Я притянул ее поближе к себе, панические нотки голоса в ее голове затмевали все остальные, раздававшиеся в воздухе. Ее мысли были бессвязными, виной тому адреналин, и это, я полагал, нелепо сочеталось с ее божественным видом. Всегда было так.

Страх кипел у нее в груди и проникал в мои пальцы, когда они скользили по ее теплым рукам к шее. Чистое и успокаивающее чувство.

Я скучал по ощущению тревоги, исходящему от жертвы.

Убрал ее рыжие волосы с шеи и втянул аромат ее тела, чтобы обуздать парад запахов, тянувшихся ко мне.

Прерывистое, поверхностное дыхание переплеталось и смешивалось с зовом ее крови, когда я приложил свои губы к пульсирующей жилке на горле. Я наслаждался паникой и ощущением быстрого ритма ее сердцебиения возле моей груди, когда погрузился в ее мягкую плоть.

Глоток.

Безошибочный звук прокалывания кожи меня воодушевлял, но также заставлял ее неистово вырываться из моих рук. Я держал ее за голову, запустив руку в ее волосы, и крепко обхватил за талию, что препятствовало ее движениям, пока я тонул в своей пище.

Ее энергия обволакивала мой язык и горло, когда я отстранился от ранки на шее. Ее пульс все еще бился на моих губах, и я слился с ним, наслаждаясь огромным количеством ее крови, которая укрощала сухость, живущую во мне, всего лишь за один укус. Прошло много дней с тех пор, как я ел в последний раз.

Горячая жидкость была мягкой и нетронутой, и если бы она не молилась своему богу, я бы посчитал ее почти приличным блюдом, но постоянный внутренний бред замедлялся, отвлекая меня, и я стонал в отвращении от каждой фразы, которую она повторяла.

Я отлично их знал, хоть и прошли сотни лет с тех пор, как их учил. Но сейчас мысль о боге была довольно смешной.

- Боже, прости меня. Прости меня за мои грехи.

Ее пульс начал замедляться, поэтому я заставил себя оторваться от ее шеи и собрать своим языком последние капли, проведя им по ране, запечатав ее. Рыжие волосы упали на спину, когда она опустила голову. Ее взгляд встретился с моим, и я хотел разрушить те молитвы, которые она повторяла.

- Нет прощения для падших людей, - сказал я, и она стиснула свои зубы под звук моих слов, не сдержав сдавленного плача. Я отбросил ее на кровать и отошел в сторону, чтобы нажать кнопку вызова, расположенную на стене возле двери в мою комнату.

- Да, сэр? - ответил голос.

- Я закончил.

- Да, сэр.

Я пересек комнату и присел на край кровати. Ее глаза встретились с моими, и она медленно отодвинулась так далеко, насколько это было возможно, закрыв рукой запечатанную рану. Я оттолкнул ее руку от шеи без особых усилий.

- Держи свои грязные руки подальше. Ты занесешь инфекцию.

Она уже вышла из состояния гипноза. Я мог это видеть по ее блестящим глазам и складке на лбу. Они никогда долго не находилась под внушением, но это быстро исправится, ведь всего за несколько кормлений она не могла излечиться. Скоро она будет как все остальные, к сожалению. Я буду скучать по ее необузданным эмоциям.

Я наклонился к ней еще ближе. Зеленые глаза бегло скакали от моего рта к моим глазам.

- Не надо.

- Немного поздно для протеста, - сказал я и убрал прядь ее волос, которая упала на лицо, пока она двигалась. Я хотел, чтобы она видела, какой свежий оттенок придала моим глазам ее кровь. Она вздрогнула.

- Не надо.

Она поразила меня.

- Знаешь, я могу слышать голоса, которые другие не слышат, и я расскажу тебе кое-что. За все года своей жизни я никогда не слышал голоса из некоего невидимого места свыше.

Ее дыхание и сердцебиение участились, когда мои губы ненароком дотронулись до ее мочки.

- Может быть, тебе будет трудно в это поверить, но прими эту мысль, пока ты здесь, и осознай ее в полной мере… Бога не существует.

Она закусила губу и отвела взгляд.

- Ммм? Что ты об этом думаешь?

Она покачала головой.

- Мне плевать, во что ты веришь.

- Ты никогда не думала, что, если бы Бог существовал, он бы не позволил забрать тебя или других женщин? Или он бы ответил на те молитвы, которые ты тихо произносишь, пока погружаешься в сон, и ты смогла бы вернуться к изысканной, бессмысленной жизни в самом центре разложения человечества? Тогда ты могла бы стать подстилкой какого-нибудь маменькиного сыночка, который даст тебе множество пустых обещаний. - Я продолжал разрушать ее мир своим спокойным голосом. - Но разве это произошло? Может быть, он просто отказался признавать твои мольбы? Твой Бог позволяет своим детям страдать? Позволил бы он существовать такому существу, как я?

Стук проник через толстую деревянную дверь.

- Позволь мне дать тебе один хороший совет. Никогда не люби то, что не любит тебя в ответ. То, что ты находишься в этой комнате, свидетельствует, твой Бог ненастоящий. Есть только Дьявол, и он живет здесь.

Я встал с кровати, подошел к окну и задернул штору, позволив полуденному свету на миг проникнуть в комнату.

- Входите!

Рыжеволосую девушку увели, остался лишь след ее существования, скользящий у меня в желудке. Я остался в компании голосов, которые раздавались по всему дому, но страстно хотелось побыть в тишине. Я наполнил ванную до середины, разделся и погрузился в воду. Закрыл глаза, наслаждаясь приятным звуком заглушенных мыслей, которые не могли в полной мере проникнуть через поверхность воды.

Проблески моих воспоминаний просачивались из темноты - в равной степени мучительные зрелища. Я просто хотел тишины. Разве я просил слишком много? Лишь мира и спокойствия. Отрешение от всех остальных было простым желанием.

Несколько часов спустя некогда теплая вода уже остыла в заточении фарфора, но температура меня не волновала. Это было единственное время, когда я чувствовал что-либо, помимо жжения в горле от жажды, которое казалось слишком частым в последнее время. Слова и картинки переполнили меня, словно прорвались сквозь барьер, как вода, разрушившая дамбу, когда я поднялся из своего водного укрытия.

Я быстро сфокусировался на группе сокамерниц, которые отзывались тихим шепотом в задворках моего разума. Они были спокойными - хороший знак, они все еще были под внушением. После быстрой проверки все по-прежнему казалось хорошо.

Я ступил на коврик, чтобы вытереть мокрые ступни. Простоял на нем пару мгновений перед тем, как войти в спальню и впитать в себя последний оставшийся час дневного света. Я стоял напротив удлиненного окна и позволял своему телу таять на солнце. Вскоре оно исчезнет за горизонтом - знак того, что пора готовиться к ужину.

С каждым разом я уставал все больше и больше, надевая строгий костюм для этих тощих экземпляров. Я страстно желал выпить их жизнь до дна за один присест, почувствовать, как вязкая жидкость обволакивает мой желудок, быть сытым неделями и не ощущать потребность в крови, пока жажда не вернется.

Я размышлял над этим несколько недель назад, когда рискнул выйти из дома, пока все отдыхали. Я убедил себя, что просто немного прогуляюсь. Свежий воздух. Тогда я не выходил на улицу около месяца, и тюрьма из стекла и бетона лишь нагнетала мое постоянное чувство беспокойства. Температура показалась немного выше, а в воздухе на Голливудском бульваре той ночью витала определенная четкость.

Я облокотился на стену возле входа в Музей восковых фигур и наблюдал, как люди пролетали мимо, словно трутни, по определенному пути, совершенно не подозревая об опасности, стоящей всего лишь в дюймах от них. Я мог бы вырвать одного из них из размеренной толпы. Увести его в темноту, просто внушив доверие или желание - они бы захотели, чтобы я их увел далеко отсюда.

В темноте их страх неизвестного быстро бы усилился, заставляя сердце трепетать, а дыхание неровно колебаться. Я бы наслаждался их остатками, пока высасывал из них жизнь. Еще одно исчезновение. Еще одна неразгаданная тайна. Заголовки бы гласили: "Голливуд унес еще одну душу".

Это было бы легко, но после часов, проведенных в промедлении перед затемненным входом, вышагивая за спиной у путешествующих одиночек, я не чувствовал ничего, кроме притяжения моего клана и кровати, на которую мог бы прилечь.

Если бы я был готов убить, хотелось, чтобы риск и старания были оправданы. Хотелось, чтобы кровь была сытной и приносила удовлетворение. Ни один человек той ночью не мог предложить мне того утешения, что я искал. Голливуд был забавным в этом плане: такой большой выбор, но ни одного стоящего варианта.

Я продолжил пристально смотреть на деревья, которые резко контрастировали с искусно разукрашенным небом.

Это было изменчивое, неоцененное произведение искусства. Я потерял себя во времени и облаках над головой, терпеливо относясь к их бессмысленным заданиям. Сумерки разрушили и сменили цвет частиц в воздухе на лучезарные оттенки, которые природа воспроизводила только в это время суток. Я любовался зрелищем, пока голоса не взорвались у меня в голове в небывалом безумстве. В тот момент свет стал угасать.

Мысли вампиров разносились, словно тиканье часов по всей территории дома. Нескольких девушек увели из их комнат и готовили к ужину.

В один момент меня стала бомбардировать одна и та же картинка. Новое лицо отражалось в моей голове через мысли тех, кто ее уже видел. Ее спутавшиеся волосы цвета охры и решительный взгляд гармонировали с сильным сочетанием страха и ненависти.

Изабелла - ее имя всплывало снова и снова. Феликс описал ее запах как божественный, в то время как Джеймс просто хотел убить ее.

Меня не волновала призрачная суматоха в моем клане. "Свежая кровь" означала одно - испуганные и страждущие мысли, которые я должен был привести в порядок. Конечно, ситуация была для нее кошмаром, и этой ночью обуздать страх не получится.

Я улыбнулся, когда сдвинул шторы вместе и отвернулся от окна, взволнованный открывающимися перспективами. Все еще раздетый, я вышагивал по комнате, выискивая незнакомый голос, который мог дать мне ценную информацию.

Глаза Джаспера снабдили меня всеми деталями ее положения. Выражение ее лица было изумленным, но готовым к побегу, когда Аро приблизился к ней в банкетном зале, но Феликс с легкостью ее удерживал.

Я закрыл глаза, чтобы лучше сконцентрироваться на этой сцене.

- Где ты?

Отчаянное рычание вырвалось из моей груди, когда я снова потерпел неудачу. Она неохотно поцеловала его руку. Мои движения оборвались, и я пытался ухватиться за картинку в голове: он дотронулся до ее руки. Ничего. Образы, которые обычно заскользили бы в его голове, обратились в сосуды темноты. Ничего из ее поездки сюда не смотря на то, что ее накачали лекарствами.

- Ничего, - подумал Аро.

- Не может быть, - пробормотал я, не представляя себе, чем она могла быть.

---

Через час я уже спускался к обеду, одетый в единственный черный костюм. Джаспер стоял около нижней части лестницы, напряженный от эмоционального истощения в борьбе за спокойствие Изабеллы.

- Я стараюсь контролировать сознание, - пробормотал он, когда я отошел от лестницы. Черный пиджак костюма-тройки покоился на его предплечье.

- Я могу лишь представить, какой ад ты пережил, - сказал я.

- Ты видел, не так ли? Она словно сбежавший цыпленок.

Я усмехнулся.
- Отчасти.

- Знаешь же, что она подарок Аро. Оу, или она и от тебя ускользнула, а?

Я сжал челюсть.
- Это только сейчас, брат. Человеческий разум слишком прост и может быть с легкостью разрушен.

- Почему ты так уверен? – развлекаясь, поинтересовался он.

- А твое какое дело? Это не первая моя игра, забыл?

- У тебя есть план?

- Всегда. И этот человек ничем не отличается от других.

- Ради своего же спокойствия, надеюсь, что ты прав. Я не могу терпеть эту постоянную борьбу. У меня не было столь бурной схватки с человеческими эмоциями уже год. Эта девушка очень расшевелила меня.

Я не желал тех мучений, что сейчас переживал Джаспер, даже наоборот, но вот его способностями я хотел бы владеть. Сложность его мастерства была изумительна. Могу лишь представить, какие эмоции я смог бы привнести в этот мир.

- Что случилось? – поинтересовался Эммет, подходя к нам.

Как и всегда, на нем был синий костюм. Цвет напоминал ему о цвете его глаз, когда он был смертным. Он жаждал удержать эту часть своей прежней жизни. Новорожденные испытывают ностальгию.

- Инфекционная зараза была доставлена сегодня, - ответил Джаспер монотонным голосом.

- О, да! Дамочка из душа. Она горяча. Я был бы не прочь зажечь с ней, - сказал Эммет и скрестил руки на своей могучей груди.

- Удачи тебе в ее убеждении. Она еще та заноза в заднице.

- Оу, я-то смогу ее убедить. Надо лишь подготовить почву, ведь так? И дело сделано! – улыбнулся Эммет.

- Как ты можешь желать эти тела в сексуальных аспектах? – спросил я. Лишь мысль об этом навевала скуку.

- В отличие от вас, стариков, я все еще получаю от этого удовольствие. У вас-то там все функционирует? То есть, я имею в виду, он все еще работает, когда вы заводитесь, а, старички? Он не отсыхает и не отваливается, ведь так? – Его глаза мерцали в янтарном свете свечей.

Я, наконец, сдался и улыбнулся.
- Он по-прежнему работает, поверь мне.

Когда я увидел Изабеллу в банкетном зале, то разочаровался еще больше. Небольшой кусочек логики убедил меня, что я не в состоянии читать ее, потому что она, возможно, была под щитом, и пока я был вне пределов досягаемости.

После минуты, проведенной за столом вместе с ней и остальными, я так ничего и не услышал и возжелал причинить ей боль. Разрезать ногтем ее белоснежную кожу на пальце было бы достаточно. Боль – техника, используемая, чтобы подавить разум и вырвать мысли из темных щелей. Я был не новичок в этом, и если есть необходимость, то был бы рад воспользоваться этим снова.

Я едва замечал человека около себя, жующего витаминную траву и зерна, чтобы можно было питаться от него без ущерба для его здоровья. Я облизнул пересохшие губы и слушал, как Аро беседует с Изабеллой, рассказывая о нашем роде. Затем она сказала что-то столь возмутительное, невероятно, она издевается даже над мыслью об этом! Сказки? Как она могла так думать?

- Сказки для детей, - сказал я.

- Эдвард, пожалуйста. Где твои манеры? Если Изабелла считает, что вампиры из сказок, то кто мы такие, чтобы говорить, будто это не так? – спросил Аро.

Я покачал головой, а он продолжил разговор. Я отключился от всего внешнего. Джасперу было так же скучно, как и мне. Он устал от нее. Его мысли были в другом месте, и он так же, как и я, не следил за девушкой рядом.

Праздник, господа.

Когда я взглянул на Аро, он протянул к нам руку и указал пить. Рассеяно взяв запястье девушки, я перевел взгляд на Изабеллу. Ее глаза были глянцевыми, когда мы сделали укусы в бессмысленной попойке. Теплая жидкость заскользила по моему горлу, а я удерживал ее взгляд.

Я видел это в ее глазах; страх, который она отчаянно пыталась скрыть, но не смогла и сорвалась со стула, бросившись к двери.

Деметрий быстро поймал ее. Когда она вернулась к столу, я уже напился и запечатывал раны. Сомнения просочились в разум Аро. Он не был уверен, стоит ли оставлять ее. Он был обеспокоен ее анатомией и корректировкой, которую предстоит сделать.

Это не стоит того времени и усилий, - думал он, - будет трудно внушить ей работу нашего дома. Может быть, это и не стоило его времени, но был шанс, что я смогу сломать ее барьеры. То был не первый раз, когда я творю такое, и возникала возможность, что он попросит об этой процедуре кого-то из нас.

Все молчали, но их мысли были лучше слов. Никто не хотел брать ее. Джаспер дрейфовал на краю безумия и знал, если никто не заговорит, она попадет к нему как к единственному, кто может контролировать ее в такой степени.

Изображения мелькали с нечеловеческой скоростью. Кровь, стекающая из ее шеи и струящаяся по ее обнаженному телу, и то, как она сексуальна в таком виде. Эммет заерзал на стуле. Он хотел ее и совсем не по назначению. Аро понял это, когда Эммет встал.

Пока она будет окутана гипнозом, я бы успокоил ее страх, и она показала бы мне свои мысли. Это безмерно взволновало меня. Я был единственным в своем стремлении. Другие не смотрели на ситуацию с этой точки зрения.

- Я сделаю это, - сказал я.

- Превосходно, Эдвард.

Ты, наверное, лучше всего подходишь для этой работы, - закончил он в уме.

Он был не единственным благодарным. Джаспер непрерывно повторял благодарности в своих мыслях.

Царила тишина, но позже раздалось:
- Спасибо друзья, что присоединились ко мне в эту ночь, - сказал Аро, прощаясь с гостями и поднимаясь со стула.

Не стесняйся, попробуй ее. Позволь мне узнать, какова она. У меня нет желания пробовать ее, пока не решится эта проблема, - подумал Аро.

Она была ничем особенным, но я кивнул и стал наблюдать, как за ним уходят и другие. Я оценил свой новый проект: она рассеяно озиралась на углы стола. Я могу лишь представить, что происходит в ее голове; ужас должен быть ошеломляющим, и мне этого не хватало!

Я потащил девчонку к себе в комнату. Когда мы прибыли, она была вменяема, прижималась к дальней стене и с опаской поглядывала на меня. Я изучал ее на расстоянии и усмехался. Забавный человечек.

- Боишься меня? – спросил я, скрестив руки на груди.

- Нет.

Лгунья. Не очень хорошая, правда. Я подошел к окну и задернул шторы. Еще одна ночь.

Я слышал ее надрывное дыхание, движение тревоги по легким, как и у всех в их первую ночь. Как и ко всем остальным, я не чувствовал к ней жалости. Мне не были симпатичны живые существа, даже когда я был живым мальчиком. Одно из немногих воспоминаний, которые я сохранил из своей человеческой жизни.

Я помню, как сидел перед ловушкой, сделанной из палок и шпагата, держал в руках кролика, который визжал и царапал меня, пытаясь вырваться на свободу. Это слишком жестокое покушение. Я задушил его.

Когда я посмотрел на нее, то нашел ее забитой между книгами и фортепиано.

- Люди здесь могут позволить себе роскошь замкнуться в коконе своих мыслей, поэтому они никогда не знают, что здесь делают. Ты же, однако, ощущаешь, видишь и будешь помнить абсолютно все. Как ты себя чувствуешь? – спросил я.

- Не знаю. Просто хочу домой.

Она плакала, задавала вопросы и говорила вещи, почти абсурдные, но не новые. Это были те же размышления, что все они произносили, когда попадали сюда. Все они хотели вернуться домой. Это их главная иллюзия. Это все, о чем они могут мечтать ночью, пока спят. Или, в случае Изабеллы, оно будет видеться ей и наяву.

Спустя несколько мгновений я обнаружил, что схватил ее запястье и поднес его ко рту. Я сделал это в гневе. В дымке событий, которые привели меня к гневу.

Она была неподвижна, когда я порвал ее кожу и почувствовал кровь, но я не ожидал, что не смогу заставить себя оторваться. Этого не было в моих планах. За ее кровь я бы убил, и тишина была красивая и заветная. Страх и опьяняющий вкус крови.

Я должен притормозить. Мне нужно остановиться!

Но она столь сладка, насыщена, абсолютна, сытна. Моя голова разрывалась от ощущений, как если бы она была наркотиком, и я наркоманом.

Зависимость.

Я отстранился, удерживая свой вес на руках.

Идея пришла в мою голову, пока я запечатывал свежие раны и клал ее обмякшее тело на кровать. Я хотел бы попробовать сломать ее и попасть в мысли ради веселья Аро, но также это была и моя надежда, которую я не хотел крушить. Если она заколеблется хоть на дюйм, все будет потеряно. Аро, может, и хотел, чтобы она служила на благо дома, но теперь мною двигали другие намерения, связанные с ее кровью и не сулящие ей хэппи-энда.

Перевод - Пингви & Lemis
Редактура - KleO