Глава 14. Шаг по воде



Беслан жадно поглощал с тарелки жареное мясо и картофельное пюре, откусывая от куска хлеба со сливочным маслом. Посматривал на Веру, сидящую на кровати и обвившую кольцом рук колени, подтянутые к груди. Она же, в свою очередь, увлечённо разглядывала его, оседлавшего стул у окна.

За стёклами постепенно зажигались звёзды, а свет луны пробирался сквозь кроны деревьев.

«Как этого ребёнка за ведьму можно принять? А вот ведьма! Ну да, её мама ведьма, а она так… ведьмочка. Да только моргнуть не успеешь, как этот ребёнок об стену размажет крепкого мужика словно муху. Мир не тот, что кажется. Всё обманчиво. Не удивляюсь этому. Мои сны… моя любовь к Ангелине… Что мне открытие, что и сейчас существуют настоящие инквизиторы, ведьмы, нечисть? Так, мелочь. А зелья – отменная вещь! Сутки назад умирал, сейчас же могу быка голыми руками в бараний рог скрутить! Как этого ребёнка отблагодарить, вот вопрос? Ну и как мокрым пятном на стене не оказаться, заикнувшись, что остаться с ней никак не смогу?»

– Принести добавки? – Вера улыбнулась. В её карих глазах мелькнул блеск счастья.

– Спасибо, не нужно, – Беслан поставил пустую тарелку на подоконник и встал. – Ты очень многое для меня сделала. Большего я принять не могу, – он подошёл к постели и присел на краю. Сцепил пальцы в замок и упёр локти в колени. – Ты хорошая девочка, но я занят. Люблю девушку так, что лучше умру, чем буду с другой. Мне нужно идти.

– Тебя полиция поймает, – упавшим голосом начала Вера и переместилась к нему. Робко обняла его рукой за ссутуленные плечи. – Ты не сдашься и тогда…

– Пока что я дышу, – Беслан хмыкнул. – Не освежевали, не тушка. Я должен увидеть её, услышать.

– Везучая она, – Вера горько вздохнула и несмело чуть взлохматила ему волосы на затылке. – А я не могу тебя отпустить, потому как пропадёшь где-то там.

– Тогда убей меня, – хрипло сказал он, уронив взгляд на ладони. Ему мерещилось тающее в них тепло руки Ангелины. Оно звало за собой, влекло, тащило в ночь, в бездну, в бесконечность.

– Не буду. Ты слишком хороший. Честный, – нежно улыбнулась одними уголками губ.

Грустно и криво усмехнувшись, Беслан подумал: «Я везучий, как утопленник, угодивший в крематорий». Собрался встать, но в комнате внезапно возник серебристый вихрь.

– Блин! – с изумлением, смешанным с испугом, вскрикнула Вера и резко встала. Опрометью оказалась перед ним, заслоняя от проявившейся в вихре хрупкой женщины невысокого роста.

– Вера!.. – требовательно сказала та и полумесяцем изогнула тонкую бровь. Вихрь, окружавший нежданную визитёршу, искрами осел на пол и через мгновение исчез, словно его и не было.

Беслан встал, с интересом смотря в чёрные, будто уголь, глаза женщины.

– Мам, он классный! Он меня не трогал! Я его пленила! Он не виноват, ни при чём! Честно! Не испепеляй его, пожалуйста! Это несправедливо будет! – выпалила Вера, прижимаясь к нему спиной и хватая его за руки.

Беслан почувствовал, как похолодели её пальцы.

– А тайком утаскивать у меня зелья и считать, что можно водить за нос – это честно? – женщина хитро прищурилась.

– Ну мам… он ранен был. Прости! Представь, что я подобрала больного котёнка, – с толикой мольбы сказала Вера. – Накажешь меня за это? – с капризным вызовом.

Беслан подавил усмешку.

– Ах, это котёнок?!.. – неожиданно женщина звонко рассмеялась, и её смех был подобен капле росы. Вальяжно помахала указательным пальцем. – В сторону, сердобольная моя.

– Ну мам… Мам… – жалобно запричитала Вера, очень крепко сжимая пальцы на кистях Беслана.

– Дочь! – строго. В чёрных глазах мелькнул отказ на любую просьбу о милости и обещание строгого наказания за неповиновение.

– Только знай, я хотела, чтобы он меня трогал, а он не стал, – густо краснея и отчаянно защищая Беслана, проворчала Вера. Отпустив его руки и шмыгнув носом, отступила вбок.

– Какой капризный котёнок тебе попался, – с мягкой полуулыбкой сказала женщина и ледяным взглядом впилась в глаза Беслана. Подступила к нему.

Нечто, словно смоляной спрут, заползло ему в сердце и полезло в душу. Скользкая стужа развернулась в груди. Вены обожгло. Живот скрутило. Голову на миг сдавили терновые стальные венки. Перед глазами мелькнула вспышка света.

– Мам, пожалуйста, – попросила Вера, побледневшая и тянущая в рот кусать сжатые в кулаки пальцы.

– Что скажешь о себе, мальчик? – женщина не обратила на дочь и мизерного внимания.

– Зовут Беслан. Прячусь от копов, так как убил одного типа, попробовавшего взять себе мою девушку, – он стиснул зубы, терпя ввинчивающуюся в виски боль от пронзительного взгляда.

– Интересно… – женщина скрестила под грудью руки. – Вижу в тебе любовь, не ведающую границ, ни людских, ни божественных. Смерти же тени на душе в этой жизни не наблюдаю.

– То есть? – Беслан недоумённо вскинул бровь. Боль из головы ушла.

– Ты убийца, но не в настоящем. Был в прошлом. На тебе много Тьмы, даже слишком много её отпечатков для обычного человека, – женщина, нахмурившись, отступила. Посмотрела на дочь. – Он останется с нами. Но ты, красавица, будешь паинькой!

– Да, мамочка, спасибо! – Вера повисла у женщины на шее и жарко зацеловала её лицо.

– Я благодарен за помощь, но ухожу. Или убейте. О вас никому не расскажу, – категорично заявил Беслан и, закинув за спину рюкзак, пошёл к двери.

– Смерть не самое страшное, мальчик. Хочешь добра сестре? – в голосе женщине прозвучала гранитная твёрдость.

Беслан отпустил дверную ручку и повернулся к ней. Она доброжелательно улыбалась, однако на её губах играла ядовитая сладость.

– Это угроза ей? – спросил он, сжав кулаки.

– Нет. Это совет тебе не спешить. Ты горяч, а вокруг всё не то, чем кажется, и стать льдом навечно очень просто, – женщина погладила по голове Веру, умоляюще смотрящую на него.

– Я не откажусь от сестры! – решительно сказал он.

– Этого и не нужно. Напротив, я одобряю твои чувства. Мне очень хорошо знакомо, как это – оберегать любовь от ложных законов. Меня зовут Лина, так и обращайся, – она поцеловала дочь в висок. – Возьми книгу существ и займись его обучением о мире тайном, – обратилась она к ней. – Только сначала в душ проводи, полотенце выдай подлинней, а его вещи – в стирку. Я сейчас отлучусь, к вечеру привезу ему обновки. Не шалить! – пустила грозный взгляд в широко распахнутые глаза Веры.

– Хорошо, мам! – Вера с радостью закивала. Стала походить на маленький лучистый комочек счастья.

– Поверь, Беслан, мрак, который пометил твою душу, без меня сожрёт твою любовь. Тебе потребуются силы, чтобы взглянуть в лицо своему демону и одолеть его. И лишь я могу помочь тебе их обрести, – Лина покрылась вихрем серебряных искр и исчезла вместе с ним.

– Расскажи о своей любви, о себе! Пожалуйста! – Вера состроила жалобные глаза. – Ты очень-очень необычный человек, если мама решила тебя учить!

– Ну да… – Беслан нахмурился. Думая о снах, потёр голову напряжёнными пальцами. – Мне велено сходить в душ. Конвоируй, – усмехнулся и, кинув рюкзак под стол, открыл дверь.



Кошка тёрлась о бедро уснувшей на кровати Веры. Тихо мурлыкала. За окном пели сверчки и уходили в тень приближающего рассвета луна и гроздья созвездий. Беслан оторвал уставший взгляд от жёлтой страницы магической книги и, встав из-за стола, потянулся. Подошёл к постели. Пшикнул на кошку и смахнул её рукой с кровати, прочь от девушки, спасшей ему жизнь. Терра сердито сверкнула на него глазами и, прошипев, убежала из комнаты. Он криво усмехнулся ей вслед и бережно прикрыл одеялом облачённые в короткие шортики бёдра Веры.

– Спи, ребёнок, спи, – ласково сказал Беслан, слегка коснувшись пальцами её волос. – Хотел бы я себе такую дочь, как ты. Нескучно было бы. Постоянно ухажёры держали бы меня в тонусе, да только я пару дробовиков бы прикупил и солью зарядил, – улыбаясь, он вернулся к столу. Поправив на себе женский халат, хмыкнул и сел. Опустил взгляд в книгу. За вечер и прошедшие часы ночи это был уже третий гримуар, проглатываемый им на одном дыхании. Непостижимым для Беслана образом прочитываемая информация впитывалась в него, словно капли дождя, выпадающего на горячий песок в иссушенной пустыне. Голова уже гудела от обилия узнанного, но сердце требовало читать ещё и ещё. Вера, не выдержав такого ученического марафона, отошла от роли преподавателя более двух часов назад. Она сердилась, что он слишком быстро всё схватывает и просит дать ещё и ещё и при этом ей ничего о своей истории любви конкретного не рассказывает. Но отказать в знаниях не решалась.

Дочитав книгу, Беслан размял шею и встал. Задумчиво около минуты смотрел на Веру, и во сне дующую губы. Затем взял лист бумаги и ручку. Написал: «Не сбежал. Пошёл подышать. Вернусь. Всегда буду в долгу у тебя». Уходя из спальни, аккуратно прикрыл дверь. Забрал из постиранного белья, находящегося в коридоре на сушилке, свои почти высохшие вещи. Оделся и покинул дом через окно на кухне. Притворив его створки, бегом поспешил со двора.

Предутренний свежий воздух бодрил. Мысли наполнял оптимизм.

«Копы? Плевал я. Их замки меня больше не удержат. Никто не остановит и не разделит с тобой, Ангел. На мне нет смерти, убийства, правда? Лина ошиблась. Есть! Иначе тебя со мной не будет».

Беслан торопился, несясь по улицам, точно гепард от стаи гиен, выжимая из себя все силы и скорость. Оказавшись около заброшенной стройки, пролез сквозь дыру в заборе и направился к многоэтажному дому, который никогда не достроят. Вбежав в него на чугунных ногах, увидел компанию бомжей, собиравшихся к выходу.

– Успел, – жёсткая полуулыбка. – Клетка полна мышей или овец, что сделают волка сильней, – Беслан взмахнул руками в сторону попятившихся мужчин, одновременно зашептав заклятия. Бомжи упали парализованными. Он пошатнулся. Перед глазами поплыли тёмные круги. – Чёрта с два я упаду. Ты ждёшь меня, Ангел, знаю, ждёшь.

Он с огромным трудом на заплетающихся ногах приблизился к ближайшему поражённому заклятием окаменелости мужчине. Опустился на колени и схватил того рукой за горло. Решительно смотря в расширяющиеся от ужаса глаза жертвы, стал неотвратимо сжимать пальцы. Зашептал заклятие поглощения. Мужчина захрипел, нечленораздельно что-то замычал. Белки его глаз прорезали кровавые трещины, по ним потекла густая смоль. Мужчина изогнулся, его суставы с омерзительным хрустом вывернулись, глаза лопнули и впали в череп. Изо рта потекла дымчатая, сияющая золотом струйка. Извиваясь змеёй, она разделилась и впиталась в глаза Беслана. Он встал, дрожа и опустив голову, зарычал, закричал, протянул руки к ближайшим двум бомжам. Зашептал:

– Мне нет прощения, но вы сдались, а я борюсь за мою любовь. Ваша смерть – её жизнь. Мой мрак – её свет.

Несколько секунд, и ещё два изуродованных тела оказались на пыльном грязном бетоне. На лестнице появился сутулящийся парень, его трясло, но не от страха, это была наркотическая ломка. Беслан направил на него ладонь. Из той вылетела молния и прожгла парню живот. Вопя от боли, он упал. Но тут же был поднят незримой силой и поднесён к Беслану, пальцы которого смертельным металлом сжались на горле новой жертвы. Через полчаса в здании не осталось никого живого. Уходя, Беслан бросил заклятье, и прожорливый пожар забушевал в многоэтажке, стремительно пожирая её, обращая цемент в пар, а сталь в дым.

Подходя к забору, Беслан открыл воронку портала и шагнул в её красно-чёрный кипящий зев. Вынырнул он уже у себя в родном доме, в спальне сестры. За неплотно прикрывавшей окно шторой брезжил рассвет, кровавые мазки которого ползли по серо-голубому небу. Беслан осторожно плотней задёрнул штору. Его глаза ласкал изнутри огонь. Не сводя жаркого взора с запутавшейся в одеяле Ангелины, обнимающей подушку, он приблизился к ней. Присел около кровати на корточки. Взял ладонь любимой в пальцы.

– Ты не прощай меня. Мне нужно быть сильным, – тихо сказав это, он прижал её руку к своим вмиг пересохшим губам.

Ангелина тихо вздохнула. Поморщилась, что-то неразборчивое прошептала и повернулась на другой бок. Беслан при этом отпустил её руку, не стал мешать.

– Ты мой ангел, – он нежно провёл пальцами по её лопаткам, проступающим под тонким материалом сорочки. – Только я обрезал тебе крылья. Всегда буду рядом. Всегда буду оберегать тебя. Вечно любить, – коснулся шёлковых волос и скрипнул зубами. – В мире столько зла и такого, что ты не представляешь. Ад – он на Земле. Я сделаю его для тебя Раем. Но… – судорожно сглотнул и встал, сжимая пальцы в кулаки. – Мне решать, тепло ли тебе. Душу не одеть. Я капля. А вокруг бездна. Я не отпущу тебя в неё паром. Не он я, не он, не тот, кто даст тебе жизнь. Я лишь погублю, дам смерть.

Ему вспомнился как наяву один из недавних снов:

… Чёрные волосы женщины в красном облегающем платье развевались в лучах заходящего солнца. Море шумело у её босых ног. Она смотрела на алый горизонт, держа ладони на немного округлившемся животе.

– Я умер?.. – спросил Беслан, подходя к ней по берегу, меняющемуся от каждого его шага. Только что был песок, и вот уже галька, а через миг изумрудная трава, затем пепел и вновь золотистый песок.

– Ты жив, пока этого желаешь, – с теплотой ответила женщина. – Ты со мной. Ведь смерть не властна над любовью! – она нежно погладила живот.

– Кто ты? – он остановился рядом с ней.

– Я – это вы, – женщина посмотрела на него и мягко улыбнулась.

– Ты так похожа на Ангелину, но повзрослевшую и всё же другую, – задумчиво сказал Беслан, осторожно протянув к ней руку.

– Нет… – её губы дрогнули, овеявшись медовой печалью, – Я – это я. А она тоже со мной, – женщина взяла его руку и приложила себе к животу.

Яркая вспышка ослепила Беслана, успевшего почувствовать приятное тепло, заструившееся из тела женщины из сна в его ладонь.

Беслан тяжело вдохнул.

– Нет, ты не с ней, ты жива, мой ангел, – он прижал ладонь к своему обливающемуся кровью сердцу. – Отныне я Тень – твоя, наша, вечной любви. Прощай. Живи…

Чёрно-красный туман, густой, словно кисель, начал оплетать его ноги, ползя выше и выше. Беслан не спеша готовился телепортироваться, увлажнившимися глазами пожирая безмятежно спящую Ангелину. Невероятным усилием воли он заставил себя сомкнуть веки, чтобы суметь уйти.

– Беслан?.. – вдруг робко и тихо прозвучал родной голос.

Плотневший мрак внутри Беслана вмиг взорвался новорождённой звездой. Туман смоли и крови тут же упал и исчез.

– Ты… ты… ты… – сдавленно и с болью произнесла Ангелина.

Беслан открыл веки и увидел, что она сидит на кровати.

– Что с тобой? – нахмурилась, не сводя с него удивлённого взгляда. Словно что-то осознав, нервно улыбнулась и покачала головой. – Нет… – шёпотом. Замерла, после часто задышала. – Да… – запустила пальцы в волосы. Черты лица исказились болью. Глаза наполнились слезами, испугом и страданием. – Ты мёртв. Призрак… – начала еле слышно выть. Заплакала.

– Я жив, – Беслан пулей сорвался с места. Запрыгнул на кровать, сжимая Ангелину в объятиях. Падая с ней, начал жадно целовать её лицо и солёные глаза. – Прости, моя девочка, прости! Я должен был уйти, должен! Но так не могу, нет! Прости, что мы умрём, прости… – он целовал её всё жарче и самозабвенней. Плавил губами шею, плечи, руки, оголяемую грудь и живот. Обжигал ненасытными поцелуями бёдра, колени, заглатывал пальцы на ступнях.

Она отвечала ему ласками мягко, словно боясь его испугать, словно боясь, что он – лишь хрупкая фантазия.

– Моя! – прорычал Беслан и, избавив её от трусиков, погрузил язык в самый чувствительный участок дрожащего тела Ангелины.

– Живой… – простонала она и отдалась полностью в его власть.



Он ласково трогал губами кончик её носа. Смотрел в её затуманенные счастьем глаза. Поглаживал ей грудь и живот. Она путала пальцы в его волосах. Устало дышала и сладко улыбалась. Они лежали в объятиях на кровати со скомканной в буйстве страсти простынёй. Утренний свет стучался в закрытую штору, просачивался из-под неё в спальню, рассеивая волшебство ночи, подарившей им целый мир.

– Как мать и отец? Что им обо мне сказала? – хрипло спросил Беслан, неохотно прервав чувственный диалог их душ.

– Наверное, ещё спят. Мама в полночь приехала, а папа в два ночи, – провела ладонью по его щеке. – Пока что сказала, что ты в походе с друзьями.

– Умничка моя, – он мягко поцеловал ей губы. Резко нахмурился. – Подожди, какой поход? А копы что? А труп? А мой розыск?

– Ты не нужен полиции, – она опустила глаза, крепче прижалась к нему. – Тебя искали лишь я да Алекс. Он жив… – пауза. – И он оборотень, не человек. Ты не убил его. Немного ранил, и всё. Он не тронет тебя.

Беслан окаменел. Смерч размышлений пронёсся в его вспыхнувшем противоречивыми чувствами сознании.

– Значит, она была права, не убивал в этой жизни, – потерянно полушёпотом сказал он. Сел и прижал ладони к лицу. – Тогда не убил, а теперь… неважно. Всё верно сделал. Всё правильно. В прошлой жизни тьма в душе. Так почему в этой жизни в душе быть свету?..

– Беслан, милый… – Ангелина тоже села и обняла его. – О ком ты? О чём? А Алекс, ты не удивил…

– Он трогал тебя? – Беслан стремительно развернулся и крепко сжал её плечи. Пронзил полубезумным взглядом её широко открытые глаза. – Спала с ним?

– Нет-нет, – Ангелина отчаянно замотала головой. – Я тебя люблю! Только тебя люблю!

– Ты моя! – он молниеносно прижал её к себе. Впился пальцами в волосы и затылок. С жаром захрипел на ухо: – Навечно лишь моя, Ангелина! Мой ангел! Моя женщина! Ты будешь моей женой! Навсегда моей! Убью любого, кто тронет тебя! Уже не могу уйти, и ты моя, теперь никак по-другому! До конца моя!

Беслан уткнулся носом в её шею и жадно задышал.

– Твои глаза… они горели, – едва слышно заговорила Ангелина. – А тот туман, чёрный и красный, у ног… Что с тобой сделала Полина? В кого превратил её дядя? – Ангелина всхлипнула, нежно гладя его плечи и голову. – Ты вампир?

– Что? – Беслан мягко взял её лицо в ладони, внимательно всмотрелся в слезящиеся родные глаза. – При чём тут Полина и её дядя?

– Ты не знаешь? Она дампир, а Леон магический вампир, – Ангелина закусила губы.

Беслан почувствовал, как кровь отхлынула у него от лица, а сердце пропустило удар.

– Ты не знаешь, кто это такие. Кто же ты? – Ангелина сделалась бледной словно мел. Крепче прижалась к Беслану.

– Мне известно о дампирах и магических вампирах, – он коротко и холодно с нотками сумасшествия рассмеялся. Мимолётно, но очень ласково поцеловал Ангелину в губы. Прислонил свой лоб к её. – Не плачь. Я же живой. С тобой. А кто я разве так важно?.. – вскинул бровь.

– Вампир, значит, вампир, – упавшим голосом. – Мне всё равно, что ты хочешь кро…

– Полина ни при чём, я не вампир, – Беслан погладил Ангелину по щеке, поцелуями собрал из-под её ресниц солёные капли. – Я хуже, чем оборотень и вампир вместе взятые. Я хуже, чем демон. Я хуже всяких адских тварей. Они не властны тронуть душу, творенье Бога. А я могу. Я Тень. Я питаюсь душами. В их смерти моя сила и жизнь. Я враг всем, кроме той ведьмы, что помогла мне стать таким, дала шанс быть с тобой, уберечь тебя. Они придут за нами, но…

Беслан криво улыбнулся, по его глазам пробежала волна огня. За дверью послышались шаги.

– Я вернусь вечером. Люблю тебя. Ты моя навечно, – он стремительно покрылся чёрно-красной пеленой и вместе с раздавшимся стуком в дверь поцеловал Ангелину в нос. Она мёртвой хваткой вцепилась в него, но это не могло остановить телепортацию. – Вместе до конца.

Беслан моргнул и очутился в комнате Веры.

Зашипев на него, Терра выгнула спину. Бросилась с постели и спряталась под той. Сама Вера застыла на пороге и выронила из руки кружку с дымящимся кофе.

– По-моему, эта кошка любит и ненавидит меня одинаково сильно, – Беслан, направив ладонь на кружку, что зависла у самого пола, удерживаемая его волей, хмыкнул. – Полагаю, ты разделяешь её мнение.

Он чуть приподнял руку, и кружка переместилась на стол. Из неё не пролилось ни капли бодрящего напитка.

– Что ты наделал?.. Как смог?.. – Вера робко ступила в комнату. Устремила на него взгляд, полный боли и волнения.

– Ничего особенного не сделал, – сухо. – Только стал собой. Выбрал, – Беслан сел на стул грудью к спинке и положил на неё руки, – что мне важней. Использовал возможность, и только.

– Быть монстром – это выбор? – покусывая губы, Вера опустилась на кровать. Зажала ладони между коленей и сгорбилась, словно на её плечи надавила увесистая скала.

– Что важней: своя жизнь и душа или любовь? Вот выбор. Монстр? – Беслан вскинул бровь. – Пожалуй, да. Но когда я был иным, если так легко принял на себя эту участь?..

– Ты ошибаешься, – Вера сокрушённо покачала головой. – Так нельзя… Это неправильно.

– За секунду с моим ангелом я испепелю весь мир, и пускай буду вечно ошибаться, но она будет со мной! – жёстко сказал он. На миг его глаза охватило пламя. Шумно выдохнув, заметил, как Вера, пряча от него глаза, напряглась. Добавил, смягчившись: – Разве бы ты не боролась всеми способами за того, кого любишь и кем любима? Оставила бы на волю случая или вцепилась в волосы Судьбе и постаралась направить её, покорить? Не мог я не попытаться защитить моего ангела. Неужели я так неправ?

В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь ходом стрелок настенных часов. Вера облизала губы и выпрямилась. Задумчиво скользнула взглядом в сторону окна, за которым сияло солнце. Эта яркая звезда, как отметил Беслан, придавала особый шарм Вере. Окутанная в мягкие светлые лучи, она точно начинала едва заметно сиять изнутри.

– Как тебе удалось активировать эти заклинания, вживить в себя эту силу? – Вера осторожно посмотрела ему в глаза.

– Не представляю, – Беслан флегматично пожал плечами. – Банально прочёл, запомнил и произнёс. А что, это так сложно? Заклинания ведь на то и заклинания, чтобы сказал – и заработало.

– Нет же… нет! – Вера нервным движением поправила волосы, откидывая их с лица за плечо. – Без определённого уровня силы внутри себя нельзя запустить никакое заклятие. Те, которые ты использовал, невозможно случайно активировать. Я сильна, многое знаю и являюсь дочкой великой ведьмы, с рождения обладаю даром, но этими заклятиями воспользоваться не в состоянии! – эмоционально всплеснула руками. – А ты первый раз увидел их и... смог, – едва слышно. – Это ненормально.

– Разве твоя мама не упоминала, что моей души коснулась Тьма? Какой-то мрак особенный, видимо, – задумчиво сказал Беслан.

– Это нереально, – повторила Вера. – Лишь Тень могла наделить тебя такой силой, но ты тут один. Другие не приходят за мной. Значит, что?.. Твоя душа выжила при пожирании Тенью и изменилась, и пронесла это изменение через границу реинкарнации? Но выжить при поедании Тенью невозможно. Перенести в себе часть её в новую жизнь – тем более невероятно. Ты слышишь голоса? – она испуганно посмотрела на него, сжимая колени бледными пальцами.

– Какие голоса? – он нахмурился.

– В голове! – выкрикнула Вера, словно учительница, разозлившаяся на ученика, который всё никак не мог понять, сколько будет, если к двум прибавить два. – Зов, словно ты часть всех, ты паззлик какого-то ума!

– Нет. В моей голове только эхо твоего визга, – Беслан усмехнулся.

– Тогда совсем всё нереально! Ты стал Тенью, но не один из Теней. Это просто невозможно, точно так же, как чтобы луна грела будто солнце!

– Не кричи, – улыбаясь, он встал и, взяв кружку, подошёл к Вере. Сел рядом. – Держи. Пей. Согрейся сердцем и остынь нервами, а то точно услышу голоса, велящие связать тебя и использовать кляп, но не тот, который тебе бы хотелось, – он игриво подмигнул, в его зрачках колыхнулся огонь.

– Ты меня пугаешь, – призналась Вера и взяла кружку. Густо краснея, чуть отпила кофе.

– Ну да… – Беслан криво ухмыльнулся. – Зачем ты Теням? – сконцентрировано. – Для большей силы? Они как улей?

– Тени – враги мамы, у нас вообще все враги. Почти все: и чёрные, и белые, и серые, и буро-малиновые, и фиолетовые. Иногда появляются друзья, но те сами изгои у своих, – её взгляд, пропитавшись грустью, уткнулся в кружку с кофе. – Мама – хранительница очень-очень древней силы, и почти все хотят нас уничтожить, может, от страха, я не знаю почему, она не говорит. Но Тени точно желают убить. Мы прячемся. Часто переезжаем. Скрываем правду о себе.

– Не бойся, – он нежно погладил её по голове, смотря с мягкостью и заботой, как отец на ребёнка. – Я должен и тебе, и Лине, у вас появился защитник. Если я такой невозможный, но есть, то, выходит, куда сильней, чем обычная Тень. Сейчас поем, и дашь мне ещё колдовских книг, – Беслан щёлкнул её по кончику носа и поднялся с кровати.

– Пожалуйста, не убивай больше чем нужно для выживания, – Вера умоляюще посмотрела на него. Насупилась. – А книг больше не дам!

– Поздно. Прыгнув в пропасть, сложить крылья – значит разбиться! – спокойно констатировал он. – Не дашь гримуаров – отправлюсь искать ведьм и прочих, у кого они есть, и заберу силой, – холодно добавил он и вышел из комнаты, направившись на кухню.



Вечернее солнце устало ловило блекнущими розовыми лучами шуршащие листья в кронах фруктовых деревьев, затрагивало пушистые облака, путалось в острых крыльях стрижей. Беслан сидел на пороге дома Веры и дочитывал шестую за день магическую книгу, эта была настолько толстой, что весила словно добротное пушечное ядро.

– Эту писанину нужно было назвать «Смерть войны и мира», – Беслан натужно выдохнул и потянулся рукой к стоявшей на приступке тарелке. На ней лежали остатки от горки бутербродов, которые он себе сделал утром. Тогда Вера со стуком выкладывала перед ним желанные ему гримуары на стол и приговаривала: «Держи, и ещё держи, и ещё держи, и снова держи…» Звучало это будто «Подавись». После она ушла к себе и на глаза Беслану не попадалась.

По двору, помахивая хвостом, деловой походкой прошествовала Терра. Мимолётно взглянув на него, кошка запрыгнула на забор, потом перемахнула на крупную ветвь абрикосового дерева и уселась, демонстрируя ему спину.

– Ещё одна обидчивая, – буркнул Беслан и, перелистнув страницу, внимательно начал вглядываться в столбцы знаков и магических печатей, действий мысли-слова-пасов… откусил от початого бутерброда.

Позади скрипнула дверь. Он через спину нутром ощутил дыхание северного шторма, но оно тут же сменилось лёгким и даже чуточку тёплым летним ночным бризом.

– Здравствуйте, Лина, – вполголоса сказал Беслан, понимая, что ощутил каплю её огромной силы, могучей не меньше, чем океан.

– Здравствуй. На ты обращайся, – она непринуждённо села возле него и поправила край юбки с разрезом на бедре. На ней было красивое чёрно-красное платье.

– Ну да, – Беслан хмыкнул, задумчиво взирая на неё, кажущуюся юной, почти беззаботной выпускницей школы. – Никогда уроки так легко мне не давались. Зачем ты со мной это сделала? Почему не взяла кого угодно другого раньше? Отчего сама не используешь эту силу? Что она со мной сделает в итоге? Что ты попробуешь сделать со мной после, когда я разберусь с твоими врагами? Дочери расскажешь? Уверена, что ещё на ты, может, на вы всё же? Хозяйка и раб… – кривая горькая усмешка.

– Только на ты, – Лина чуть изогнула вверх уголки губ. Убрала прядь волос за ухо от лица. – Рабом может быть глупец и слепец! Умный же есть друг! Иначе хозяин ему рабом окажется. Ты особенный, пришёл ко мне по нити судьбы, умён, отмечен тенью грехов, – она сосредоточилась, тронула его руку. Он выронил кусок бутерброда из пальцев, и они сразу попали в объятия её ладони. – Другому не по плечу выбранная тобой ноша. Я не заставляла, ты сам решил, я лишь показала дороги. Тебе ступать и тебе быть на выбранном пути кем-то. Вере незачем знать, что её мать худшее из чудовищ в мире. Не нужно делиться с ней своими догадками, которые у тебя наверняка имеются о том, кто я. За дочь, её благополучие я уничтожу любого и весь мир, как и ты за счастье Ангелины. Ещё один плюс к твоей кандидатуре. Ты понимаешь меня, – мягко и твёрдо одновременно. Беслан подумал, что её голос настолько женственен, что никак не может проиграть соблазнительным и смертоносным увещеваниям сирен, если те ещё существуют.

– Среди этих теней грехов во мне есть и твои?

– Как и сказала, ты умный, – Лина печально улыбнулась. Отпустила его пальцы.

– Мне снились странные сны, они словно вели, там девушка есть, – хмурясь, Беслан потёр лоб, – ты их присылала, это ты в них?

– Это судьба, но путь каждый выбирает сам.