Момент их уединения и единения длился не долго. Прерванные весьма настойчивым вызовом по каминной сети, они словно застуканные школьники отпрянули друг от друга. Часть вопросов решилась, отбросив за собой прочие сомнения, но оба понимали, что это – лишь перерыв. В глазах Драко читалась неуверенность, смущение и разочарование от того, что им помешали, но Гермиона была рада передышке. Большой поток информации, которую она никак не ожидала услышать от чаще молчаливого мужа, вскрытые старые раны, которые, сочась гноем и смердя непереносимым запахом гнивших в душе сомнений, вырвались наружу, прорвав закаменелые стены, да и вся атмосфера, поселившаяся после первого этапа их разговора, пугала ее. Откровенность, которой не хватало их прошлым отношениям, была в новинку для нее. И, казалось бы, нужно радоваться, что они научились на собственных ошибках, но Гермиона чувствовала странное поднимающееся из глубин чувство отторжения.

Все было правильно, все было так, как ей хотелось. Они сели и честно поговорили. Им обоим стоило сделать это еще тогда, в день, когда их семейная жизнь сначала перевернулась с ног на голову, а после приказала долго жить. А может, даже раньше – когда они начали притворяться. Когда пришлось не стараться сохранить брак, а стараться, чтобы стараться… В момент, когда она впервые заставила себя, а не пожелала искренне сделать жест, призванный сохранить в равновесии зашатавшийся семейный очаг, следовало остановиться и все обсудить. Кто знает, какие бы тогда демоны вышли из-за угла, но им явно было бы проще. Плыть на устойчивом корабле, попавшем в шторм, безопаснее, даже если оторвало паруса, чем раскачивать в бушующем бескрайнем океане дырявую шлюпку. А Гермиона видела их отношения именно такими – непрочными, неустойчивыми. И если сейчас они готовы к диалогу, то где гарантии, что все это – не последствия пережитого кошмара, а новая ветвь в их связи? И хотя она всем естеством ощущала ту нить, которой судьба давно связала их жизни, натяжение ее явно ослабло. Она любила Драко ничуть не меньше, но отчего-то не могла поверить в то, что с этого момента их отношения станут похожи на историю одной из девчачьих сказок, где прекрасный принц спасает свою суженую из лап дракона. Нет, у них все сложнее: она принцесса, влюбившаяся в дракона…

Но какое же будущее у такой неподходящей пары?

Гермиона не знала ответ, но хотела верить, что его знал Драко. Поэтому она максимально ободряюще ему улыбнулась, дав себе мысленно подзатыльник за то, что снова врет и вводит его в заблуждение. В эту игру мог поверить кто угодно, но только не ее муж, который знал все ее ухищрения вдоль и поперек. Оттого ее ничуть не удивило, когда он привлек к себе ее голову и оставил легкий поцелуй на ее лбу. Не интимно, но и не так, как целуют мамы в детстве. Это был нежный и любящий жест человека, обещающего покой и мир, и от этого у Гермионы так сильно защемило сердце, что она едва удержалась от того, чтобы не кинуться в его объятия и сразу вывалить грызущие изнутри сомнения.

Он аккуратно отстранился, взгляд неуверенно метнулся в сторону, где все так же продолжался настырный вызов.

— Иди, — твердо подтолкнула Гермиона. — Наверное, это что-то важное, — добавила она, чтобы убедить его поспешить. Ей требовалась минутка наедине с собой, чтобы отбросить скребущиеся кошкой опасения.

Драко неуверенно кивнул и поднялся, напоследок сжав в руке ее дрожащую ладонь. Он уже почти растворился в темном коридоре, но сделал шаг назад и повернулся к ней. Внимательный взгляд больше напоминал сканер, и Гермиона была уверена, что ее напускная маска равнодушия ему не помеха. И все же, если Малфой что-то и увидел в ее глазах, то предпочел оставить это на потом, потворствуя ее желанию.

— Мы поговорим об этом позже, верно же? — неуверенно спросил он. Вообще голос его звучал спокойно, но их умение видеть друг друга насквозь работало в обе стороны, поэтому Гермиона уловила то малейшее колебание в его словах, заставившее их звучать напряженно. И это в какой-то мере заставило ее почувствовать облегчение оттого, что не она одна мечется и чувствует неуверенность. Поэтому вполне искренняя, хоть и скупая улыбка, адресованная Драко, сопровождаемая легким кивком, увела ее с опасного пути раздумий и подозрительности.

Она не хотела превращаться в героиню «Унесенных ветром», откладывая все думы на завтра, но определенно могла задвинуть их в ящик до момента, когда сможет поделиться ими с Драко, а не обдумывать со всех сторон, позволяя мыслям увести себя по ложному пути. Они уже обожглись однажды на недомолвках и недоверии друг к другу, пора бы уже по-настоящему повзрослеть, потому что они не играют, а живут реальной жизнью и на кон поставили свое будущее, а не очередной лот из бумажной коробки. И надо считаться с этим в полной мере, а не притворяться, что все можно начать с нуля так, будто и не было месяцев разлуки и дикой боли, рвущей на части сердце, душу и саму личность, превращающую и без того испорченную картинку в сюрреалистичную выпотрошенную копию, подобие человека.

Тряхнув головой, чтобы отогнать неприятное русло мыслей, которые опять уводили ее сознание в сторону, затягивая в водоворот всего плохого и негативного, она осторожно прокралась в ванную, изо всех сил заставляя себя не прислушиваться к явно приватному разговору бывшего мужа. Вновь оказавшись в уже знакомой комнате, она побрызгала на лицо холодной водой и еще раз умыла чуть опухшие от так и не пролитых слез глаза. Пальцами пару раз провела через пышную копну волос, понимая, что сейчас им не поможет даже расческа – потому и искать оную не стала. Просто заплела из них небрежную косу и завернула в подобие пучка, который со стороны смотрелся как самое настоящее гнездо. Неаккуратное, с торчащими то и дело «веточками и тростинками», но по крайней мере крепко держащееся на голове. Пусть так, зато кудри не лезут в рот и глаза, вызывая постоянное желание либо отплевываться от них, либо моргать то одним, то другим глазом. Истинная пародия на старого капитана – не хватает только попугая на плече.

Решив, что одиночество и уединение в принципе – не лучшие ее союзники в этот день, Гермиона отправилась на поиски Живоглота. Его состояние обеспокоило ее больше, чем могло показаться, потому что, обуреваемая тревогой за любимца, она то и дело бросала на него взгляды из-за плеча Драко, пока они сидели в спальне.

Ее дорогой Глотик спал на подушке, заботливо переложенной в кресло, свернувшись в клубок и спрятав мордочку в редких волосах на животе. Гермиона тихо подошла к нему и опустилась на колени рядом с его «кроватью». Разглядывая фиолетовые потеки и уже пожелтевшие в некоторых местах синяки, видимые на облысевшей розоватой коже, она буквально ощущала, как дрожит нижняя губа. Она жаждала знать, какое чудовище сотворило такое с ее любимцем, но вместе с тем боялась услышать ответ: жажда мести разгоралась внутри, утихомиренная злость поднимала голову, стремясь найти выход наружу, но будет ли ей дана возможность выплеснуть ее, дать волю своему гневу?

Она уже понимала, что максимальное наказание за все, что случилось с ней и Грегори, – Азкабан, пожизненное в нем заключение и… все. Эта тюрьма стала простым мрачным местом, куда буквально ссылались преступники волшебного мира. Но более в нем не бродили по коридорам палачи в черных балахонах – всех дементоров перевели в специально отведенную для их существования колонию, а те, кого приговаривали к тюремному заключению, больше не подвергались пыткам от соседства с этими стражами.

Несколько лет назад – может, даже месяцев – Гермиона бы сама настаивала на таком решении, но сейчас в ней горело нечто более сильное, чем чувство справедливости. Она бы не взяла на душу еще один грех, не убила бы, но хотела бы знать, что наказание для всех Пожирателей будет соответствовать содеянному ими. Как ей сообщил Драко, едва они вошли в тот зал, где раскинулось командование, ведущее захват Пожирателей и освобождение пленных, всей операцией командовал Гарри, получивший личное разрешение от Министра вести дело в тайне даже от главы Аврората. И, зная своего друга, который находил в своем сердце милосердие для почти всех своих врагов, Гермиона понимала, что ожидать разрешения на личную вендетту не стоит. Как не стоит и, очевидно, думать, что ей удастся наказать того, кто причинил ее Глотику такую боль.

Нежно погладив питомца по голове, боясь, как бы не задеть возможный невидимый под шерсткой ушиб, она чмокнула его в лоб и прошептала спящему низзлу тихое «Прости!», вкладывая всю скорбь и сожаление, которые охватили в то мгновение ее душу. Положив голову рядом с теплым тельцем, она просто наблюдала за умиротворенным сном уставшего кота, надеясь, что такой глубокий провал – признак того, что его организм борется с болью, а не поддается ей.



Очнулась она спустя некоторое время, совершенно не помня момент, когда начала проваливаться в безмятежье. Но сознание явно было благодарно за эту передышку, чего нельзя было сказать о ее организме. Распрямившись на своем месте, она охнула от боли, неожиданно почувствовав, как мышцы спины отозвались судорогой, прошедшей до самых пят. Попытавшись пошевелить пальцами на ногах, она ощутила еще одну волну, неприятно прошедшую через все тело. Совершенно не легкое, а буквально тяжелое покалывание сковывало движения, пока она безуспешно пыталась распрямить сложенные «по-турецки» ноги. Парализующее ощущение – не из приятных и очень знакомо ей с недавних пор. И хотя умом, пусть и только отходящим ото сна, она понимала, что находится в безопасности, сердце все равно пустилось вскачь, разнося с кровью панику по всем частям затекшего в «связанной» позе тела.

«Это тебе наказание за то, что в очередной раз испортила момент, Грейнджер», — бурчал внутренний голос Гермионы, пока она со стоном не повалилась на пол рядом с лежбищем Живоглота. Потревоженный ее возней, он внимательно смотрел на сдавшуюся и развалившуюся в странной позе хозяйку, пока не понял, что самой ей не выпутаться. Вальяжно, словно бы выражая недовольство оттого, что нарушили его свидание с какой-нибудь эфемерной кошечкой из сладкого сновидения, поднялся на все лапы, потянулся, словно бы дразня ее тем, что может сделать то, что не вышло у нее, и только после этого неспешно удалился. Гермиона вмиг позабыла о своих тревогах за него, потому что характер наглого кота никуда не делся – все такой же вредный, хотя и такой родной.

Несмотря на довольно скверную гордость, присущую ее любимцу, через уже минуту по коридору раздались торопливые шаги, а через еще пару мгновений в комнату вошел Драко. Застав ее в очевидно странно положении, его глаза непроизвольно округлились, и он перевел взгляд с нее, заставшей в нелепой позе, на Живоглота, который явно с насмешкой смотрел на ее страдания.

Закатив глаза и сморщив недовольную мину, Гермиона посмотрела на Драко и, стараясь изо всех сил скрыть за отчитывающим тоном свою неловкость, произнесла:

— У меня затекли ноги и руки, болит спина, и я не могу подняться…

Драко понимающе улыбнулся, вновь посмотрев на облизывающегося Живоглота с хитрым прищуром.

— И… тебе нужна наша помощь? — У Гермионы, наверняка, глаза вылетели из орбит, когда она поняла, что Драко ее дразнит. Исключено, что он не видел, насколько она нуждалась в помощи.

Вспыхнув от еще большего смущения, она отвернулась и сквозь зубы процедила злобное «нет», попытавшись вновь выпутаться из сковавших тело оков боли. Безуспешно… Стиснув челюсти, она кряхтела и ерзала на месте, явно развлекая своих зрителей, но упрямо не просила помощи, надеясь, что ее мучения еще аукнутся обоим – и Драко, и Живоглоту. Каков маленький предатель, а?!

Когда даже через пару минут она не продвинулась в своем деле и на шаг, то просто… сдалась. С очередным рычанием просто расслабилась и приготовилась смириться с тем, что ей еще долго придется пролежать в такой позе. Она закрыла глаза и начала делать глубокие вдохи, чтобы успокоить покрывшееся испариной тело и унять бешенное сердцебиение, когда почувствовала на щеке теплое дыхание. В следующее мгновение ее плавно подняли на руки и усадили на что-то мягкое. Приподняв один глаз, она с сомнением уставилась на веселое лицо Драко.

— Тебе нравится издеваться надо мной, да, Малфой? — с напускной злостью спросила она, ловя каждую искринку веселости в его глазах. Она так скучала по его улыбке…

— А тебе нужно научиться иногда быть слабой, чтобы я мог заботиться о тебе, — парировал Драко и, наклонившись близко-близко к ее лицу и обхватывая рукой одну затекшую ногу, добавил хриплым голосом: — Малфой.

У Гермионы перехватило дыхание, пока она наблюдала за переменой в его глазах: только что искрящиеся весельем, они потемнели в одно мгновение, опалив едва сдерживаемой страстью. Ладонь на ее бедре сжалась еще сильнее, а горячее дыхание уже ощущалось на губах. Поддавшись его настроению, Гермиона стала приближаться к его лицу, понимая, что последует дальше, и когда до мгновения «Х» оставались доли секунды, их снова прервал звук перемещения в гостиной. Момент был упущен. Снова.

Драко разочарованно вздохнул, отведя взгляд от двери, ведущей из комнаты, и посмотрел ей в глаза. Так же, как несколько часов назад, погладил по щеке, но в этот раз был настроен иначе. Обхватив с обеих сторон за шею у линии волос, он привлек ее к себе, крепко поцеловал в губы и заявил:

— Мы еще не закончили.

— Мгм, — нечленораздельно выдала все еще не пришедшая в себя Гермиона.

Драко поднялся и за руку поднял ее за собой, пока неспособную осознанно действовать. Поймав ее вопросительный взгляд, он обронил короткую фразу и, вмиг посерьезнев, повел в сторону гостиной, откуда чуть раньше раздался звук перемещения. Им предстоял разговор с Гарри, и, очевидно, он пришел сюда не просто как друг, но и как мракоборец, находящийся в процессе разбирательств по своему последнему делу.

Автор: Shantanel

Предыдущая глава || Следующая глава