– Я люблю тебя, – шепчет Гарри, пока мы идем к вокзалу.

– И я люблю тебя, – отвечаю я тоже шепотом.

Рядом с нами идут Рон и Гермиона. Они тоже о чем-то перешептываются и совсем не слышат нас. Какое-то странное чувство – будто вновь становишься маленькой. Этот вокзал всегда будет напоминать нам о школьных днях.

Через стену мы проходим парами – впереди наши гости, следом мы. Только сейчас вспомнила: ведь именно здесь, на этом самом месте я и увидела в первый раз своего мужа. Подумать только – как много в жизни остается неизменным. Столько лет прошло, а мы все равно проходим на платформу 9 и ¾ этим путем. Да и вообще Кинг Кросс почти ничем не изменился – такая же толкотня, люди, чемоданы, тележки. Я оборачиваюсь и почти что вижу, как впереди идут два мальчика – один рыжий, а другой темноволосый. А я только и могу, что пожелать им удачи, потому что мне еще рано куда-то уезжать.

– Ты уже тогда была красавицей, – говорит Гарри, пока мы устраиваемся свободном в купе. – В нашу первую встречу, помнишь? Ты была такой маленькой.

Я смеюсь. Он тоже вспомнил тот день.

– А ты разве меня помнишь?

– Да. Ты была совсем маленького роста и уж слишком бледная. А еще у тебя был смешной тоненький голосок. Но зато у тебя были живые блестящие глаза и красивые волосы.

– Волосы и глаза у меня и сейчас такие же.

– Я о том и говорю. Это уже никуда не уйдет.

Я беру его за руку и вздыхаю. Ладно, раз уж на то пошло, мне тоже есть что сказать.

– Ты тоже почти не изменился с того дня.

– Правда?

– Да. Расческу ты до сих пор не уважаешь, и это заметно по твоим волосам. Круглые очки все так же при тебе. И твои глаза уж точно все такие же зеленые, как и раньше.

– Помнится мне, когда-то тебе они очень нравились.

Я прижимаюсь к нему и, приблизив губы к его уху, шепчу в ответ:

– Мне и сейчас они нравятся. Очень-очень, правда.

Гарри вздрагивает и сжимает мою ладонь еще крепче.

– Эй! Вы тут не одни, – я слышу голос Рона. – Ведите себя прилично, здесь дети ходят.

Вопреки своему характеру, я киваю и снова отстраняюсь от мужа, но руку не отнимаю.
Теперь все мое внимание приковано к паре, что сидит напротив.

Они, конечно, не держатся за руки, но тоже выглядят не совсем безнадежно. По крайней мере, Гермиона не читает свои любимые книги, а украдкой поглядывает на Рона, который во все глаза наблюдает за нами. Забавно. Вчера я еще сомневалась в том, что у них все будет хорошо, а сегодня, глядя на то, как они сидят рядом, могу сказать с уверенностью – у них все будет в порядке. Конечно, Рон уже не такой пылкий влюбленный, каким он был лет десять назад. В их жизни многое изменилось, бывали и темные времена, когда они оба ходили, как в воду опущенные, но никому ничего не рассказывали. Зато Гермиона стала более… не знаю… раскованной, что ли? По крайней мере, теперь по ней стало видно, что она дорожит моим братом. Им этого и не хватало.

Наверное, тот путь, который мы с Гарри осваивали эти три месяца, предстоит пройти и их семье.

Мерлин, подумать только…

У нас с Гарри все начинается с этого места. Первая встреча, о которой мы уже говорили. Второй шанс понять и простить друг друга нам выпал тоже здесь. В тот день наши дети уехали в школу. Мы остались вдвоем. С того самого дня и понеслось.

Я надеюсь всем сердцем, что у Рона и его жены все сложится так же здорово, как и у нас. За это время мы успели признать свои ошибки, высказать старые обиды, открыть сокровенные тайны – а это уже немало. Может быть, им тоже придется это сделать – я не знаю.

***

Рон ничем не изменился. Он все равно продолжает следить за нами, что бы мы ни делали.
Пока Джинни, не стесняясь, разглядывает его и Гермиону, я отворачиваюсь и смотрю через стеклянную дверь на тех, кто проходит в другие купе. К своему удивлению, я обнаруживаю, что Робби Ричардсон и Криспин Диггрис сегодня тоже сели на поезд.
Робби заметил нас. Еще бы он не заметил Джинни – он же с ней почти что неделю нянчился. Бедняга.

Я жестом приглашаю их войти, и Робби, пожав плечами, отодвигает дверь.

Джинни сразу же оживляется и, лучезарно улыбаясь, тянет ему руку. Он тоже рад ее видеть и даже краснеет, когда она встряхивает его ладонь и смеется.

– Как ты, Робби?

– Я в порядке, миссис… Джинни. А как ваши дела?

Если бы я знал его чуть похуже, то обязательно бы начал ревновать. Это что за новости такие? Он смущается от ее присутствия? Хотя должен признать, почти все молодые парни чувствуют себя неловко, когда рядом находится Джинни.

– У нас все отлично, вот едем в Хогвартс. Сегодня матч, наши сыновья играют. Ты тоже в школу?

Робби пожимает плечами, и Криспин, не выдержав, отвечает за него:

– Наши младшие братья тоже играют сегодня.

– О, и за какую команду? – заметно оживляется Джинни.

– Гриффиндор. Оба за Гриффиндор, – улыбается Робби.

Гермиона переводит взгляд с нас на парней и обратно.

Я, наконец, понимаю, что нужно бы их представить, а то неудобно как-то – мы разговариваем, а они молчат.

– Вот, познакомьтесь, – я жестом указываю на них и добавляю: – Это наши друзья.

Кто не знает Гермиону Уизли? Заочно с ней знаком каждый начинающий аврор, так как она изредка наведывается в наше управление со своими делами. Но все равно нужно представить каждого в отдельности, хотя я не люблю этого делать.

Дальше выясняется, что ребят знакомить нужно было только с Гермионой, потому что у Рона они значатся в списке постоянных клиентов.

Обменявшись стандартным любезностями, парни удаляются в свое купе, пообещав еще встретиться с нами на игре.

За окном мелькают поля. Бескрайние поля Шотландии. Мне сложно представить, что все это оставалось неизменным даже в период войны, когда люди забыли о том, как красиво бывает в этих местах. И, несмотря на то, что сейчас на дворе ноябрь, мне нравится смотреть на поля, проносящиеся за окном. Я даже немного завидую нашим детям, которые видели всю эту красоту еще в самом начале осени, когда все было не таким тусклым.

Когда мы были помладше, нам было все равно, что за пейзажи пролетают за стеклом. Мы постоянно обсуждали свои дела, что-то искали, кого-то выслеживали, но никогда не обращали внимания на то, что действительно остается неизменным. Помню, как-то раз я заметил, что Луна смотрела за окно. Она буквально прилипла носом к стеклу и с восторгом разглядывала только ей одной понятные тайные знаки и явления. Сейчас я думаю о том, что, возможно, в каких-то вещах Луна повзрослела намного раньше нас. По крайней мере, она еще с тех лет перестала тратить свое внимание на всякую мишуру.

Джинни тоже смотрит за окно. Я перевожу взгляд на нее, и она, словно почувствовав это, поворачивается ко мне.

– Да замка ехать еще несколько часов, – говорит она. – Ты не хочешь поспать?

– Нет, – отвечаю я. – Но вот перекусить я был бы не против.

Она тихо смеется и поднимается с места:

– Тогда надо найти тележку.

– Сиди, сиди, я сам.

Помнится мне, в первую поездку я был так рад наличию собственных денег, что скупил все содержимое тележки. Рон тогда составил мне компанию. Что и говорить, было весело. Вообще моя первая поездка была очень познавательной и щедрой на новые знакомства. Гермиона – маленькая зазнайка, помогавшая Невиллу искать его жабу. С Невиллом и его Тревором я тоже здесь встретился. И с Малфоем тоже. Что удивительно, все мои школьные друзья и враги определились еще до поступления в школу. Я ведь даже не знал, на какой факультет попаду.

А сейчас двое из тех повзрослевших малышей едут со мной в одном купе, один преподает гербологию, а третий, наверное, тоже готовится посмотреть на то, как будет играть его сын. Скорпиус Малфой – один из друзей моего сына, слизеринский загонщик и, как утверждает Джинни, отличный парень. Я верю ей, потому что иначе и быть не может. Ал слишком проницателен для того, чтобы водить дружбу с ненадежными людьми.

У меня вновь возникает соблазн скупить все содержимое тележки. Наверное, ностальгия, не знаю. Я покупаю только пару пакетиков с орешками и несколько шоколадных лягушек. Если будет нужно что-нибудь еще, потом докупим.

***

Когда едешь в поезде, со временем творится что-то странное. В начале оно тянется невозможно медленно, к середине начинает ускоряться, а к концу пути и вовсе несется вперед с такой скоростью, что едва успеваешь собрать вещи. Раньше я думала, что так происходит лишь потому, что у нас слишком много вещей. Сегодня я поняла, что так происходит от того, что я слишком привыкаю сидеть в поезде.

До начала матча еще далеко, и можно встретиться с детьми. Они оба стоят во дворе и мило беседуют, а Скорп стоит рядом с ними и явно скучает. Мы подходим ближе, и младший Малфой успевает шепнуть парням, что их родители уже на месте. Не знаю, о чем они говорили, но явно ничего приятного в этой беседе не было. Джейми стоял спиной к нам, и его лица мы не видели, а по Алу вообще ничего нельзя понять.

– Привет, – как-то натянуто улыбается Джейми и пожимает руку отцу.

Улыбка Ала кажется более естественной, но не настолько, чтобы обмануть меня.

– Привет, – просто говорит он.

Гарри внимательно смотрит на сыновей, но ничего не говорит. Я обнимаю каждого по очереди.

– Вот мы и приехали, – говорю я, будто это и так не видно. – А где Лили?

– Лили в гостиной, – просто отвечает Ал. – Она будет рада вас видеть.

Ясно, он нас прогоняет. У них, по всей видимости, большие проблемы, и они хотят спокойно их обсудить.

Наверное, не стоит им мешать. Мы с Гарри послушно идем в замок, чтобы встретиться с нашей дочерью.

Все те же полутемные коридоры, лестницы, меняющие направление, портреты на стенах – все осталось, как раньше. После того, как Хогвартс был почти разрушен, все дееспособные волшебники были призваны на работы по реконструкции. И вот тогда и было принято решение, отстроить замок так, чтобы он максимально походил на прежнее здание. Оказалось, что многие помнят разные мелочи – от рисунка деревянной резьбы на панелях до размера лестничных пролетов. Я помнила, как мне казалось, меньше остальных. Вся моя школьная жизнь прошла в погоне за призраками, а последний год я и вовсе не обращала внимания на то, что окружало меня. Но когда стены Хогвартса дрогнули от ударов и взрывов, внутри меня что-то оборвалось. Мне показалось, что часть моей жизни исчезает прямо на глазах. Я и подумать не могла, что замок столько для меня значил.

Все, что мы видим сейчас, будет частью жизни наших детей.

Мы напрасно беспокоились о том, что не знаем пароля гостиной – Лили уже бежит по коридору.

– Мамочка!

Я успеваю протянуть руки ей навстречу и поймать свою дочь, когда она подбегает ближе и бросается ко мне.

– Я скучала, милая, – говорю я, крепко обнимая ее.

Лили прижимается ко мне, а в следующий момент я ее отпускаю – я ведь здесь не одна.

Гарри явно смущен таким сердечным приемом. Лили обнимает его чуть дольше и счастливо смеется. Мне сложно понять, почему он всегда так неловко себя чувствует, когда дочь бурно выражает свои эмоции. Наверное, сказывается жесткое воспитание и почти полное отсутствие ласки в детстве.

– Ух, как я соскучилась! – вздыхает Лили и отпускает Гарри. – Вы уже видели мальчиков?

– Да, – коротко отвечает Гарри.

Дочь ведет нас дальше по коридору, продолжая говорить:

– У них проблемы. Ал, возможно, не будет играть. Ему могут просто не разрешить.

Это еще что за новости? Опять что-то натворил? Хотя теперь многое становится понятным. Гарри тоже понимающе кивает, и в его глазах просыпается любопытство.

– Они убьют меня, если узнают, что я вам рассказала, – уже шепотом говорит Лили, хотя в коридоре и так никого нет. – Ал снова сделал это. В тот раз его отстранили от участия в соревнованиях, а сегодня могут запросто не разрешить играть.

Ладно, если уж она уже начала говорить, почему бы не выяснить всех подробностей?

Я осторожно спрашиваю:

– А что было в тот раз?

Мне еще со времен праздника жутко интересно, что же все-таки случилось, что Алу пришлось отсиживаться на скамейке наблюдателей. Теперь я хоть узнаю, что там произошло.

– Он подрался. Опять. В который уже раз. Его предупреждали, предупреждали, а он все равно за свое. Этот идиот специально его доводит, а он и рад стараться. Ведь это же и пушистику понятно, что Отелло специально его провоцирует!

– Отелло? – переспрашивает Гарри. – Что еще за Отелло?

Лили останавливается и отвечает с таким видом, как будто все уже в курсе, кто такой Отелло, а мы до сих пор не знаем.

– Это Забини. Слизеринский капитан. У них с Алом непереносимость друг друга на молекулярном уровне, как говорит Роза.

Было бы удивительно, если бы автором такого пассажа стал кто-то другой. Гарри интересует совсем не это.

– И что, часто они дерутся?

– Нет. Примерно раз в две недели, – почти безразлично говорит Лили, а потом добавляет с какой-то даже гордостью: – Но ему всегда достается. Ал все равно сильнее – что в магии, что на кулаках.

– На кулаках? – вот это уже не смешно.

– Да хоть как, все равно Отелло потом ползет в Больничное крыло, а Ал только просит меня залечить ему пару ссадин.

Да, что ни говори, а лечить Лили умеет. Самыми первыми заклинаниями, которым она обучилась, стали именно врачевательные приемы.

– Но проблема в другом. Конечно, это хорошо, что мавр получает – так ему и надо, но ведь потом все думают, что Ал у нас злодей, который избивает своих однокурсников. И ему достается. Он уже, наверное, месяц на отработки ходит. А теперь еще и от игры, наверное, отстранят.

Мы уже подходим к портрету, и стоящий возле проема Робби замечает:

– Ерунда, не беспокойся, Лилси, никого не отстранят. Разве у слизеринцев есть другой ловец?

Лили густо краснеет, но отвечает:

– В прошлый раз у них тоже не было другого ловца, но его все равно не пустили.

Робби качает головой:

– Да брось, в тот раз разговор был о чести школы в целом, и за нее было кому постоять. В Хогвартсе есть еще три ловца, кроме Ала. А если говорить о Слизерине в отдельности, то никого на замену у них нет. Так что без Ала и игры быть не может.

Лили краснеет еще больше и почти прячется за меня. Я, кажется, понимаю, что тут происходит. Со мной такое тоже было. Лет двадцать пять назад.

– О, ты уже здесь, – улыбаюсь я, пытаясь отвлечь Робби от своей дочери, чтобы она, наконец, пришла в себя.

– Да, я уже дошел, – Робби вздыхает и называет пароль, чтобы прежняя Полная Дама впустила нашу шумную компанию.

Теперь гостиная стала раза в два больше, чем была до этого. Когда мне было лет двенадцать, мама сказала, что все вещи, которые казались мне тогда огромными, станут меньше, когда я вырасту. Я воображала, что приду в нашу гостиную, чтобы посмотреть, как живет мой ребенок, и удивлюсь тому, какая же она стала маленькая. Но так как замок перестраивался, гостиную было решено расширить.

– Я пойду, переоденусь, – говорит Лили и убегает в спальню. – Я быстро, правда.

Мы остаемся втроем с Робби. Интересно, а где его брат?

– Сколько лет твоему брату?

– Шестнадцать.

– Взрослый уже.

Парень пожимает плечами. Мне кажется, что он тоже чувствует себя неловко.

Гарри тоже вступает в разговор:

– И давно вы знакомы с Лили?

Робби тоже краснеет. Ну, какой же он все-таки милый!

– Нет, с тех пор, как она в школу поступила. Сэр, я ведь даже не знал, что она – ваша дочь.

– Ничего страшного, я же ничего не говорю, – удивляется Гарри. – Просто не думал, что вы знакомы. Значит, ты и Джейми знаешь?

Робби кивает:

– Да, с ним мы знакомы уже лет пять.

– Тоже с тех пор, как он в школу поступил, получается, – я, если честно, рада, он их знает.

Мы ведь хотели пригласить его на Рождество, чтобы познакомить с детьми. Он для нас столько сделал. Для меня, по крайней мере. Так что я хотела бы поблагодарить его.

Дабы избежать дальнейших расспросов, Робби уже сам добавляет:

– И Ала я тоже знаю. У вас замечательные дети, сэр.

Гарри не любит, когда кто-то называет его «сэр». Он и сейчас нетерпеливо передергивает плечами, но я успеваю взять его за руку и стиснуть его ладонь, чтобы он не поправлял своего подчиненного.

– Спасибо, – только и отвечает он.

Робби явно чувствует себя не в своей тарелке, но прямо сейчас по ступенькам сбегает Лили и опять обнимает Гарри, попутно прячась за его спину.

***

– Папочка, Ал не хотел, чтобы вы приезжали, – шепчет дочка, пока мы сидим в гостиной, дожидаясь матча.

– Ерунда, он же сам нам писал.

– Но ведь это же было еще до драки, – возражает она. – А теперь он боится, что учителя увидят тебя и сразу же разрешат ему играть. Не то, чтобы он не хотел принять участие в игре… просто не таким образом. Он считает, что так будет нечестно. Ты не обижайся, ладно?

– Нас еще никто из учителей не видел, – я пытаюсь ее успокоить.

Лили удовлетворенно кивает и продолжает:

– Он тебя не стыдится, нет. Просто он все хочет делать сам, чтобы ему никто не помогал.

– Но ведь Джейми ему помогает.

– Джейми – другое дело. А взрослые – другое.

Я поворачиваюсь к ней и, улыбаясь, спрашиваю:

– Так что ж нам теперь делать?

Лили обнимает меня и кладет голову мне на плечо.

– Не знаю. Побудьте со мной, пока они там разбираются.

Я целую ее в макушку.

– Мы и так будем с тобой. Пусть они настраиваются на игру. За кого бы будешь болеть?

Конечно, я шучу. Это же понятно, что Лили вообще ни за кого не будет болеть. Просто мне хочется услышать, как она ответит.

Она задумчиво поджимает губы.

– Буду болеть за то, чтобы они оба остались целыми. А побеждает тот, кому больше везет, так что это неважно.

Мудрый ответ. Не зря Джинни считает Лили самой опасной из всех наших детей. Она совмещает в себе храбрость и хитрость, но первое перевешивает за счет горячего и открытого характера.

Джинни и Робби сидят напротив нас. Они так тихо говорят, что я ни слова не могу разобрать. Лили тоже любопытствует, потому что она все время напрягается и сосредоточенно прислушивается к ним. Как я понял, ей нравится Робби. Еще бы – он довольно красивый, умный и сильный.

Что ж, могло быть и хуже. Я уж боялся, что она влюбится в Малфоя. А Робби – парень взрослый и благоразумный. К тому же я его хорошо знаю.

Уютный покой гостиной прерывается звуком отодвигаемого портрета. В комнату влетает Джейми. Лили сразу вскакивает ему навстречу.

– Ну, как все прошло?

У сына такой вид, как будто он только что вспахал половину стадиона. Очевидно, другую половину вспахивал Ал. Джейми вытирает лоб тыльной стороной ладони и отвечает:

– Все в порядке. Еще неделя отработок, но играть будет.

– Я знала, что так и будет!

Лили радостно хлопает в ладоши и смеется. Джейми смотрит на нее и тоже начинает улыбаться.

– Матч через полчаса, так что иди, оденься.

– Я уже оделась.

В голосе дочери немой упрек: «Ты что - не видишь?». Да, в чем у нее точно нет недостатка, так это в одежде. Когда я только приехал домой, в тот самый день, она и Джинни только вернулись из Косой аллеи. Лили была так рада, что сразу же похвасталась тем, что мама накупила ей «целую гору новых мантий и платьев». Я рад за нее. Действительно рад.

Джейми кивает и падает на диван рядом с Робби. Именно падает, а не садится.

– Как ты будешь играть, приятель? Ты уже устал, – Робби, кажется, всерьез обеспокоен.

– Хорошо буду играть. Главное, Ал в команде, остальное не важно. У меня есть полчасика для того, чтобы отдохнуть. Так что я еще успею прийти в себя, – вальяжно располагаясь на диване, отвечает Джейми, а затем обращается к нам: – А вас так никто и не видел? И, кстати…

До сына, наконец, доходит, что мы все уже знаем. Их разговор о том, что Ал мог бы и не играть, нас совсем не удивил, а это значит, что мы в курсе их дел.

Джейми медленно переводит взгляд на Лили и почти угрожающе произносит:

– Ты опять уже все рассказала, да?

Лили смотрит на него с вызовом, задирая при этом подбородок.

– Ну, и что с того? Все равно они должны были узнать.

– Но мы же просили тебя!

– Зато все прошло так, как вы хотели, и никто не стал вмешиваться! – Лили явно злится.
Даже не знаю, кто из них прав. Сейчас мне кажется, что Лили поступила правильно, но если бы я оказался на месте Джейми, то наверняка тоже бы разозлился.

Пока дети окончательно не разгругались, Джинни берет ситуацию под контроль:

– Все, хватит ругаться. Дома разберетесь.

Оба мигом умолкают. Джейми хмурится и сопит, совсем как маленький. Лили надувает губы и тоже сопит. Лили – маленькая копия Джинни.

Эх, дети, дети…

По крайней мере, у Джейми сейчас точно боевой настрой.

***

Увидеться с Алом до начала матча нам не удалось. Наверное, он был не в настроении.
Сейчас мы сидим в секторе для гостей, и, пользуясь случаем, Лили сидит вместе с нами. Я усадила ее между собой и Гарри, потому что Робби занимает место рядом с нами, и если она будет сидеть возле него, то точно не сможет сосредоточиться. Мне ли не знать.

Проходы с обеих сторон поля открываются, и стройными рядками выходят игроки. И Джейми и Ал идут вторыми – сразу следом за своими капитанами. Думаю, нет ничего удивительного в том, что лицо у Ала – мрачнее тучи. Если бы мне в спину смотрели таким взглядом, каким он сверлит затылок Забини – я бы точно споткнулась и упала.

Метлы в воздухе, парни строятся в правильный кружок, Ал и младший брат Криспина поднимаются на уровень выше остальных и замирают друг напротив друга.

Каждый раз, глядя на то, как играют мои дети, я чувствую даже больше волнения, чем перед своими собственными играми. Ну, я имею в виду то время, когда сама еще играла.

Лили нетерпеливо ерзает и, кажется, забывает обо всем на свете.

Все. Свисток, квоффл в воздухе, парни срываются с мест, и игра несется полным ходом.
Самое странное, что я не увидела ни одной девочки в обоих командах. Сегодня у них чисто мужское сражение?

Всегда сложно уследить за обоими мальчиками сразу. Пока Ал зависает в воздухе, Джейми мечется по всему полю. Никогда не видела такой стратегии.

***

Я отстал от жизни. Мои сыновья ведут себя как-то странно. Ал совсем не двигается и, кажется, даже не смотрит на то, что происходит на поле. Джейми – наоборот носится, как угорелый. Его напарник почему-то остается спокойным. Насколько я помню, обычно загонщики не отходят далеко друг от друга и всегда готовы прийти на помощь напарнику. С новым поколением игроков все не так. Времена меняются, и спортивные нравы тоже. Хотя, может быть, мне кажется, что загонщики должны быть неразлучны только потому, что первыми загонщиками, которых я видел, были Фред и Джордж.

Проходит минута за минутой, а ни один из игроков гриффиндорской команды еще не пострадал от бладжера, так что я полагаю, тактика у парней правильная, хотя и не совсем понятная. Джейми очень сильно рискует, иногда мне кажется, что он вообще может слететь с метлы. Однако судя по его довольному лицу, ему такое положение веще нравится.

Джо – младший брат Криспина старательно прочесывает поле. Насколько я успел понять, он мысленно разделил пространство на квадраты и последовательно движется по заданной траектории. Молодец парень, выбрал наиболее трудоемкий, но результативный путь. Обычно, если кто-то из ловцов начинает двигаться подобным образом, второй повисает у него на хвосте, боясь пропустить снитч. Но, насколько я помню, Ал никогда не висел на хвосте у соперника.

Ал по-прежнему находится на старом месте и, прищурившись, смотрит в сторону колец соперника. Джейми усиленно работает битой и еще успевает при этом подмигнуть нам, когда проносится мимо нашей трибуны, на что Джинни отвечает возмущенным: «Осторожно, не отвлекайся!»

Охотники гриффиндорской команды работают на совесть, но перехитрить слизеринского вратаря им еще не удалось. Теперь я замечаю, что после последнего пролета через поле Джейми поменялся местами со своим партнером, и теперь он находится возле своего вратаря, а его напарник носится по полю с битой наперевес. Однако сын не успевает отдохнуть – как назло в это самое время бладжер летит в их сторону, разумеется, не без помощи слизеринских загонщиков. Реакция и сила удара у Джейми примерно как у Фреда. Он всегда напоминает мне его.

***

Теперь все ясно – один из загонщиков обязательно должен быть возле колец, чтобы команда не осталась без вратаря. Да, понимаю, нет ничего обиднее, чем получить кучу квоффлов в пустые кольца. Благоразумное решение. Интересно, они сами это придумали?

Ал все еще неподвижен, но в его фигуре явно чувствуется напряжение. Если первые минуты игры он еще был расслаблен, то сейчас в нем явно проснулся какой-то интерес. Однако он по-прежнему не выдает себя и не двигается.

Счет открыт – гриффиндорским охотникам, наконец, улыбнулась удача. Все как-то реагируют на это – кто-то радостно, кто-то с досадой. Один Ал остается безучастным.
Гриффиндорский загонщик, напарник Джейми отбивает бладжер, защищая своего игрока, и мяч летит прямо в Ала. Я не слышу, но вижу в бинокль, как Джейми кричит: «Берегись!» Ал буквально отскакивает в сторону (и где он только такому научился?), и бладжер проходит совсем рядом с ним. Джейми смотрит на партнера так, словно хочет убить его на месте.

Впрочем, теперь, когда странное оцепенение нашего ловца нарушено, он начинает медленно двигаться по направлению к кольцам соперника. Брат Криспина (надо будет спросить, как его зовут) так занят своими исследованиями, что не замечает, как Ал целенаправленно приближается к гриффиндорским кольцам. Но потом, когда мальчик замечает, что Ал сдвинулся с места, он сразу же увязывается за ним следом. К этому времени слизеринцы пропустили еще один квоффл.

Заметив, что за ним установилась слежка, Ал срывается на невероятную скорость. Благо, метла у него в этом году новая. Он летит вперед, глядя прямо перед собой. Он так уверен, что я не выдерживаю и перевожу взгляд чуть вперед, чтобы узнать, точно ли он видит снитч или просто дурачит соперника. Прямо над средним и самым высоким кольцом мелькает золотистая вспышка. И как он только увидел ее с такого расстояния?

Криспин заметно нервничает. Еще бы – его брат отстает от Ала футов на пятнадцать, а это серьезный повод для беспокойства. Самое странное – снитч как будто дожидается их. Золотой мяч мельтешит на одном месте, дразня парней, но когда Ал заметно приближается, снитч резко опускается вниз, как бы ныряя под угрожающе подступивших ловцов. Для маневра Алу приходится затормозить и опуститься. Между тем, снитч пролетает под ним, приближаясь к другому игроку, который тоже потратил время на снижение.

Теперь они летят уровнем ниже, и у гриффиндорца преимущество в пару футов. Ал прибавляет скорости и летит, прижавшись всем телом к древку метлы.

***

Каждый раз, наблюдая гонку за снитчем, я как будто возвращаюсь в школьное время. Сейчас я словно сам лечу вместе с сыном и даже слышу, как колотится его сердце. Из-за коварного маневра снитча двое ловцов летят совсем рядом, и Ал ужасно нервничает – это не заметно внешне, но можно почувствовать. Так как большинство моих матчей прошло в соперничестве с Малфоем, я даже не помню, чтобы мне приходилось так спокойно летать – меня все время толкали и норовили сбросить с метлы. Ребята молодцы – играют честно. Хотя чего еще можно ожидать – Ал и Джо, конечно, не дружат, но общаются вполне нормально.

Снитч взмывает вверх, будто издеваясь над ними, и Ал успевает отреагировать скорее. Он набирает высоту под критическим углом, и только сейчас его лицо меняет выражение и становится явно напряженным. Джо летит следом, но угол его метлы не такой опасный. По-моему, я знаю, кто поймает снитч.

Когда мяч прекращает нестись ввысь и просто летит по прямой, Ал делает последний рывок и хватает мяч. И только сейчас позволяет себе улыбнуться.

Несмотря на все пропущенные квоффлы, слизеринская команда сегодня выигрывает. Джейми летит со своей стороны и, сложив руки рупором, что-то кричит брату. Его лицо сияет так, что даже нам становится светлее.

Джо тоже подлетает поближе, и они с Алом пожимают друг другу руки. Но когда к сыну приближается Забини, Ал просто начинает снижаться, не дожидаясь похвал своего капитана.

Матч закончен.

Оба сына довольны, можно собираться домой.