 Джейми Кэмпбэлл Бауэр выглядит значительно моложе своих почти 25 лет. При встрече, слушая его торопливую речь, наблюдая, как он беспокойно и постоянно движется на стуле, улыбается, смеется, хохочет, дразнится, быстрым движением откидывает назад волосы, создается впечатление, что перед тобой мальчишка лет пятнадцати, которому все интересно, который всех любит и наслаждается каждой секундой времени, отпущенного на разговор.
Многие знают его по ролям в «Суини Тодде» или сумеречной саге, где он — очаровательный золотоволосый вампир Кайэс (в «Гарри Поттере» Бауэр тоже отметился). Поработал актер и на телевидении, снявшись в телесериале «Камелот» в роли короля Артура. Параллельно с актерской карьерой Джейми вполне серьезно увлекается музыкой и даже солирует в группе The Darling Buds, а так же время от времени подрабатывает моделью.
Однако мы с Джейми встретились для разговора о фильме «Орудия смерти: Город костей» Харольда Цварта, адаптации серии фантазийных романов для «юных взрослых» (этим занятным термином обозначается специальный отдел в книжных магазинах, где стоят книжки для тех, кому за 13 и до 23-х — возраст может варьироваться в зависимости от личного уровня развития юного взрослого человека). В этой картине молодой британец играет представителя древней касты Сумеречных охотников — Джейса Уэйлэнда.
— Ты уже посмотрел фильм, Джейми?
О, да, вчера. Мы всей компанией смотрели, с ребятами. Нам всем очень понравилось. Я даже горжусь своим участием в нем! (обе ладони с длинными пальцами в серебряных кольцах мгновенным движением пролетают сквозь волосы).
— А как тебе Комик-Кон? Ты не первый раз на нем.
— Да, был здесь со вторыми «Сумерками» и с сериалом «Заключенный». А еще пару месяцев назад мы ездили на маленький конвент в Анахейме уже с «Орудиями смерти». Так что я бывалый! Если говорить о впечатлениях — фанатки просто безумны! (Смеется) Знаешь, когда я был ребенком, то даже и не мог представить, что со мной произойдет нечто подобное. И я понимаю, что без людей, которые искренне любят книгу, у меня бы не было возможности сидеть и болтать с тобой сегодня. Поэтому для меня очень важно встречаться с ними и уделять им свое время, потому что, понимаешь, без них неизвестно где бы я сейчас мог сидеть. (Улыбается)
— Что же с самого начала привлекло тебя в «Орудиях смерти»?
— Я думаю, что в первую очередь — это было для меня чем-то новым. Да, это развлекательный фильм, фэнтези, но его действие разворачивается в реальном мире. Когда мы работали над лентой, то старались придать ей большую реалистичность и чувственность: конечно, здесь есть демоны и Сумеречные охотники, но для Клэри и остальных героев это и есть реальность.
— Не было ли страшно браться за еще одну подростковую франшизу сразу после «Сумерек»?
— Знаешь, я в какой-то степени уже смирился с тем, как сейчас работает киноиндустрия — ведь все студии в первую очередь хотят получать прибыль… И если они находят золотую жилу, то сразу же принимаются выжимать из нее все соки. Но, признаюсь честно, было не очень сложно! (Смеется) Каждая работа разная и интересная для меня.
— Говорят, что на площадке ты даже собственноручно выполнял все трюки.
— Кроме одного! По сюжету, во время одной из драк Джейса бросают через стол и продолжают бить, и я очень-очень-очень хотел сделать это самостоятельно, но мне строго-настрого запретили. В итоге, удар по голове пришелся на долю моего дублера Джеффа. Если честно, я чувствовал себя очень неловко, но, блин, ведь ему же платят именно за это! (Смеется) А так — да, все остальное — моя работа.
— Травм-то, надеюсь, не было?
— Не-не, все обошлось. То есть, конечно, я получил несколько ссадин, порезов и синяков, но ничего серьезного. Вообще, я как—то не сильно переживаю насчет травм — однажды даже сломал себе ногу на съемочной площадке «Камелота» и ничего, жив! Но самым сложным во время работы над «Орудиями смерти» оказалось запрыгнуть на стол. Он был довольно высокий, чуть выше того, за которым мы сейчас сидим. Мы должны были снять сцену одним дублем, но у нас было три попытки: итак, в первый раз я не допрыгнул до него, второй раз — перепрыгнул, и только на третий приземлился прямиком в центр. Это было довольно глупо, зато в кадре выглядит очень круто. (Улыбается). Тросов, кстати, у нас было по минимуму — меня, кажется, закрепляли только в одной сцене, когда Джейс должен был прыгнуть с одного этажа на другой.
— Каким был Харольд на площадке?
— Он ужасен! Работать с ним было просто невыносимо. Ненавижу его! (Смеется) Ладно, шучу, он чудесный. Знаешь, почему я доволен «Орудиями смерти»? На площадке царил по-настоящему творческий процесс. Мне всегда казалось, что самое важное для моего героя — сцена знакомства с Клэри. Это основа. И уже потом — любовная история. И я постоянно подходил к Харольду и говорил: «Слушай, мне кажется, что здесь недостаточно напряжения. А вот здесь не хватает эмоций». Или — «можно ли вставить сюда вот эту реплику?» В итоге в финальный монтаж действительно попали несколько моих импровизаций — это же здорово!
— А что насчет Лили?
— (Улыбается) Ох, она та еще стерва. Бессердечная и безнадежная. Чего уж тут врать — она невероятная актриса. Однажды, во время одной из наших сцен, я настолько увлекся ее игрой, что забыл все свои реплики! Ничего не могу с собой поделать, она очень милая, и мы сильно сдружились на съемках. На самом деле, между нами действительно возникла химия. Я понимаю, вам такое практически на каждом интервью рассказывают, но честное слово! Мы все стали друзьями — и я, и Кевин, и Лили, и Робби.
— Ты сам по себе настолько разительно отличаешься от своего героя, в тебе с только жизни, энергии, а Джейс — представитель темных сил, нервный и замкнутый, трудно было перевоплощаться в него?
— Как актер я могу узнать ту часть моего характера, которая никогда не проявляется и, может быть, никогда не проявится в обычной жизни, хотя я уверен, что где-то глубоко внутри во мне есть и темные стороны (сводит брови, слегка выпячивает губы, стряхивая все волосы на лоб одним резким движением). Я думаю, они есть у каждого из нас, только не всегда создаются условия, при которых они проявляют себя. Если говорить об этом серьезно, то мне пришлось повозиться. Я действительно в обычной жизни человек довольно легкий и люблю свет. Найти в себе то, чем является Джейс, оказалось делом сложным и потребовало от меня определенных усилий. Я часто чувствовал себя совершенно обессиленным после съемок, эмоционально опустошенным. Даже игра в цинизм и жестокость накладывает на нормального человека определенный отпечаток. Может быть, с опытом я научусь лучше управлять этим процессом, но в этот раз мне было тяжко. К счастью, мы снимали во время рождества, и я был постоянно в окружении моей семьи. Мне тогда было нужно, чтобы кто-то просто меня любил, чтобы было много любви вокруг. Близкие люди, семья, обычно именно тот источник любви, который поддерживает силы. Если выхожу после съемки, чувствуя себя так, словно весь день таскал мешки с цементом, уставший и злой, то я выложился на площадке на полную.
— Работая над созданием образа Джейса в подготовительный период, ты использовал какие-то источники, кроме сценария и книги, чтобы лучше его понять?
— Я прочитал в сценарии, когда готовился к пробам, описание Джейса, там говорилось, что он где-то посредине между Джимом Моррисоном и Человеком-пауком, то есть если объединить этих двух каким-то образом, то получится Джейс Уэйлэнд (смеется), круто, правда? Мой подход к созданию образа можно назвать скорее эстетическим, чем эмоциональным. Я знал с самого начала в каком направлении его поведу. По-моему, в книге Джейс немного легче, чем тот, которого мы хотели показать в фильме. Он легко и просто переходит из одного состояния в другое. Ему ничего не стоит быть веселым и даже приятным и в один момент обернуться в полное дерьмо. В книге можно встретить множество примеров таких превращений, но, разумеется, в фильме все это должно быть в более плотной концентрации, поэтому меня беспокоило, что Джейс может показаться полным шизофреником и тогда зритель не сможет почувствовать контакт с ним, не сможет сочувствовать ему. Кто же сочувствует придуркам?! (крутит кольцо на большом пальце и смеется) Мне хотелось показать его темную сторону и в то же время его уязвимость, и я пошел в направлении создания эстетики образа. Я сделал для себя таблицу его настроений, разграфленную доску такую, которую повесил у себя в трейлере и с которой сверялся каждый день. На ней я прикрепил фотографии Metallica, Джима Моррисона, Ривера Феникса, совсем юного Джонни Деппа. Я хотел, чтобы он был таким безмятежно крутым парнем, которому все дается практически без усилий, чтобы была в нем легкая ущербность в чем-то, внутренняя противоречивость и конфликтность. Мы обсуждали с режиссером, как он должен выглядеть чисто физически. Сначала предполагалось, что он должен быть довольно большим, накачанным, но я подумал и решил, что нет, он не может быть таким. Он в своем роде настоящая рок-звезда, и мы решили сфокусировать наше внимание на этом. У меня есть кузины, которые в их 15-16 лет совершенно не интересовались парнями с накачанными, спортивными телами. Им нравились худые, долговязые, полные тяжких раздумий (смеется, изображая типаж), заблудившиеся в этом мире, немного ущербные парни, которых непременно нужно спасать любовью. Я тогда подумал: «А ведь это здорово, Джейс именно такой!» В современном кино почти не осталось таких ребят, их заменили накачанные супергерои из комиксов или боевиков. Спортивный тип был бы не очень достоверным, по—моему. Кстати, он постоянно совершенствует свое мастерство во владении оружием, но ты обратила внимание, что он ничего не ест? Чтобы иметь мышцы, как у супергероя, надо хорошо есть, желательно каждые двадцать минут! (смеется). Поэтому мы решили, что тип, который я выбрал, эстетически больше подходит Джейсу.
— У тебя есть опыт работы в фантазийных сюжетах, уже был вампир из сумеречной саги, теперь вот Сумеречный охотник, любопытно, есть ли у тебя какое-то мнение относительно того, чем такие миры так привлекает современного зрителя?
— (Джейми весь подбирается, сжимая обе ладони коленями, и делает серьезное лицо) На мой взгляд, секрет интереса к этим фильмам содержит в себе два важных элемента. Первый – это деловой аспект, скажем так. Студиям нужно получать прибыль, они должны выпускать фильмы, которые эту прибыль принесут, причем, желательно во всем мире. Есть серии успешных книг, которые имеют свою фанатскую базу, часто довольно приличных размеров, в зависимости от страны. Фанаты этой серии обязательно пойдут смотреть фильм. Так что с точки зрения бизнеса все это вполне понятно и оправдано. С другой стороны, то есть второй составляющий элемент успеха, по-моему, заключается в том, что молодежи нужны именно эти истории, эти книги, за которые можно держаться в процессе роста. Я говорю о подростковом возрасте. В обществе в разные времена о существовании подростков часто просто забывают, как мне кажется. По-моему, термин «тинейджер» появился только к концу пятидесятых, когда их стали замечать в связи с увлечением рок-н-роллом. До этого времени на них никто вообще не обращал внимания, на них всегда смотрели сверху вниз. Потом появились The Beatles и им подобные музыкальные группы, молодежное движение за любовь и мир, все это давало возможность подросткам найти свое место в мире взрослых. Потом все это постепенно опять ушло в прошлое, и наступил период безмолвия для тинейджеров. Только совсем недавно стали появляться книги, серии книг, рассчитанные исключительно на эту возрастную категорию. Книги, где реальный мир спрятан за завесой фантазии, где есть все, что требуется не понимающему, что с ним происходит, подростку. Там есть герои, там есть приключения, там есть странности, там есть любовь и дружба до гроба, фантазия в них переплетается с реальностью. За эти истории можно держаться, зная, что взрослым вход туда закрыт, то есть попросту недоступен из-за их погруженности в реальную реальность (смеется, освобождая руки и скрещивая их на груди, откинувшись на спинку стула). Эти истории имеют огромное значение для юношества. Возьми «Гарри Поттера» — огромнейший успех именно среди тинейджеров, потому что там есть элементы фантазии из недалекого еще детства и элементы жизни взрослого мира! Мне кажется, что подростки на самом деле значительно более интеллектуальны, чем предполагают взрослые! В этом возрасте человек проходит через такие перемены, о которых страшно вспомнить! Наверное, поэтому многие из нас стараются забыть этот период как можно быстрей и никогда к нему больше не возвращаться (хохочет). Я сам совсем недавно был в этой среде. Я помню, как бывали моменты, когда я совершенно не понимал, что со мной происходит, почему меня эмоционально так мотает из стороны в сторону. Меня просто ошеломляло то, что взрослые совершенно не понимают меня, и я никак не мог понять мир вокруг меня. Иногда все рушилось, иногда казалось безоблачным и наоборот. В таких ситуациях книги спасают, держат в равновесии и отвлекают.
— Что ты читал в этом возрасте?
— Я помню, что лет с 12 я увлекся классикой. Наверное, это звучит слишком претенциозно, но я имею в виду классику тинейджеровской литературы, как «Над пропастью во ржи», например, да вообще все, что писал Сэлинджер, мне казалось абсолютно крутым. Потом мне кто-то подарил «На дороге» Джека Керуака. Я был просто потрясен этой книгой и перечитывал ее несколько раз. Потом я был влюблен безумно просто в поэзию Боба Дилана, Аллена Гинсберга, запоем слушал все, что попадалось. Это увлечение привело меня к поэзии. И к музыке, кстати, тоже я пришел именно благодаря поэзии. Я увлекся чтением биографий музыкантов в то время, сделал столько потрясающих открытий для себя!
— Как чтение влияло на твое взросление?
— Интересный вопрос. Я не уверен, что точно представляю себе, как на него ответить. Наверное, тот факт, что я до сих пор люблю поэзию и читаю много самых разных авторов, говорит о том, что я нахожусь в постоянном внутреннем развитии (смеется, опять играя кольцами на пальцах). Не знаю, честное слово. Я не могу сказать, что выбираю книги для чтения более осторожно, с определенным интересом, совсем нет. Недавно я вот прочитал «Инферно» Дэна Брауна (хохочет), не суди меня слишком строго (взмахивая ладонью, словно защищаясь от возможного удара), зато потом я очистился поэзией и рассказами Сильвии Плат! Мое взросление в процессе, как ты понимаешь, и я читаю все подряд, что можно, что интересно, что советуют.
На самом деле чтение для меня — дело достаточно непростое, я ведь дислексик. Может быть, поэтому я больше всего читать поэзию. Там ритм и короткие фразы (Смеется). Большие фразы у меня в голове просто перемешиваются иногда в какую-то неразбериху, потом их трудно разобрать. Мне приходится прилагать немалые усилия при чтении романов, больших каких-то произведений со сложным языком. Но я знаю, что для профессии актера чтение исключительно важно, ведь в книгах собрано такое разнообразие человеческих характеров и эмоций. Просто какое-то бездонное море людских страстей, из которого можно черпать и все равно останется что-то неизвестное. Дислексия замедляет процесс обучения, хотя мое сознание несется со скоростью тысячу миль в час. Мне приходится прилагать немалые усилия, чтобы заставить себя сконцентрироваться. Мне очень трудно писать на бумаге, например, я перепутываю все слова, они у меня валятся в какую-то одну кучу. Я очень медленно пишу. Но теперь мне, по счастью, разрешается сдавать экзамены, например, или писать эссе в университете на компьютере. Когда я поступал в университет, я сразу сказал честно про дислексию, и мне пошли навстречу. Это не инвалидность, это просто осложнение для процесса обучения чему-либо, где требуется концентрация внимания. Но я над этим работаю постоянно.
— В фильме у тебя много татуировок, а свои у тебя есть?
— У меня всего семь татуировок (поднимает выше рукав футболки). Эта вот — «Любовь всегда и навсегда» (Love always and forever), а вот тут бабочка поднимает сердце. Сзади, чуть ниже спины, надпись «Боб Дилан». (Смеется) Надеюсь, он об этом никогда не узнает, мало ли что человек подумает обо мне. Первую татуировку я сделал, когда мне было 17 лет. Для фильма все мои татуировки замазывали, а сверху рисовали татуировки Джейса. Иногда мне приходилось проводить в кресле гримера по пять-шесть часов. Мы договаривались с гримером, чтобы сэкономить время для себя и поспать чуть подольше, что я не буду принимать душ после съемки, и тогда наутро у меня татуировки сохранятся, их нужно будет только подправить. Но больше одного дня без душа после работы не выдержать, поэтому все приходилось делать заново. Но мы все-таки экономили время, делая все это через день.
— Работа над вторыми «Орудиями смерти» начнется уже в сентябре, и очевидно, что у тебя не будет свободного времени. Но если бы кто-то из продюсеров сказал бы тебе: «Пятьдесят оттенков серого» — о чем бы ты подумал?
— Ммм… «Бог ты мой, нет, спасибо!» (Улыбается) Большинство, думаю, ответили бы также. Ну да, я могу понять, почему этот роман популярен, но чтобы считать его лучшей книгой на Земле… Хм, нет уж. Да и вообще, кого бы я мог сыграть там? Себастьяна? Посмотри на меня — я долговязый англичанин, о чем ты?! (Громко смеется)
— Каким ты видишь развитие своего героя в сиквеле?
— Как-то пока не задумывался об этом, но было бы круто, если бы мне удалось глубже раскрыть Джейса и увидеть развитие отношений между ним и Клэри. Надеюсь, что сиквел получится таким же хорошим, как и первая часть. Надеюсь на это.
— Если бы тебя попросили представить фильм поклонникам «Гарри Поттера», «Сумерек» и «Голодных игр», как бы ты убедил их пойти на «Орудия смерти: Город костей»?
— Хм, интересный вопрос. Думаю, что так. Во-первых, это хороший фильм. Во-вторых, мы не пытались подражать кому-либо — у нас там нет ни вампиров, ни оборотней. А в-третьих, посмотрите на актерский состав! Он великолепен — у каждого из героев есть душа и сердце, и чувственные моменты. В общем, это клевый фильм. Просто клевый. Да, точно! Так бы и сказал.
Авторы материала - Наталья Хиггинсон, Илья Кувшинов
За информацию спасибо сайту http://www.kinopoisk.ru.
Джейми Кэмпбэлл Бауэр: «В кресле гримера я сидел по шесть часов»
|
