Перекрёстки дорог,
Перекрестия судеб...
Кто сумел, кто не смог,
Эта жизнь нас рассудит.
Увидал — и ослеп,
Прикоснулся — и мимо.
Черный мраморный склеп
Оставляем любимым.
(Татьяна Юрьевская)

В общей гостиной было пусто. Гермиона даже не удивилась: сегодня все гуляют до утра. Если пройтись по этажам, то можно обнаружить своих однокурсников в самых неожиданных местах. А некоторые просто ушли спать. Но казалось, что если она ляжет спать так рано, то упустит что-то очень важное. Поэтому Гермиона зажгла камин, опустилась в кресло и, закутавшись в плед, стала ждать. Чего? Сама толком не знала.
Часы показывали без пятнадцати час. Это означало, что в ближайшее время кто-то вряд ли заглянет сюда более чем на минуту.
А ещё она пропустила Рождество. Даже не почувствовала, не осознала его приход. Когда оно настало? До случая с Малфоем или после? Гермиона не могла вспомнить, как ни пыталась, что было до безумия обидно. Он ещё и Рождество у неё отобрал, гад!
Гермиона хмыкнула и перевела взгляд на окно — было темно.
Утренняя эйфория, связанная с подготовкой к Балу, украшением зала, составлением списков и написанием речей прошла, оставив после себя… ничего.
Ещё днем, совсем недавно, она чувствовала себя нужной. Все помогали ей, были заняты, были вместе. А теперь… Гермиона снова одна.
Интересно, где сейчас Гарри и Рон? Можно было взять карту, посмотреть и пойти к ним. Но какой смысл? Ведь она все равно не сможет влиться в их компанию и своим серьезно-скучающим видом лишь испортит всем настроение.
Рон говорил, что она не умеет веселиться. Наверное, он был прав.
В чём причина: страхе показаться смешной и нелепой или в элементарном неумении расслабляться? А может, в том и в другом одновременно?
Когда нужно списать, узнать что-то, когда меняется расписание или проблемы с учебой, девушкой или чем-либо ещё, все сразу шли к Гермионе, а сейчас попросту забыли позвать её. Безусловно, они сделали это не со зла и уж точно не хотели обидеть. Просто её присутствие или отсутствие на вечеринках, пьянках и тусовках было таким незаметным, что, возможно, завтра они и не вспомнят, что её с ними не было.
Камин дарил тепло, а от окон веяло холодом… Гермиона посильнее закуталась в одеяло, скинула туфли и поджала под себя ноги. Голова соображала плохо, мысли стали похожи на струйки дыма: призрачные и невнятные. Мир вокруг начал расплываться, а тишина резала слух.
«Я закрою глаза на секунду… Сосчитаю до десяти, и всё»…

***
Блейз Забини приподнялся на локте и окинул взглядом лежавшую рядом симпатичную хаффлпавскую старосту. Она тяжело дышала, на лбу выступили капельки пота.
— Ты умница, Нэнси, но я пойду, пожалуй, — протянул он и приготовился вставать.
— Что? Уже?!— девушка вспыхнула и вскочила, еле успев подхватить соскользнувшее одеяло. Блейз посмотрел на неё и только ухмыльнулся. Она проигнорировала это и тихо произнесла: — Может, останешься? Хотя бы вина выпьем... За Рождество! — последнюю фразу почти выдохнула. В голосе была надежда, в глазах — обреченность.
— Прости, детка, но мне правда пора, — Блейз встал и принялся натягивать брюки.
— То есть ты оставишь меня после всего, что было? — голос хаффлпавки звенел. Она сидела на кровати, крепко прижав к себе одеяло, как будто то может её защитить, и почти плакала.
— Знаешь, дорогая, если вести себя как шлюха, то и относиться будут соответственно. Это закон, — с этими словами он развернулся и покинул комнату, даже не удостоив Нэнси взглядом. За захлопнувшейся дверью послышались звон бьющегося стекла и горькие рыдания.

***
Он шел по коридору медленным шагом, стараясь ни о чем не думать.
Но когда из-за угла показался Фениклав Кинт, Блейз недобро улыбнулся и громко произнес:
— О, Феник, какая встреча! Я смотрю, тебя уже выписали из лазарета. Поздравляю!
— И тебе привет, Блейз, — холодно ответил Феник и попытался обойти «бывшего друга». Это было на него непохоже…
— Я смотрю, свидания с чужими девушками идут тебе на пользу, — усмехнулся Блейз. — Даже голос стал увереннее.
Феник посмотрел на него непонимающим взглядом и собрался было что-то ответить, но Забини его опередил: — Печально, правда, что она с тобой просто из жалости…
Так и не дав Фенику сказать хоть слово, Блейз обошел его и последовал по прежней траектории. Медленно, без удовольствия отхлебнул огневиски. Искренне надеясь, что на сегодня с ночными встречами покончено, свернул за очередной поворот. Надежды на спокойный путь до гостиной тут же пришлось похоронить. По коридору шла Дафна Гринграсс. Увидев Блейза, она широко улыбнулась и помахала ему рукой.
— Солнце моё, как прошел вечер? — выдохнул он, подойдя к ней буквально вплотную. Она поморщилась и чуть отвернулась:
— Не пей так много, милый.
— Да ладно тебе, зайка, сегодня можно всё, — подмигнул он и быстро произнес:
— Даже это, — не дав Дафне опомниться, Блейз прижал её к стене и впился в губы в болезненно страстном поцелуе. Прервался только тогда, когда стало нечем дышать.
Дафна не моргая смотрела на Блейза, по её подбородку стекла капля крови.
Облизнув треснутую губу, она ледяным голосом произнесла:
— Ты сделал мне больно.
Он зло улыбнулся и ответил:
— А ты думала, что только тебе можно причинять другим боль, радость моя? — с этими словами он провел пальцем по её губе и облизнул его.
— О чем ты, милый? — Дафна прищурилась и непонимающе улыбнулась.
— Не думаю, что есть нужда объяснять. Так как прошел вечер? — как ни в чем ни бывало, продолжил Блейз.
— Ты не поверишь, отлично, — она ответила равнодушно, хотя на губах уже заиграла такая привычная улыбка.
— Вот и замечательно, — улыбнулся Блейз. — Кстати, я видел Пэнси. Мне показалось, ей было совсем не весело. Странно, почему это…Ты не знаешь?
— Нет, — быстро ответила Дафна. Её дыхание участилось.
— А у меня, кажется, есть пара догадок. Счастливого Рождества, дорогая! — сказав это, он оставил её стоящей у стены и пустым взглядом смотрящей в одну точку. Уже сделал два шага, когда услышал её звонкое, но надломленное:
— Спасибо, солнышко, и тебе! — здесь голос сорвался. Но Дафна всё же выговорила почти с отчаянием: — Передавай привет сестре! Надеюсь, следующее Рождество вы ещё встретите вместе, — с этими словами она резко отвернулась.
Блейз Забини быстро выпил последний глоток огневиски и, свернув за угол, ударил бутылкой о каменный подоконник. Послышался звон, и множество острых осколков рассыпалось по полу. Словно не замечая этого, Блейз опустился на колени и обхватил голову руками. Потом резко вздрогнул и, собрав осколки в горсть, сжал в ладони, стиснув зубы и крепко зажмурившись.

***
Дафна Гринграсс опустилась на холодный пол школьного коридора. По щекам текли слезы, а воспоминания отравляли сильнее любого яда.

***
— Предательница! Сволочь! Дрянь! Ненавижу тебя, ненавижу! — голос Пэнси Паркинсон, смешанный с рыданиями и переходящий в крик, разносился по фамильному замку Гринграсс.
— Пэнси… Что случилось? Я не понимаю… — Дафна сделала шаг назад и практически вжалась в стену. Такой подругу она не видела ещё никогда.
— Не понимаешь?! Ты не понимаешь?! — Дафна услышала звук удара, пришедшегося ей по щеке, но даже не почувствовала боли. По крайней мере, пока. — Я знаю, ты её ненавидела. Но я никогда не думала, что ты… что ты…— голос Пэнси сорвался и превратился в хрип.
Дафна окинула взглядом зал, надеясь найти поддержку. Но встретила лишь пустое безучастие висевших на стене портретов и немой укор в глазах стоящей в дверях матери.
Она и правда ничего не понимала.
По щекам текли слезы.

***
Точка. Точка! Точка… Точка?..
Луна Лавгуд медленно осела по стене и зажмурилась. «Отпусти меня! Пожалуйста, отпусти!» — рыдания снова заставили захлебнуться. Ещё минуту назад казалась, что всё прошло, переболело, и точка поставлена. Ещё пять минут назад она улыбнулась Гермионе Грейнджер и пообещала себе больше не плакать. А потом картины из прошлого яркими образами возникли в сознании: цветок, улыбка, взгляды, танец, улыбка, цветок…
И круг снова замкнулся. Разве это могло быть зря и закончиться вот так?..
Раньше она ждала, что он заметит её, такую неприметную и странную. Что он увидит…
Это случилось — стало только хуже.
А она даже не могла разозлиться на него так, чтобы вычеркнуть из сердца. Прошлое не давало отпустить, надежда — отступиться.
Почему?.. За что? Любить человека, который никогда не станет «тем самым» и не ответит взаимностью. Любить образ, созданный сознанием в далеком детстве и тщательно хранимый памятью.
— Мерлин, Луна! Что случилось? — чья-то рука сжала её ладонь, а голос заставил и быстро отвернуться.
— Ничего… — выдавила Луна, стараясь унять дрожь и восстановить дыхание. Всхлипнула, зажмурилась и поняла, что вот-вот заплачет снова.
— Девочка моя, от «ничего» так не плачут. Не бойся, ты можешь довериться мне, — мягкий голос Дафны Гринграсс лучился участием и внушал доверие.
— Я… Мне… — Луна не смогла найти нужных слов и лишь заплакала ещё сильнее.
— Тише, тише. Всё хорошо, — прошептала Дафна, прижав Луну к себе.
— Нет, всё ужасно! Просто ужасно! — запричитала та, подавляя рыдания.
— Не плачь. Что бы ни случилось, кто бы тебя ни обидел, он не заслуживает того, чтобы ты так убивалась, — Дафна говорила мягко и спокойно. Её голос отчего-то внушал Луне веру в то, что её поймут. И она рассказала всё, начиная с того вечера на балу в министерстве и заканчивая сегодняшним днем.
Дафна слушала с интересом и участием, синие глаза светились. Теплотой?.. Луне Лавгуд казалось именно так.
— Бедная моя… Сколько же тебе довелось вынести! — изумилась Дафна и сжала ладонь Луны в своих руках. — А он… Я даже не думала, что он такой. Знаешь что, забудь его, отпусти из сердца. Будет сложно, я знаю, но, солнышко, ты сильная. Ты умница, ты справишься. А он пожалеет ещё, что потерял такую девочку, как ты… Честно-честно, — Дафна улыбнулась ясно и лучезарно. И Луне вдруг стало легче, ведь иногда, когда чаша терпения переполняется, а собственные никчемность и ненужность просто зашкаливают, становится всё равно, где ты и с кем. Тогда ждешь одного — чтобы полюбили, поняли. Сказали несколько простых слов, способных спасти.
Сейчас Луна не думала о том, кто такая Дафна Гринграсс и почему именно она стала тем человеком, который узнал о её проблемах, обидах и надеждах. Эта девушка просто оказалась рядом в нужный момент и сумела подобрать нужные слова. Те самые очевидно-пошлые, пустые слова, которые несут в себе так мало правды, говорятся сотням и сотнями, но являются волшебной таблеткой от отчаяния.
— Пойдем, не стоит сидеть на холодном полу у входа в факультетскую гостиную, — улыбнулась Дафна, помогая Луне встать. Проводив ту до комнаты, она опустилась в кресло, наколдовала бокал, отхлебнула вина и улыбнулась своему отражению в затянутом морозным узором окне.

***
— Тише, не разбуди Гермиону, — сквозь сон расслышала она голос Гарри.
— Может, в спальню её отнесем? Здесь холодно и неудобно, наверное, — сказал Рон.
— Надо думать… — согласился Гарри. Гермиона почувствовала, как чьи-то руки подняли её с кресла. В этот момент открыла глаза и увидела перед собой лицо Рона. Хотя она понимала, что он держиал её на руках, чувство всё равно было странное.
— Рон! Поставь меня на землю! — вскрикнула Гермиона. Тот вздрогнул и чуть было не отпустил её, поэтому пришлось обхватить его за шею, чтобы не упасть.
— Прости… — пролепетал он.
— Ничего. Сколько времени?
— Около четырех.
— Ого! — изумилась Гермиона. Получается, она проспала три часа. — Вы давно вернулись?
— Да нет… Минут пятнадцать, наверное.
Снова опустилась в кресло и поежилась:
— Понятно. Подай чашку, пожалуйста, — указала рукой на журнальный столик, на котором стоял чай, недопитый по причине непредвиденного сна.
— Шла бы ты спать… Устала, наверное, — с неподдельной заботой в голосе предложил Гарри.
— Ну уж не больше вашего, — улыбнулась Гермиона. — Как бал прошел?
— Неплохо. Жаль, тебя с нами не было, — отозвался Рон.
— Мы тебя искали, — подхватил Гарри.
— Правда? — глаза Гермионы загорелись. Эта простая фраза заставила почувствовать себя гораздо счастливее.
— Конечно.
— Я рано ушла и долго здесь сидела.
— Рон приходил. Нашел тебя спящую и решил не будить, — Гарри улыбнулся подруге и зевнул. Было видно, что он очень устал. Гермиона вымученно улыбнулась в ответ. Стало обидно. Ну вот почему она всё-таки заснула?..
— Могли бы и разбудить, — пробубнила себе под нос слегка обиженно. Понадеялась, что друзья не услышат, но не тут-то было.
— Чтобы ты потом на ходу где-нибудь свалилась? Я же видел, что последние ночи ты почти не спала.
— С каких пор ты такой заботливый? — съязвила Гермиона и взглянула на Рона. Тот смотрел на неё так… странно. В голову закралась дурацкая мысль, что она ему небезразлична. Так думать было глупо, к тому же, он уже давно просто друг.
— Ладно, я пойду, пожалуй. Глаза уже закрываются, — вмешался Гарри, не дав Рону ответить на выпад Гермионы.
Гарри ушел, Рон несколько секунд потоптался на месте, а затем опустился на диван. Повисло неприятное молчание: стало слышно, как потрескивают дрова в камине и тикают большие настенные часы.
Гермиона закусила губу и забегала взглядом по гостиной: стол, дверь, окно, камин.
— Ты танцевала с Малфоем? — нарушил молчание Рон. Она чуть не уронила чашку, что держала в руках, потому что ожидала чего угодно, но только не этого вопроса. Услужливая память вновь подбросила воспоминания об ушедшем вечере.
— Уже пошли слухи?
— Да нет, просто Невилл вас видел.
— Не он один, думаю.
— С чего ты вообще решила танцевать с ним?
— Он пригласил, мне стало интересно, я согласилась. Это было глупо, знаю, — Гермиона не стала врать. Ей действительно было просто интересно. Вот только о том, чем вызван этот интерес, лучше промолчать.
— Я тоже хотел тебя пригласить, — признался Рон.
— Да?! А почему не стал?
— Не знаю даже… — он замолчал и посмотрел на Гермиону внимательным взглядом, а потом вдруг произнес: — Ты очень красивая сегодня.
— Спасибо, — тихо ответила она, почувствовав, как к щекам приливает кровь: никогда не умела реагировать на комплименты. Даже от лучших друзей. К тому же, он ей явно льстил, ведь платье уже наверняка помялось, тушь осыпалась, прическа растрепалась. Но было невероятно приятно.
— Может быть, ты позволишь мне наверстать упущенное? — Рон сказал это тихим, глухим голосом. Совсем не таким, каким говорил с ней обычно.
— Что?.. — Гермиона не сразу поняла, что он всего лишь о танце. — А, да, конечно, — ответила лишь после небольшой паузы. Они с Роном вышли в центр гостиной. Он взял её за талию, она положила руку ему на плечо. Движения были спокойно-размеренными и немного сонными. Это совсем не походило на тот странный танец с Малфоем, при мысли о котором сердце в груди забилось чаще, а в глазах неприятно защипало. Гермиона сделала отчаянно глубокий вдох и попыталась выбросить последнего из головы.
Тусклый свет, разливавшийся по гостиной, дарил атмосферу уюта. Не было ставших уже привычными неловкости, скованности или растерянности — лишь только покой и умиротворение.
За окном разыгралась метель. Снег клубился, образуя над землей туманную дымку, а ветер напевал мелодию зимы. На улице было настолько холодно и темно, насколько светло и тепло здесь — два разных мира, противопоставленных друг другу. Было так здорово находиться в этом теплом, уютном мирке, стоять, обнявшись с лучшим другом, и чувствовать тепло.
Гермиона вдруг подумала, что почти счастлива. Почти… Казалось бы, в этот миг для счастья было всё Не хватало лишь самой малости. Чего именно? Гермиона не знала. Не тот день? Не тот человек? Нет, дело, наверное, в ней. Не в том, что происходило вокруг, а в том, что творилось в душе.
Она ушла спать, крепко обняв его на прощанье. Вдруг захотелось заплакать, потому что стало до боли очевидно, что это конец. Он опоздал. На полгода, целую вечность. Ещё недавно она отдала бы все, чтобы он смотрел на неё так, как смотрел сегодня, а теперь почувствовала лишь горечь от того, что не испытывает радости.
Смешно, но ушло даже то по-детски глупое и эгоистичное желание нравиться, что преследовало её с детства. Когда не отпускаешь тех, кто влюблен тебя безответно, ибо это льстит и поднимает самооценку
Теперь вдруг стало всё равно. И она бы, наверное, даже порадовалась, если бы Рон нашел себе другую девушку.
Опустилась на кровать и долго смотрела на белый потолок своей комнаты. На нём играли серебристые тени, а узор на окне казался посылкой из сказки. Письменный стол, залитый чернилами, письма и конверты, книги и тетрадки — всё это было будто из другой жизни. А здесь — лишь ночь и тишина.

***
Драко долго вертел в руках её заколку. Ему нравилось разглядывать эту безделушку. Конечно, не тонкая ювелирная работа, но сделано явно со вкусом: зеленые камушки, похожие на капли росы на золотом цветке и бабочка, на этот цветок опустившаяся. Просто так, от нечего делать, Малфой произнес простое заклинание, заставив ту взмахнуть крыльями и, оторвавшись от заколки, подняться в воздух. Подставил руку, почувствовав, как металлические лапки коснулись пальца.
Бабочка долго летала по комнате, стучала в окно и, как живая, стремилась к свету. А он смотрел на неё и думал. О прошлом и будущем; своих планах и замыслах, тех, в чьих руках находилась его судьба и о девушке со строгим печальным взглядом, в чьих руках была его надежда на спасение.
Сегодня Рождество… Когда-то он любил этот праздник, потому что казалось, что в этот день возможно всё.
Мама отпускала домовых эльфов и сама готовила ужин. Она не хотела, чтобы Люциус знал, и это был их с Драко маленький секрет. А её пирог с заварным кремом до сих пор казался самой прекрасной вещью в мире. У эльфов никогда не получалось ничего подобного. Хотя сейчас он почти забыл его вкус…
Отец приходил ближе к полуночи. К этому времени мама уже успевала снять фартук и надеть свое самое красивое платье. Елка, высотой почти до самого потолка, с серебристой звездой на вершине, сияла миллионом огней, а внизу были подарки в разноцветных упаковках. Драко разворачивал их жадно, хотя чаще всего знал, что находилось внутри.
Но не в них было дело. В Рождественскую ночь мама поднималась к нему в комнату, садилась у окна и рассказывала сказки. Теперь, в воспоминаниях, она всегда была такой: в красивом платье, у окна в сиянии луны, с лучистым взглядом и теплой улыбкой.
А потом всё оборвалось. Сказки оказались выдумками магглов, подарки — вещами, что можно купить в любом магазине, ёлка стала ниже настолько, насколько он — взрослее. А она больше не приходила.
Бабочка подлетала к стоящей на столе свече. Крылья уже раскалились докрасна, но та не чувствовала боли. Драко подумал, что ей повезло: в отличие от живых, настоящих насекомых, она может прикоснуться к вожделенному свету и не сгореть. Наверное, для неё это вершина счастья. Душу кольнула глупая зависть, и Драко легким движением заставил бабочку замереть, вновь превратившись в простую металлическую безделушку.
Заколка Грейнджер отправилась в дальний ящик стола, и лишь один длинный вьющийся волос остался в руке. Последний ингредиент Оборотного зелья, последняя часть плана.
У Грейнджер всегда был грустный взгляд. Даже когда она улыбалась, во взгляде была тоска. Драко заметил это давно, и почему-то сейчас вспомнил. Она наблюдала за ним всю эту неделю и смотрела уже не так, как раньше: без презрения, но с интересом. И ещё большей грустью. Вопреки ожиданиям, его не раздражал её взгляд. Наоборот, это было забавно: знать, что он интересен ей настолько, что она наблюдает за ним, наплевав на осторожность, здравый смысл и гордость.
Малфой презирал Гермиону и не позволял себе забыть об этом. Вот только почему, вместо того, чтобы просто взять и осторожно снять волос с мантии в любой подходящий момент, убедил себя, что лучшим способом его достать будет пригласить её на танец?..

***
Послышался звук открывающейся двери. Драко вздрогнул, на мгновение забыв, что от чужих глаз его защищало заклятие Невидимости.
— Эй, Малфой, я знаю, что ты здесь! От меня не спрячешься, — послышался надорванный смех, перешедший в глухой кашель. Блейз Забини прошел в комнату и опустился на кровать, чудом не промахнувшись мимо. Тяжело вздохнув, Драко поставил котёл на небольшой столик в углу, наложил на него маскирующие чары, и после этого снял их со всей комнаты. Уже почти месяц он жил здесь как шпион. Удивительно, что за такой долгий срок никто не разворотил те сложные конструкции из котлов и колб, что он настроил в своей части комнаты. Магия защищала их хорошо, но проблем всё равно было много. Антидетекционные чары Грейнджер пришлись бы здесь весьма кстати. Жаль только, что в них всё завязано на Хранителе. Радовало лишь то, что конец уже близок: через неделю Зелье будет готово, и он сможет перейти ко второй части плана.
— О, Малфой! Я уж думал, ты не появишься. Даже в такую ночь маешься своей фигней. И что за секреты от лучшего друга? — Забини засмеялся, приподнялся на кровати и с прищуром посмотрел на Драко.
— Да так… — отмахнулся Малфой.
— Ладно, как хочешь. Пойдем лучше выпьем за Рождество, — Блейз попытался сесть, но, оперевшись на правую руку, резко поморщился и опустился обратно. Драко заметил, что его ладонь перебинтована.
— Что с рукой? — спросил машинально и почти без участия.
— Порезался, — Блейз усмехнулся. — Так ты идешь? — он уже успел подняться, и теперь стоял, прислонившись к дверному косяку и выжидающе глядя на друга.
— Мне кажется, тебе уже достаточно, — усмехнулся Малфой.
— Да что ты! Я трезв, как стеклышко, — словно в подтверждение своих слов, Забини пошатнулся и чуть было не упал. Драко знал, что спорить с другом бессмысленно, а вот ему самому не помешало бы отвлечься. Поэтому он лишь молча кивнул и вслед за Блейзом вышел из комнаты.

***
— Ну так что? Виски, вино, коньяк? — Забини сидел в кресле и выписывал в воздухе различные фигуры. Они загорались огненным контуром и тут же гасли.
— Выбор прямо как в ресторане, — хмыкнул Драко.
— А то! — Блейз рассмеялся.
— Ну… Пожалуй, вино.
— Окей.

Первая бутылка была уже почти пуста, когда двери гостиной открылись, и на пороге появилась Пэнси Паркинсон. Блейз отставил бутылку. Пьяная усмешка, что до этого момента была на его лице, мигом сползла.
— Привет, — произнесла Пэнси пустым голосом и прошла внутрь. — За что пьете? — спросила она, выдавив улыбку.
— Если не ошибаюсь, последний тост был за дружбу, — ответил Драко. Блейз, кажется, сразу протрезвел — лицо стало серьезным. Испепеляющий взгляд, брошенный на Драко, и произнесённое одними губами «Что ты несешь?», заставили последнего почувствовать себя неловко. Малфой недоуменно пожал плечами, но замолчал.
— Налейте мне тоже… — сказала Пэнси, опустившись на диван. Блейз открыл новую бутылку и быстро наполнил бокал:
— Держи.
— Спасибо, — выдохнула Пэнси. Тонкие пальцы крепко сжали стеклянную ножку бокала. Судорожно вздохнув, перевела взгляд на окно. Её лицо казалось сейчас почти белым, а широко распахнутые глаза, подведенные черным карандашом, неестественно большими.
Несколько секунд Пэнси молча смотрела в размыто-снежную пустоту окна, а потом ресницы вдруг задрожали, и она быстро зажмурилась. Рука, попытавшаяся поднести бокал к губам, дрогнула. Темно-красная жидкость растеклась по серебристому ковру.
— Я… я сейчас уберу… — Пэнси несколько раз глубоко вздохнула, и забегала рукой по дивану в поисках палочки. Как завороженная, смотрела на разлитое вино. Потом отвернулась и спрятала лицо в ладонях.
— Тихо-тихо, не стоит… Мы сами, — Блейз обнял её за плечи. Пэнси дрожала, как в лихорадке.
— Я уезжаю завтра, — тихо сказала она. Голос не выражал никаких эмоций.
Блейз ничего не ответил, просто прижав её к себе. Драко сидел, наблюдая за этой странной сценой, и не понимал ровным счетом ничего.
— Я сейчас! — Пэнси резко отстранилась и быстро взбежала по лестнице в свою комнату, но уже через секунду вышла оттуда, держа в руках большую папку. — Совсем забыла. Снейп просил раздать это ещё до каникул, а я не успела. Не знаю, вернусь ли завтра, я постараюсь, но не уверена. Будет очень плохо, если не успею. Раздайте завтра тем, кто не разъехался, — затараторила она, вручив Блейзу стопку бумаг.
— Что это? — он непонимающе уставился на листы.
— Заявки на экзамены по выбору. Скажи, чтобы заполняли внимательнее. Поменять вряд ли получится, — ответила Пэнси. Драко отметил, что в этот момент она была очень похожа на Гермиону Грейнждер.
— Ты думаешь об этом сейчас?! — неподдельно изумился Блейз.
— Вот такие люди и становятся старостами… — протянул Драко.
— Да уж. Ладно, раздадим — мягко ответил Блейз.
— Спасибо, — Пэнси быстро улыбнулась и снова удалилась в свою комнату.
— Что с ней сегодня? — наконец спросил Драко. Этот вопрос он желал задать уже довольно долго.
— О, это длинная история.
— Ничего, у нас вся ночь впереди.
— Подожди, сейчас я просмотрю анкеты… — Блейз взял одну и протянул оставшуюся стопку Драко:
— Раздай ты, а то мне завтра в поместье. Ты ведь не уезжаешь?
— Вроде не собирался, — ответил Драко, надеясь, что Блейз не начнет развивать эту тему. Надежды оправдались, так как тот был явно занят своими мыслями. Малфой взял анкету и, взглянув на друга, в очередной раз поразился его способности становиться серьезным даже после нескольких литров алкоголя и нахождения, казалось бы, в совершенно неадекватном состоянии. Сейчас, смотря на этого парня, уже успевшего надеть свои очки в квадратной оправе, сложно было поверить, что ещё полчаса назад он ходил на голове и горланил пьяные песни.
— Что сдавать будешь? — спросил Блейз.
— Наверное, ЗОТИ, — ответил Драко.
— А, пойдешь в Оксфорд на факультет Запрещенной Магии?
— Возможно. Ну а ты?
— Колдомедицину.
— Что?! — глаза Драко округлились. — Я не ослышался? Зачем тебе Колдомедицина?
— Буду поступать в Магическую Медакадемию.
— Зачем тебе ту..? — начал Драко, но осекся, мысленно упрекнув себя за недальновидность. Алкоголь явно влиял на скорость работы мозга. Лицо Блейза помрачнело.
— Не важно, — коротко ответил тот. — Ты, кажется, хотел узнать про Пэнси…
— Да, — кивнул Драко, радуясь возможности сменить тему.
— Хорошо. Ты помнишь Клариссу Рейвери?

***
Пэнси Паркинсон открыла ящик стола и вытащила оттуда маггловскую фотографию.
На ней были изображены две девушки на фоне голубого неба и белых цветов вишни. Обе смеялись, а волосы развевал ветер. Шляпка слетела с головы Пэнси и застыла в воздухе навсегда.
Фотография была сделана на обычный маггловский фотоаппарат, поэтому время на ней как будто остановилось. Шляпка уже никогда не опустится на землю, улыбки не сойдут со счастливых лиц. И ничего не изменится. Пусть только на фото, но всё же.
Это была единственная фотография Клариссы, что у неё осталась. Пэнси хорошо помнила тот день, когда она была сделана.

***
— Да нажимай уже! — крикнула длинноволосая сероглазая девушка высокому парню с фотоаппаратом.
— Куда?
— На большую кнопку. Я же тебе показывала!
— Зачем ты вообще этот странный агрегат притащла? Не могли на магический сняться?
— Мне так захотелось. Давай уже жми! — девушка рассмеялась.
— Да, Фред, снимай наконец. Тут ветер и холодно, между прочим, — вмешалась Пенси. — Ой, моя шляпка! — порыв ветра сорвал легкую шляпку с её головы и приподнял в воздух.
В это момент Фредерик Паркинсон нажал на кнопку фотоаппарата.

***
Черное пальто и кружевной платок на голове. Четыре белых тюльпана в руке и пустота в темных глазах. Порывы холодного ветра били по лицу, но Пэнси ее обращала на это внимания.
Вокруг были надгробия. Целое поле серых надгробий. На них с фотографий улыбались люди. И их улыбки застыли в вечности.
Девушка с длинной косой, перекинутой через плечо, и выгравированная надпись: «Кларисса Рейвери. Любимая дочь, подруга и невеста».
Прошло уже два года…

***
Они приехали домой на выходные, чтобы ненадолго оторваться от надоевшей школьной жизни. Кларисса была на два года старше Пэнси, поэтому уже могла трансгрессировать. Их путешествие прошло без каких-либо проблем, поэтому теперь Пэнси оповестила родителей о приезде и вернулась в свою комнату.
— Ну что, твои не против? — спросила её Кларисса. Они дружили уже три года, но в гости к подруге она попала второй раз в жизни.
— Да нет. Сказали, что если мы не будем шуметь или устраивать вечеринки, то всё в порядке.
— Ок, не будем. Жаль, моя маман сейчас в путешествии, а особняк закрыт,— Кларисса плюхнулась на диван и, взяв гитару, принялась наигрывать какую-то мелодию.
— Что это?— спросила Пэнси.
— Да так. Вчера вечером скучала, вот и придумалось… — улыбнулась Кларисса.
— Ооо! Здорово! — восхитилась Пэнси, но после добавила: — Только бросала бы ты свои маггловские инструменты.
— Сколько раз тебя просила не грузить меня этими стереотипами! Маггловский, магический… Какая разница? Главное, чтобы звучало красиво.
— Может, научить тебя играть на фортепиано?
— Только потому, что здесь его жалуют больше? Не стоит…
— Упрямая ты!
— А то!
— Кстати, ты помнишь, что завтра мы идем на вечеринку Дафны?
— Не уж! Туда ты меня и силками не затащишь!
— Ну Клэр… За что ты её так не любишь?
— Она пустышка с огромным гонором, которая улыбается тебе в лицо, а сама готова всадить нож в спину.
— Ты сама это придумала! Она хорошая. Поверь… Ты просто встала в позу, и судишь исходя из этого. Думаю, относись вы друг к другу лояльнее, вы смогли бы подружиться. У вас ведь очень много общего.
— Да? И что же?
— Как минимум жуткое упрямство.
Дверь открылась, в комнату вошел Фредерик.
— Фред! Скажи ей, чтобы пошла с нами на вечеринку к Даффи! — Пэнси надула губки и с шутливой мольбой посмотрела на брата.
— Конечно, пойдет, — улыбнулся Фред, а потом перевел взгляд на Клариссу: — Ты же не бросишь меня одного? Без тебя там будет элементарно скучно.
— Ладно, только ради тебя, — неохотно уступила Кларисса, лучезарно улыбнувшись Фредерику.
Они с Фредериком стали встречаться не так давно. Пэнси была просто счастлива, что любимый брат и лучшая подруга теперь парень и девушка.

***
— Привет! — Дафна Гринграсс сладко улыбнулась, увидев в дверях лучшую подругу Пэнси и её брата Фреда. Правда, когда из-за спины последнего появилась ещё одна гостья, лицо девушки изменилось. Но лишь на миг, потому что она всегда умела скрывать эмоции.
— Пэнси, Фред, Кларисса, — последнее имя Дафна произнесла с особой интонацией. — Как же я рада вас видеть! Проходите.
Когда Фред и Кларисса прошли в зал, Дафна, поравнявшись с Пэнси, сквозь зубы произнесла:
— Что она здесь делает?
— Я её позвала, — сказала Пэнси чуть сконфуженно. — Не злись, дорогая… Но я так хочу, чтобы вы подружились.
— Я не злюсь, что ты... Наверное, так будет даже веселее, — улыбнулась Дафна. Отблеск пламени отразился в её глазах, отчего Пэнси показалось, что они странно сверкнули.
— Вот и здорово! Ты чудо, Даффи!
— Спасибо. Но что ни говори, она отвратительно одета, — Дафна перевела взгляд на Клариссу, которая сейчас рассматривала картины на стене. Одетая в джинсовую маггловскую юбку черного цвета, легкую голубую рубашку, в ботинках на шнуровке и ярко-красных колготках, она выглядела весьма странно.
— Здесь даже спорить не буду. Так и не смогла уговорить её надеть платье, — пожаловалась Пэнси.
— А ведь она ещё и чистокровная, — Дафна поморщилась: — Кошмар!

***
Фред принес Клариссе коктейль и приобнял за талию. Дафна, исподлобья наблюдавшая за этой картиной, поморщилась и резко отвернулась. Достала из сумочки карманное зеркальце и долго смотрела туда с необъяснимой тоской. Сейчас даже свое идеально красивое лицо раздражало.
Сделав глубокий вдох, убрала зеркало в сумочку, одернула платье, вышла на сцену и громко произнесла:
— Дорогие мои! Я так рада видеть вас на вечеринке, посвященной моему пятнадцатилетию. Это чудесно, что сегодня вы все со мной! Спасибо! — выдержав паузу для аплодисментов, продолжила: — А сейчас я хотела бы представить вам свою новую гостью. Эта девушка ещё ни разу не была на моих вечеринках, поэтому наша с вами задача — помочь ей освоиться. Я уверена, что познакомившись с ней поближе, вы полюбите её так же, как люблю я. Только не обращайте внимания на экстравагантный внешний вид. Итак, встречайте, Кларисса Рейвери!
Выругавшись про себя всеми возможными проклятиями в адрес Дафны, Кларисса поднялась на сцену.
— Спасибо, Дафна. Но право, не стоило так утруждаться. Думаю, я и сама бы справилась с тем, чтобы представиться твоим друзьям, — послышались смешки, но Кларисса обвела зал уверенным взглядом, и те мигом стихли. Нет уж, она не собиралась становиться объектом насмешек.
— Что ты, дорогая, мне совсем не сложно. Увы, без этого твоё появление в нашем обществе в таком виде могли не так понять.
— Мне кажется, Дафна, ты недооцениваешь своих друзей. Думаю, они достаточно умны и образованы, чтобы быть свободными от предрассудков.
— Пожалуй, предрассудки здесь не причем. Разве что эстетическое чувство…
— Не для всех тонны косметики и дорогая одежда — главный признак красоты. Думаю, ты должна была уже это понять, — с этими словами Кларисса поймала взгляд Фреда и слегка ему улыбнулась. Это не осталось незамеченным.
Дафна с силой сжала свой черный клатч и собралась было что-то ответить, когда на сцену вбежала Пэнси:
— Я думаю, на этом приветствие можно завершить. Объявляем вечеринку открытой! — оповестила она и, схватив Клариссу за руку, стащила ту со сцены.
— Вы с ума сошли?! Что вы вообще устроили?! — возмущалась Пэнси, бросая яростные взгляды то на одну, то на другую подругу.
— Не переживай так, Пэнс. Это был просто дружеский разговор, — улыбнулась Дафна. — Ты же хотела, чтобы мы подружились…
— Как видишь, мы отлично ладим, — холодно сказала Кларисса, показно улыбнувшись Дафне. Вышло не очень убедительно.
— Пойдемте в зал, скоро накроют на стол, — сказала Дафна, делая приглашающий жест рукой.

Чистокровные смотрели на Клариссу удивленно, но с уважением. Она отличалась прекрасными манерами и умела располагать к себе людей. Тонкие черты лица, выдававшие аристократическое происхождение, длинные густые волосы, доходившие до пояса, и прямой уверенный взгляд с лихвой окупали экстравагантный наряд, который на этом фоне казался детской шалостью.
Кроме того, Кларисса была очень артистичной девушкой и отличной рассказчицей. Поэтому не прошло и нескольких минут, как все гости Дафны прониклись к ней симпатией. Теперь все внимание было приковано не к имениннице, а к странной незваной гостье.
Дафна теребила в руках соломинку от коктейля и исподлобья смотрела на Клариссу. Ей было настолько плохо, что не хотелось даже язвить. По обе руки сидели парни, один из которых месяц назад клялся, что ради неё готов на всё, а второй неделю назад собирался спрыгнуть с Астрономической башни из-за небольшой ссоры.
Но сейчас оба они зачарованно слушали, как лохматая выскочка по имени Кларисса Рейвери рассказывала о том, какие традиции есть у волшебников различных стран мира.
— Ну так вот… А в Японии маги вовсю пользуются изобретениями магглов. И знаете, они достигли небывалых высот!
— И ты думаешь, это нормально? — удивленно спросил Теодор Нотт.
— А почему нет? Наверное, вы сейчас будете злиться, но я считаю все эти предрассудки глупостью. Мы не должны ничем себя ограничивать. От взаимодействия с магглами мы приобретём больше, чем проиграем. Если, конечно, знать меру и действовать разумно…
— Странно, что ты до сих пор не поплатилась за такие разговоры, — наконец вмешалась Дафна.
— А что здесь такого? Я уже, кажется, говорила, что стереотипы не приводят к хорошему.
— Это не стереотипы, а правила. Законы нашего общества. Или ты решила записаться в магглолюбы? Хотя, зачем я спрашиваю… И так всё видно.
— Не кипятись, Даффи. В её словах есть здравый смысл, — вдруг заявил Николас Эйвери.
— Что?! — возмущению Дафны не было предела. — И ты туда же? Слышал бы вас Темный Лорд! — выпалила она. Все стихли и уставились в свои тарелки. Поэтому фраза Клариссы Рейвери прозвучала в полнейшей тишине:
— Странно, как вы не понимаете, что эта красивая сказка придумана, чтобы нами манипулировать. Ведь он же сам — полукровка!
Все вздрогнули, как будто по залу пропустили разряд электрического тока. Эти слова были правдой. Той, о которой знали все, но никто никогда не озвучивал. А Кларисса с завидной легкостью сказала о том, о чём надо было молчать, тем самым нарушив правило.
Она всегда нарушала правила…

***
— Как у тебя только ума хватило? Кларисса!!! Сколько раз я просила тебя не лезть на рожон! Вот кто тебя просил? — отчитывала Пэнси подругу по дороге к фамильному замку. Она была вне себя от ярости.
— Да ладно тебе, ничего же не случилось. Наоборот, может, кто-то задумается… — беззаботно отмахнулась Кларисса.
— Как ты не понимаешь? У нас могут быть проблемы!
— Брось, Пэнс. Какие проблемы? По-моему, я весьма приглянулась друзьям «твоей милой Даффи». Они оказались не такими уж пропащими, как я думала.
— Ты классно поставила их на место! — вмешался Фредерик. — Был момент, когда я даже ревновать начал.
Кларисса рассмеялась:
— Один симпатичный юноша сказал мне при прощании, что я похожа на лесную нимфу. Но не волнуйся, я верна тебе одному, — она подмигнула Фреду. — Отличный вечер! Когда приедем, я сыграю вам свою новую песню.
— Я уже в нетерпении, — улыбнулся Фред, обняв свою девушку.

***
— К тебе сегодня приходила Кларисса? — спросила Алиссия Гринграсс у дочери, сидевшей на кухне с домовыми эльфами и заваривающей успокоительный чай.
— Да, как видишь.
— Это хорошо. Я давно говорила тебе, что вам нужно больше общаться.
— И ты туда же?.. — Дафна обреченно вздохнула, а потом, поморщившись, произнесла: — Мам, она магглолюбка!
— Да? Брось… Это проходит.
— Неужели? Мне кажется, таких только могила исправит, — бросила Дафна, с недовольным видом отвернувшись к окну.
— Я сама увлекалась этим по молодости. Хотя тогда были совсем другие времена… Но ты не будь такой категоричной. Она милая девочка. И Пэнси твоя с ней дружит, и с Астри нашей она поладила.
— Угу, конечно. Ладно, я пойду! — находиться здесь стало для Дафны невыносимо, поэтому она выбежала из кухни и направилась в свою комнату, чтобы спокойно подумать.
Это был худший день рождения в её жизни…

***
Родители Пэнси Клариссу не жаловали. С момента начала их дружбы их дочь очень сильно изменилась, пересмотрела некоторые взгляды на жизнь, переняла у подруги какие-то качества. Самой ей казалось, что в этом нет ничего плохого, но родители упрямо твердили, что Кларисса плохо влияет на Пэнси, как, впрочем, и на Фреда, поэтому их общение надо прекратить.
После случая на вечеринке Пэнси боялась, что они могут принять решительные меры. Особенно её испугал случайно услышанный разговор в кабинете мистера Паркинсона.

***
Пэнси шла в библиотеку за книгой к экзамену, когда услышала, как отец произнес её имя. Заинтересовавшись, девушка остановилась и прислушалась.
Говорили двое. Судя по голосам, он разговаривал с Тейлором Гринграсс, отцом Дафны и Астории.
— Я уже говорил Пэнси, что это общение пора прекратить, — голос мистера Паркинсона звучал расстроенно и сурово.
— Да, это девочка плохо влияет на наших детей. Моя дочь вчера сказала, что она назвала Его полукровкой.
— Что?! Я не ослышался?
— Нет. Я сам был поражен, когда узнал. Судя по всему, дело принимает серьезный оборот. Сейчас нам ни к чему крамольные настроения.
— Безусловно. Если Он узнает…
— Думаю, нам стоит принять какие-то меры.
Какие именно меры собрались принять отец с мистером Гринграсс, Пэнси не узнала, так как из спальни вышла мама, заниматься подслушиванием на глазах у которой было не самой лучшей идеей.
Вопреки опасениям, отец не запретил общаться с Клариссой, а сам был с ней предельно вежлив и приветлив. Сначала Пэнси это удивляло, но потом она расслабилась, вскоре забыв об услышанном разговоре.
Когда через неделю они с Фредом вернулись домой на Рождество, отец встретил Пэнси очень тепло. Он долго расспрашивал её об учебе, о Дафне с Клариссой и даже предложил позвать их к себе на праздник.
После чего вытащил из ящика стола три небольших коробочки в ярких упаковках с бантами:
— Это для тебя и твоих подруг. Подарок от моего знакомого ювелира. Помнишь, вы заходили к нему как-то с Дафной? Он был настолько вами очарован, что передал для вас эти браслеты. Здесь для тебя, Дафны и Клариссы. У тебя ведь не появилось других лучших подруг?
— Нет. Здорово! Спасибо, папа! — Пэнси радостно схватила коробки и принялась развязывать бантик на одной из них.
— Не спеши так. Они подписаны. Прочитай, свою ли ты взяла, — улыбнулся отец.
— Ой, нет, Клариссину…
— Вот видишь. Не стоит заранее открывать чужие подарки. Кстати, это правда, что они с твоим братом собираются пожениться?
— Вроде да. А что? Что-то не так?
— Нет, ничего. Все в порядке. Поговорим за ужином. Можешь позвать и Клариссу тоже.
— Спасибо, папа!
Пэнси была счастлива. Они с отцом виделись всё реже в последнее время. Постоянно занятый делами, он редко появлялся в поместье. Или же она была в школе… А сегодня… Интересно, что на него нашло?

***
— Ну что, мы все подарки купили? — спросила Кларисса, взяв под руку идущую рядом подругу.
— Ну мама, папа, Фред, Даффи, Драко, Блейз, Астория… Хм, кто ещё?
— Сейчас сверимся со списком, — Кларисса рассмеялась. — Куда я его запихнула?.. — принялась копаться в сумочке. — Мерлин, как же тут скользко! — поскользнувшись на льду, она ухватилась за рукав Пэнси и еле устояла на ногах.
— Да-да! Осторожнее! Ты нам ещё целой пригодишься, — улыбнулась ей та, неловко скользя по льду в своих изящных меховых сапожках.
— Надо бы поспешить… Через десять минут Фред будет ждать нас в кафе, — откликнулась Кларисса, по прежнему роясь в сумке. — Куда же он делся?! — обреченно вздохнула она. — Мне давно пора навести порядок в сумочке… Ой, что это? — Кларисса выудила из сумки подарок отца Пэнси. — А я так и не открыла… Стыд мне и позор. Посмотрим, что тут у нас… — она принялась развязывать атласную ленточку. В это время они с Пэнси как раз подошли к спуску на главную улицу: довольно симпатичную лестницу в четыре ступеньки, которая сейчас совершенно заледенела. С горем пополам Пэнси спустилась вниз, а Кларисса по-прежнему воевала с бантом.
— Ура! — наконец известила она и сделала шаг вперед. — Какая преле…
Пэнси не сразу поняла, что произошло. Грохот, громкий вскрик, разлетевшиеся по земле пакеты с покупками и летящая вниз по оледеневшей лестнице Кларисса…
— Ты не расшиблась? — выкрикнула Пэнси, подбегая к подруге. Та лежала на снегу у подножья лестницы и не шевелилась. — Клэр! — Пэнси дотронулась до её плеча. Ничего не произошло. — Кларисса…
Паника начала охватывать её, усиливаясь с каждым мгновением.
— Клэр! Очнись, скажи что-нибудь! — и снова в ответ тишина. — Да что с то… — вновь попыталась спросить Пэнси, но осеклась. Кларисса не дышала. Её висок был рассечен, по нему стекала капля крови.