Может, ещё все повторится,
Может, счастливее, чем в этот раз.
Вновь полетят по небу птицы,
Но этот мир уже не для нас...

Мы в суете где-то ошиблись
В гонке слепой за детской мечтой.
Мы навсегда там растворились —
В белом огне за снежной чертой...
(Виктор Аргонов Project)

Гермиона проснулась рано. Такое часто случалось, когда она нервничала. Одно то, что вообще удалось поспать — уже счастье.
Её голова покоилась на груди Драко. Сквозь тонкие шторы пробивались первые лучи света. Ночью снилось что-то спокойное и хорошее, но даже это не смогло разогнать смятение в душе и мыслях.
Малфой ещё спал. Не желая будить его, Гермиона осторожно выбралась из-под одеяла и, наскоро одевшись, покинула комнату.
Поднялась по длинной витиеватой лестнице и оказалась в большом холле. Том самом, в который попали они вчера с Драко. Народу было немного. Очень хотелось есть, поэтому Гермиона решила отправиться на поиски кухни.
Около пятнадцати минут она бродила по многочисленным коридорам, прежде чем отыскала нужное помещение.
Оттуда шел такой приятный запах, что у Гермионы, не евшей со вчерашнего утра, скрутило живот. Пройдя внутрь через широкую арку, она оказалась в довольно большом помещении в средневековом стиле. Здесь были кирпичные, не отделанные ничем стены, круглые деревянные столы и тусклый свет.
Определенно, этот штаб РОК нравился Гермионе куда больше предыдущего.
У плиты стояла женщина. Услышав, что кто-то вошел, она оглянулась.
— Здравствуйте, — поприветствовала её Гермиона, неуверенно перетаптываясь на месте.
— Доброе утро, — улыбнулась в ответ женщина. У неё были мягкие, приятные черты лица, русые волнистые волосы, собранные пучок, явно сделанный наскоро. Взгляд серо-голубых глаз лучился спокойствием и уверенностью. На вид ей можно было дать тридцать пять-сорок лет.
С первого взгляда она вызвала у Гермионы симпатию.
— Хочешь пирога? — спросила женщина. — Он как раз скоро будет готов.
— Спасибо, — Гермиона кивнула. — Я с радостью попробую.
— Замечательно. А пока можешь взять что-нибудь из холодильника, — та кивнула в сторону сероватого ящика, холод в котором наверняка поддерживался с помощью магии.
Гермиона опустилась перед ним на корточки и принялась рассматривать содержимое.
— А неплохо здесь всё устроили, — задумчиво протянула, между тем, её собеседница. — Конечно, дома всегда лучше. Но узнав о том, что придется скрываться, я ожидала куда худших условий. Нам очень повезло, что Мартин любезно предоставил это поместье в качестве нового штаба.
Гермиона кивнула, думая о том, что эта женщина, возможно, несчастная жена кого-нибудь из сопротивленцев, вынужденная покинуть дом из-за войны, к которой даже не имеет отношения.
— Кстати, совсем забыла представиться. Меня зовут Оливия.
— Гермиона.
— Та самая Гермиона? — женщина всплеснула руками и чуть не выронила противень с пирогом, который в этот момент вытаскивала из духовки. — Том говорил о тебе. Очень приятно познакомиться!
— Взаимно, — Гермиона кивнула. Её до сих пор коробило, когда Реддла называли просто по имени. Быть может, эта женщина не такая уж несчастная беженка?
По кухне разливался дурманящий запах пирога. Отрезав кусок, Оливия положила его на блюдце и протянула Гермионе.
— Спасибо.
— На здоровье. Надеюсь, получилось вкусно. Признаться, я терпеть не могу готовить. Но ради детей и мужа чему угодно научишься, — она снова улыбнулась.
— Очень вкусно, — откликнулась Гермиона, наслаждаясь мягким теплым тестом и стараясь растянуть удовольствие.
Выпив кофе, наевшись пирога и поговорив с Оливией ещё немного, она покинула кухню. Пустые коридоры угнетали. Периодически встречающиеся незнакомые люди смотрели устало и измученно, что не удивительно, если знать, по какой причине они все здесь оказались.
Войдя в комнату, Гермиона застала ещё сонного Драко сидящим на кровати.
— Где ты была? — спросил он, улыбнувшись. Подошел к ней и притянул к себе, властно обнимая.
— Изучала обстановку, — ответила Гермиона чуть холоднее, чем стоило бы.
— А я просыпаюсь, смотрю: тебя нет. Уж думал, ты меня бросила, — притворно обиженно произнес Драко. Он вел себя так, как будто они действительно парень и девушка. Естественность и непосредственность этого удивляла. Казалось бы, Гермиона должна была радоваться, но мысль о грядущем выборе не оставляла места для светлых чувств.
— Нет, не бросила, — ответила она сухо, увернувшись от поцелуя, который из-за этого пришелся в щеку.
— Что с тобой? — Малфой нахмурился.
— Всё в порядке, — Гермиона попыталась выдавить из себя улыбку. И хотя, скорее всего, вышло неубедительно, Драко не стал акцентировать на этом внимание. Последнее, чего им сейчас хотелось, это разговаривать о том, что в глубине души не давало покоя обоим. Поэтому они изо всех сил старались избегать этой темы. Но если Гермиона закрылась в себе, то Драко, напротив, бросился в показную веселость, за которой можно было спрятать раздирающий изнутри страх.
— Тогда идем завтракать, — он схватил её за руку и потянул к двери.
— Я уже ела… — начала отнекиваться Гермиона.
— Как?! И не дождалась меня? — Малфой снова притворно обиделся, а потом быстро добавил: — Но всё равно идем. Приготовишь мне что-нибудь вкусное, — подмигнув, он с новой силой потянул её к двери.
Сопротивляться было бесполезно, поэтому Гермиона подчинилась. В этот момент она впервые задумалась о том, как это: быть девушкой Драко Малфоя. Просыпаться по утрам рядом с ним, завтракать за одним столом. Не скрывать чувства, а жить ими. Раньше мысли о подобном показались бы нелепыми и невозможными, сродни размышлениям о том, что было бы, начни люди ходить по потолку, а сейчас вдруг стали очень естественными.
На какое-то время они даже заставили забыть о маячащем впереди Совете.
В следующий момент Гермиона вспомнила о нем, когда они с Драко уже сидели за столиком в столовой. Он ел завтрак, выдаваемый здесь, оказывается, в положенное для этого время, а она наблюдала за людьми, которые даже не знали, что, завтра их, возможно, не станет.
За одним из столиков Гермиона увидела свою утреннюю собеседницу. Та сидела у окна с двумя подростками. Мальчиком примерно пятнадцати лет с угольно черными волосами и девушкой, ровесницей Гермионы, с острыми, но очень приятными чертами лица и мягким, лучистым взглядом, по-видимому, унаследованным от матери. Это были те самые дети, о которых говорила Оливия.
— Приятного аппетита! — знакомый голос заставил Гермиону вскинуть голову и встретиться с серыми глазами Клариссы Рейвери. Та стояла, одетая в привычную черную форму Альянса, и держала в руках поднос. — Я сяду с вами? — спросила она.
Гермиона кивнула:
— Конечно!
Она была очень рада видеть Клариссу целой и невредимой. Поймав себя на мысли о том, что после того, как потеряла девушку из виду в момент эвакуации, даже не удосужилась узнать о её судьбе, Гермиона почувствовала укол совести.
Драко покосился на Клариссу не слишком довольным взглядом, но, тем не менее, пожелал приятного аппетита и чуть подвинулся, позволяя поставить лишний стул.
— Как ты выбралась? — поспешно спросила Гермиона.
— Как и все, через камин. На самом деле, мне чудом удалось спастись. Но это неважно. Лучше расскажи, как сама. Том рвал и метал, когда узнал, что ты осталась в штабе.
— Удивительно, что его беспокоила моя судьба, когда Драко уже нашел Книгу, — с сарказмом заметила Гермиона.
Кларисса нахмурилась:
— Так, давай на чистоту. Что такого он сделал в вашем мире, раз ты его так ненавидишь?
— Я не ненавижу… — чуть растерянно отозвалась Гермиона. Она знала, что не сможет рассказать. С мольбой посмотрела на Драко, надеясь, что он, как обычно, поможет разрешить ситуацию, но он лишь передернул плечами, как бы говоря «разбирайся сама». — У нас просто были не очень хорошие отношения, — Гермионе ничего не оставалось, как продолжить. — Но ничего серьезного, правда… Ерунда, даже рассказывать нечего, — закончила она ровным голосом. Удивительно, как легко ложь сорвалась с языка. На лице не отразилось ни тени внутренних переживаний. Ей нужно было соврать, ведь так лучше для всех. Вот только это было недостаточно весомым аргументом для совести, которая впивалась сейчас в измученный сомнениями разум.
— Совет назначен на полдень. У нас осталось два часа, — серьезно сказала Кларисса. — Это значит, что вы не должны скрывать от нас информацию. И хотя от РОК там будет присутствовать только Блейз, я имею право знать, на что мы идем.
Гермиона сглотнула. Кажется, после этих слов даже воздух стал гуще и тяжелее. Вся легкость исчезла, как будто её и не было.
— Мы показывали вам воспоминания… — тихим голосом напомнила Гермиона.
— Да, — согласно кивнула Кларисса. — Но я ничего не знаю, например, про себя. Мы были знакомы в вашем мире?
Этого вопроса Гермиона боялась больше всего. В груди защемило, словно по сердцу резанули остро отточенным лезвием.
— Нет, — ответила она, изо всех сил пытаясь не выдать себя ни тоном, ни взглядом.
— Хм… — Кларисса перевела взгляд на Драко. — А с тобой?
— Да, были, — невозмутимо ответил тот. — Но общались не очень много.
— Какая я там, у вас? Похожа на себя нынешнюю? С кем общаюсь, чем живу? Расскажи всё, что знаешь…
— Была похожа, — безучастно ответил Драко. Гермиона бросила на него гневный взгляд. Прошедшее время было лишним. — Но повторюсь, мы общались не очень близко, — продолжил он, сделав вид, что ничего не заметил.
— Была? — спросила Кларисса чуть встревоженно.
— Думаю, Драко сказал так, потому что тот мир для нас как бы в прош… — решила вмешаться Гермиона. Кровь прилила к лицу, а глухие удары сердца эхом отдавались в ушах. Руки, весьма кстати находившиеся сейчас под столом, очень сильно дрожали. Малфой не дал ей договорить.
— Я думаю, она имеет право знать, — заявил он холодно.
— Знать о чем?.. — выдохнула Кларисса.
— В нашем мире ты погибла два года назад, — отрезал Драко. Легко и просто, как суровый судья, выносящий смертный приговор. Всё внутри у Гермионы похолодело от этих слов. Это было настолько безжалостно и страшно, что ей хотелось кричать. Кларисса побледнела. Несколько мгновений все молчали. Каждая секунда этой ужасающей тишины была мучительной. Наконец Кларисса спросила:
— А Фред… Он там жив?
— Да, — откликнулся Драко. Его лицо сохранило невозмутимое выражение.
***
— Зачем ты это сделал?! — Гермиона громко хлопнула дверью, тем самым закрыв её изнутри, и теперь смотрела на Драко пылающим злостью взглядом. Ей казалось, что огонь гнева вот-вот испепелит её. Сейчас, когда они, наконец, оказались в своей комнате, можно было выплеснуть эмоции наружу. Перед глазами по-прежнему стояло посеревшее лицо Клариссы.
— Потому что это честно по отношению к ней. К ним ко всем. Они имеют право знать, на что подписываются, — объяснил Малфой спокойно, а потом задумчиво добавил: — Не мне учить тебя честности… Ведь именно её проповедует ваш факультет.
Гермиона в беспомощности всплеснула руками. Он был прав. Они имели право знать. Вот только… это было слишком…— Это жестоко! — со слезами на глазах выплюнула она. — Мы все равно должны будем вернуться, ты прекрасно понимаешь это! А для них… Что может быть страшнее, чем знать, что ты умрешь? Не когда-нибудь потом, в глубокой старости, а совсем скоро… — задыхаясь, начала Гермиона, а потом грубо бросила: — Не мне объяснять тебе, что ложь порой бывает лучше правды. Ведь именно это проповедует ваш факультет! — Гермиона повторила интонацию Малфоя, в глубине души осознавая, насколько глупо сейчас вспоминать о факультетской вражде, но остановиться уже не могла. Слишком сильны были накрывшие её с головой эмоции. Драко ничего не ответил. Молча опустился на свою кровать и уставился вдаль пустым взглядом. Гермиона впилась ногтями в ладони и несколько раз глубоко вдохнула, заставляя себя успокоиться.
— А ещё я знаю, что ты ничего не делаешь просто так… И рассказал ей это не потому что жаждал мировой справедливости. Ты просто не хочешь возвращаться, — ровным голосом произнесла она. Ноги подкашивались, заставив в бессилии опуститься на близстоящий стул.
Мгновение Драко молчал, как будто осознавая смысл её слов, а потом посмотрел на Гермиону пронизывающим, болезненным взглядом. Он больше не выглядел невозмутимым. Сейчас он был испуган не меньше, чем она.
— Да, — на удивление легко согласился Малфой, а потом сделал то, к чему Гермиона совершенно не была готова. В одно мгновение оказался рядом, опустился на корточки у неё в ногах и сжал ладони в своих.
— Давай останемся? — произнес он на выдохе. Дыхание сбилось, а голос звучал глухо и хрипло. — Уедем куда-нибудь. Уверен, Реддл нам поможет. Далеко уедем, где нас никто не станет искать… Начнем жизнь с чистого листа… Только вдвоем… — он говорил быстро, сбивчиво, и очень часто дышал. Вдруг закатал левый рукав её блузки, обнажив черную розу, и провел по ней пальцами. Они были настолько холодны, что кожа Гермионы покрылась мурашками. — А с этим справимся… — продолжил он. — Найдем способ избавиться… — глубоко вдохнул, а потом поднял на неё глаза.
Она сидела, не в силах пошевелиться, как будто проглотила длинный металлический шест. Драко Малфой практически стоял перед ней на коленях и умолял остаться с ним навсегда. Просил её согласия в вопросе, последнее слово в котором все равно останется за ним. Но она не могла дать этого согласия, потому что так будет неправильно.
— Мы не можем… — слабым голосом выдохнула Гермиона. Подступившие к горлу слезы мешали нормально дышать. Желание вдохнуть вылилось в то, что ресницы задрожали, она беззвучно заплакала, несмотря на все попытки сдержаться.
Не сказав больше ни слова, Малфой резко встал и вышел из комнаты.
Задыхаясь и мечтая раствориться, лишь бы только не слышать давящей, мучительной тишины, в которую погрузилась комната, Гермиона упала на кровать и засунула голову под подушку, пытаясь подавить подкатывающую истерику.
***
В следующий раз они с Драко увиделись только на Совете.
Без четверти двенадцать дверь комнаты отворилась, и миловидная девушка попросила пройти за ней. Она проводила Гермиону в небольшой зал с зашторенными окнами, тяжелыми низкими сводами и тусклым освещением.
По центру стоял круглый стол, вокруг которого сидели восемь человек. Драко, Блейз Забини, Том Реддл, Оливия, Беллатриса Лестрейндж и трое незнакомых Гермионе людей. Двое мужчин и женщина. Один стул был свободен. На ватных ногах Гермиона подошла к нему и села.
Состав Совета вызывал опасения. Если учитывать, что по правую руку был Том Реддл, по левую — Блейз Забини, а через кресло — Беллатриса Лестрейндж, Гермиона чувствовала себя очень неуютно. Слабо верилось, что этот день настал. День, когда всё решится. По центру стола лежала Книга Судеб, в свете свечей отливающая мистическим блеском. Увидев её, Гермиона сглотнула. Она подумала о том, что за окном кипит жизнь. Миллионы людей занимаются своими делами, не подозревая, что их участь решается сейчас в маленькой темной комнате, где сидят девять человек, которые взяли на себя право вершить судьбы других. Что они почувствуют, когда история свернет с этого витка? Наверное, ничего. Просто исчезнут, как будто их и не было. Чьи-то жизни окажутся в петле, вызванной двумя мировыми войнами, чьи-то родители просто не встретятся. Том Реддл снова станет чудовищем, его дети не родятся.
Говорят, взмах крыльев бабочки на одном конце света может вызвать торнадо на другом… Один незначительный, кажущийся пустяковым момент, способен изменить судьбу цивилизаций. Так сколько же жизней перевернет столь серьезное вмешательство? И сколько уже перевернуло?
Почему-то она не думала об этом тогда, чуть больше месяца назад, когда хотела сделать как лучше…
— Думаю, ни для кого не секрет, зачем мы здесь собрались, — начал Том Реддл. — Теперь, когда все пришли, можно перейти к делу. Но сначала я хотел бы представить мистеру Малфою и мисс Грейнджер всех членов Совета.
Гермиона подумала, что это было бы весьма кстати. Ей, как минимум, хотелось знать, в чьих руках сейчас находятся не только её собственная участь, но и судьбы всего мира.
— Оливия Реддл, моя супруга и самый ценный помощник, — начал он, указав на утреннюю знакомую Гермионы. Та улыбнулась и чуть кивнула головой.
Жена Тома Реддла… Гермиона ожидала чего угодно, но только не этого. Приятная и приветливая женщина, которая угощала её пирогом, никак не может быть женой этого человека. Скорее в данной роли могла бы выступать женщина, подобная Беллатрисе. Именно так Гермиона и подумала, увидев последнюю здесь. Стоило об этом подумать, как битва в министерстве на пятом курсе вспыхнула перед глазами. По спине пробежал холодок.
Стараясь не вспоминать прошлого, Гермиона перевела взгляд на Оливию. Выходит, что отец детей, которых она видела сегодня в столовой — Том Реддл.
— Мартин Эндерс, — продолжил он, указав на человека средних лет, обросшего и выглядевшего оторванным от реальности. — Хозяин этого замка и талантливый ученый, которому я поручил исследование Книги в тот самый день, когда мы узнали о ней.
Потом представил ещё двоих незнакомцев. Мужчина оказался обычным человеком и являлся главой движения «За равенство магов и магглов», а женщина — заместителем не сумевшего приехать президента СОС. Союза Организаций Сопротивления, координирующего действия всех революционных движений Конфедерации.
Наконец очередь дошла до Беллатрисы. Неосознанно Гермиона поймала взгляд Драко. В нем читались опасение и интерес.
— И, наконец, Беллатриса Блэк, мой верный союзник, преданный нашим идеям. Она организовала движение «Черные рыцари», которое предпринимает активные действия, существенно мешающие спокойной жизни Директория.
— Хотя порой их акции бывают излишне экстремистскими, что мы, конечно же, не одобряем, — вдруг вмешалась Оливия. — Верно, Том?
— Конечно.
Беллатриса бросила на последнюю полный ненависти взгляд, но никак не прокомментировала выпад в свою сторону.
Том Реддл представил Гермиону с Драко как гостей из иной реальности и перешел к основной теме Совета. Объявил, что сегодня они должны будут принять одно из важнейших решений в истории и попросил подойти к делу со всей серьезностью.
— Сначала мы попросим профессора Эндерса рассказать, что ему удалось узнать. Прошу вас, Мартин, — обратился он к мужчине-ученому.
— Признаться, ещё месяц назад я ничего не слышал о такой могущественном артефакте, как Книга Судеб, — начал тот, прокашлявшись. — Но за то время, что у меня было, я успел узнать несколько интересных фактов и выдвинуть несколько гипотез. К сожалению, когда дело касается такой темы, как устройство вселенной, вопросов всегда больше, чем ответов. Выяснить, кто и когда создал книгу, не удалось. Первое упоминание относится к тринадцатому веку, но очевидно, что она существовала и раньше. Ознакомившись с воспоминаниями и биографиями предыдущих владельцев, я выяснил, что большинство из них возвращалось в свою исходную реальность. Двое погибли примерно через год после своего вмешательства, оба покончили жизнь самоубийством. Причины для возвращения у всех были разные, а поиски человека, способного исправить их ошибку, порою занимали годы. Но ясно одно: пока вмешательство предыдущего владельца не будет устранено, новый Нашедший не сможет писать в Книге. Единственным исключением стал случай с мисс Марией Кондер, волшебницей, и её женихом Эриком Лестом, магглом, информация о которых была предоставлена мисс Гермионой Грейнджер. Я выяснил, что в нашей ветви реальности они не сталкивались ни с какими магическими артефактами и сейчас живут во Франции, воспитывая троих детей. Но вопрос в другом: почему мисс Грейнджер смогла писать в Книге, пока вмешательство мисс Кондер не было устранено? К сожалению, ответа я не нашел.
Что касается принципа работы самой Книги, то у меня есть две гипотезы. Первая основывается на теории множественной истории. Она заключается в том, что мир состоит из бесконечного количества параллельно развивающихся вселенных, а с каждым сделанным нами выбором их становится больше. Исходя из неё, вмешательство мисс Грейнджер просто перенесло её и мистера Малфоя на нашу ветвь, не затронув их собственную. Это значит, при обратном перемещении они просто исчезнут, что никак не отразится на нас и нашем обществе.
Согласно второй теории, существует лишь одно, единственно верное развитие событий. Так, делая выбор, мы как бы уничтожаем все остальные вселенные, которые могли бы существовать при альтернативном исходе, и оставляем одну. Ту, в которой оказались благодаря этому выбору. Если взять за основу эту гипотезу, мисс Грейнджер и мистер Малфой своим вмешательством создали наш мир, а с их уходом он исчезнет.
О самой процедуре перемещения я уже рассказывал мистеру Реддлу, но повторю для вас. На самом деле, там нет ничего сложного. Человек, чья жизнь оказалась в так называемой петле времени, может вычеркнуть написанную Нашедшим фразу. Но есть две формальности: сделано это должно быть в том же месте и тем же пером, что и само вмешательство.
Пожалуй, это всё, о чем я могу вам рассказать.
Повисло молчание. Оно не было тяжелым или напрягающим, потому что каждый погрузился в свои мысли, силясь переварить тот объем информации, что на них свалился.
Неизвестно, сколько бы длились безмолвные размышления, но вдруг в дверь настойчиво постучали. Том Реддл произнес: «войдите», и на пороге появилась девушка с длинными распущенными волосами. В руках она держала конверт.
— Папа, простите, что прерываю вас, — чуть растерянно начала вошедшая. — Но Алекс передал вам отчет, с пометкой «срочно». Похоже, операция провалилась…
— Спасибо, Астрид, — мягко ответил Том Реддл. Взял конверт, распечатал его и нахмурился. С каждым следующим мгновением его лицо мрачнело. Через минуту он отложил письмо, но, не дав никаких комментариев, произнес:
— Вернемся к делу. Я надеюсь, вы все ознакомились с воспоминаниями и рассказом мистера Малфоя и мисс Грейнджер, которые были переданы вам вчера вечером.
Члены Совета согласно закивали.
Утром это мероприятие казалось Гермионе пустой формальностью, ведь, что бы здесь ни решили, последнее слово всё равно останется за Драко. Но сейчас, когда им подробно описали процедуру перемещения, она поняла, насколько сильно ошиблась. Теперь стало ясно, почему никто не позаботился о том, чтобы забрать книгу. Без согласия Совета они не смогут покинуть этого здания, а значит — Книга Судеб сейчас не более чем большая историческая энциклопедия.
Том Реддл как будто бы прочитал её мысли, объявив:
— Думаю, вы понимаете, сколь серьезным является стоящий перед нами выбор. Никто не знает верного пути наверняка, поэтому я призываю вас обратиться к здравому смыслу и собственным ощущениям. Исходя из того, какое решение мы вынесем, будет ясно, позволить ли Драко Малфою и Гермионе Грейнджер вернуться в их мир или запереть Книгу Судеб в центральном сейфе навсегда. После того, как резолюция будет принята, ты, Драко, должен будешь поступить согласно ей. Надеюсь, ты понимаешь это.
— Да, — кивнул Малфой.— Отлично. Скоро мы перейдем к голосованию. — Но для начала я хотел бы задать вопрос: мы были знакомы в вашем мире?
Гермиона внутренне сжалась. Во рту пересохло, а зрачки расширились. Страшнее этого вопроса не было для неё ничего. Нужно было соврать, и она прекрасно знала это, но гор
— Лично — нет, только косвенно, — сквозь шум в ушах разобрала Гермиона спокойный голос Драко. Подняла на него глаза и ещё раз поразилась выдержке. По лицу невозможно было понять, что он врет. — Не думаю, что мы сможем сказать что-то конкретное. Но и там вы находитесь в оппозиции к Дамблдору, — закончил Малфой.
Забавно, но он даже не соврал. Просто раскрыл не всю информацию. Ведь они действительно не были знакомы с Томом Реддлом, а только лишь с его изуродованной копией.
— Хорошо, — ответил Реддл. — Тогда начинаем голосовать. Кто хочет высказаться первым?
— Я! — вспыхнула Беллатриса Лейстрендж. — И я категорически против. Мы добьемся своих целей в этом обществе! До решающей битвы осталось совсем немного, скоро власть будет наша. Кроме того, никто не гарантирует, что эти детишки не врут. Так ведь? — она усмехнулась, горящим взглядом взглянув на Гермиону. Той стало не по себе. Присутствие Беллатрисы на Совете порядком выбивало её из колеи.
— Я тоже против. Мы не знаем, что будет с нами, если они вернутся. Возможно, это будет равносильно смерти. Лично я не хочу перестать существовать, став совсем другим человеком с чужими воспоминаниями, — спокойно и бескомпромиссно заявил Блейз Забини.
Гермиона загнула два пальца на левой руке. Сердце тревожно забилось. Они должны вернуться, ведь так будет правильно. Отчасти здесь она искала лишь возможность разделить ответственность с кем-то ещё. Чтобы не мучиться всю оставшуюся жизнь, думая, что разрушила мир всех этих людей без их согласия. ло как будто парализовало. Время шло… Ещё немного, и Реддл наверняка догадается, что им есть, что скрывать.Но если дело пойдет так, то им, возможно, придется остаться. Желание Драко сбудется, Книга попадет в сейф, а этот мир должен будет стать их домом.
— Я голосую «за», — сказал профессор Эндерс. — Мне это интересно хотя бы в качестве научного эксперимента.
— Даже если вы при этом умрете? — спросил Драко, заговорив впервые за время Совета.
Гермиона готова была вцепиться ему в горло за эту фразу. Нельзя! Нельзя говорить здесь такие вещи!
— Если я умру, мне будет уже всё равно… — спокойно ответил тот.
— Нет, — отрезал представитель магглов. Гермиона внутренне сжалась. Она рассчитывала, что хотя бы он, зная о том, что в том обществе обычные люди находятся в куда более выигрышном положении, проголосует за возвращение. — Я плохо представляю себе государство, где маги живут отдельно от магглов. Лучше мы будем бороться за равенство здесь, чем рисковать всем ради призрачной альтернативной реальности.
Три против одного… Ситуация становилась близкой к безнадежной.
— Я поддержу большинство, — протянула представительница СОС, молодая женщина со слащавым голосом и наигранной улыбкой. Сердце Гермионы рухнуло в пятки. — Как я понимаю, в случае их возвращения есть два варианта. Либо для нас всё останется как есть, либо мы исчезнем. В любом случае мы ничего не приобретаем. Не вижу смысла рисковать.
— Спасибо. Мы имеем один голос «за» и четыре «против». Но на этом голосование не закончено. И даже исход не очевиден, — подвел предварительный итог Том Реддл и продолжил, неожиданно для всех объявив: — Потому что я голосую «за». Наверное, для многих из вас это удивительно, поэтому я объясню. Если рассуждать о плюсах и минусах нашего общества, то можно выделить несколько пунктов. Но есть один — самый существенный. Свобода выбора. То, чего нас лишили уже давно.
Знаете, в чем минус любой идеологии? Она пытается дать однозначные ответы и навязать их. В мире, где несчастье под запретом, никто не знает, что такое настоящее счастье. Придумавшие Очищение люди отнюдь не глупы. Они не наказывают тех, кто противостоит им, а делают их счастливыми и послушными. И мы ничего не можем им противопоставить. Ведь мало кто осознает, что настоящая ценность добра и зла не в том, чтобы первое восторжествовало над последним, а в том, чтобы мы могли выбирать между ними.
Но знаете, что самое интересное? В глубине души почти все люди ненавидят принимать решения. Поэтому они предпочитают отдать свою свободу, лишь бы этого не делать. И те, кто хоть раз попробовал данное лекарство на вкус, уже никогда от него не избавятся. Мы можем поднять народ на революцию и свергнуть Директорий. Но после этого сами встанем на его место, не решив основной проблемы. Власть сменится, а люди останутся такими же, какими были. И мы сами не заметим, как превратимся в новый Директорий. Разница будет лишь в названии, — он остановился, сглотнул, а потом продолжил: — Я много думал об этом в последнее время, и никак не мог найти выход. Оставить всё, как есть, нельзя. Особенно когда мы так близко к цели. Но как избежать того, о чем я только что сказал? Не знаю. Поэтому, если где-то есть общество, способное решать за себя само, я выступаю за то, чтобы позволить ему жить.
Гермиона закусила губу, пытаясь до конца осознать всё услышанное. Взгляд упал на стоящую на столе свечу. Сейчас, в темной комнате, она горела очень ярко. А вынеси на солнце, и её свет перестанет быть заметен. Без зла не может быть добра; не будь смерти, и люди не ценили бы жизнь…
— Я «за» вместе с Томом, — сказала Оливия. — Три против четырех. Теперь всё зависит от вас самих, — обратилась она к Драко и Гермионе.— И, я думаю, что так правильно. Это ваш выбор в куда большей степени, чем наш.
Гермиона смотрела на неё в тщетных попытках борьбы с нахлынувшими эмоциями. Сейчас было бы полезно их отключить, оставив лишь холодный рассудок. Вот только чувства не отключаются по указке.
Миссис Реддл, проголосовавшая «за», никогда не узнает, что в том мире её детей не существует, она сама, возможно, мертва. А талантливый и авторитетный муж, к которому даже Гермиона, несмотря на все предрассудки, успела проникнуться симпатией, мало похож на человека.
Он, говоря о свободе, не знал, что ценой её станет его собственная разрушенная жизнь.
Возможно, расскажи Гермиона всё это, резолюция была бы принята единогласно, но она вынуждена была молчать.
Оливия права — это их выбор. Гермиона хотела снять с себя бремя ответственности, но вдруг поняла, что не сможет. Как бы ни хотела она убежать, избавившись от этого решения, тяжесть на душе никуда не исчезнет. Потому что от себя убежать невозможно. Кровоточащей раной останется на сердце каждый, чью жизнь она вынуждена будет забрать. Ведь всякий, чье перо касалось страниц Книги Судеб, обязан заплатить свою цену.
Её голос не дрогнул, когда она произнесла:
— Я за возвращение.
***
Малфой окинул стол тяжелым взглядом. Голоса разделились поровну, а это значит, что решать придется ему. Подсознательно Драко был готов к этому, зная, что никакой Совет не избавит его от выбора. Выбора между «легко» и «правильно».
Ещё вчера он думал, что расскажет Реддлу о том, кем тот является там, куда призывает уйти. Но сейчас не смог… Гермиона была права, говоря о жестокости. Она вообще слишком часто оказывалась права.
Утром, умоляя её остаться и желая спрятаться ото всех проблем, Драко не думал ни о ком, кроме себя. Когда Гермиона сказала «нет», ненавидел её за разумность, а себя — за слабость. Вот только в глубине души и сам знал, что им нет места в этом мире. Он отторгнет их от себя, как чужеродные элементы, не оставив ни единого шанса.
Драко по-прежнему не было дела до мировых проблем, свободы и чужих жизней. Просто сейчас он вдруг отчетливо понял, что и здесь не найдет счастья. Потому что от Судьбы убежать нельзя. Она всё равно настигнет и возьмет своё.
Уже сейчас они расплачиваются за то, что однажды пренебрегли этим.
Гермиона сидела практически напротив него. Драко смотрел на её сцепленные в замок руки и понимал, что если скажет сейчас «нет», то она вынуждена будет заплатить за это. Не он, тень, застрявшая в клетке времени, а она — Нашедшая, которая за всё в ответе.
Именно поэтому Малфой произнес:
— Мы возвращаемся.
***
Прошел уже час с тех пор, как Совет закончился. Драко и Гермиона молча сидели на своих кроватях, даже не пытаясь завязать беседу.
Завтра утром их уже здесь не будет…
Когда в дверь постучали, Гермиона лишь равнодушно покосилась на источник звука, не желая никого видеть и ничего говорить. Драко лениво спросил:
— Кто там?
Дверь открылась, и на пороге появился мальчик. Подросток с угольно-черными волосами, пронизывающими серо-голубыми глазами, цвет которых был унаследован от матери, а взгляд — от отца. Гермиона сразу узнала его. Судя по виду Малфоя, тот тоже догадался, кто это.
— Привет! — как ни в чем не бывало, сказал мальчик. — Кто-нибудь из вас умеет играть в шахматы?
Гермиона фыркнула. В условиях их многочасовых размышлений о мировых проблемах этот вопрос прозвучал нелепо.
— Я умею, — откликнулся Драко.
— Ну хоть кто-то! — мальчик усмехнулся, по-свойски усевшись на кровать Гермионы. — Обычно я играю с папой или с Нэйтом, моим лучшим другом. Но первый сейчас занят, а второй остался дома, поэтому пришлось искать им замену, — деловито пояснил мальчик, а затем представился: — Кстати, я Эдмунд, — он протянул руку сначала Драко, а потом Гермионе, затем вытащил шахматную доску и легким движением палочки расставил фигуры. — Волшебные, коллекционное издание. Папа подарил, — гордо заявил он и обратился к Драко: — Ты ходишь белыми.
Тот лишь пожал плечами.
Эдмунд очень напоминал отца. Тот же надменный взгляд, привычка разговаривать так, как будто все вокруг чем-то ему обязаны, но при этом вежливо и приветливо, что не придерешься. Гермиона не могла однозначно выразить своё отношение к мальчику. Но в любом случае, лучше было не думать о том, что завтра его не станет.
Гермиона наблюдала за тем, как красивые фигурки уничтожают друг друга и вспоминала вечера в гостиной Гриффиндора в те дни, когда в её жизнь на какое-то время пришло спокойствие.
Совсем скоро она увидит своих мальчиков! Эта мысль грела и хоть как-то примиряла со сложившейся ситуацией.
Они сыграли три партии, две из которых Драко проиграл. Всё время Гермиона наблюдала за Эдмундом и успела заметить, что он обладал неплохим чувством юмора, был явно очень умен. Высокомерие существенно портило картину, но после месяца, проведенного с Малфоем, ей было не привыкать.
С каждой минутой общения с сыном Реддла Гермионе становилось тяжелее. Каждая его удачная шутка, каждая улыбка резала, как нож. Ей было бы легче думать, что это вредный, невыносимый мальчишка. Но он был хоть и избалованным, острым на язык, но располагающим к себе. При благотворном влиянии Оливии и таланте отца из него мог бы вырасти действительно достойный человек. Мог бы…
Когда Эдмунд ушел, комната снова погрузилась в тишину. Ещё более вязкую и тяжелую, чем раньше.
После общения с сыном Реддла Драко тоже стало не по себе. Он сидел, ссутулившись и нахмурившись, и буравил взглядом пол.
— Ты знаешь, кто Оливия в нашем мире? — спросила Гермиона.
— Понятия не имею, — буркнул в ответ Малфой. — Но, думаю, там у неё не было никаких шансов, — горько усмехнулся он. Гермиона покачала головой. Ей хотелось спросить о том, что, по мнению Драко, сделало Реддла чудовищем в их реальности, но чутье подсказывало, что эта тема последняя, которую стоит сейчас затрагивать. Лучше она потом прочитает в книге…
В дверь снова постучали. Малфой напрягся.
— Вот всем от нас что-то надо, — недовольно пробубнил он и грубо рявкнул: — Войдите!
Ручка медленно опустилась, словно человек, стоящий за дверью, находился в большой нерешительности. А потом в проеме появилась Нарцисса. Лицо Драко изменилось в одно мгновение. Из него как будто разом выкачали всю кровь — так сильно он побледнел. Глаза округлились от удивления, зрачки расширились, а потом губ коснулась улыбка. Радостная и потерянная одновременно.
— Здравствуйте, — сказала Нарцисса, переминаясь в дверях. — Я хотела поговорить с вами, — обратилась она к Драко.
— Да, конечно, — Малфой жестом пригласил её войти. Скинул со стула вещи и предложил сесть. Только слепой не заметил бы, в каком он находился смятении. Гермиона поняла, что она здесь лишняя, поэтому сказав «Я пойду прогуляюсь по замку», поспешно покинула комнату.
***
Драко смотрел на мать и не верил своим глазам. Он уже смирился с тем, что потеряет её снова, старался не думать об этом. Но стоило лишь взглянуть на неё, как зияющая рана открылась и закровоточила с новой силой.
— Простите, что потревожила, — неуверенно проговорила Нарцисса. Драко видел, как она растерянна. — Признаться, я не знаю, что на меня нашло… После того, как вы пришли тогда, я места себе найти не могла. Всё время пыталась вспомнить, понять… Я сама не знаю, что. Как будто меня лишили воспоминаний о чем-то важном, — она смотрела на него полными смятения глазами. В них он видел отголоски той Нарциссы, которую любил. Как будто можно лишь немного подтолкнуть её, рассказать всё, и она станет прежней. Но от этого становилось только больнее.
— Вы думаете, я сумасшедшая? — спросила Нарцисса, нервно теребя цепочку своей сумочки.— Нет, конечно, я… — начал Драко, но поднял взгляд и смешался. Сейчас ему больше всего на свете хотелось обнять её. — Как вы нашли нас? — вместо этого спросил он.
— Ничего сложного, — Нарцисса улыбнулась уголками губ. — Мой муж работает на Сопротивление. Когда я рассказала ему о вашем с мисс Грейнджер визите, он сразу сказал, что вы не из Управления. Кстати, вы солгали тогда. Ваша фамилия Малфой. Кто вы на самом деле? — она спросила это тем строгим тоном, каким обычно спрашивала его об оценках в школе или о том, что такого вопиющего он натворил, раз Директор прислал очередное письмо. Малфой вмиг почувствовал себя провинившимся ребенком.
— Он не сказал вам, кто я? — задал тот встречный вопрос. Надо было соблюдать осторожность. Не смотря ни на что…
— Нет. Эта информация для него недоступна. Но, по его словам, вы с мисс Грейнджер очень важны для Альянса. И не уходите от ответа, пожалуйста…
Она требовательно смотрела на него и ждала. Его прекрасная, так горячо обожаемая и навсегда потерянная мама. Что она хотела услышать?
«Мадам, я ваш сын из другого мира. Там вы погибли, и именно туда мы вернемся завтра».
Конечно, он никогда не расскажет правду. Слишком поздно. Возможно, приди она несколькими часами ранее, он бы вел себя совсем иначе, а исход Совета стал бы другим. Но теперь бессмысленно даже думать об этом.
— Я родственник Люциуса Малфоя, — объяснил Драко, придерживаясь уже старой легенды. — Хотел познакомиться с женщиной, которую он любил всю свою жизнь.
Нарцисса сглотнула, на секунду зажмурилась, а затем медленно убрала с лица волосы. Было видно, что всё это она делает, чтобы не дать настоящим чувствам вырваться на волю.
— Он рассказывал вам обо мне? — поинтересовалась Нарцисса.
— Не очень много, — откликнулся Драко. — Но я читал его дневники.
Нарцисса посмотрела на сына внимательным взглядом. Синие глаза выражали целую бурю эмоций, но главным из них было сожаление. Она прикоснулась пальцами к вискам, помассировав, как при головной боли, а потом произнесла:
— Мне жаль, что всё получилось именно так.
— Если бы вы могли изменить это, то изменили бы? — быстро спросил Драко, цепляясь за это, как за последнюю соломинку. Вот только та всё равно не сможет спасти.
— Возможно. Но я не могу, поэтому не стоит говорить об этом… — голос Нарциссы задрожал. — Знаете, однажды, ещё до того, как я познакомилась со своим нынешним мужем, мы с Люциусом гуляли по саду и строили планы на будущее. Он сказал, что мы будем жить в самом шикарном замке Англии, а я — что у нас будут прекрасные дети… — Нарцисса резко вдохнула, желая сказать что-то ещё, но вместо этого уставилась в пол.
Драко вдруг вспомнил, как нашел её плачущей в библиотеке. Тогда она тоже томилась от воспоминаний. Его любимая, добрая мама. Где бы она ни оказывалась, ей хотелось быть в другом месте. Раньше он не замечал, а сейчас вдруг понял, что она из тех, кому всегда лучше «на другом берегу».
— Уверен, из вас бы вышла прекрасная мать, — сказал он и, повинуясь нахлынувшим эмоциям, сжал её ладонь в своей. Нарцисса вскинула на него удивленный взгляд:
— Вы думаете?
— Я знаю…
Её губ коснулась мягкая улыбка.
— Я слышала, вы уезжаете завтра, — проговорила Нарцисса после небольшой паузы.
— Да, заграницу. По заданию Альянса. Вряд ли сможем вернуться.
— Удачи! Надеюсь, у вас всё будет хорошо.
— Да… Спасибо, — Драко смотрел в глаза Нарциссы и желал лишь одного: сказать, как сильно её любит. Что из неё вышла бы не просто хорошая, а самая прекрасная мать на свете. По спине побежал холодок, так как он вдруг отчетливо осознал, что видит её в последний раз. Смотрел и пытался запомнить этот цвет глаз, голубой с золотистыми прожилками, ямочки на щеках, что появлялись, когда она улыбалась, мягкие руки, которые в детстве могли защитить ото всего зла мира.
Она встала и направилась к двери.
— Прощайте, — выдохнул Драко. Она резко остановилась. Он сделал шаг в к ней и, не сумев сдержаться, сжал в объятиях. — И, пожалуйста, будьте счастливы… — проговорил Малфой уже куда-то в сторону.
— Я постараюсь, — дрогнувшим голосом пообещала она и выдавила улыбку.
Дверь захлопнулась. Несколько мгновений он просто смотрел туда, не в силах отвести взгляд, а потом в измождении опустился на кровать.
Злость на Судьбу за её несправедливость, на себя и на Грейнджер, раздирающее душу отчаяние — всё это вдруг ушло. Осталось лишь опустошение и глухое осознание того, что ничего уже не изменишь.
Драко уткнулся лицом в подушку и через несколько минут погрузился в сон, больше похожий на бред.
***
Гермиона шла по коридору быстрым шагом, готовая в любой момент сорваться на бег. Огромный тугой комок боли застрял в груди и теперь стремительно поднимался вверх. Весь день она держалась, пытаясь быть сильной и невозмутимой. Нельзя было показывать эмоции на Совете, при Драко тоже надлежало быть стойкой, потому что ему тяжело и без её страданий и слез. Вот только у любого терпения есть предел.
Вбежав в ванную комнату, она схватилась за край раковины, силясь не упасть. К горлу подкатила тошнота.
Возникшая из ниоткуда, Нарцисса Малфой стала последней каплей, окончательно лишившей душевного равновесия. Гермиона вспомнила, ради чего Драко решился на путешествие сюда, вспомнила, как обещала ему, что всё будет хорошо.
И что из этого вышло?.. Они вынуждены вернуться к началу, пройдя при этом долгий, изматывающий и совершенно бессмысленный путь.
В список людей, которые погибнут из-за её ошибки, добавится ещё одно имя. Драко сам должен будет вычеркнуть из Книги написанную Гермионой строчку и тем самым убить свою мать.
Нарцисса Малфой, Кларисса Рейвери, дети Тома Реддла, родители Гарри… Этот список можно было продолжать до бесконечности.
Желая подавить рвущийся из груди крик, Гермиона натянула рукав своей рубашки и сжала его зубами, медленно осела по стене, силясь сохранить рассудок.
«Всё хорошо, всё хорошо…» — мысленно успокаивала она себя. Она просто делала то, что должна. Они погибли не по её вине. Она не может отвечать за события, произошедшие ещё до её рождения. Просто совершила ошибку, а теперь исправляет это.
Гермиона повторяла данные слова, как мантру, постепенно начиная в них верить.
Возможно, вторая теория профессора Эндерса окажется верной, и этот мир не исчезнет, продолжив существовать на параллельной ветви реальности. И никто не умрет, никто не исчезнет…
Они останутся здесь, в своем уголке вселенной, продолжая бороться за счастье и свободу, а Драко с Гермионой вернутся домой, в тот мир, где родились. Единственный, где им есть место.
Возможно, есть сотни и тысячи альтернативных миров, а каждый сделанные нами выбор порождает новые. В каждом из них кто-то погибает, а кто-то продолжает жить. И бессмысленно выбирать из них лучший.
Гермиона встала, умылась прохладной водой, подождала, пока воспаление с глаз немного спадет, и покинула ванную.
***
Когда Драко очнулся, за окном уже сгущались сумерки.
Гермиона сидела в кресле, забравшись в него с ногами и закутавшись в плед, и читала книгу.
Увидев его, она оторвалась от неё и чуть улыбнулась. Малфой улыбнулся в ответ, постаравшись быть как можно более искренним. И хотя на душе скребли кошки, сделать это было не сложно, потому что Гермиона выглядела настолько трогательно и уютно, что один взгляд на неё вызывал теплое чувство в душе. Его хрупкая девочка… Драко никому не позволит отобрать её у него.
— Что читаешь? — спросил он.
— Это? — Гермиона бросила взгляд на отложенную на столик книгу. — Да ерунда... Приключенческий роман, — она хмыкнула.
— Я думал, ты захочешь почитать Книгу Судеб, пока есть такая возможность, — удивился Драко. — Ну, тайна Атлантиды, и всё такое…
— Нет уж, хватит с меня чужих судеб, — отмахнулась Гермиона. — Тем более, это не наш мир, и нет смысла читать о нем. Мне нужно было отвлечься… — объяснила она, а потом поинтересовалась:
— Как ты сам?
— Могло быть и хуже.
С этими словами он встал, натянул ботинки и предложил:
— Пойдем прогуляемся вокруг замка. Я устал от затхлого подвального воздуха.
Протянул ей руку, помогая встать с кресла.
Их пальцы переплелись. Не выпуская ладоней друг друга, они покинули комнату.
— Ты ведь Гермиона, верно? — возникшая из ниоткуда Астрид, дочь Тома Реддла, окликнула их у самого выхода из замка.
— Да, — настороженно кивнула Гермиона. — Что-то случилось?
— Тебя искала Джинни Уизли, — объяснила Астрид. — Я не знаю, что произошло. Но она очень расстроена.
Гермиона передернула плечами, переведя недоуменный взгляд на Драко. Тот лишь недовольно закатил глаза. Фамилия Уизли не предвещала ничего хорошего.
— Спасибо, — обратилась Гермиона к Астрид. — Ты не знаешь, где она?
— Была в Центральном Холле. Хотела поговорить с тобой и с папой. Но он сейчас занят, поэтому я решила поискать тебя.
— Хорошо, идем, — кивнула Гермиона и направилась вглубь замка. Помрачнев и нахмурившись, Драко с неохотой поплелся за ней.
***
Как только они оказались в зале, Джинни вскочила со своего места и в одно мгновение оказалась рядом с вошедшими. Её взгляд пылал ненавистью. В какой-то момент Гермионе показалось, что та сейчас вцепится ей в горло, но этого не произошло.
— Рона приговорили к Очищению! — вместо этого процедила та сквозь зубы, явно силясь не сорваться на крик. — И всё из-за тебя!
— Что?.. — Гермиона пошатнулась, как будто её ударили чем-то тяжелым. — Почему?.. — выдохнула она, побледнев.
— Почему?! — Джинни оскалилась. — Не строй из себя дуру, Грейнджер! Вот ею ты точно никогда не была. Он оформил для тебя разрешение покинуть дом, после чего ты сбежала. Его приняли за твоего сообщника!
— Но я… — Гермиона не знала, что сказать. Чувство вины и вопиющей несправедливости угнетало её. — Я не знала, что так выйдет, — признание прозвучало искренне и растерянно, но Джинни это не разжалобило.
— Тебе было плевать! Тебе вообще плевать на всех, кроме себя, — бросила она очередное обвинение, взмахнула руками и, издав лающий смешок, выплюнула: — Поверить не могу, что я сама же тебе помогала! — сказав это, спрятала лицо в ладонях.
— Джинни… — начала Гермиона, желая сказать что-то успокаивающее, но нужные слова не приходили в голову.
— Что ты хочешь от неё? — вдруг холодно и брезгливо обратился к Джинни Малфой. — Она всё равно не сможет решить твою проблему, — заметил он, подойдя к Гермионе и приобняв ту за плечи.
— Мою проблему?! — Джинни встряхнула головой и с ненавистью уставилась на Драко. — Мой брат попал в тюрьму из-за неё! И из-за тебя! — закричала она, достав палочку и наставив её на Малфоя. Тот, не помедлив ни мгновения, выхватил свою. В следующий момент Гермиона оказалась между ними. — Прекратите! Оба! — бросила она в отчаянии. — Драко, не вмешивайся, пожалуйста…
В голосе слышалась мольба.
— Как скажешь, — Малфой развел руками. — Но мне бы хотелось, чтобы сначала она прекратила угрожать мне.
— Так вот на кого ты его променяла! — голос Джинни зазвенел. — На заносчивого, высокомерного мальчишку. Я думала, он хотя бы стоит того, чтобы быть спасенным. Но ты выбрала парня себе под стать!
— Джинни, хватит, пожалуйста… — Гермиона готова была разрыдаться. — Мне очень жаль Рона. Я не знала, что так получится… Если я могу что-то сделать… — сбиваясь, проговорила она.
— Ты всё равно не сделаешь, — оборвала её Джинни. — Потому что думаешь только о себе. И вот ещё что: на чужом несчастье своего счастья не построишь! — выплюнула она, в глазах был сумасшедший огонь злобы. И непрощение. От последней фразы у Гермионы похолодело внутри. Та звучала подобно проклятью, которому, возможно, суждено будет сбыться.
А она ведь не желала никому зла, наоборот, хотела сделать, как лучше. Вот только кому это теперь важно?
— Никто не просил твоего брата удерживать её, — снова вмешался Малфой.
— Замолчи! — осадила его Гермиона. — Если бы не Рон…
— Если бы не Рон, вы оба уже давно были бы на площади. А теперь вместо вас там оказался он, — закончила за неё Джинни, гневно сверкнув глазами в сторону Драко.
— Джинн, — мягкий голос Астрид, до того безмолвно наблюдавшей за происходящим, заставил всех обернуться. — Успокойся… Поговори с папой. Уверена, он что-нибудь придумает.
— Ты слишком идеализируешь своего отца, — процедила Джинни. — Он и пальцем не пошевелит ради человека, который не «служит благому делу». Ведь это лишняя трата ресурсов…
— Джинни, что ты предлагаешь? — серьезно спросила Гермиона. Черная, вязкая злость на себя, всех окружающих и сложившуюся ситуацию в целом вскипала в ней, смешиваясь с чувством вины. Хотелось покончить с этим как можно скорее.
— Я не знаю! — огрызнулась Джинни.
Гермиона услышала ядовитый смешок Драко у себя за спиной.
— В том то и дело! Она не знает. И устроила всю эту сцену просто, чтобы вызвать у тебя чувство вины. Очень в стиле Уизли… — растягивая слова в своем привычном стиле, протянул он, снова оказавшись рядом в Гермионой и сжав её ладонь в своей. Но та резко отдернула руку.
Джинни снова выхватила палочку.
— Хватит! — в который раз взмолилась Гермиона. Она бессмысленно трясла руками в воздухе; сердце в груди колотилось как бешенное. — Завтра мы всё равно возвращаемся… — спокойный тон стоил ей огромных трудов. — Я действительно ничего не могу сделать для Рона. Прости меня. Мне правда очень жаль... — произнесла она, смотря Джинни прямо в глаза, а потом гневно выплюнула: — А теперь оставьте меня в покое!
Все вздрогнули от звука хлопнувшей двери, когда Гермиона Грейнджер стремительно покинула зал.
***
— Так и будешь молчать? — Драко подошел к ней сзади и обнял за плечи. Сопротивляться Гермиона не стала, но отвечать тоже. Уже больше часа она сидела за столом и с завидным упорством вырисовывала в блокноте завитушки. Это успокаивало и позволяло не выйти из себя вновь.
Перед тем, как встретиться с Джинни, она успела заставить себя поверить, что этот мир не исчезнет после их с Драко возвращения. А это значит, что здешний Рон пройдет Очищение. И ещё одна загубленная жизнь будет теперь на её совести.
— Хорошо, как хочешь… — Малфой усмехнулся и прикоснулся губами к её макушке, обжигая своим дыханием, потом обошел кругом и заглянул в лицо. — Ну же, посмотри на меня… — мягко попросил он. — Прекрати истязать себя, слышишь? Это последнее, из-за чего стоит расстраиваться…
— Ты так думаешь? — наконец подала голос Гермиона.
— Конечно. Ведь завтра мы возвращаемся. С твоим Уизли всё будет в порядке. И вообще, он не стоит того, чтобы ты так убивалась.
— Да? — с сарказмом спросила Гермиона. — Если бы не Рон, мы бы здесь не сидели. В этом Джинни права на сто процентов. И он действительно меня любит, за что, собственно, и заплатил…
— Позволь напомнить, что он врал тебе, — куда более жестко, чем раньше, сообщил Малфой. — Или это тебя уже не волнует?
— Ты не понимаешь… — возразила Гермиона.
— Ну так объясни! Расскажи, как можно оправдать его «благородный» поступок, — с нажимом потребовал Малфой.
— Он хотел как лучше… — тихо произнесла Гермиона. Не так давно она ненавидела здешнего Рона. Но он теперь, когда он, сам того не осознавая, пожертвовал собой ради них с Драко, всё изменилось.
— Значит, думать, что я мертв, для тебя лучше? — глаза Драко сузились, превратившись в узкие темные щели.
— Не искажай мои слова! — вспыхнула Гермиона. И хотя Драко вел себя как ребенок, она понимала, что до этого он изо всех сил пытался подбодрить её, хотя ему самому сейчас очень несладко. А вместо благодарности она сделала ему больно…
Но было то, что мешало ей броситься в его объятия и просить прощения за неосторожные слова.
Гермиона вдруг вспомнила, каким видела Драко раньше. Высокомерным, язвительным, не думающим ни о ком, кроме себя.
За последний месяц она успела поверить, что он изменился. Ведь с ней он действительно вел себя по-другому. Вот только встреча с Джинни, утренний разговор с Клариссой… Всё это показало, что на остальных перемены в его характере не распространяются. Малфой оставался всё тем же жестоким и заносчивым аристократом, которого она не так давно ненавидела. То, что ей одной посчастливилось попасть в зону его расположения, не тронуло истинной сущности Драко Малфоя.
— Тогда выражайся яснее, — попросил он, заставив её вновь поймать ускользающую нить диалога. Его лицо приняло неприятное, требовательное выражение.
— Я больше не хочу обсуждать это, — отрезала Гермиона и взяла свою недочитанную книгу, тем самым показывая, что разговор окончен.
***
В следующий раз он заговорил с ней, когда за окном стало совсем темно. Она отложила книгу и приготовилась разбирать кровать, когда услышала глухое и очень печальное:
— Что будет дальше, Гермиона? Когда вернемся…
— Я не знаю, — честно призналась она. Подошла к окну и, избегая его взгляда, уставилась в темноту. Драко ждал продолжения. Объяснений и обещаний. Гермиона прекрасно понимала, что именно он желал услышать. Заверения, что она всегда будет рядом, не отступится от него и, если надо, выберет его сторону.
Малфой ждал полного самоотречения, хотел, чтобы она пожертвовала всем, а ему самому при этом не пришлось отказываться ни от чего. Но так не бывает… Подобные отношения обречены.
Она попробует сделать всё, чтобы избежать столь мучительного для себя выбора: друзья или он. А если не получится… Гермиона не знала, что тогда будет.
Нечестно требовать от неё невозможного. Она не в силах перечеркнуть семнадцать лет своей жизни и идти за ним на край света, не имея гарантии, что он не оставит её на обочине, если что-то пойдет не так.
Тогда, два дня назад, Гермиона готова была отдать за него жизнь. И сейчас бы пошла на этот шаг без раздумий. Занятная штука — отношения. Они способны выдержать испытания разлукой, болью и смертельной опасностью, закалившись и став от этого только крепче, но при этом их легко может разрушить какой-нибудь бытовой пустяк.
— Думаю, мы попробуем вернуться к обычной жизни, — сухо закончила Гермиона, отошла от окна и продолжила расстилать кровать.
Малфой ничего не ответил. Грубым движением разобрал своё кресло, отчего то жалобно и пронзительно заскрипело, сам наложил заглушающее заклятие, лег и отвернулся к стене.
Гермиона забралась под одеяло, надеясь, что оно защитит от сковавшего её холода. Они ещё не успели вернуться, но уже почти потеряли друг друга.
Ей снился страшный сон. В нем сотни и тысячи людей, которые вынуждены будут погибнуть, когда история вернется на прежнюю ветвь, умоляли спасти их. Кларисса, Нарцисса, Оливия и её дети, родители Гарри, Сириус Блэк и другие, незнакомые Гермионе люди тянули к ней руки, моля о пощаде. Она хотела помочь, но стоило прикоснуться, как они рассыпались пеплом. Но на их место приходили другие, поэтому с каждым мгновением пепла становилось всё больше. Вскоре он дошел Гермионе до колен, поднимаясь всё выше и затягивая, подобно зыбучим пескам.
Она проснулась в холодном поту. Одеяло валялось на полу, а горло саднило. Драко спал, защищенный заклятием, огородившим его от её пронзительного крика.
***
Больше той ночью Гермиона не заснула. Она видела, как первые рассветные лучи озарили светлеющее небо, а морозный узор, появившейся ночью на окне, начал подтаивать.
Смертельно уставшая, сидела у окна, уже не пытаясь уловить нить своих собственных мыслей. Они были обрывочными и невнятными, что не удивительно после бессонной ночи и долгого тяжелого дня.
Часом позже, сидя в столовой за завтраком она молчала, плохо понимая, что происходит. Как будто видела длинный запутанный сон, очень похожий на реальность. В ушах шумело, и иногда Гермионе казалось, что она слышит шепот у себя в голове, но не могла разобрать ни слова.
Еда казалась пресной, а мир вокруг поблекшим и размытым, как старая черно-белая репродукция.
Момент прощания наступил неожиданно. Гермиона не помнила, как оказалась в уютной гостиной, где уже собрались все те, кто был посвящен в тайну. Их было не так уж много. Кларисса Рейвери, Блейз Забини, Луна Лавгуд, отпросившаяся из Хогвартса, Том Реддл и Оливия.
Хотелось сказать очень многое. Столько, что не хватило бы и нескольких часов. Гермиона присела на край кресла и погладила ворсистую поверхность, пытаясь успокоиться и подавить тошноту. Наверное, ей всё-таки стоило отказаться от завтрака…
Драко пришел последним. Решив, что не стоит показывать всем, что они поругались, Гермиона улыбнулась ему, стойко встретив пронизывающий и холодный взгляд.
Все понимали, что не стоит медлить и растягивать без того тяжелое прощание.
— Надеюсь, ваш мир стоит нашей жертвы, — заметила Луна сухо. Гермионе стало больно от этих слов. Малфой, хотя они и были в ссоре, заметил это, подошел и чуть сжал её локоть, тем самым показывая, что они по-прежнему на одной стороне. От его прикосновения она вздрогнула.
— Сейчас уже поздно обсуждать это. И сожалеть тоже. Мы не передумаем, поэтому не будем портить друг другу нервы, — ответил Малфой равнодушно, когда молчание начало переходить в стадию затянувшегося.
— В таком случае: удачи! — вмешался Блейз, оказавшийся рядом с Луной. — В конце-концов, мы сами не раз меняли прошлое обычным маховиком. Конечно, всё было не так глобально. Но тогда никто не боялся «потерять часть своей личности», — произнес он, желая успокоить себя или Гермиону, а потом они с Драко пожали друг другу руки, прощаясь.
— Передавайте привет нашим двойникам, — сказала Луна, когда они с Гермионой остались один на один. Та кивнула и выдавила улыбку, найдя глазами Клариссу Рейвери — живое напоминание о том, что просьба выполнима далеко не со всеми.
Через мгновение они с Клариссой стояли друг напротив друга. И хотя Гермиона изо всех сил пыталась выглядеть бодро, её смятение все равно бросалось в глаза.
— Помнишь, я сказала, что у меня не осталось никого, кто удерживал бы меня здесь? — мягко улыбнулась Кларисса. — Так что не переживай хотя бы из-за меня… Если Фред там жив, то всё правильно. И мне ни капли не страшно…
Она врала. Любому было бы страшно в такой ситуации. Они обнялись, и Гермиона почувствовала, что резь в глазах стала совершенно невыносимой. Она зажмурилась, собрав в кулак последние силы, чтобы не заплакать.
Наконец Том Реддл произнес:
— Я зачаровал портал, который перенесет вас прямо в библиотеку.
Драко кивнул, взял тот самый кулон, что принадлежал когда-то Джинни, и убрал в карман. Увидев знакомый предмет, Гермиона поежилась, снова вспомнив о Роне и своем пусть не умышленном, но предательстве.
Она изо всех сил старалась выглядеть бодро, чтобы никто не смог догадаться, как тяжело ей сейчас здесь находиться. Малфой же был мрачен и угрюм, и даже не пытался этого скрывать.
— Спасибо вам! — сказала Гермиона Реддлу. Именно благодаря ему они смогли выжить здесь, и отчасти именно его выбор сыграл решающую роль на Совете.
Ночью, пока мозг ещё не отказался работать, она много думала о том, что сделало его тем чудовищем, каким он стал в том мире. И о том, почему именно он голосовал за «возвращение». В этом была злая ирония, усмешка судьбы, которая как будто мстила Гермионе за вмешательство.
— Не за что, мисс Грейнджер, — ответил Реддл. — Знаете, я хочу сказать вам одну вещь: не бывает правильных или неправильный решений. То, что хорошо для одного, может быть совершенно ужасно для другого. Сделать счастливыми всех не получится, а пострадавшие будут всё равно. Но, выбирая, думайте о том, как лучше для вас самой. И избавляйтесь от чувства вины, — сказал он серьезно, глядя ей прямо в глаза. Гермиона была поражена, как ему удалось найти именно те слова, которые ей необходимо было услышать. Они стали глотком кислорода. Недостаточным, чтобы отрезвить окончательно, но достаточным, чтобы дать силы на последний рывок.
— Том, чему ты девочку учишь? — послышался сзади мягкий голос Оливии. — Хотя, правильно… Ведь кто о нас подумает, если не мы сами?..
Гермиона хотела спросить, почему же тогда они приняли столь невыгодное для себя решение, ведь это противоречит любой логике. Будь она на их месте, никогда бы не променяла свою, пусть и не идеальную жизнь, на альтернативную. Хотя… Разве не это сделала она месяц назад? Никто не давал гарантий, что после вмешательства они останутся собой, а не изменятся, как все остальные. Иногда людские поступки с большим трудом поддаются объяснению.
— Вы не несете ответственности за чужие ошибки, — продолжил Том Реддл. — Что бы ни случилось, помните об этом.
— Хорошо. Ещё раз спасибо за всё. И прощайте.
Взглянув на всех них в последний раз, она взяла Драко под руку, и они трансгрессировали.
Оказавшись в библиотеке, Драко сразу открыл книгу и схватил перо, как будто хотел поскорее покончить с этим. Он уже окунул то в чернильницу, когда Гермиона воскликнула:
— Подожди!
Малфой поднял на неё вопросительный взгляд.
— Я хотела сказать… — начала она, тщетно пытаясь подобрать нужные слова. — В общем… Когда вчера я говорила про возвращение к обычной жизни, я не имела в виду, что мы всё забудем.
Гермиона вдруг отчетливо поняла, что если они вернутся сейчас, находясь в ссоре, то она потеряет его навсегда. Малфой усмехнулся. В глазах появился столь типичный для него самодовольный блеск. В один шаг он оказался рядом с ней, притянул к себе и медленно произнес:
— Я знаю, Грейнджер. Есть вещи, которые забыть невозможно.
Гермиона не успела ответить, потому что Драко поцеловал её. Требовательно и даже грубо, как будто желая доказать им обоим, какой властью над ней обладает.
— Пора, — холодно произнес Малфой, разомкнув объятия, которые начали становиться слишком душными.
Когда он подошел к Книге, она сжала его прохладную ладонь и зажмурилась, не желая ничего видеть.