 Из чего состоит легендарность актера? Из количества ролей в фильмах? Из списка заработанных наград? Из скандальных историй? Благотворительности? Искусства нравиться публике? Наверное, у каждого зрителя найдется свое определение.
Тем не менее Джефф Бриджес уже вполне подходит под категорию легендарного. Сам он с этим определением, конечно, не согласится. В его представлении легендарным актером был отец Ллойд Бриджес. Сын хоть и не перегнал того по количеству фильмов, но его имя войдет в историю мирового кино наравне с родителем. В любом случае Джефф, как и его брат Бо, несомненно, относится к так называемой голливудской аристократии.
При всей своей репутации Джефф — человек очень простой и доступный. Он много времени уделяет благотворительной работе, привлекая своей известностью деньги и влиятельных людей, при помощи которых решает проблему голода среди детей в мире и в Штатах. Актер прекрасно играет на гитаре, любит кантри и часто принимает участие в концертах.
Мы встретились с Джеффом Бриджесом для эксклюзивного интервью в рамках мероприятий, связанных с его новым фильмом «Посвященный», созданным на основе одноименной книги Лоис Лоури. Фильм рассказывает о вступлении в зрелость молодого человека, чье восприятие мира отличается от всех остальных в обществе, где он родился и вырос. Джефф в этой картине играет роль старца, который в свое время получил весь тяжкий груз всемирной памяти и теперь должен передать его новому посвященному.
— Мы знаем, Джефф, что этот проект оказался не из легких, на его осуществление ушло более двадцати лет. В чем причина?
— Да, именно столько времени я мечтал сделать эту картину. Для меня оказалось сюрпризом то, что это не получилось сразу. Книга вышла миллионными тиражами и была переведена в двадцати странах, если не больше. Она включена в школьную программу. Я думал, что сделать фильм по ней будет как раз плюнуть, но все оказалось совсем не так. Хотя эта книга стала частью школьной программы, она была еще и одной из тех, что вызывала споры в определенных кругах. Не везде ее принимали. Особенно в религиозных кругах к этому роману было предвзятое мнение. Но, к счастью, времена меняются, отношение ко многим вещам меняется тоже. Этот процесс не остановить. Вышли «Голодные игры», потом «Дивергент» и другие фильмы со схожей тематикой. Все это открыло двери для «Посвященного». Хотя именно этот роман, скорее всего, вдохновил авторов книг, фильмы по которым я перечислил только что.
— Как все происходило?
— Ты, наверное, знаешь, что я первоначально хотел снимать моего отца в роли посвященного. У меня были права на роман более 18 лет. Потом я их потерял, потом снова приобрел. Все это шло для меня довольно извилистым путем. Мои дочери в свое время читали книгу, но я не сразу узнал об этом. В то время я как раз искал какой-нибудь материал, чтобы задействовать в фильме моего отца. Мне очень хотелось сделать проект с ним вместе. К тому же мне хотелось сделать фильм, который я мог бы показать моим детям. Я помню, что просматривал каталог книг для детей и наткнулся на эту изумительную обложку с суровым стариком, смотрящим прямо на читателя. Я подумал тогда: «Вот это была бы роль для отца!» Я прочитал книжку, ожидая, что она будет такой простой, детской, но оказалось, что и для взрослого она очень даже интересна. Я прочитал ее за вечер. Это был идеальный проект для моего отца! Мы даже начали снимать на обычную видеокамеру, чтобы иметь представление о том, что может получиться. Я снимал отца и моего племянника в роли Джонаса. Мы с Нилом Кенигсбергом, моим менеджером в то время, очень хотели сделать этот фильм и посвятили этому несколько лет, пытаясь найти поддержку у студий и разных компаний. К проекту привлекались одни сценаристы, потом другие, режиссеры — всех уже и не вспомнить. Не получилось, и мы потеряли права. Их купила одна компания, и все заглохло почти на 15 лет. (Вздыхает.) Потом появилась Никки Сильвер, и все опять закрутилось. Она просто уникальный продюсер, невероятной энергии. Ей невозможно противостоять, она сметает все барьеры. (Смеется.)
— Давайте, поговорим об изменениях, которые были внесены в повесть для ее экранной адаптации.
— Когда я узнал, что Харви Вайнштейн и его компания взялись за дело и решили внести изменения в историю, сделать Джонаса старше и так далее, мне это очень не понравилось, это было против шерсти. Я очень ценил эту книгу и не хотел рисковать добрым отношением тех, кто любит ее так же, как я. На мой взгляд, автор книги Лоис Лоури должна была быть привлечена к проекту. Это было очень существенно — согласовать все возможные изменения с ней. То есть я, как заинтересованное лицо и поклонник книги, подошел к перекрестку, где мне предстояло принять решение: либо пожелать им удачи и сказать, что я вижу экранизацию книги иначе, либо все-таки остаться в проекте и использовать этот опыт как возможность оставаться более гибким в своем мнении. (Смеется.) Как говорил Чувак в «Большом Лебовски»: «Это только твое мнение, мужик».
Я подумал: окей, это моя возможность станцевать со вселенной и моя возможность на танец с великолепными кинематографистами. Харви Вайнштейн взялся за проект, он выйдет из его духовки. (Смеется.) Это уже о чем-то говорит. Мы знаем, как работает Харви. И потом Филлип Нойс. Я решился на эксперимент, причем в основном над собой.
— А ведь с возрастом мы становимся консервативнее…
— Да, совершенно точно. Поэтому я и сказал слово «эксперимент». Мне нужно было поупражняться в том, что прежде давалось легко — в открытости и готовности ко всему новому. И я рад, что я это сделал. Мы пригласили Лоис, и она сказала замечательную вещь: «Не настолько важно, что вы сохраните как есть мельчайшие детали книги. Важно то, чтобы вы смогли сохранить ее дух, ее сущность. Это будет моим самым главным условием». И с этого момента она стала большой частью фильма. Мы не теряли связи с ней на протяжении всего рабочего периода над картиной, получив от нее множество ценных советов. Я иногда думаю, что с возрастом мы просто становимся осторожнее. В этом и заключается некий консерватизм, ты не находишь?
— Вы перечитывали книгу заново через много лет? Что для вас оказалось самым важным при повторном чтении?
— То же, что и в первый раз. Пока мы говорили, я подумал вот о чем. Интересно, на что мы могли бы пойти, чтобы достичь комфорта и благополучия. Как бывает в договорах? Ты получишь благополучие и счастье навсегда, но мелким шрифтом в самом низу документа написаны условия, из которых следует, что тебе придется отказаться от чего-то, что ты считал незыблемым. И я думаю, что вот именно эта тема и является притчей, призывающей к осторожности в пожеланиях. Мне кажется, что времена нас меняют. Технический прогресс развивается так быстро, что мы, люди, за ним не поспеваем. Ты замечала, как молодые быстро осваиваются с техническими новинками, как много времени проводят со своими сотовыми телефонами, планшетами и прочими игрушками? Все это придуманное как необходимость с каждым годом становится все больше игрой, развлечением. То есть я хочу сказать, что техника развивается, а мы остаемся детьми. Иногда мне кажется, что технический прогресс, движимый действительно умными людьми, становится чем-то самостоятельным, отдельным от нас. Мы увлечены этим процессом и забыли о себе, о своем внутреннем росте, о духовных потребностях, об общении. Мы разобщаемся, концентрируясь на несущественном. Это ли цена за возможное благополучие при полном достатке? Разобщенность? В книге много важных тем и существенных посылов. По-моему, она ничуть не устарела.
— Верно. А что вы думаете о теме, связанной с памятью? В фильме, насколько я поняла, тема памяти всеобщей противопоставлена памяти личной. То есть люди помнят то, что происходит с ними и сейчас, но не помнят то, что происходило с обществом и к чему это привело.
— Да-да, это исключительно существенный момент. Я помню, однажды мой отец принес домой книгу. Кажется, это было в 1960-х. Называлась она «Род человеческий» (Family of Man). Это фотоальбом. Книга была сделана на основе выставки, которая проходила в 1950-е в Музее современного искусства в Нью-Йорке. На выставке было представлено, если я не ошибаюсь, около семидесяти стран и больше пятисот фотографий, отображающих жизнь человечества в целом — от событий радостных до самых горьких. Все то, из чего складывается жизнь общества в целом. Очень гуманистический проект, показывающий, что у всех нас, по сути, общие ценности. Радуемся мы одним и тем же вещам, горюем так же. Все, что окружает нас здесь, остается неизвестным и недоступным большинству людей на планете. Да, мы разделены распределением благ, но мы объединены, тем не менее, нашей человеческой сутью. То, что сказал тогда отец, показывая нам фотографии, запомнилось мне на всю жизнь. Он сказал: «Смотрите, идея тут в том, что мы все в одной упряжке здесь, на Земле. Мы все одна семья, у нас одни и те же основные ценности, и мы должны помогать друг другу, присматривать друг за другом. Это наша общая задача». И я сейчас вижу со всей очевидностью то, чего, может быть, не понял тогда. Я вижу, как все взаимосвязано в природе и в нашем обществе. Если что-то идет не так в одном месте, то это рано или поздно отзовется в другом, и может пойти цепная реакция. В итоге мы все окажемся задействованы, хотим мы того или нет. Мы все в одной упряжке.
— В фильме память историческая передается от одного посвященного к другому. Но зачем? Мы теряем историческую память и без генетических модификаций. Новые поколения почти ничего не знают об истории не столь даже отдаленной и не хотят знать.
— Память передается, чтобы помнить о том, что хотели избежать и что потеряли в процессе. Фильм об этом. И книга в большей степени об этом. Но ты затронула вопрос, который и меня волнует. Что такое история? Это всегда чья-то интерпретация прошедших событий. Повторю слова Чувака: «Это всего лишь твое мнение». Это не истина, а только мнение. Но я возвращаюсь опять к идее семьи, к нашей ответственности друг за друга. У каждой страны есть своя версия одних и тех же событий, участниками которых она была, и это одно мнение. И нам следует его уважать, помня о том, что это всего лишь версии событий, пересказ фактов в том порядке, в каком они соответствуют нашему представлению о них. Мы можем учить наших детей историческим фактам, но мы не сможем отделить их от сопутствующих тем фактам мнениям. Каждый факт окружен сотнями мнений о том, почему он случился таким образом, а не иным. Нет абсолютной истины, есть лишь наше стремление ее достичь и чему-то научиться в процессе. Ты меня на философский лад настраиваешь с утра пораньше. (Смеется.) За время, нам с тобой отпущенное на разговор, такие темы не обсудить. Ты знаешь, это замечательно, что у нас есть внуки. Мы еще успеем им передать нашу память. И какое это счастье, что нам никто это не запрещает! (Подмигивает.)
— Поразительно, Джефф! Где вы черпаете такое количество энергии, чтобы жить настолько активно?
— А я считаю, что ужасно ленив. (Хохочет.). Это только кажется со стороны, наверное, что я ужасно занят. На самом же деле все идет в каком-то нормальном рабочем ритме. Я люблю снимать кино. Если бы было больше сил, я снимался бы больше, наверное. Но, кроме кино, есть и другие обязательства, которые мне важны и интересны. Я обеспокоен тем, что творится в мире, тем, что голодают дети в моей родной стране. Мне это важно, и я рад, что мое имя может привлечь деньги и усилия, чтобы помочь тем, кто в этом нуждается. Мне нравится принимать участие в работе по сохранению нашей экологической среды. Этот чертов пластик — он ведь никак природой нашей не пережевывается. Это проблема, которая нам всем еще аукнется. Помимо всех этих занятий, я люблю еще и музыку. Играть для живой аудитории — это такое непередаваемое наслаждение! Такая энергия, столько эмоций! Как можно от этого отказаться? Жизнь должна быть активной настолько, насколько тебе позволяет здоровье. Я не жалуюсь на здоровье. За моим здоровьем активно следит моя жена. (Смеется.) Так что тут я спокоен. Иногда кажется, что надо бы приостановиться, посидеть тихо, полюбоваться закатом. И я это делаю время от времени, но быстро устаю. Кстати, вот недавно я работал с русским режиссером Сергеем Бодровым. Отличный мужик. Очень хочется, чтобы фильм получился хорошим. Называется «Седьмой сын». Еще был один проект, анимационный фильм «Маленький принц». Я записал голос летчика. Феноменальная книга. Простая и мудрая.
— У Сергея были для вас экшн-сцены в фильме?
— О да! Пришлось помахать мечом. Осторожно, конечно, не напрягаясь сильно.
— Нужно было тренироваться?
— Немного и очень аккуратно. (Смеется.) С нежностью к себе. Но есть волшебные трюки, которые помогают сделать такие схватки интересными и почти настоящими. Я помню, еще отец учил меня и Бо драться понарошку, создавая иллюзию настоящей схватки. Мама на него очень сердилась за это. (Смеется.) Но мы с Бо получали огромное удовольствие от этой возни, и, видишь, в будущем в профессии это мне пригодилось.
— Хочется надеяться, Джефф, что вы еще долго будете нас радовать вашими работами.
— Мне тоже хочется надеяться на это, но моя жена надеется, что я буду больше времени проводить дома. Хотя у меня немного другое отношение к жизни. Я становлюсь старше, у меня остается меньше времени, и хочется успеть сделать все, что было задумано, и еще чуть-чуть. А с другой стороны, внутренний голос напоминает мне, что есть еще и дети, внучка вот появилась. Хорошо бы проводить с ними побольше времени. Так вот и балансирую. Без хорошего баланса не обойтись. Но я тебе обещаю, что буду работать в меру сил.
Источник: kinopoisk.ru
Джефф Бриджес: «Мне еще рано думать об отдыхе»
|
...что в 
