ему придется предоставить алиби на этот день, а он уже сказал нам, что видел ее утром в день госпитализации. Он попался и понимал это.
- Думаю, теперь мне нужно поговорить со своим адвокатом, - пробормотал он.
- Думаю, это очень мудро, мистер Блэк, - сказала Кэрол, вставая. – Мы будем на связи, - ухмыльнулась она.

Полседьмого вечера. Дом начальника полиции Чарли Свона.

Дверь нам открыл Чарли Свон в застиранных джинсах и клетчатой рубахе. Его волосы были влажными после душа, и он был совершенно не намерен впускать нас за порог своего дома. Даже если бы об этом не говорила его поза, то первые же слова внесли ясность:
- Мне нечего вам сказать, - он сунул мне в руки визитную карточку. – Это мой адвокат, позвоните ему.
С этими словами он захлопнул дверь, и я услышал, как щелкнул замок.
- Что ж, давай поедем и побеседуем с мистером Грэмом, - сказал я Кэрол и перевернул карточку, чтобы узнать номер телефона.
Мы вернулись в свою патрульную машину, и я набрал номер, указанный на карточке. Было уже полседьмого, и я ожидал, что включится голосовая почта, но ответил мужской голос.
- Это детектив Кен Ливингстон, я хотел бы поговорить с Колином Грэмом, - сказал я ему.
- Уже говорите, - кисло ответил он.
- Я хочу назначить время встречи с вами, чтобы обсудить заявление Чарли Свона, - сообщил я.
- Приезжайте, оно у меня, - равнодушно сказал он.
Я перевернул визитку и увидел, что его офис находится прямо на главной улице Форкса. – Буду через десять минут, - ответил я и повесил трубку. – Он на главной улице и ждет нас. Заявление Чарли у него, - проинформировал я Кэрол, пока она трогала машину с места.
Через пятнадцать минут мы оба сидели за столиком в «Пэсифик Пицца». У меня в руках была вторая страница заявления. Кэрол просматривала первую, пока я заканчивал чтение этого впечатляющего художественного произведения.
Время от времени Кэрол бормотала «сукин сын» или «кусок дерьма», но я хранил молчание. Она говорила это за нас обоих.
Для начала Чарли просветил нас, что его дочь якобы имеет проблемы с наркотиками, склонна ко лжи, фальшивым обвинениям, причинению травм самой себе, чтобы все выглядело, будто это сделал кто-то другой, и «туманным угрозам покончить с ее отцом».
В заявлении говорилось, что ему не было известно, что она была беременна до брака с ее детской любовью Джейкобом Блэком, но как только он узнал об этом обстоятельстве, то начал смутно предполагать, что его новоиспеченный зять испытывает некоторые проблемы, «с переведением их отношений на взрослый уровень, из-за склонности Беллы ко лжи, изменам и воровству».
Там были ссылки на случаи, когда простое недопонимание со стороны Беллы было представлено как злонамеренные действия по пренебрежению супружеским долгом, и другие – когда тяжесть ее болезни или травмы были преувеличены, чтобы причинить неприятности ему, а теперь ее мужу.
В конце заявления было сказано, что он не намерен оспаривать судебный ордер на заседании суда или иметь какое-то дело со своей дочерью и ее ребенком и приближаться к ним. Он ни разу не назвал малышку своей внучкой, именуя ее исключительно ребенком Беллы.
Я отдал свой листок Кэрол и перечитал первую страницу. Почти все здесь было ложью, и я знал, что видел только половину доступных нам доказательств. В нашем офисе в управлении полиции нас ожидали коробки документов и рапортов, и у нас пока не было времени добраться до них всех.
Эти два ублюдка больше не были для меня начальником полиции Чарли Своном и мистером Джейкобом Блэком. Теперь они были ублюдками. Эти два ублюдка исковеркали этой девушке всю жизнь, и я намеревался добиться, чтобы они заплатили за это.
- Мы должны уделать этих двоих, - сказала Кэрол напрямик, когда закончила чтение заявления. – Ведь ты не поверил ничему из этой ахинеи, не так ли? – спросила она меня.
- Разве что кое-чему, - ответил я и отхлебнул кофе. – Я верю, что его имя действительно Чарли Эндрю Свон и что он не будет оспаривать ордер на заседании суда, а все остальное – чистая фальсификация. Все что нам нужно сделать – это доказать это, - сказал я ей.

Она ухмыльнулась поверх своей чашки.
- Это не должно быть слишком трудно, босс. Парень – идиот и не умеет врать, а папаша – плохой коп, который живет в страхе, - она хихикнула.
- И в городе нас ждут коробки доказательств. Давай быстро доедим, я хочу, чтобы эти ублюдки получили свое поскорее, - сказал я и жестом подозвал официантку.


Перевод: O_Q (Ольга)