 В Амедиатеке только что закончился детективный сериал HBO. Его создатели несколько раз очень удивляли нас, а финальная серия превратила интригующий саспенс практически в высокую трагедию. О том, как Брэд Ингелсби и Крэйг Зобел совместили кухонную драму с «Молчанием ягнят» и полудюжиной сериальных штампов, рассказывает Василий Корецкий.
Настоящий детектив или настоящие интерьеры?
«Кому теперь нужен четвертый сезон „Настоящего детектива"?» — с таким теглайном вышла недавно на IndieWire заметка, прославляющая стратегию HBO, который не ограничивается популярными франшизами, но создает разовые неповторимые проекты — прямо сейчас это «Мейр из Исттауна». Правда, авторы текста замечают, многие новые хиты канала (и «Острые предметы», и «Однажды ночью», и даже стивен-кинговский «Чужак», и, конечно, «Мейр») сделаны по лекалам Ника Пиццолатто и Кэри Фукунаги. Справедливо. Но сериал Брэда Ингелсби и Крэйга Зобела не просто отработка проверенной схемы.
Да, корни True Detective тут очевидны даже по двум кадрам с Кейт Уинслет: вот она неловко стоит с пистолетом, а вот ловко управляется с пивком. Оглядываются создатели и на великие сериалы первой волны. В те времена (начало нулевых — десятых) главной ценностью шоу считалась не столько лихая история, сколько аутентичная атмосфера. Шоураннерами становились носители уникального житейского опыта, современные этнографы, проводники, способные открыть зрителю двери микросообщества («Тримей», «Прослушка», «Атланта») или профессиональной группы («Безумцы» или та же «Прослушка»).
Ровно так же — как портрет крохотного ирландского комьюнити — сделан и сериал Зобела и Ингелсби. Один ресторан, два бренда пива, три улицы, застроенные типовыми двухэтажными домиками, четыре листа клевера на холодильнике. Дружба, длящаяся с первого класса, и вражда, передающаяся по наследству. Ингелсби сам вырос в таком же месте, и ему отлично знакомо это противоречивое ощущение духоты и уюта, всеобщего родства, достойной бедности и ужасающей безнадеги, христианской терпимости к недостаткам соседей, у которой есть и обратная сторона — круговая порука.
А Зобел готовился к съемкам как этнограф, зависая в полупустых дайнерах пригородов Филадельфии: сидел в уголке, следил за людьми, прислушивался к разговорам, записывал меню и популярные марки пива. Не стеснялся и заглядывать в окна — бардак, который мы наблюдаем в каждом домике в Исттауне, тщательно воспроизведен на основе этих наблюдений. Работа художника тут, конечно, удивительно скрупулезна. Каждая комната — наслоение культурных слоев разных эпох, создающих кричащий диссонанс: обои из 90-х, винтажная мебель 60-х, купленная в середине нулевых (на волне тотальной моды на mid-century), и так далее. Все это очень знакомо и российскому зрителю — те самые «хорошие вещи», которые «жалко выкинуть».
Ложные движения и мнимые улики
Собственно, такая же многослойность — секретный рецепт сценария сериала. В «Мейр» очень много ложных улик и мнимых подсказок как на уровне сторителлинга, так и на уровне кастинга. Во-первых, конечно, Джек Малхерн, играющий бывшего парня убитой Эрин; актер с лицом малолетнего киллера из «Мемфисской четверки», сразу же вызывающий подозрения. Во-вторых, параллельный сюжет, намеренно списанный с «Молчания ягнят». Совершенно издевательски обходится Ингелсби и с основными триггерами сегодняшней массовой культуры, закрепившей определенные прегрешения за людьми определенных рас, профессий и возрастов. С этими предубеждениями тоже связано несколько ложных ходов: зритель привычно подозревает священника в растлении малолетних, преподавателя (бывшего мужа Мейр) в связи с ученицей, а отца (Джон Росс) — в ужасающем инцесте с сыном (действительно, какие еще «наши секреты» могут быть у ребенка и взрослого?). Однако все эти сцены и намеки не просто нагнетают саспенс, но и задним числом складываются в картину настоящего преступления.
Каждая улика к финалу меняет смысл, но в итоге лишних деталей не остается. Финал, в котором с третьей попытки Мейр находит-таки настоящего убийцу Эрин, ретроспективно выглядит довольно предсказуемым, если мы понимаем правила манипуляций — примерно в такие же наперстки с нами недавно играл «Отыграть назад». Но в том-то и дело, что во время просмотра нам не до дедукции: с детективной линией в «Мейр» успешно соперничает чисто драматическая — история о том, как немолодая тетка, живущая под одной крышей с пьющей матерью, дочерью-подростком и пятилетним внуком, пытается удержаться на плаву, в то время как одна ее рука держит бутылку, а вторая закована в гипс.
Откровение у кухонной раковины
Героиня Уинслет проходит через Исттаун с немытой и не то чтобы очень гордо поднятой головой, с вечным выражением «я все это видела не раз» на лице; она и ее друзья — подчеркнуто немолодые люди, характеры которых сформированы усталостью от невзгод, разочарованием, алкоголизмом. Их вечное ворчание, тусклый взгляд, дурные привычки, присказки и жесты как раз и создают хмурую бумерскую харизму, милую сердцу всем фанатам «Улиц разбитых фонарей» и «Вампиров средней полосы»; жаль, в переводе сериала на русский совершенно теряется местный акцент, добавляющий героям провинциального шарма.
От такой кухонной, предельно заземленной детективной драмы совершенно не ждешь пафосных нравоучений и душеспасительной морали. Какая тут душа, если один из двух местных священников, дьякон Бартон, сослан в Исттаун за грехи, кажется, и вовсе несовместимые с саном! Тем удивительнее финальный эпизод, который поднимает «Мейр» до уровня библейской притчи. Невозможный моральный выбор, когда Мейр сперва отправляет за решетку мужа лучшей подруги, а потом ее несовершеннолетнего сына, жестко следуя букве закона, а не логике человеческих связей и сочувствия, может вызвать у зрителей ощущение неснятого драматургического напряжения. Разрешился ли классический конфликт между долгом и чувством? Принес ли закон справедливое возмездие или только приумножил страдания жителей городка, и без того измученных всеми этими трагическими событиями? Человек не в силах ответить на этот вопрос, и Ингелсби дает слово богу, говорящему через вернувшегося на кафедру дьякона Бартона. Тот напоминает в проповеди о том, что есть силы превыше людских. Да, Мейр невольно стала их беспощадной дланью. Нет, это не избавляет ее саму от необходимости прощать и любить тех, кого она покарала.
За информацию благодарим сайт КиноПоиск
Почему «Мейр из Исттауна» круче даже «Настоящего детектива»
|
... что можете оставить заявку 
что в 
