Глава №36. Зов Света



Женщина вошла в каюту космического корабля, обставленную словно комната земного дома. Она села на кровать и распустила волосы, собранные в хвост. Те чёрными волнами растеклись по её плечам, словно река, прорвавшая дамбу. Женщина расстегнула до середины груди тёмный облегающий комбинезон и глубоко вдохнула. Медленно смежила веки. Насладилась тишиной – всего пару секунд, но этого хватило, чтобы собрать все мысли воедино. Распахнув глаза, она бросила взгляд на зеркальную дверцу гардероба, в отражении которой увидела себя – невысокого роста женщину со спортивной фигурой и статью кошки. Её алые губы дышали страстью, а глаза сине-серебристого цвета мерцали искрами изумруда. Её красота не была подвластна времени. За несколько десятилетий женщина не изменилась ни на толику с того дня, когда её преобразила смерть.

Она давно была мертва, но жила, безмерно любя свою смерть. Оберегала её. Сражалась за неё. Любила для неё. Умирала и воскресала ради неё.

Женщина чуть себе улыбнулась. В зрачках затеплился красный уголёк.

— И сегодня мы одолеем Тьму. Мы продолжим дышать, — тихо сказала она. Вновь глубоко вдохнула, наслаждаясь ароматом сирени, царящим в каюте.

В паре метров от кровати в воздухе возникло аморфное облако золотисто-рубинового цвета.

— Императрица! — раздался из него механический голос. — Эскадры Аспидников заняли позиции. Объединённый флот Нгаелов прибывает в оговорённый квадрат. Союзные Лакнийские корабли расположились за Юпитером. Отколовшиеся от Тарбийцев силы подходят к Плутону. Их возглавляет дюжина ударных крейсеров-мятежников Носферату. От флота Лиги Наций нет сведений. Возможно, уничтожен. Или предатели. Крыло Ордена из двадцати эсминцев, пяти линейных дредноутов и семнадцати крейсеров прикрытия прибыли к Марсу, перед этим передав нам коды своих защитных полей. Они транслируют позывной: «Система Дракон». Это неожиданное подкрепление, к сожалению, не вносит изменений в предстоящую битву. Союзники прибывают от многих наций, но это отдельные отряды, и их мало.

— Знаю, шансов нет, но мы не отступим от колыбели Лады, — холодно ответила женщина. — Что враг?

— Даминаусы прошли Орион. Легионы Теней в Андромеде. По Исчадиям нет информации, последний пеленг по ним был в Скорпионе. Союзные силы наших противников собираются у Кентавра.

— Было ли ещё что-нибудь от ВИ? — с поникшей надеждой спросила женщина.

— Сожалею. Только повтор сообщения: «Голос принесёт Свет». О любых переменах я доложу незамедлительно.

Женщина кивнула, и облако исчезло.

— Я знаю голос, приносящий Свет в мою Тьму. Для мира его мало, — она легла на кровать и задумчиво посмотрела в металлический потолок увлажнившимися глазами. — А что, если хватит?.. Веспа, продолжение записи, архив: «Тени Грехов».

— Запись инициирована, — сообщил мягкий искусственный голос.

Женщина сомкнула веки.

— Жизнь, порой, лишь кажется спокойной рекой, — начала она. — Миг, и вот она крутит героев водоворотом. Секунда, и снова гладь. Вдох, и мчит по порогам меж острых камней. А что впереди? Фатальный водопад или тихая заводь?.. Пока живу, в любом из миров, я вижу сны. Сны о моём прошлом. В котором меня нынешней нет, но благодаря которому я существую.

Не одна неделя прошла с момента боя Аханы с Айрис у сибирской реки. С того дня обстановка в мире значительно осложнилась. Во множестве стран полыхали различные конфликты. Воевали даже те народы, которые ранее старались избегать ссор. Одни воевали открыто, другие тайно, используя террористические группы. Некоторые сражались армиями лоб в лоб. Иные устраивали своё поле боя на территории другой страны. Внутри государств гремели битвы преступных групп, то и дело вспыхивали массовые беспорядки, цвело право сильного. В мире осталось крайне мало островков тишины и порядка. Люди не понимали происходящего безумия, как и того, почему ужас накрывает их жизнь — боялись нарастающего хаоса и насилия, хотели выжить и во многом инстинктивно защищались агрессией. Давний шёпот о грядущем конце света перешёл в крик. Говорящий о скором Апокалипсисе уже не воспринимался сумасшедшим. Люди не понимали, почему ужас накрывает их жизнь. И лишь служители тайных миров Света и Тьмы знали ответ. За всеми войнами людей стояли сражения сил Дня и Ночи. К беде человечества, Свет и Тьма не делились лишь на белое и чёрное. Ни у кого не было единства. Раскручивалась самая кровавая и тёмная война. Война хаоса. Только единицы знали, что древнейшее создание подпитывает её и умело направляет. Ему был чужд и враждебен этот мир, не покорённый им. Пока свободный от его полной власти.

Беслан вышел из портала в спальне, залитой светом лучей полуденного солнца. Он был одет в белую рубашку и синие джинсы. В руках держал пару объёмных бумажных пакетов.

Ангелина, спавшая на кровати, что-то бормотала. Её лицо не выдавало напряжения. Напротив, оно хранило мягкость и тёплое мечтательное выражение. Молочного цвета шёлковый халат на ней был распахнут, обнажая нежно-розовую комбинацию, чей ажурный верх едва скрывал наливную грудь.

Поставив пакеты, Беслан присел на кровать. Положил ладонь на крупный округлённый живот Ангелины. Погладил его и с заботой прикрыл, запахнул халат, хотя в комнате было более чем тепло. Как мужчина он жаждал сейчас сорвать с Ангелины всю одежду, но запрещал себе безумные мысли страсти. До родов оставалась пара недель, может, и меньше.

Губы Ангелины дрогнули. Она улыбнулась. Что-то зашептала. Чем больше был срок беременности, тем чаще и реалистичней к ней приходили сны, которые вовсе и не являлись снами. Она путешествовала в дни будущего.

Беслан нахмурился. Его изрядно тревожили эти видения. Ведь не бывает в настоящей жизни только радостных и счастливых моментов и дней. Ангелина же видела только такие. Чем ближе к родам, тем чаще и прекрасней. Беслан подозревал, что это делает их дочь, специально пряча от матери жуткое грядущее, утешая её перед чудовищным нечто. Ведь шанс на светлое в будущем был ничтожен, и завтра просто не существовало пока шло сегодня. В их настоящем, наступившем из прошлого, которое изменилось с приходом Аделаиды, нельзя было найти путь к известному будущему. Оно стёрлось новыми решениями в настоящем. Беслан не понимал и не верил в правдивость снов Ангелины, ведь он сам своими действиями разрушил известное грядущее, из которого и пришла Аделаида. Разрушил, чтобы уберечь Ангелину от верной смерти. Чтобы не отпустить её. Он всё отчаяннее боролся против будущего, а она всё увереннее посещала то во снах.

Взяв Ангелину за руку, Беслан тяжело вздохнул. Он прочёл её мысли, ощутил чувства. Его сердце сжалось. Она играла с маленьким мальчиком, обнимала его и напевала:

— Сияет солнышко в слезах,
Играет ветер в волосах,
Резвится рыбка в глубине,
Синие глаза теперь в огне.

Мерцает звёздочкой душа,
Летят из тьмы к ней голоса:
«Верни из Рая мне вину,
Возьми взамен ты кровь мою!»

Ведь смерти лишь любовь сильней,
Жизнь порождать под силу ей.
Времени речка течёт-течёт речка
Хранит в себе два пламенных сердечка.

Течёт-течёт речка...
Я и ты два маленьких сердечка.
На грани миров с тобой повстречались.
От Света и Тьмы за берегами укрылись.

Нас не пугают оковы.
Мы глубины Бездны изгои.
Летим по ветрам,
Сквозь тени от горя.

Светел наш путь,
Как дня поцелуй,
Что крылья нам подарил.
Тебя и меня благословил.

Течёт-течёт речка...
Сияет солнышко в глазах.
Мерцает звёздочка в душе.
Синие глаза теперь во мне.

Течёт-течёт речка...

— Сыночек мой... Надар... — счастливо прошептала Ангелина.

Беслан вздрогнул и сглотнул жёсткий ком.

— Люблю тебя. Прости, но не будет этого будущего, — одними губами сказал он.

Ангелина заворочалась, улыбаясь, пробормотала что-то о маленькой попке и притихла. Через пару мгновений её веки разомкнулись, и она посмотрела в глаза Беслану.

— Привет, мой Пухлый кроля, — он игриво коснулся указательным пальцем кончика её носа.

— Сам ты толстый, — притворно сердито буркнула Ангелина и попыталась приподняться. Ласково улыбнувшись, Беслан ей помог. — Опять воевал, — с укором и уже по-настоящему огорчившись добавила она.

— С чего ты, пташка, взяла? — мягкий поцелуй в губы. — Я за продуктами слетал и дал Полине крови. Думаю, это был последний раз. Не сегодня так послезавтра она родит.

— Бирка на джинсах. Ты спешил так, что забыл её убрать, — грустно пояснила Ангелина. — Главный бес — главный врун.

С виной в любящем взгляде Беслан криво изогнул губы и хмыкнул.

— Да понимаю, — Ангелина вздохнула, — ты вынужден сражаться. Но мне лучше знать, где ты был, и видеть тебя всего перепачканного в крови, чем чистенького. Мне страшней гадать, что с тобой было и куда пойдёшь, — она сжала его руку. — Я ведь уже просила об этом!

— Ладно. Хорошо. Не нервничай, — он приобнял её и поцеловал в нос. — Исправлюсь. Смотри, какие вкусности принёс!

Беслан начал доставать из пакетов еду и напитки.

— Раз исправишься, то без обычных отговорок рассказывай, что да как! — потребовала Ангелина и взяла пластиковую коробку с набором ролов, открыла её и принялась жадно есть.

— А с необычными можно? — лукавый взгляд сквозь пряди чёлки.

Жуя, Ангелина с надутыми щеками дала Беслану лёгкий подзатыльник. Он засмеялся и открыл бутылку молока, подал ей.

— Вы нашли предателя, из-за которого на дом Лины нападали? — сделав несколько глотков, спросила она.

Помрачнев, Беслан отрицательно качнул головой.

— Как Айрис? — Ангелина напряглась.

— Из Сибири они ушли на полярную станцию русских учёных. Они поживут там, пока она не родит, а потом решат по обстоятельствам, — Беслан с усмешкой хмыкнул. — Не знаю кого мне сейчас больше жалко. Учёных ли, на головы которых словно метеорит свалились оборотни и бесёнок — сама знаешь, Айрис может убедить любого быть обходительным и хранить тайны, а Геката так и подавно. Или жалко Алекса. Ему приходится бешеным волчком крутиться из-за капризов этих двух экстравагантных дам. А может, жалею бесёнка. Раньше он жил не тужил, творил всякие мелкие пакости по миру. Теперь же столько хлопот — и ребёнок он, и няня, и защитник, и добытчик, и чёртик-дурашка, — Беслан рассмеялся. — Хотя нет, больше всего мне жалко белого медведя, за которым бегал этот адский козлёнок с машинкой для стрижки шерсти. По науськиванию Алекса он собрался вязать самые тёплые вещи для младенца и обожаемой мамы.

— Кошмар! — Ангелина прыснула смехом. — Как мишка, уцелел?

— Местами, — широко улыбнувшись, Беслан счастливо посмотрел на неё.

— Очень хочу их увидеть и обнять, — хорошо посмеявшись и вытирая слёзы радости, но с печалью в голосе сказала Ангелина.

— Думаю, сейчас особой опасности нет, и на неделе постараюсь организовать нам туристический тур в Арктику. Правда, того медведя придётся ещё поискать, — Беслан задумчиво почесал подбородок.

— Можно без мишки! — хихикнув, Ангелина обняла его и поцеловала. Потом взяла пирожное с шоколадным кремом. — А как Вера? Лина? Елена?

— С Еленой завтра увидитесь. Я ведь каждую неделю вам устраиваю встречи, а вам всё мало и мало, болтушки-подружки, — он криво усмехнулся. — Сейчас у неё всё нормально. От души устраивает разнос Герберту за просыпанную муку. Изучают выпечку идеальных оладий. Особые женские дни подогревают страсти, — Беслан подал причмокивающей Ангелине следующее пирожное. — Лина занята в театре военных действий. Она и Зоарх редко бывают с дочерью. Война разгорается всё сильнее, но в целом у Лины нет проблем. Вера продолжает сердиться на меня и родителей, что усадили её в бункер подземной лаборатории под присмотром элитной охраны Ада. Не хочет принимать, что иного выбора у нас не было. Упёрлась в мыслях, как молодой барашек, что Камил её лучше всех защитил бы.

— Её понять нетрудно. Мне можно сидеть в прекрасном доме, в живописном уголке природы, с любимым мужчиной, а ей нет. Подземелье, монстры в охране, изредка свидания с Камилом. Не удивительно, что месяц за месяцем она не рада встрече с тобой, занудным профессором, и… — Ангелина сочувственно вздохнула. Попила молока.

— И... Её родители не жестоки сердцами. Их тоже понять несложно. Вера несовершеннолетняя, а мы… — Беслан хмыкнул.

— Мы давно нарушили все правила и стары, как ветер, — Ангелина мягко улыбнулась.

— Что-то вроде того, — он вернул ей улыбку. — Вере тяжело, но для Аханы она приоритетная цель.

— Знаю. Стоит захватить Веру в плен, и Лина с Зоархом выпадут из войны, — Ангелина взяла банан. Грустно вздохнув, очистила его и укусила. — Только сколько ей томиться в подземной башне, целованной принцем, но окружаемой драконами?.. Ещё год? Десять? Сотни лет?

Беслан пожал плечами.

— Может, лишь сутки. А возможно, и пару лет. Я очень близок к исправлению ошибки в Машине. Заодно почти завершил работу над открытием пространственно-параллельного перехода в структуре мультивселенной сферы. Масштабного перехода, не одного мелкого объекта. Цель: перенос множества масс, вплоть до Солнечной системы. Получив все ресурсы Машины, мы разнесём на микрочастицы угрозу нам и преграды для свободы Веры, — он погладил кончиком пальца край носа Ангелины.

— Я знаю, ты гений! Но только если я тебя... — лукаво улыбнувшись, Ангелина потянулась к нему и поцеловала в губы.

— И в этом тоже! — он подмигнул. Неожиданно ощутил боль и ужас. Стиснул зубы и удержал в себе эмоции. Телепатическая связь с Верой ворвалась в его сознание обжигающим штормом.

— Может быть, и в этом, не припомню. Освежишь память? — кокетливо спросила Ангелина.

— Непременно и скоро, — Беслан погладил её по щеке. — Сейчас мне нужно заскочить в наш старый дом, пташка, и проверить кое-что с Машиной, — соврал он. — И буду убеждать тебя в моём великолепии во всём! — он коснулся её живота ладонью и нежным поцелуем губ. Встал. — Люблю вас!

— И мы тебя любим! Бирку сними, а то Ян будет век над тобой подтрунивать, гений ты мой, — Ангелина сияла счастьем.

Испепеляя бирку, Беслан улыбнулся ей. Стиснул кулаки и шагнул в пелену кроваво-чёрного с золотыми переливами портала.

— Папа скоро вернётся, не волнуйся, — Ангелина погладила живот в ответ на беспокойное шевеление дочери. — Я тоже скучаю по нему, но у него очень много забот. Ради нас, — она с грустью вздохнула. — Давай не будем печалиться. Это огорчит папу. Лучше сделаем для него что-нибудь красивое. Может, нарисуем картину? На улице прекрасная погода.

Ребёнок мягко тронул её изнутри.

— Моё ты озорное счастье, Аделаида, — улыбнувшись, Ангелина погладила живот. — Только перед прогулкой давай посмотрим, что ещё вкусненького нам принёс папочка? Нужно хорошо подкрепиться, ты ведь у меня красавица с большими зубками, любящая плотно покушать. А то куснёшь от голода мамочку.

Нежно разговаривая с дочерью, Ангелина нашла в пакете в термоупаковке горячую пиццу, обильно заправленную сыром и помидорами. Довольно облизнувшись, принялась уплетать её за обе щёки, а после не спеша прибрала оставшуюся еду и напитки в холодильник. Затем приняла душ и, переодевшись для похода на улицу, взяла краски, кисти и холст. Каждое движение Ангелина делала с осторожностью, не торопясь, будто под ногами был лёд, а окружала её стеклянная хрупкость. Она оберегала себя от роковой случайности. Поздний срок беременности не мог не сказываться на её ловкости и подвижности. Ангелину не отпускала внутренняя тревога от слов, сказанных взрослой Аделаидой.

«Вы не успеете меня назвать. Я буду взрослеть без вас. Имя Аделаида я взяла для этого мира сама, потому как в нём, словно в утробе матери, укрыты два других имени. Одно моё, когда я обрету свою истинную любовь и судьбу. А второе — имя той, что есть надежда нового мира и моя вера, что всё было и будет не напрасно, и Смерть есть Жизнь», — довольно часто она вспоминала их и шептала себе, что всё будет иначе и уже назвала дочь. Ангелине было бы комфортней и спокойней, если бы кто-нибудь постоянно находился с ней, когда Беслан вынужден уходить. Но после нападения на дом Лины он никому не доверял. Никого не желал оставлять с ней наедине. Считал, что Ахана способна заставить любого подчиниться своей воли, а если не она, так могут найтись иные личные интересы. Несколько раз Ангелина до слёз спорила с Бесланом, кричала на него, обзывая параноиком и тюремщиком. Он только снисходительно улыбался, скривив губы. Лишь раз ей ответил, что лучше быть параноиком и чудовищем в её глазах, чем проморгать удар в её спину. Оттого путь к ней в няньки закрыт ангелам и демонам, самому Творцу или Лилит. На замечание, что Елене он доверяет охранять Полину, последовал холодный взгляд и фраза: «Мой сын не мешает планам ни Света, ни Тьмы. А вот наша дочь словно стилет в горло для многих из них. Я чувствую тебя и приду в ту же секунду, как потребуюсь. Доверять себе для меня уже непомерный риск». Ангелине нечего было ему ответить, и она осталась любящей и любимой пташкой в солнечной клетке. Дом и прилегающая территория к нему на несколько десятков метров была запечатана Бесланом древнейшей магией, которую он питал силой Искры. Никто и ничто не могло проникнуть за незримый барьер. Беслан говорил, что если Ахана и обнаружит их убежище и, допустим, сбросит на него атомную бомбу, то взрыв испепелит сотни километров леса в округе, но под энергетическим щитом и пылинка не шелохнётся. Ангелина боялась за Беслана, ведь такие траты сил, черпаемых из Искры, были чрезвычайно опасны. Он успокаивал её, объясняя, что постоянно не расходует мощь Искры на барьер, лишь подпитывает его функциональность, и энергии уходит ровно столько, сколько нужно в конкретный момент. Ангелина не впадала в панику, потому как не замечала каких-то губительных перемен в Беслане от использования Искры.

— Любовь не карает за любовь, — ободряюще сказала она себе и вышла из дома. Лёгкий ветер, пропитанный ароматом хвои, игривой прохладой погладил её по щекам. Теплотой весны солнечные лучи поцеловали в лицо и кисти рук. — Любовь оберегает любовь! — Ангелина вдохнула полной грудью. Не закрыв дверь и поправив на плече ремешок сумки с принадлежностями для живописи, пошла по каменной дорожке к озеру.

Мир был обманчиво прекрасен. Щебетали птицы. Благоухали цветы. Глубокое небо величаво бороздили редкие пушистые облака, напоминавшие сладкую вату.

Ангелина села на лавочку неподалёку от помоста, уходящего на несколько метров в синеву озера. Достала холст и краски. Ей очень хотелось пройти немного дальше к лесу и устроиться на широком пне около поросли тростника и распустивших разноцветные бутоны ирисов. Но защитное поле оканчивалось в дюжине шагов от неё. Она нанесла первый мазок на белоснежное полотно. Его насыщала смоль. Словно все её тревоги, страх и пережитая боль сконцентрировались в нём. Ангелина пока не знала, что напишет. Её рукой и чувствами вели воздух, солнце, шёпот воды, тишина земли. Она искала в создаваемой картине что-то важное для себя. Думала, быть может, и саму себя.

«Мир, в котором нет зла. Прекрасная мечта? Или этот мир добра и есть само зло? Мир, в котором нет борьбы с разрушением, неспособен и к созиданию. Разве нет? — светлые мазки, задумчивый взгляд на гладь озера. — Что будет для мира, если в нём нет Смерти, чудовища темноты? Помню, Люцифер, ты пророчил о жутких войнах. Великих научных открытиях. Людях и ангелах, ставших одним целым. Пророчил о падении границ миров. О бегстве с Земли народов. Отчаянный полёт сквозь мириады звёзд к мечте дома в Раю. А там спасшихся будет ждать чудовище. Непобедимое. Вечное. Пожирающее свет солнца жизни. Обращающее океаны воды в потоки крови. Меняющее плодородную щедрую землю в ненасытный бесчувственный огонь. Моя дочь… — алые мазки. Улыбка. Взгляд в глубину неба. Осторожный вдох. — С ней мне так легко дышать, словно лечу облачком. Ты был прав, Люцифер. Я вижу, как начинают сбываться твои предупреждения. И всё есть пепел, — поджатые губы. Сомкнутые веки. Мазки наугад. — Ад её суть. Ад её имя. Ты спас её от ложного Рая. Моя цена тебе...» — Ангелина раскрыла глаза и кинула картину в озеро. Смех. Свободный и звонкий.

— Истина любви! Чтобы дорожили теплом родных объятий, нужно живущее в тени света под кроватью чудовище!

Картина упала в воду со всплеском. Написанная на фоне мрака радуга потекла во все стороны.

— Я поняла, Князь! — счастливая улыбка. — Рай моей девочки...

Со стороны леса неожиданно грянули выстрелы. Прозвучал женский вскрик.

Часто задышав, Ангелина встала и замерла. Потрясённо посмотрела на выползшую из-за деревьев девушку. В её зелёных глазах метались боль, страх и мольба о помощи. Тонкие черты лица искажала гримаса отчаянной борьбы. Пряди светлых волос рассыпались и двигались в такт рваным движениям. Она отталкивалась руками от земли, влача ноги. На джинсах зияли кровавые дыры.

— Стефания… — узнав знакомую из жизни Авелин, потрясённо прошептала Ангелина. С удвоенным шоком посмотрела на преследователя тяжело раненной девушки. Худенький, невысокого роста, он шёл словно зомби за жертвой. Целился ей в спину с дробовика, следя абсолютно холодными глазами цвета янтаря. — Кнопка?! Нет! Не стреляй!

Камил дёрнулся от крика Ангелины, и выстрел пролетел мимо цели, дробь лишь зацепила плечо Стефании. Она вскрикнула, но продолжила ползти.

— Камил, стой! Нет! Не убивай! — начав мысленно звать Беслана, Ангелина поспешила к границе защитного барьера.

Камил посмотрел на неё каким-то пустым взглядом и не прекратил преследование, догоняя выбившуюся из сил жертву.

— Прошу, — сбивчиво дышащая Стефания упала в паре метров от границы невидимого защитного поля. Потянулась рукой к Ангелине. — Помоги...

Вытянутая рука Стефании безвольно упала на землю. Веки закрылись. Грудь замерла.

— Беслан! — срывающимся звенящим голосом позвала Ангелина. Она была в шаге от границы барьера, с ужасом и непониманием взирая на происходящее.

«Почему он не приходит? Он ведь у Яна. А тут Стефания... Что она тут делает? А Камил?» — лихорадочные мысли стали обжигать Ангелину.

Камил остановился подле неподвижного тела Стефании. Передёрнул помпу дробовика и направил дуло в затылок цели, почти касаясь сталью её головы.

— Нет! Нет! Почему?! — Ангелину захватывала истерика. Если Камил сейчас спустит курок, то наверняка разнесёт голову Стефании на кусочки и это убьёт её, пускай она и оборотень.

— Должен, — вдруг ответил Камил. Поднял взгляд на Ангелину. — Должен, — в его глазах пропасть. — Я служу, кому обязан. Просто не даются ни сила, ни любовь, — янтарь в глазах покрыла влага. Рука с оружием дрогнула. — Наказание за измену неотвратимо. Никто не может избегать битвы. Свобода от долга есть только в смерти.

Взгляд Камила вновь заполнила пустота, и он опустил его на жертву. Дробовик застыл, направленный чётко в затылок Стефании. Палец опустился на курок.

«Сбежала? Свобода? Стефания стремилась к воле от войны? От Света и Тьмы, как я? Ко мне, как к спасению...» — чувства взорвались в Ангелине. Она сделала выбор. Быстрый шаг, и толчок Камила прочь. Он отшатнулся. Она встала между ним и жизнью Стефании, будто жизнью своей дочери.

С глаз Камила потекли слёзы. Он резко махнул дробовиком. Удар приклада в щёку оглушил Ангелину. Свет мигнул перед ней, и она поняла, что лежит спиной на земле и смотрит в прекрасное голубое небо. Боль растекается по её лицу и звенит в голове. Кровь течёт изо рта.

Женский смех.

— Глупая соплячка! Поверила в спектакль, как и говорила, Великая Госпожа, — Стефания наклонилась над лицом Ангелины. Смеясь, плюнула в него.

— Не трогай её! — потребовал Камил.

— Закрой рот! Помни своё место, раб! — продолжая смотреть в глаза Ангелине, огрызнулась на него Стефания. — Слюнтяи у тебя, малолетка, а не мужчины в друзьях. Чуть за яйца возьмёшь — они уже и потекли. Мне тебя даже чуточку жаль. Но... До чего же приятно будет видеть, как ты подохнешь, маленькая дрянь! Надеюсь, ты скоро в Аду встретишь и Айрис. Передашь ей от меня большой привет. Чтобы вы, поганые себялюбивые сучки, вечность горели за Грегора! Из-за вас он погиб ни за что. Ненавижу вас! Я ещё миллион раз дала бы в себя выстрелить, оторвать себе ноги и руки, лишь бы видеть вашу мучительную смерть! — челюсть затрясшейся Стефании начала удлиняться. Из горла слетел рык. С искривившихся губ капнула слюна. Они раскрылись, оголив растущие клыки. — Как же я хочу перегрызть тебе глотку! Швырнуть трупик твоего святого ребёночка Радану под ноги. Потом поразвлечься с Алексом на глазах Айрис и выгрызть ей сердце! Жаль, несколько месяцев назад у меня в Риме с её волком не сложилось, но я ещё наверстаю! А тебе вот осталось только повизжать: «Мамочка»...

Лицо Стефании больше не напоминало человеческое, но и волком она ещё не была. Полузверь, уродливый и яростный. Она приблизила пасть к горлу Ангелины, шепчущей «Беслан».

Грянул выстрел.

Стефанию отбросило от Ангелины.

— Ты ошиблась, — Камил нацелил дробовик в голову лежащей у берега, тяжело дышащей Стефании. У неё в боку зияла большая рана, из которой виднелись обломки кости. — Я уже не раб. Любовь не спасти гнилью, — он мельком взглянул на Ангелину. Прошептал ей: — Прости. Быстрей вернись под купол.

Ангелина двинулась к барьеру.

— Будь проклят, — прохрипела Стефания. — Вы в Аду...

— Будешь там раньше, — Камил спустил курок.

Дробовик вылетел из его рук и выстрелил уже в воздухе в густеющие облака. В следующую секунду Камил упал на колени, а незримая сила швырнула Ангелину к его ногам.

Из портала цвета непроглядной ночи вышла Ахана. Она была не одна.





Вера сидела на диване, который стоял у стальной стены недалеко от пульта управления вычислительного комплекса. Она читала книгу и не обращала внимания на возникшую суету. В помещении то открывались, то закрывались воронки переходов. Среди приходивших и убывавших были и демоны высших уровней, и высокостатусные ведьмы, и даже несколько архангелов. Обычно в лаборатории – облагороженной под домашний уют насколько это было возможно – стояла тишина. Здесь гости появлялись крайне редко. Постоянно приходили только Беслан, Лилит и Зоарх. Родители Веры порой приводили с собой и Камила. В комплексе всегда находился лишь Зверь Ада и пять демонов из стражи Зоарха. Они обеспечивали охрану и исполняли допустимые прихоти Веры, на которые давал добро хозяин Ада.

За те все месяцы, которые Вера прожила в лаборатории, переполох, подобный сегодняшнему, случался трижды. В первый раз тому виной оказались военные, попытавшиеся восстановить контроль над объектом. Вера краем уха слышала, что отец поставил в их попытках жирную точку из растекающихся мозгов министра обороны в его кабинете прямо на заседании национального совета обороны. Этот инцидент фактически вызвал окончательный раскол в силах Рая и начал войну верных Зоарху с присягнувшими Святому Духу. Второй переполох случился, когда Тени повели массированную атаку на силы Творца. Третий раз произошёл, когда Индия и Пакистан обменялись ядерными ударами, начало разить глобальной атомной войной и катастрофой. Кризис удалось остановить, виновников – покарать, но выяснилось, у них был вдохновитель. Участвовавшим в расследовании было приказано про него молчать. Вера слышала, что это нечто ужасающее из иного мира. Отец и мать не позволяли ей узнать больше, ограждали от реалий войны. Её протесты были тщетны. Они выставили непоколебимую позицию: «Ещё успеешь от и до перепачкаться кровью и грязью. Чем дольше будешь оставаться чище, тем лучше. Тем будет меньше преследовать кошмаров. Меньше наживёшь кровных врагов. Светлее останется душа и здоровее психика». В разговорах с глазу на глаз они без стеснения указывали ей на Беслана, как на яркий пример того, что творит война с юностью. Иногда Вера тайком плакала, понимая правоту родителей, зная, что Беслан только рядом с Ангелиной становится человечным. Вдали от любимой он страх и безумие, бессердечная жестокость, словно машина, созданная убивать, знающая только лишь смерть. Его боялись даже те, кто боготворил, никто не понимал, что он сделает в следующую секунду. Он мог улыбаться, мягко беседовать, казаться преисполненным ласки, но это была лишь иллюзия, маска. Один миг до оскала Смерти. Правда, бывало, наступали минуты, когда Вера бунтовала, по-настоящему срывалась на эмоции, и тогда к ней срочно доставляли Камила. В его объятиях она постепенно успокаивалась и обретала терпение. Хотя шептала ему раз за разом: «Во мне нет Искры, во мне просто искренняя любовь. Я не могу стать чудовищем из-за неё». Камил не спорил, дарил ей свою нежность и уверенность. Вера гнала рвущиеся в сердце мысли об Аделаиде, из-за которой он стал оборотнем и они обрели друг друга. Затихала и благодарила судьбу, что у неё есть заботливые родители, с которыми она пусть порой и совершенно не согласна.

В лаборатории появился Зоарх.

Вера оторвалась от книги, улыбнулась ему. Он нежно посмотрел на неё, но обратился к Зверю.

— Что происходит? Я получил от тебя вызов вместе с женой, хотя тебе ведомо правило — высшие чины Ада, верные делу Люцифера, не должны без крайне веских причин находиться в одном месте. Тем более здесь. Так что за причина, которую нельзя сообщить в послании? — в басе Зоарха прогудело раздражение. Кончик его хвоста нервно задёргался.

— Повелитель, — Зверь склонил покрытую длинными иглами спину, — я остерегался, что сведения перехватят. Они касаются плана Аханы напасть на дом Беслана и того, кто есть Древнейший. Одно упоминание о них в донесении, и мы могли бы оказаться в уязвимом положении. Пока что обладаем превосходством. Смею предложить устроить засаду и покончить с Аханой, но для успеха потребуется и мощь вашей супруги. Повелитель! — похожее на помесь человека и варана, могучее создание поклонилось ещё ниже, чем в начале разговора.

Зоарх без раздумий мотнул увенчанной рогами головой.

— Я не пойду на риск, — на зубастой морде отпечаталась категоричность. — Моей жене ни слова! Стоит ли наносить удар из засады без неё я решу, когда услышу от тебя всю информацию. Подробно!

— Папа! — Вера эмоционально подскочила на ноги. Её взбудоражила мысль, что вот он, реальный шанс покончить с заточением и страхом перед Аханой, а могучий Зоарх им почти пренебрегает. — Хотя бы спроси у мамы! Позови её или я позову! Я тоже могу помочь убить Ахану! Я готова сражаться! Ты же знаешь!

— Тихо, — Зоарх топнул копытом, — не смей и думать о схватке! Ступай в пищевой блок. Жди там, пока я буду проводить совещание. Немедля! — он указал когтистой лапой на выход.

— Или что, если посмею? — начав сверлить отца укоряющим взглядом, Вера сердито засопела.

— Если любишь и бережёшь меня и мать, то не посмеешь, — глухо ответил он.

Сжав кулаки и едва не разревевшись, Вера пошла к выходу. Краем глаза заметила открывшуюся за спиной воронку перехода. Почувствовала, как твёрдая опора исчезла из-под ног, а голова вмиг словно обратилась в чугунный шар. Она падала. Вокруг засверкали вспышки. Начался бой. Яростный рык отца проводил её в темноту и пустоту.



В подземной лаборатории Беслан вышел из воронки. Он был готов к битве. Но вместо врагов его встретили Лейли и Зверь Ада, Вера, лежащая без движения на диване, да десяток трупов демонов, лужи крови и горсти пепла от павших Теней. Рядом с диваном, привалившись к стене спиной, сидел Зоарх. В его груди зияла огромная рваная рана, кусок плоти был вырван вместе с частью позвоночника. Горло Зоарха тоже обезобразила глубокая рана. Он был мёртв.

— Кто? — хрипло, сквозь зубы спросил Беслан и пылающими глазами посмотрел на перемазанных кровью и пеплом Лейли и Зверя.

«Брат. Брат мой», — пелена безумия начала сгущаться над разумом Беслана. Бешено стучащее сердце утонуло в гневе.

— Господин, — более двух метров роста, мощный Зверь упал на колени и словно маленькая мышка прижался к полу перед Бесланом. — Не ведаю, кто сразил повелителя. Моя вина, не уберёг. На нас внезапно напали. Не ведаю, как смогли открыть порталы, обойдя защиту. Мы как раз обсуждали план западни для Аханы. Она задумала напасть на ваш дом. Тут случилась атака на нас. Больше двадцати Теней и с десяток демонов из предателей чести Люцифера было против повелителя, меня и пяти стражников. Я старался уберечь Веру. Она получила удар вскользь по голове и подверглась заклятию оцепенения. Очевидно, её хотели захватить живой. Мне удалось отстоять её и уцелеть только благодаря пришествию Серафима. Простите, господин. Смиренно приму кару от вас, — тихое шипение из скорбных нот.

— Ещё успеешь издохнуть, — чуть ли не выплюнул Беслан и обошёл его. Приблизившись к дивану, просканировал Веру. Сейчас её жизни ничего не угрожало. Пробуждать от заклятия, которое самостоятельно развеется через час, он не стал. Ей незачем было видеть погибшего отца. Погладив Веру по щеке, Беслан присел около тела Зоарха. Прижался лбом к его голове, безвольно склонённой на изувеченную грудь.

«Ты будешь отомщён. Прости, что я не смог раньше вычислить, кто предаёт нас. Но через несколько минут выясню правду или уничтожу без колебания всех, кого хоть чуть подозреваю. За дочь и жену не тревожься. Защищать буду как своих. Прощай, брат. Прощай с надеждой на встречу в другой жизни в ином мире», — подумал Беслан и, встав, вонзил огненный взор в Лейли.

— Как ты тут так вовремя оказалась, Виолетта?

— По поручению Творца я спешила предупредить Зоарха, что сегодня довольное значимое количество ангелов, архангелов и даже некоторых серафимов перестало выходить на связь с ним. Но они живы. Тех служителей Творца, которых направили на поиски пропавших, атаковали Тени. В ряде случаев прислужникам Аханы помогли сами пропавшие. У нас измена, Радан. Притом предатели, как понимаешь, переметнулись не к Святому Духу. А почему-то к Ахане, — у Лейли в глазах цвета стали растелилось невероятное спокойствие. Она будто закалённый меч принимала свою судьбу ударов, крови, звона слома.

— Не к ней. К Древнейшему, — чёрство сказал Беслан и отошёл к пульту управления. — Ощущаете, что лаборатория накрыта барьером, закрывающим переходы?

— Да, конечно, — холодно ответила Лейли. — Он появился сразу, как я перешла сюда, почти миг в миг с нападавшими. Мне не ясно, как ты его преодолел?

— Господин, — Зверь продолжал лежать в преклонённой позе на полу, уткнувшись мордой в грязь из крови и пепла. — Барьер неизвестной мне природы. По ощущениям, он не пропустит ни отсюда, ни сюда никого из представителей Ада или Рая и даже Теней, никого.

— Во мне Искра, часть Морок. Этот барьер, порождение Древнейшего, мне не преграда. Оно тоже опасается измены и придёт сюда лишь с тем, кому полностью верит, — использовав временный код, Беслан вошёл в программу управления.

— Что же… как пламя встречу тьму, — чуть дрогнувшим голосом сказала Лейли и пошла к дивану. — Попробуй спасти свои труды. Они очень пригодятся для выживания тем, кого мы оберегаем, — Она встала спиной к спящей Вере и раскрыла огненные крылья. Серафим была готова к схватке насмерть.

— Посланница Творца мудра в совете. Господин, вам необходимо перенести данные в иное место. Здесь есть мобильные накопители. Быть может, вы успеете скопировать на них данные и унести в безопасное хранилище. Потом снаружи барьера, заручившись содействием Творца и Лилит, возможно, и Гек-а-Ты, пробьёте барьер. До того мига я с Серафимом буду изо всех сил защищать Веру, — робким тоном предложил Зверь.

— Именно о таком плане я и думал, — применяя команды, отозвался Беслан. — Встань. Неси накопители.

— Благодарю, господин, — Зверь проворно поднялся.

— Пока не за что, — с кривой усмешкой Беслан нажал клавишу ввода.

В лаборатории везде разом погас свет, и аварийное питание не запустилось.

Энергия шла только на внутренние отсеки, где хранилась информация. Вся остальная система согласно команде, написанной Бесланом, должна была перезапуститься через минуту.

Беслан вскинул руку, и чёрные змеи из его ладони рванули к Лейли. Они лавиной впились в её шею. Окружавший её тело огонь моргнул и пропал. Она захрипела и упала на колени.

«Я должен погасить весь свет, чтобы выявить Архаиза. Либо исключить вас из подозрения, но так мне повезти не может. Не сегодня. Не сейчас», — сконцентрировав все силы, подумал Беслан.

В кромешной тьме, накрывшей помещение, замерцали зелёные огоньки. Они плясали, как светлячки, на кончиках игл Зверя, отражались в глазах, мерцали на когтях лап и оскаленных зубах.

— Вот и ты, ублюдок Древний, — Беслан отпустил Лейли и ударил потоком молний в заклятого врага.

Визг боли. Дым от плоти. Зверь отшатнулся, и незримая волна отбросила Беслана на пульт.

— Мразь! — Лейли уже стояла на ногах и пылала яркими языками пламени. Она обрушила на Зверя тугие спирали огня. Часть он отразил в потолок, несколько прорезали ему ногу, одна вонзилась в живот.

— Вы ничто! — полный ненависти змеиный свист.

Зверь метнул в Лейли смоляной шар. Она разрезала тот столбом огня, но покачнулась, обессилено часто задышав. В Беслана тоже помчались два смоляных шара.

— Сожру тебя, выродок! — прорычав, Беслан развеял оба шара золотыми молниями. Ударил энергетическими голубыми сферами в ответ.

В комнате вспыхнул свет, и тут же открылся портал. Одетая в красный обтягивающий комбинезон Ахана вступила в сражение. Она прострелила молниями грудь Лейли, и та рухнула, накрывая собой Веру.

Стиснув зубы, Беслан обрушил радужные лучи из обеих рук. С одной ладони он бил в Зверя, с другой – в Ахану. Целился им в голову, в лицо, в глаза. Он шёл на врагов с неистовым отчаянием и без страха, храня в себе облик улыбающейся Ангелины — её объятия, поцелуй и чувство, непередаваемое и невероятное, когда прижимал руку ей к животу. Он шёл побеждать, ощущая в себе тепло жизни дочери.

Ахана сдерживала смертоносный радужный свет защитным полем, которое было от неё всего в считаных миллиметрах. От напряжения сил привлекательное лицо скривилось в уродливую гримасу. Она пятилась.

— Я убил твоего брата, ударив ему в спину! — шипя и рыча, Зверь останавливал луч смоляным сгустком и медленно двигался к Беслану. — Потому что он был глуп и не заслуживал чести видеть свою смерть в моих глазах. А ты умный, как собака, и я удостою тебя чести умереть у моих ног, смотря мне в лицо.

— Прежде твоя морда станет фаршем, — Беслан резко перевёл луч с Аханы на грудь Зверя, бывшего от него уже на расстоянии удара. Из ящера брызнула кровь. Но тут же молния, выпущенная Аханой, вонзилась в левый бок Беслану. На миг он дрогнул от ослепляющей боли. Радужные лучи мигнули, и этого было достаточно, чтобы раненый Зверь изловчился и ударил его локтем в голову.

Падая в темноту, Беслан заметил, что Зверь тоже повалился на пол.

«Ангел...» — образ любимой пропал в погасшем сознании Беслана.

Искорка. Она мерцала где-то там. В непостижимой глубине мрака. Он был бесконечен и тяжёл, как мириады бушующих волн. А искорка крошечная, меньше песчинки. Но стихия черноты не могла её одолеть. Она мерцала и мерцала. Не поддавалась неизбежному. Трепетала словно пульс. Казалось, звала. Тихо-тихо: «Беслан...» — голосом Ангелины. «Папа...» — голосом Аделаиды.

— Мне нужно идти. Его сучки почти в моих руках. Нужно проследить, чтобы не сорвалось, — нервно проговорила Ахана. — Ты уверен, что справишься с ним сам и долечишься? Лилит скоро подохнет, моя элита зажала её в Аду. Так что здесь она не объявится, почти всё идёт по плану. Но доступ к Машине нам вряд ли удастся получить. Если бы он не раскрыл тебя и мне не пришлось вмешаться, был шанс. А сейчас лучше не тратить время. Творец и Святой Дух ещё обладают немалыми силами! Они скоро подавят в своих рядах панику и шок измены. Наша внезапная атака выдыхается!

— Ступай. Мне нужна его работа. Без этих данных на тысячи лет отложится вторжение моей армады в ваши ничтожные миры. В твоих интересах этого не допустить! — зло прошипел Зверь. — Если я не вскрою код к системе, то притащу его к тебе, и мы будем неспешно потрошить ненаглядных ему сучек. И ради того, чтобы они умерли быстро, он откроет путь к Машине.

— Хорошо. Буду ждать, — с ядовитой сладостью в голосе ответила Ахана.

Беслан едва смог приоткрыть веки и увидел, как она исчезает в портале вместе с Верой, таща бессознательное тело за волосы. Зверь, сгорбившись и постанывая, стоял у пульта управления. Лейли лежала у дивана, в ней теплилась жизнь.

«Ещё не конец. Только начало. Я слышал мою дочь и знаю, как назову её. Й-оти. Свет во Тьме. Я вернусь к...» — Беслан дёрнулся, лёжа у стены, опутанный смоляной волной энергетической цепи. Боль от раны и удара током резанула по нервам.

— Очнулся, — Зверь повернулся к нему. Его морда была изувечена и из дыры в груди сочилась кровь. — Ты почти уничтожил это моё тело. Даже ранил мою суть, но тебе не одолеть меня. Ты всего-то во многом человечек. Смирись. Сдайся. Покорись и, быть может, я даже явлю милость и сохраню жизнь твоему Ангелу.

— Неужели возникли большие проблемы с паролем к системе данных? — Беслан хрипло засмеялся. — Попытка взлома приведёт к их уничтожению, а обойти защиту тебе ума не хватит. Ты же во многом всего-то одноклеточное. И на чём построен алгоритм защиты никогда не поймёшь, безмозглый паразит.

С рыком бешенства Зверь метнулся к дивану и схватил за шею Лейли.

— Говори код, или она будет первой! Вера следом. После — твои жена и дочь! Их сердца я запихну тебе в рот!

— Я так считаю, что поле, которым ты закрыл лабораторию, не пустит сюда никого, кроме того, в ком есть твои укоренившиеся споры. Или того, в ком есть они и к ним антитела от Морок. Только в этом и удобство, и проблема. Ведь в Ангелине нет ни того ни другого. А вот в моей дочери есть… Но ещё в ней есть и прямая связь с Бездной. Потому вы не сможете притащить её одну сюда. Остережётесь непредсказуемой реакции с Искрой во мне! — Беслан едко улыбнулся. Увидев искорку во мраке и услышав, как дочь позвала его, он понял способ исправления ошибки в Машине. — Твой конец стал реален, Архаиз! Их гибель только приблизит его. Так как с каждой секундой моей жизни твоя смерть ближе. Тупая ты ящерица!

С ненавистью зарычав, Зверь отбросил Лейли, как мусор, и она упала на пол у дивана. Он же одним прыжком подскочил к Беслану и схватил его за шею. Поднял так, чтобы его лицо оказалось на уровне пасти.

— Давай неси меня к Ангелине, — со злой язвительностью начал Беслан. — Рискни пытать их и убить на моих глазах. Посмотрим, что случиться с Искрой! Либо прикончи меня перед ними! Разве ты не мечтаешь заполучить всё мироздание? Исполнится враз. Бум! Будешь пылинками в каждой его частице! — кривая ухмылка. — Тебе никогда не узнать пароль для входа к Машине и не получить мои расчёты. Тебе даже не убить меня, слабак!

«Вера в чудо. В любовь. Если он поверит в мой блеф, что Бездна активируется, потеряв связь с моей дочкой, и подключится к носителю Искры, то чудо победит. Если поверит, что моя смерть рядом с дочкой замкнёт цепь и перегрузит Машину, вызвав мегавзрыв, изничтожающий вселенную, то любовь победит. Он должен поверить, так как не знает устройство Машины, как я. Должен, и это единственный шанс жизни», — подумал Беслан, зная, что верные друзья слышат его. Он надеялся, они поймут подсказку и спасут его веру, чудо и любовь.

— Вот тут ты ошибаешься! — Зверь воткнул коготь ему в грудь слева. — Я медленно вскрою тебя, получая большое удовольствие. Оно стоит ожогов от пленённой Искры. А потом Ахана прикончит твоих сучек, вернётся и заберёт её в себя. Как тебе мой новый план? — зловещее шипение.

— Радует, — струйка крови потекла из уголка рта Беслана. Он ухмыльнулся. — Тупое животное. Во мне не только Искра, но и свет блага Творца. Я ключ его к тёмным дверям. И тебе конец, выродок!

Золотой луч внезапно ударил из района сердца Беслана в грудь Зверя. Тот, заверещав, словно обливаемый кислотой, отскочил от Беслана. Из луча тысячи солнечных линий протянулись по комнате.

Беслан торжествующе улыбнулся и поднялся с пола. На мгновение зажмурился от яркой вспышки открывшегося портала. Пришедший мужчина, облачённый в белоснежные брюки и рубашку, обладал атлетическим телосложением. По его шее пролегал грубый шрам. На правом запястье висела подвеска с вороном и голубем. Мужчина явил свои огненно-солнечные крылья и обхватил руками Зверя.

— Каис, нет... — с горечью крикнул Беслан, ощутив, что тот задумал. — Творец... — с болью потери.

Визг зверя смешался с благостным умиротворяющим голосом:

— Будь сильным духом. Верю в тебя. Ты и мне сын.

Комнату затрясло. Слепящий свет и огонь вступил в бой со смоляным вихрем и зелёными разрядами энергий, которые молниеносно начали окутывать Творца и Архаиза. Брызги их крови смешались в разверзшейся воронке гиперперехода.

— Ты мне как отец... — тихо сказал Беслан.

Вспышка и оглушающий хлопок. Творец и Архаиз пропали. Закрывающий переходы в лабораторию барьер растворился.

Пошатываясь, Беслан двинулся к дивану. Тот местами горел, как и часть оборудования, и одежда на нём и Лейли. Система безопасности бункера уже активировала пожаротушение. Зазвучала сирена, освещение стало багровым и включилось аварийное питание. С потолка из выдвинувшихся распылителей пошёл дождь. Он быстро стал гасить пламя, но навредить электронным данным не мог. Система безопасности уже обесточила оборудование и запечатала данные в закрытый архив.

Тяжело дыша, Беслан испустил в Лейли исцеляющие радужные лучи. Он спешил и полечил её совсем немного, только настолько, чтобы удержать ускользающую жизнь в теле.

— Радан... — прошептала она и едва приоткрыла глаза. Потянулась к нему рукой. У неё на кисти покачивалась потёртая огнём подвеска с фигурками ворона и голубя. — Где?..

— Помнишь?.. Сильный оберегает жизнь. Слабый кланяется смерти. Ты сильней пламени. Позаботься о Рае, о свете Каиса в нём. Ты сможешь, — Беслан печально посмотрел ей в глаза. Почувствовал, как она надрывно зарыдала в душе. — Передай Ксавьеру, что алгоритм кода VXV. Придёт день, и он поймёт его. Спасибо.

Беслан открыл переход. Чуть искривил окровавленные губы в улыбке.

— Прости, я не смогла защитить... — простонала Лейли. Постаралась встать, но рана помешала ей.

— Смогла, — Беслан скрылся в багрово-чёрной с золотой окраской пелене, идя навстречу Судьбе, следуя к голосу любимой, нежно поющей их дочери.



— Ну, здравствуй, Птенчик, — вышедшая из портала Ахана помахала ладонью Ангелине. Разжала пальцы, отпуская волосы Веры, которую притащила за собой. — Нет-нет! — стрельнула маленькой молнией около головы Веры в ответ на движение Камила. — Не хочешь её хоронить — будь послушным волчонком! На коленях стой и держи свою подругу. Нож ей к глотке!

Камил схватил охнувшую Ангелину и, прижав к себе спиной, достал из ножен на поясе клинок. Подставил острую сталь к её шее.

— Раб, — лёжа на берегу, глухо с болью засмеялась Стефания и прижала руку к страшной ране. — Ещё какой раб и дурак! Госпожа, подари мне его для утех!

— Будет строптивым — отдам, — Ахана поставила ногу на лицо пребывающей без сознания Веры. — Резани её, волчок, в бочок! Но не глубоко.

— Прости, Аделаида была права, пытаясь меня убить, — прошептал Камил и, стащив с Ангелины куртку, чиркнул кончиком ножа у рёбер по её правому боку. Она закусила губы. Он затрясся словно в лихорадке. — Я стал чудовищем ради любви. Вера ошиблась. Искра есть в каждом, кто любит искренне. Но не каждый с ней может быть светом. Прости.

У Ангелины начались схватки. Она рожала, в ужасе понимая, что с Бесланом случилось нечто страшное, потому его и нет рядом с ней. Она запретила себе кричать от боли и дикой паники за судьбу дочери. Задавила в себе слёзы, накрывавшие её разрывающуюся душу.

— Молодец! — Ахана веселилась. — Ещё резани. Ногу! Хочу слышать её вопли! Мольбы!

Камил подчинился. Слёзы закапали из его глаз.

Ангелина посмотрела на небо, плотно затягиваемое облаками. Она не роняла ничего, кроме тихих стонов.

— Режь! Везде и медленно! Режь суку, пока не заорёт! Пусть вся станет цвета моего прекрасного наряда! — потребовала Ахана с яростью. С одержимой сексуальностью провела ладонями по груди и бёдрам. — Мой кровавый комбинезон, словно её кожа...

Безумно закричав, Камил продолжил чиркать ножом по дрожащей Ангелине. Она запела в себе как молитву:

«— Сияет солнышко в слезах,
Играет ветер в волосах,
Резвится рыбка в глубине,
Синие глаза теперь в огне.

Мерцает звёздочкой душа,
Летят из тьмы к ней голоса:
«Верни из Рая мне вину,
Возьми взамен ты кровь мою!»

Ведь смерти лишь любовь сильней,
Жизнь порождать под силу ей.
Времени речка течёт-течёт, речка
Хранит в себе два пламенных сердечка.

Течёт-течёт речка...
Я и ты два маленьких сердечка.
На грани миров с тобой повстречались.
От Света и Тьмы за берегами укрылись.

Нас не пугают оковы.
Мы глубины Бездны изгои.
Летим по ветрам,
Сквозь тени от горя.

Светел наш путь,
Как дня поцелуй,
Что крылья нам подарил.
Тебя и меня благословил.

Течёт-течёт речка...
Сияет солнышко в глазах.
Мерцает звёздочка в душе.
Синие глаза теперь во мне.

Течёт-течёт речка...»

Стефания захохотала. Прорычала:
— Умри!

— Ещё! Ещё! Больше чудесного цвета! — свирепела Ахана.

Камил нечленораздельно взвыл. Полоснул Ангелине ножом по горлу и, вскочив на ноги, бросился к Ахане. Её лицо перекосило. Она вскинула ему навстречу руку. На кончиках её пальцев засияла энергия. Ещё секунда, и Камила разорвало бы на части. Но пред Аханой открылся портал, и пришедший Беслан ударил в неё красными молниями. Она отлетела прочь будто от попадания снаряда и окутанная дымом, рухнула около воды.

Стефания мгновенно соскользнула в озеро и нырнула.

Застывший столбом Камил выронил нож. Стоя возле Беслана, он смотрел на него как в пустоту.

— Спасай ту, что любишь, — Беслан толкнул Камила к Вере и пошёл к Ангелине.

Камил поднял Веру на плечо и побежал к лесу.

Силы покидали Беслана вместе с кровью, продолжавшей сочиться из раны на груди. Ускоренное заживление не работало. Магия и способности Стража Тени лишь замедляли, но не останавливали действие яда, которым обладал Зверь Ада. На полное излечение Беслану потребовалось бы не меньше недели. Только он осознавал, что у него нет и пары минут.

Беслан упал на колени возле вздрагивающей в конвульсиях Ангелины. Её глаза стекленели. Сердце затихло. Мысли затухали. Она ещё видела его. Шептала в себе: «Рай моей девочки есть. Я вернусь к тебе... вспомнишь...»

С неба полетели капли холодного дождя. Они смывали с Ангелины кровь.

В миг Беслан прожил вечность. Вспомнил смерть Велани от пули снайпера. Её и свои слова:

— Солнечный гриб закрыл небо. Жарко. Мы будем там. Я подожду... — прошептала Велани упавшему к ней Радану.

— Аптечку, живо! — рявкнул он Велии, отталкивая её. — В моей комнате армейский меднабор под кроватью. Неси! — добавил Радан и мягко уложил голову Велани к себе на колени. Крепко прижал тряпку к ране. — Молчи. Дыши. Всё обойдётся. Ты не умрёшь. Я вылечу... — он рванул зубами плоть на своей кисти.

— Твоя кровь убьёт в ней ребёнка, — предупреждение...

Вспомнил и как заполучил шкатулку с душой Гекаты, и зачем жаждал ей обладать, и для чего помог Айрис объединиться с бессмертной. Он хотел обыграть Судьбу, обмануть время, перехитрить пространство. И сейчас мог себе это позволить. У него же всё получилось. Темница Гекаты разрушена. Возрождающая Вечность свободна и обязана ему. Притом он сам не стал частью её и тоже волен. Айрис ему подруга и должница и окажет любую услугу, и даже победит Смерть. Вернёт жизнь в любого, кого он укажет. Сейчас ему хватит сил и времени, чтобы перенести сюда Айрис и спасти Ангелину, но истина озарения поставила перед ним выбор. Он действительно понял, как возможно исправить ошибку в Машине.

«Помни, боль врачует душу, в которой есть сила оберегать жизнь, а губит лишь слабую, что кланяется смерти», — прошептал он слова, давно ему сказанные Лейли. Выбор был прост. Воскресить Ангелину и обыграть Судьбу, перечеркнуть тем всё грядущее, изменить время, но тем навсегда потерять их дочь. Либо...

— Отражение души. Её шанс, — Беслан сместил с дома защитный барьер к себе, изменив и его свойства. Он накрыл им и поднимающуюся на ноги раненную Ахану. Иначе было невозможно сделать. Зато теперь под купол барьера никто разной с ним сути не мог пройти. Ахане не призвать помощь. И выйти из-под барьера мог лишь он. В Беслане не было доверия ни к кому из Света и Тьмы. Любой мог оказаться предателем. А те, кому он верил, уже не могли помочь ему.

Чёрной туманной змеёй Беслан подтянул в свою ладонь нож, оброненный Камилом. Отточенные решительные движения, и одежда на животе Ангелины разрезана, а затем и плоть. Чёткие действия, и вот уже пуповина перерезана и перевязана. Нож падает, а на его ладонях делает свой первый вдох крошка с курносым носиком, тонкой бледной кожей и голубыми волосами. Его дочь кричит! И Мир сотрясается от её слабенького голоска.

— Й-оти. Наш Свет во Тьме, — Беслан улыбнулся дочери. Она посмотрела на него бездонно-чёрными глазами, окаймлёнными пушистыми смоляными ресницами. Он понял, что ни о чём не жалеет.

Голубые разряды ударили Беслану в спину. Они были развеяны радужным светом.

— Убью вас! Убью! Убью! — словно сойдя с ума, проорала Ахана и вновь выстрелила молниями.

— Люблю вас, — покачнувшись, тихо сказал Беслан и положил дочь на куртку Ангелины. Запахнув полы и спрятав под капюшон, прикрыл её от дождя. Повернувшись к Ахане, идущей к нему, встал. — С тобой тут всё закончится. Из-под барьера не уйдём ни ты, ни я, — он криво усмехнулся и отбил её атаки.

— Архаиза ещё чувствую, — глаза Аханы словно просветлели от безумия, — пусть и далёкой тенью. Ещё ничего не окончено для нас! А для тебя и твоих сучек — да! — она ударила каскадом огненных шаров.

— Его тень не дотянется до твоего праха, — шатаясь, Беслан начал приближаться к ней. Её нападение он развеял и ответил мощным золотым лучом.

— Плевать на барьер! Я не собиралась никого звать. Я слишком долго ждала, чтобы порвать тебя на кусочки! — Ахана вонзила в луч спираль синей молнии. — А когда заберу Искру, то растопчу твою дочь, как таракана! Никто тебе не поможет. Спасибо за барьер! — злой смех сорвался с обманчиво прекрасных губ.

Стиснув зубы, Беслан выставил вперёд руки и обрушил на Ахану поток радужных лучей. Он черпал из себя всю мощь Искры. В нём будто пробудился вулкан, и лава потекла по венам.

С лучами радуги Ахана столкнула поток насыщенно-красной энергии. Воздух вокруг завибрировал, земля задрожала. Волны огня ударили в стороны от места столкновения и борьбы двух сил.

Под плач ребёнка Беслан и Ахана продолжали сближаться, с трудом делая шаг за шагом, шатаясь и не опуская рук, не прекращая схватку рек смерти. Дождь испарялся возле них. По телу Беслана начали вспыхивать раны. Он горел изнутри.

— Любовь бессмертна... — выдавил Беслан обгорающими губами и сделал ещё шаг.

Ахана безумно закричала. Грянула вспышка. Радужная река сузилась в тонкий луч и пронзила грудь Ахане. Красный поток сжался в десятки нитей и поразил сердце Беслана. Он покачнулся, как срубленное дерево, и упал на колени, потянувшись рукой к горлу Аханы. Кашлянув дымящейся кровью, Ахана схватила деревянный крестик, висящий на его израненной груди, и сорвала тот.

— Он тебе не помог, — Ахана едко улыбнулась и испепелила крест.

Внезапно серебряный вихрь возник за её спиной, и незримая сила отшвырнула её от Беслана. На месте осыпавшегося в искры вихря появилась Лина. На ней было множество ран и глубоких ожогов, платье из бархата цвета угля висело лохмотьями. Смоль её глаз сверкала слезами.

— Прости, я не успела, — Лина опустилась рядом с упавшим на землю Бесланом.

— Нет. Смогла. Верил, слышишь мысли. Свет... — Беслан едва смог улыбнуться, глядя за свинцовые облака.

— Да, она ждёт тебя, мой Страж. Я слышала. Не обману. Плевала на веру Света. Не подведу твою веру, — Лина распростёрла над его рассыпающимся сердцем ладонь и ударила в него серебряным энергетическим шаром. Золотой с голубыми прожилками свет рванул из груди бездыханного Беслана в руку к Лине и волной необжигающего огня протёк к её сердцу. В её тёмных глазах за пеленой слёз вспыхнуло пламя. Раны на ней стали быстро заживать.

— Нет! Ты! Ты! Я убила его! Я! — Ахана поползла по берегу озера. — Искра моя! Отдай! Моя! Ты виновна, какой стала я! Лилит! Как ты могла отвернуться от меня?! Ты предала Дану! Ты виновна! Я тень твоего греха! Отдай мой свет! Мою Искру! — она с трудом начала вставать. — Я заткну его орущую душу! — неистово закричала она в ответ на плач ребёнка.

— Ты первой отвернулась от меня, — Лина выпрямилась и повернулась к Ахане. — За свои грехи я заплачу полностью. Но ты тоже сейчас оплатишь свои грехи. Искра не твоя и не моя. Мы лишь мрак.

Волна рубинового огня, серебряных лучей, радужных молний и золотых спиралей обрушилась из ладоней Лины на Ахану.

— Даминус Атус! Тени грехов — мой народ! Я бессмертна в нём! И он для вашей любви вечные страдания! — безумный смех, и Ахана разлетелась несчётными пылинками пепла.

— Жизнь, чтобы любить, стоит страданий, — прошептала Лина и подошла к плачущему ребёнку. Из мокрой куртки взяла на руки девочку. Окутала её магическим теплом и невидимым щитом, ограждающим от усилившегося дождя. — Ну что, мышка, у тебя впереди длинный путь, но я верю, ты справишься ради своих родителей, детей и внуков, ради жизни в любви.

Барьер, созданный Бесланом, растаял. В нескольких шагах от Лины раскрылась воронка портала, светящегося всеми цветами мира. Из неё появилась одетая в белый плащ Лада. Она поглаживала одной рукой свой большой живот, хранящий близнецов.

— Теперь могу тебе сказать, что ваши души неразделимы и вечны. Печальный день, — помесь синего и зелёного в глазах Лады сменилась цветом чернил. — Но он и радостный исток. Твоё имя в нём — Порождающая радугу. Она ещё будет сиять над рекой времени, — чернота в её глазах уступила место многоцветию. Лада коснулась щеки Лины и обнадёживающе улыбнулась. Затем подошла к телу Ангелины. Протянула к нему ладонь. Нечто невероятно белое туманными ручейками потекло к её руке от головы Ангелины и быстро сформировалось в крутящуюся сферу, в центре которой засиял огонёк. — Здравствуй, Велани, моя добрая дочь, — Лада прижала ладонь со сферой к животу. Подошла к телу Беслана. Протянула к нему уже пустую ладонь. Густой черноты туманные струйки поспешили к её пальцам и закрутились ещё в одну сферу. В ней тоже в середине задышало пламя. — Здравствуй, Надар, мой отважный сын, — Лада вновь прижала ладонь к животу, и чёрная сфера скрылась в нём.

— Значит, они будут жить, если я не изменю свой выбор, о котором тебе уже известно, — с грустью и теплотой сказала Лина.

— Выход лишь в жизни, потому что любовь, одолевающая смерть, открывает все двери, — Лада приблизилась к Лине. Бережно взяла за маленькие пальчики внимательно смотрящую на неё девочку. — Здравствуй, чудо! Цена за тебя непомерно высока, но и ничтожно мала. Ты целый мир. Целая река. Я не могу допустить, чтобы ты пересохла. Продолжу бороться за тебя, моя непокорная река, — Лада поцеловала нахмурившуюся девочку в курносый носик. Улыбнулась. Отступила от Лины на несколько шагов. — Следуй за зовом света в себе и не ошибёшься. До встречи, Сияющая.

Свет из множества красок обнял Ладу, и она исчезла. Через миг и следы от её шагов на земле, где грязь смешалась с кровью, пропали, будто их никогда и не было. Волна холода обдала Лину, словно на неё дыхнул сквозняк от резко закрытой двери, ведущей в морозный день или ночь. И тут же волна жара прокатилась от места ухода Лады, отгоняя могильную стужу от вздрогнувшей Лины.

«Чем раньше холод и жар, свет и мрак, огонь и вода соединяться в одно целое, тем меньше крови и боли узнает мир. Много горя тогда минует Землю. Смешивая краски, рождаем свет солнца. Свет жизни. Свет, который не сожжёт, если храним любовью. Верить в её добро и ступать в Ад, неся спасения, благо. Нести во мрак свет, сгорая самому. Как солнце, даря жизнь. Любовь даря», — вспомнив рассказанные мужем споры с Айрис и её диалог с Люцифером, подумала она.

— Я люблю тебя, звёздочка, — Лина поцеловала кулачок девочки. — Мне по душе твой бунтарский бойцовский характер. Идём, где тебя ждут, Й-оти, моя надежда на Свет.

Громко читая прошёптанное Лилит древнейшее заклятие, Лина открыла портал. Сила искры проложила в нём тропинку из одного времени в другое, соединило одно пространство с другим, связала на мгновение прошлое и будущее. Лина без страха шагнула в черноту, разрезаемую мириадами молний. Тысячи и тысячи лет проскользнули мимо неё.

Оказавшись на небольшой поляне, густо поросшей травой и дикими цветами, Лина огляделась со смешанными чувствами. Полной грудью вдохнула аромат нового мира. Солнце играло лучами на влажной листве деревьев, которые в изобилии окружали поляну. Птицы пели. Незнакомые звери, качаясь на ветвях, лакомились яркими плодами.

Подле Лины высилось одинокое белёсое дерево, криво изогнутое и похожее то ли на склонившийся крест, то ли на скрещенные ладони, словно они были детской кроваткой. Лина коснулась его и невольно засмеялась. Оно было твёрдое, точно камень, но отдавало нежным теплом.

«Я помню, Марс. Твои слова прощания. Помню: «Я, Марс, буду помнить тебя не светом и не мраком. Ты мне луна, ночная роза, сладкая и ядовитая, нежная и с шипами. Живи долго, дитя, чтобы ты ни выбрала. Я буду счастлив, если однажды ты принесёшь прекрасный цветок на погост моей любви, на мою усыпальницу и колыбель», — произнесла мысленно Лина.

— Вот я и пришла, мой дорогой друг. Принесла самый прекрасный цветок из всех, который не завянет никогда. Значит, здесь когда-то была Морок, и Архаиз нашёл её. Здесь началась жизнь наших миров. Наша жизнь. Тут ты родился, Марс, — она погладила дерево. Поцеловала в лобик захныкавшую девочку. — Тут же я отдам, Элпис, тебе то, что по праву твоё. Мне с соблазном темноты Морок не справиться. Пусть любовь и её свет вечно хранит тебя, надежда. Удачи лично от меня, Тьмы ночи. Отныне день всегда будет с тобой, — Лилит магическим пламенем выжгла на стволе дерева «Й-оти». С интересом посмотрела в сторону джунглей, откуда ощутила приближение разумных существ, равных людям. Улыбнулась зевнувшей девочке. — Искра всегда будет с тобой, потому как твоя душа лишь наполовину в мире, и вы сольётесь в одно целое! Но любовь ещё ждёт тебя. Не отпускай её, когда встретитесь взглядом. Не сомневайся. Держи. Спаси её душу. Тогда действительно Искра вернётся туда, где зародилась Смерть и Свет соединиться с Тьмой, возрождая Жизнь.

Лилит положила заплакавшую девочку у дерева. Решительно прижала ладони к груди и, с нежностью посмотрев в увлажнившиеся глаза ребёнка, выстрелила себе в сердце золотой молнией.

Чудовищная вспышка огня, переливающегося цветами радуги, поглотила поляну и часть джунглей. В небе разверзлась воронка черноты, оплетённой энергетическими разрядами. На мгновение день сделался ночью. Затем пламя и воронка исчезли. Остался серый пепел, кружащий на обгоревшей поляне. Он медленно оседал вокруг, но не трогал белёсое кривое дерево и плачущую девочку, в бездонно-тёмных глазах которой затухало пламя цвета золота, рубина и воды.

Прошло около четверти часа, и на поляну вышла пара. Мужчина и женщина, внешне похожие на людей, только имевшие две пары рук и дополнительный глаз на лбу, несли корзины с собранными травами. Они испуганно озирались, однако шли вперёд на звук плача.

Неожиданно над поляной протянулась радуга.

Мужчина и женщина переглянулись. Женщина бросила корзину и побежала к ребёнку. Подняла девочку и бережно прижала к груди. Мужчина поспешил к ней.



— Императрица! Срочная информация! — вырвал из полусна механический голос.

Она открыла глаза. В их сине-серебристом просторе, усеянном изумрудными искрами, царила безмерная печаль и ностальгия.

— Императрица, обнаружен флот Исчадий. Подходит к солнечной системе Земли!

— Действуют самостоятельно? — она на несколько мгновений задумалась. — Приказы союзным Тарбийцам и Лакнийцам. Полная боеготовность. Развернуться к неприятелю широким фронтом. Шахматное построение! Приказ крылу Ордена. Начать обход противника через седьмой квадрат. Построение клин! Огонь открывать только по моему приказу или в ответ на корабль-агрессор! — в её глазах засиял красный огонь, а голос был полон решительности.

— Выполнено, Императрица. Слежу за обстановкой, — аморфное золотисто-рубиновое облачко испарилось.

Она встала с кровати. Застегнула комбинезон и вернула широкий поток угольно-чёрных волос в тугой хвост.

— Быть может, я не закончу историю, — спокойным тоном сказала она и пристально посмотрела на своё отражение в зеркале. — Будущее нашего мира может завершиться сегодня в начинающейся битве. У тех, кто верит в меня, нет завтра, как и у меня. Для меня есть моя любовь, этого достаточно. Моя жизнь — это планета Земля. В ней моя Надежда. Я берегу прошлое для неё. Помните и вы, кто продолжит защищать веру в неё и любовь. Время бесконечно и тут же лишь миг. Вчера, сегодня, завтра — это только капли в космической реке Судьбы. Живите миг, словно вечность, и наоборот. Никогда не кланяйтесь Смерти. Всегда ищите Свет, какая бы густая Тьма вас ни окружала. Краткая информация вам в помощь в этом: Объединённая душа Лины и Лилит уцелела и воплотилась в Сияющую Радугу. Она уберегла мою любовь на планете колыбели Морок. После гибели Зоарха и Лины вскоре Ад возглавила Вера. Она взошла на его трон со словами: «Моя душа стала сажей и только любовь и память о родителях не дают ей развеяться по ветру». Камил оставался ей верной опорой, но больше никогда не говорил ни слова. Всегда был угрюм и старался делать как можно больше добра в мире. Ребёнок Веры и Камила женится на дочери Айрис и Алекса. Потомки двух семей станут прародителями царского культового рода Лакнийской расы. Сбежавшая Стефания организует свой клан и добьётся знатного положения. Её нити жизни и наследие семьи Витора будут влиятельными фракциями в Лакнийской империи. Ян и Василина отметятся становлением Тарбийской империи, объединив вампиров разных мастей. Ксавьер и Елена положат начало расе Нгаелов, которая заменит Ангелов. В Нгаелов будут входить Нелифамы, потомки Лейли и Каиса. В день гибели Беслана у Творца и его любимой произошло более чем близкое свидание. Его плод о себе дал знать через шесть дней огненной тошнотой. Лейли, как мать наследника Творца, была признана главой верных ему сил. Ветви крови детей Веры и Камила, Айрис и Алекса, Ксавьера и Елены, Лейли и Каиса в итоге переплетутся в единый род. Его цветком распустится Лада. Окончательная Судьба многих друзей, врагов, любимых и родных из моих снов неизвестна до сих пор. Иногда моя сила подбрасывает видения, в которых я открываю тайны их жизней. Увы, у меня мало времени на сны. По возможности буду дополнять архив, если сама не стану частью сна. Ведь Архаиз уцелел, и его звёздная армада движется к Земле. Творец смог замедлить его планы на миллионы лет. Ещё есть шанс, что Каис тоже выжил, увы, подтверждение тому только одно. Это некогда совершённый Бесланом переход в семь тысяч сто второй год от воцарения Теней. И его разговор в баре со стариком, назвавшимся Каис Медэ. Боюсь, это есть наше будущее, когда мы проиграем битву за Землю. Однако есть и хорошие новости, ведь я мама и...

— Внимание, тревога. Фиксирую формирование массовых переходов из созвездия Андромеды, —безэмоционально сообщила Веспа.

В каюте появилось аморфное облачко.

— Императрица, Тени начали атаку. Флот Нгаелов идёт к ним наперехват. Уверен, Даминаусы ударят им во фланг и тыл.

— Пора вас, Даминус Атус, поставить под свет солнца, — мрачно сказала она. — Приказ Аспидникам. Всеми эскадрами вступить с Даминаусами в бой до конца. Не отступать! Союзным группам наций поддержать Аспидов.

«Мерцает звёздочкой душа,
Летят из тьмы к ней голоса:
«Верни из Рая мне вину,
Возьми взамен ты кровь мою!»

Ведь смерти лишь любовь сильней,
Жизнь порождать под силу ей», — подумала она, понимая, что посылает всех на верную гибель. Её сердце и душа были спокойны, она разделит участь верящих ей.

— Выполнено, — отчиталось облако.

— Буду в рубке через пару минут, — сказала она и отвернулась от зеркала.

Облачко начало таять, но вдруг вновь уплотнилось.

— Фиксирую необычный сигнал. У Земли открывается гиперпереход огромной мощи. Двигающийся по нему объект опознан как сверхтяжёлый ударный линкор класса «Сокрушитель». Это «Царица мира», флагман флота Уния Сальа.

— Химеры, — она почувствовала, как дрогнуло сердце и вспыхнула душа. На её глазах проступили слёзы.

— Подтверждаю, Императрица. С флагмана передают: «Светоносец. Во славу Элпис».

— Голос принёс свет... — она чуть улыбнулась и смахнула слёзы с лица. — Люцифер, сукин сын, жив, гадёныш! У нас появился шанс на завтра! Направить Веспу к Царице мира. Через минуту буду в рубке.

— Сделано, Императрица! — в механическом голосе прозвучала живая бодрость. — Жду там, моя Владычица, — облачко истаяло.

— Веспа, завершить запись, закрыть архив. Установить пароль: «Одна душа на двоих», — она обернулась и посмотрела в зеркало. В её бездонно-тёмных зрачках мигнул огонь. — Отправить в галактическое хранилище, — тёплая полуулыбка. — Навсегда вместе, любовь моя!

Женщина пошла к двери и счастливо подумала: «Нельзя обмануть Судьбу, так же как и невозможно избавить свет от тени».



2016-2020 год.