Семья Карлайла прожила в Денали совсем недолго, а потом, чтобы не стеснять нас, переехала в Итаку. Мы были не против их присутствия и дольше – в вечности успеваешь соскучиться по гостям. Но Калленам теперь было не до веселья, и ни я, ни Кейт, ни Кармен, ни увлекательные разговоры, ни совместная охота не могли стереть общее выражение тревоги с их лиц. Они выглядели так, будто постоянно боятся страшного известия. Так, будто они уже потеряли Эдварда.

Я мало что знала, Каллены предпочитали не распространяться на эту тему. Карлайл лишь сказал, что Эдвард переживает трагедию первой любви. Подробности ни к чему – каждый из нас знал, что это значит для вампира. Мы не выживаем без своей второй половины.

Я было решила, что это девушка, Белла, бросила Эдварда. Несмотря на то, что я и сама была не прочь закрутить с Эдвардом роман, меня вовсе не обрадовало, что кто-то причинил ему такую боль. Я даже готова была возненавидеть девушку за это. Но все оказалось более прозаично: Белла человек, и Эдвард оставил ее для человеческой жизни. Таково было его решение.

Благородно.

Но так глупо.

Нет, конечно, отчасти я его понимала: все мы по-разному относились к тому, чем являемся, но принять новую сущность для каждого из нас было по-своему тяжело. Я прожила несколько тысячелетий и знала цену жизни. Эдвард поступил глупо… но исключительно благородно и, - я должна это признать, - самоотверженно. Наверное, он и в самом деле сильно любил эту Беллу.

Я бы так хотела взглянуть на нее. Девушка, должно быть, невероятно красива и интересна, если лишила покоя бессмертного и толкнула его на столь отчаянные поступки. Фактически, он обрек себя на смерть. И, глядя на лица Эсми и Карлайла, я понимала причину их переживаний. Есть от чего сойти с ума.

Единственное, что держало их на плаву и позволяло надеяться – это обнадеживающие видения Элис, в которых Эдвард рано или поздно не выдерживал и возвращался в Форкс. Благодаря своему замечательному таланту предвидеть будущее Элис поддерживала всю семью. Эдварду просто дали время, чтобы прийти к этому решению самостоятельно. Элис не так сильно страдала, как остальные… скорее, она злилась. Упрямство брата было ей не по душе.

И тут я тоже могла ее понять, уж я-то знала об упрямстве Эдварда не понаслышке.

Еще когда он гостил у нас полгода назад, я догадалась, что все дело в женщине. Много лет я искренне верила – в конечном итоге мне удастся разбить его нелепую оборону и найти путь к ледяному сердцу. Ну что ему стоило уступить?

Однако из года в год мое разочарование росло, а Эдвард все так же оставался недостижим и непреклонен. И вот теперь, когда он встретил свою любовь, - ту, которая смогла сделать то, чего не смогла я, - он добровольно от нее отказался.

Это приводило меня в бешенство. Ну почему судьба так несправедлива?

Когда Каллены уехали, я старалась им почаще звонить, чтобы ободрить и поддержать. Голос Эсми по телефону был неизменно преисполнен плохо скрываемой тоски, и я решила, что неплохо было бы провести вместе Рождество, чтобы хоть немного разбавить их мрачное настроение и поднять дух.

Ирина была увлечена Лораном, и я, хоть и относилась к нему настороженно, была рада за сестру. Они все время проводили вместе. Кармен и Элеазар тоже не прочь были побыть наедине. Поэтому мы с Кейт не стали тревожить пары, отправились в Итаку вдвоем, захватив традиционные для Рождества подарки.

Мы выехали загодя, на недельку пораньше. Я, Кейт, Элис и Эсми хорошо провели время, украшая дом. Развесили гирлянды и блестящую мишуру, собрали большую искусственную елку. Но, несмотря на очевидную радость встречи и улыбки, я заметила, что только наше с Кейт присутствие рассеивает прочно поселившееся в этом доме уныние. Стоило нам отвернуться, как вымученные улыбки исчезали с лиц наших друзей, сменяясь болью.

- Хорошо, что мы приехали, - тайком сообщала мне тогда Кейт. – Без нас Эсми совсем бы зачахла.

Бурное обсуждение реставрации нашего дома в Денали, которое затевали Кейт и Эсми в предрождественские дни, действительно увлекало Эсми и помогало поддержать моральный дух.

Даже Элис, еще в прошлую нашу встречу в Денали настроенная оптимистично на скорое возвращение Эдварда, сейчас явно тревожилась о брате, хотя и не рассказывала, почему. Она часто отлучалась, чтобы поохотиться вдвоем с Джаспером, а когда возвращалась, было заметно, как ей трудно вынырнуть из видений, в которых она постоянно пребывала. Она всегда была немного странной, но теперь практически жила в мире грез. И, кажется, не видела сейчас в них ничего обнадеживающего. Эдвард оказался гораздо упрямее ее видений.

Карлайл устроился на работу и пропадал там сутками. В те дни, что был дома, он запирался в библиотеке, но я не слышала шелеста страниц, так что, скорее всего, он не читал, а предавался горестным размышлениям. В его глазах поселился мрак, свет надежды исчез. С молодого красивого лица на нас взирали глаза старика.

Эсми часами рисовала, не разговаривала и часто пропускала охоту. Она вздрагивала от любого телефонного звонка, с надеждой кидалась к телефонной трубке, а затем уголки ее губ опускались, когда на проводе оказывался кто-то другой – не тот, чьего звонка она ждала ежеминутно. Было тяжело видеть всегда гостеприимную Эсми рассеянной и печальной. Даже сейчас, в преддверии Рождества, невозможно было рассеять ее тоску.

Джаспер стал еще более нелюдим, чем всегда. С тех пор, как Эдвард исчез, я ни разу не видела на его лице улыбку. Часто он не появлялся в доме по нескольку суток, пропадая в лесу. Элис объяснила, что ему лучше побыть одному, когда он в особенно подавленном состоянии. Джасперу физически трудно было находиться в семье, настроение которой никогда не поднимается выше отметки «мрачно».

Единственными, кто оставался более-менее адекватен, были Эммет и Розали. Они даже собирались сыграть очередную свадьбу наперекор всему. Правда, Эммет уже не шутил так же часто, как прежде, но хотя бы не держал все в себе, открыто заявляя о причине и досадуя на сложившиеся обстоятельства.

Невольно и мне тоже передавалось настроение Калленов. Когда все окружающие тебя вампиры переживают за члена семьи, невозможно остаться в стороне и не начать всерьез беспокоиться вместе с ними. Я тоже волновалась за Эдварда. Он всегда представлялся мне сильным, упорным и несокрушимым. Хотя официально главой семьи был Карлайл, именно Эдвард представлялся мне связующим звеном между всеми ними, - может, из-за телепатического дара, автоматически определяющего его как самого сильного вампира семьи, а может, из-за моей личной к нему симпатии. Было трудно представить его сломленным, уязвимым или беспомощным… Эдвард был едва ли не самым достойным из нас, обладающим могучей волей, - такой же, чем у Карлайла, - придерживающимся строгих принципов и убеждений, таким непохожим на представителей нашего рода. Несмотря на темное начало своей вампирской жизни, Эдвард был человечнее и добрее любого из нас. Достойный сын своего создателя, строгий последователь его образа жизни. Единственный. Необыкновенный.

Я вздохнула, не давая мыслям умчаться по неверному пути. Эдвард никогда не давал мне повода рассчитывать на что-то большее, чем дружба. Глупо было надеяться, что сейчас это изменится. Нет, конечно. Но все же от известия о его приезде вырастали крылья за спиной. Хотя мои чувства к неуступчивому вампиру проистекали большей частью из ревности, нежели из настоящей привязанности, я все же была задета его пренебрежением достаточно, чтобы раздражаться из-за причины его исчезновения. Но в то же время рада узнать, что он решил навестить семью на Рождество, а это значило, что я смогу вскоре его увидеть.

- Неужели он решил почтить нас своим присутствием? – пренебрежительно бросила Розали, когда Элис сообщила хорошую новость о скором появлении брата.
- Роуз, - предостерег Карлайл, останавливая готовый вспыхнуть конфликт между Розали и Эсми. – Эдварду и так трудно, будь с ним помягче, прошу.

Розали, поджав губы, отвернулась, но ее лицо выражало такое презрение, что было ясно как день: она будет вести себя прилично только потому, что об этом ее попросил Карлайл. В противном случае она бы высказала Эдварду все, что о нем думает.

- Эдвард появится через сорок минут! – объявила Элис с улыбкой, не затронувшей ее глаза.

Было так странно видеть Элис грустной. Я привыкла к неугомонной, полной оптимизма и неожиданных идей девушке. Но я больше не узнавала подругу.

- По какой дороге он поедет? – поинтересовалась я, зная, что «вольво» Эдварда стоит в гараже. Никогда не забуду тот день, когда мы обнаружили пустую машину Эдварда, брошенную на границе Денали. Он должен был приехать вслед за Карлайлом и Эсми, но вдруг Элис в шоке сообщила нам, что Эдвард практически исчез с радара, а его будущее превратилось в калейдоскоп бессмысленных видений. Несколько дней переживаний и сомнений прошли, пока мы не поняли, что Эдвард жив и с ним все в порядке. Но, по какой-то ему одному ведомой причине, Эдвард не захотел вернуться в семью, предпочтя одиночество. Мы все волновались за него, но было понятно уже тогда, что ему необходимо время, чтобы прийти в себя и залечить раны.

И вот теперь Эдвард возвращается. Самая добрая весть за последние несколько месяцев. Я очень надеялась, что это означало конец депрессии, а, стало быть, конец всеобщему унынию. Эдвард вернется и все станет, как обычно.

Элис смотрела на меня грустно, отвечая на вопрос:
- Эдвард идет своим ходом. Сейчас он уже на границе заповедника. Решил немного поохотиться.
- Пешком?! – Кейт крайне удивилась, как и я. Когда это Эдвард разлюбил автомобили и решился путешествовать пешком?

Элис лишь смущенно пожала плечами, очевидно, не зная, что ответить.

Но меня другое привлекло в сказанных Элис словах. Поохотиться? Отличная идея!

- О, нет, нет, нет, Таня, - тут же затараторила Элис, глядя на меня. - Это нехорошо.

Но я уже выбежала из дома. Я всегда любила охотиться с Эдвардом. Не то чтобы он разделял мой интерес, но и открыто не возражал, и я вовсю пользовалась его дипломатичностью. И сейчас… было так соблазнительно увидеть его первой!

- Юго-запад, - устало крикнула мне вслед Элис.
- Спасибо, - отозвалась я, стремительно мчась вперед.

Я знала, что Эдвард услышит мои мысли, поэтому постаралась задвинуть восторги на задний план, справедливо полагая, что полезная информация впечатлит его больше, чем ненужный энтузиазм. Я думала о доме, гостеприимно открытых дверях, о семье, собравшейся в гостиной в ожидании. Даже Карлайл взял неделю отгулов, чтобы увидеть сына.

Я почувствовала запах Эдварда через пятнадцать минут. А затем и увидела его, выскочив к подножию пологого склона горы, покрытому снегом, сквозь который тут и там проглядывали густые мхи. Совершив грациозный прыжок, Эдвард повалил испуганно бьющегося оленя и впился в его горло зубами, не обратив на меня никакого внимания. Рядом были разбросаны туши растерзанного стада. С каких это пор Эдвард предпочитает оленей, когда вокруг в изобилии водятся хищники, стоило лишь немного поискать?

Зарычав так свирепо, что я вздрогнула, Эдвард презрительно отбросил оленя и обернулся ко мне, окатив отчужденным взглядом. Меня словно пригвоздило к месту, когда я рассмотрела его получше.

Одежда, которую не меняли много дней, грязные спутанные волосы – это так не вязалось с Эдвардом, которого я знала. Он был красив, как и всегда, но что-то неуловимо изменило его. Черты лица стали резче и жестче, а от фигуры веяло необъяснимым напряжением: плечи скованы, руки сжаты в кулаки. И глаза… Мне как будто по венам ледяную воду впустили, когда я увидела его глаза. Холодные, пустые, словно из Эдварда высосали всю жизнь, оставив лишь мертвую оболочку.

Я непроизвольно ахнула, прикрывая рот ладонью. На секунду лицо Эдварда исказилось, как от боли, а затем снова стало безразличным, и он отвернулся, неохотно передвигая скальные валуны, чтобы спрятать под них мертвые туши. С трудом сбросив с себя оцепенение, - шок еще не прошел, - я бросилась ему помогать. Понимание, что ситуация гораздо серьезнее, чем я предполагала, медленно подавляла мое сознание. Теперь я не просто переживала за Эдварда, переняв беспокойство его семьи. Теперь я за него по-настоящему испугалась.

- Что ты здесь делаешь? - В ответ на мои растерянные, разбегающиеся мысли бросил Эдвард раздраженно.

Я не знала, что ответить. Чувствовала неловкость. И зачем я только прибежала сюда? Элис была права, не стоило это делать.

- Прости, - извинилась я вполне искренне, тщательно подбирая слова, потому что боялась ранить его чувства. Мне не хотелось причинять Эдварду боль, а хотелось помочь ему. – Я просто спешила увидеть тебя. Думала, ты обрадуешься, если составить тебе компанию на охоте. – Мои собственные слова казались неуместными, почти смешными.

Я закусила губу, испытывая сильную вину, что опять побеспокоила Эдварда. Как и всегда, мое навязчивое внимание раздражало его. Но сейчас он был не в настроении притворяться джентльменом, то и дело бросая на меня неприязненные взгляды.

Сама виновата, давно пора уяснить, что инициатива наказуема, и, проявляя навязчивую настойчивость, я получу холодный прием.

- Извини, - чуть мягче ответил Эдвард, отряхивая руки от земли и разворачиваясь в сторону дома. – Я, и правда, сейчас не лучший собеседник.

Бросившись догонять, я уловила в заостренных чертах его лица то самое напряжение, которое увидела в первый момент встречи. Даже обычная вежливость давалась Эдварду с огромным трудом.

- Да ты никогда им и не был, - ухмыльнулась я, пытаясь бежать рядом, но Эдвард будто намеренно находил возможность отдалиться от меня. Каждый раз, когда я на него смотрела, он морщился.

Я хотела добавить, что он стал совершенно невыносим с того времени, как встретил свою судьбоносную девушку, но прикусила язык, когда увидела вмиг побледневшие губы Эдварда, стиснутые до боли.

- Прости, - извинилась я мысленно и сбавила шаг, позволяя ему убраться от меня подальше. Ему было и без моих бесконтрольных выводов нелегко.

Молча, я бежала в некотором отдалении, не решаясь приблизиться, не смея больше заговорить. Новый образ Эдварда напугал меня. Как он собирается находиться в семье, читая мысли? Нетрудно догадаться, что предстоящие несколько дней станут для него невыносимой пыткой. Каким образом Элис удалось убедить его появиться? Она вообще отдает себе отчет, насколько это будет трудно, причем не только для него, - для всех.

- Как Эсми? – поинтересовался Эдвард с явным намерением пустить мои мысли в другом направлении, более безопасном для него. Я поняла: он не хотел сочувствия.
- В порядке, - тихо ответила я, зная, что он прочтет все, о чем я не договорила.

Конечно, он знал, что Эсми переживала за него сильнее, чем другие. Это было очевидно с того первого дня, как я ее увидела. Многие часы рисования, уединения в себе… Карлайл, сутками пропадающий на работе… молчаливый Джаспер, избегающий какого бы то ни было общения, неулыбающаяся Элис, притихший Эммет…

- Прости… - прошептала я, когда его лицо исказилось, и желваки заиграли на мужественных скулах. Он ничего не ответил.

И тут я поняла одну важную вещь: как раньше не будет. Никогда. Семья Карлайла разрушилась, и этого не изменить. Как это ни больно, Эдвард не вернется. Его согласие приехать на Рождество является не более чем уступкой. Если бы не случайность и не настойчивость Элис, мы бы никогда не увидели его снова.

- Ты не останешься? – уже зная ответ, тоскливо выдохнула я.
- Нет, - отрезал он, а затем добавил мягче: – Это лишь сделает их жизнь еще тяжелее, причинит больше боли.

Как будто сейчас им хорошо, - с досадой поджала губы я, искоса поглядывая на Эдварда. Как он ни старался скрыть от меня истинные чувства, я видела боль в каждом его движении, в суровом изгибе губ, в напряженных уголках глаз. Если уж он на меня произвел такое шокирующее впечатление, страшно представить, что подумают родные, любящие его всем сердцем. А уж когда он прочтет их мысли…
- Спасибо, Таня, - вдруг мягко сказал Эдвард. - Я постараюсь… выглядеть лучше ради них.

Мою голову тут же наводнили тысячи вопросов, готовых сорваться с языка. Может, станет легче, если дать ему выговориться… Или помогла бы смена обстановки: если тяжело с семьей, он мог бы пожить в Денали, двери всегда открыты. Насколько глубоки его чувства? Помогут ли человеческие средства в борьбе с депрессией вампира?

Глядя на Эдварда, ответ приходил один: нет.

Элис встретила нас на опушке леса в паре миль от дома. Держу пари, она тоже не выдержала ожидания, как и я. Почти минуту брат и сестра сжимали друг друга в объятиях, и, могу поклясться, губы Эдварда даже тронула слабая улыбка. Но затем его глаза расширились, а зубы клацнули. Он отстранил Элис за плечи и, наклонив немного голову, пристально вгляделся в ее глаза.

Я почувствовала себя лишней. Они будто бы вели немой диалог, в котором мне не было места.

Спустя несколько секунд Эдвард кивнул, а когда заговорил, его слова звучали как ругательство:
- Снова Лукаут Пойнт, Элис?..

Лицо Элис стало умоляющим, а Эдвард нахмурился.

- Нет! – категорично ответил он на мысленный вопрос Элис, и мы двинулись на северо-восток. Эдвард прислушивался – наверное, читал мысли своих родственников.

- Нет! – снова повторил он в ответ на взволнованные взгляды сестры, а затем устало закатил глаза. - Хорошо.

Девушка подпрыгнула на месте, на мгновение напомнив мне прежнюю Элис, но тут же ее взгляд потускнел, когда мы выбежали к дому.

Эдвард постарался взять себя в руки и действительно выглядел лучше, когда мы вошли в холл. Вся семья радостно приветствовала его. Только Розали осталась в стороне, ограничившись коротким взмахом руки на расстоянии. Несмотря на кажущуюся холодность по отношению к брату, на Роуз отсутствие Эдварда повлияло не меньше, чем на остальных. Ее раздражало то, что Эдвард ушел из семьи, но возвращение, если учесть его настроение, раздражало не меньше. С другой стороны, за раздражением Розали скрывались чувства – беспокойство за брата, за Эсми и за разрушение целостности семьи.

Глядя на Эдварда сейчас, нельзя было утверждать, насколько на самом деле ему плохо. Да, улыбки его были лишены света, но искренняя теплота семьи, очевидно, оживила его. Может он совершил ошибку, предпочтя уединение? Вместе мы могли помочь ему справиться, отвлекли бы от печальных мыслей.

Но я недолго придерживалась этого мнения. Самообладания Эдварда хватило совсем ненадолго. В то время как Эсми и Элис усадили его на диван, рассказывая новости, которые он пропустил за время своего отсутствия, я наблюдала за ним с осторожным интересом. Эдвард, казалось, внимательно слушает, что ему говорят, но взгляд его становился все более отчужденным и отсутствующим. С трудом стряхивая с себя оцепенение, Эдвард будто насиловал себя, выжимая вежливую улыбку, и когда Элис заявила, что не позволит брату ни минуты оставаться в изношенной и грязной одежде, он тут же воспользовался предлогом и сбежал в свою комнату.

С тех пор я его почти не видела. Он всячески избегал контакта, придумывал причины, чтобы спрятаться ото всех. Говорил, что ему хочется почитать, что необходимо подумать, что он на минутку… но чаще всего просто незаметно исчезал в разгар беседы, чтобы вернуться только после того, как Эсми или Элис умоляли его присоединиться к веселью. Садился в неприметном углу и поддерживал видимость интереса, хотя на самом деле был далек от семьи так же, как если бы находился на другом краю континента. Было заметно, как тяжело ему находиться среди друзей, как трудно слышать смех и видеть чьи-то улыбки. Отвечал редко и только на заданный ему вопрос. Каждый раз, когда ему приходилось вливаться в беседу, он предварительно делал долгий глубокий вдох, словно насильно принуждал себя к общению. За три дня, которые он провел дома, его состояние депрессии усиливалось непрестанно.

Карлайл и остальные могли сколько угодно делать вид, что все нормально, но на самом деле каждому из нас было ясно как божий день: семью не восстановить, Эдварда не вернуть к полноценной жизни. Все мы обманывали себя и друг друга, притворялись, что не замечаем тревожных симптомов. Будто бы если нацепить на лица улыбки и сыграть роль в семейном празднике, правда исчезнет, и праздник перестанет быть фарсом. И уж тем более глупо было вести себя так перед телепатом. Мысли-то не скроешь.

Пару раз я застала Эдварда беседующим с Джаспером. Эдвард расспрашивал о методах выслеживания и выглядел чуть более заинтересованным, чем обычно. По крайней мере, исчезало напряженное выражение смертельной усталости с его лица. Кажется, он собирался на кого-то охотиться.

К концу третьего дня я поймала Элис в гостиной, уныло переключающую каналы телевизора. Мы с Кейт уже некоторое время чувствовали себя в этом доме лишними и собирались вернуться на Аляску, но перед этим я хотела кое-что выяснить у Элис.

- Не стоит расспрашивать об этом, - тихо проворчала ясновидящая, - по крайней мере, пока Эдвард здесь и может нас услышать. Не усложняй ему жизнь.

Я вздохнула. В любом случае, слишком поздно – он уже прочитал мои мысли. И, разумеется, ответ Элис в ее голове.

Однако я не была ни телепатом, ни провидицей, а ответ мне хотелась узнать прежде, чем вернусь домой. Все-таки Эдвард был мне не чужой, я тоже переживала за него. Мне хотелось знать хотя бы приблизительные сроки, чтобы не сходить с ума, ожидая, как вся семья Калленов, плохих известий. Всего месяц назад Элис утверждала, что возвращение Эдварда – дело времени, а теперь трагедия дошла до того, что никто ни в чем не уверен и все готовятся к худшему варианту. Но как же предвидение будущего? Дар Элис перестал работать?

Я плюхнулась рядом, примирительно подняв руки.
- Только один вопрос, Элис.

Она же видит будущее, в конце концов! Она должна знать, когда Эдвард одумается!

- Я бы хотела обнадежить… прошептала Элис, озвучивая пугающую правду. - Но я не вижу точного времени, когда это произойдет… Эдвард упрям, и мне очень хочется верить, что он опомнится не слишком поздно…