Я ненавижу, как мое тело реагирует на него, как быстро его запах, прикосновения могут заставить меня сбиться с мысли, но, к счастью, это длится недолго. Мне каким-то образом удается ухватиться за то, что действительно важно, и, сосредоточив свои мысли на Джейкобе, я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы обуздать свои эмоции.

– Не надо мне угрожать, Эдвард, – говорю я наконец, убедившись, что голос не задрожит. – Давай хоть на минуту забудем о себе, Джейкоб сейчас в приоритете.

– И поэтому я здесь, – говорит он сквозь стиснутые зубы. – Я хочу увидеться с ним.

Его гнев рассеялся лишь слегка. Его челюсти все еще плотно сжаты, и судя по побелевшим костяшкам пальцев, которыми он сжимает руль, он пытается сдерживать себя.

А я лишь хочу уйти подальше от него и моей сбивающей с толку реакции на его присутствие. Я была не готова к этому, не готова к нему. И хотя в последние несколько дней я думала о кое-чем еще, я просто не готова иметь с ним дело.

– Послезавтра он пойдет в местную школу, – тихо говорю я. – Я думаю, будет лучше, если мы дадим ему адаптироваться в первую пару дней, а потом ты сможешь увидеться с ним на выходных.

Он поджимает губы. Ему не нравится эта мысль, что вполне очевидно. Он чуть ерзает в кресле, разворачиваясь, чтобы ему было лучше меня видно. Нас разделяет совсем небольшое расстояние, и я чувствую жар, исходящий от его тела. Я заставляю себя не реагировать на это и попытаться сохранить те крохи спокойствия, что еще остались во мне.

– Почему я должен тебе верить? Как я могу верить, что ты все еще будешь здесь в выходные, если ты уже и раньше пропадала вместе с ним. Почему я должен доверять твоим словам? – его речь сдержана и так и сочится ядом.

– Придется, если хочешь увидеться с Джейкобом в ближайшее время, – замечаю я.

– Да как ты, блядь, смеешь говорить мне, что я буду или не буду делать для того, чтобы увидеться с собственным ребенком? – резко отвечает он.

Ночные кошмары, снившиеся мне на этой неделе – ничто по сравнению с этим. Я чувствую себя так, будто меня засосало в какую-то альтернативную реальность. И хотя я не ждала, что он останется прежним, я все же не ожидала, что он так сильно изменится. В его глазах нет доброты, нет того заботливого, сострадающего человека, которому мне было так легко открыть свое сердце.

Не представляю, что это за машина, в которой мы сидим, она совсем не похожа на те, что я когда-либо видела, но она кричаще символизирует собой его статус. Это никогда не было в его стиле. Господи Боже, он водил серебристую вольво.

Его одежда тоже служит свидетельством его состоятельности. На нем безукоризненно скроенный костюм, сверху накинуто тяжелое пальто, и я наугад могу предположить, что его ботинки сделаны из итальянской кожи. Он выглядит так, будто только что сошел с обложки модного журнала.

Я задумываюсь, почему он не одет более небрежно, раз уж, как я предположила, он приехал сюда из Сиэтла. Это не тот Эдвард, которого я знала и любила – тот Эдвард больше походил на лохматого странноватого студента-медика, а не на холодного, элегантно одетого бизнесмена, который сейчас сидит рядом со мной.

Мой взгляд поднимается к его лицу, и я чуть поеживаюсь, осознав, что он наблюдает за моим внимательным рассматриванием его наряда.

Мне неуютно от его напряженного сердитого взгляда, и я отворачиваюсь в сторону дома.

Если я хочу иметь хоть какую-то возможность воззвать к его разуму, я должна держать себя в руках. Попавшись на его удочку и накричав на него, делу не поможешь.

– Я не угрожаю, Эдвард, – настаиваю я, понизив голос. – Но я знаю, что лучше для Джейкоба, и нет ничего хорошего в том, чтобы ты силой пытался увидеться с ним. Мы можем пойти по простому пути или ты можешь пойти по трудному.

Повернув голову в мою сторону, он долго рассматривает меня, выглядя так, будто бы ведет борьбу с собственной совестью.

– Он хоть знает обо мне? – спрашивает он грубым от попыток сдержаться голосом, но в нем слышится и страх, будто он боится, что я говорила о нем только в дурном свете.

– Да, мы говорили о тебе.

– Черт побери, Белла, – кричит он, и я стискиваю зубы, чтобы не закричать на него в ответ. – Вы говорили обо мне? Я не просто какой-то парень с улицы, я его отец, черт возьми!

Запустив пальцы в волосы, он зажмуривается и делает несколько глубоких вдохов. Я не могу сдержаться оттого, чтобы изучить его профиль, пока он не смотрит. Просто невероятно, как сильно они с Джейкобом похожи. Такой же прямой нос, который выглядит небольшим и аккуратным на лице, но немного плоским в профиль. Оттого что он закрыл глаза, я вижу длинный изгиб его густых ресниц, которые тоже передались от него Джейкобу.

У Джейка тоже густые, непослушные волосы, но по цвету они темнее, чем у Эдварда, да и красноватый оттенок в них едва заметен.

Мысли о Джейкобе тут же возвращают меня к нынешней проблеме.

– Ты должен успокоиться, Эдвард. Ты, и правда, думаешь, что можешь просто заявиться сюда в таком настроении и требовать встречи с ним? Какой бы ни была ситуация между тобой и мной, ты должен помнить, что он девятилетний мальчик. Ты хочешь, чтобы он увидел нас, вцепившимися друг другу в глотки?

Заметно успокоившись, он заговаривает:

– Джаспер говорил, что мне пока не следует приезжать. Хочешь – верь, хочешь – нет, я не собирался приходить сегодня к тебе, – он на мгновенье встречается со мной взглядом. – Просто я хотел увидеть сам, хотел, чтобы это стало реальным.

– Что ж, в следующий раз, когда захочешь пошпионить, подумай о том, чтобы сделать это не в такой приметной машине.

Его горький смешок раздражает меня.

– Поверь мне, Белла, если бы я вознамерился за тобой шпионить, мне бы не пришлось делать это самолично.

– Почему все, что вылетает из твоего рта, звучит как угроза?

Он ничего не отвечает на это, и хотя атмосфера вокруг нас все еще напряжена, она заметно изменилась.

– Я пытаюсь посмотреть на ситуацию с твоей стороны, Белла, – говорит он вымучено спокойным голосом. – Когда Джаспер рассказал мне, что ты… что у меня есть сын, меня просто прибило, – он открывает глаза, и напряжение в них потрясает меня. – Я знаю, что все неправильно разрулил с Ириной, черт возьми, и я не виню тебя за то, что ты рассказала начальству больницы правду о нас, – он качает головой, словно пытается избавиться от этих воспоминаний. – Ты была молода, для тебя это было игрой. Но я…

– Игрой? – кричу я. – Вот, что ты думаешь? – я в неверии смотрю на него. – Это ты меня бросил, когда решил, что достаточно повеселился! – выплевываю я. – Ты вовсе не пытаешься увидеть это с моей стороны. Ты смотришь со своей и пытаешься оправдать то, почему ты и твоя семья свалили всю вину на меня.

Окружающий нас воздух электризуется, когда его и мой темперамент вспыхивают снова.

– Я совершал ошибки, – признает он. – Ошибки, о которых сейчас жалею как никогда, но я не заслужил этого, – его руки сжимаются в кулаки. – Каждый раз, когда я думаю о том, что упустил, я так чертовски злюсь, Белла. Ты никогда не думала, хотя бы раз, что я, возможно, тоже хочу быть частью его жизни, хочу иметь шанс быть его отцом?

– Ты оборвал все связи со мной, Эдвард, а потом уехал, не сказав ни слова, – напоминаю ему я. – Что я должна была делать? Как я знала, ты с Ириной и вашим ребенком были идеальной маленькой семьей. Это меня выбросили в сторону. Никто в твоей семье не обращал на меня внимания.

– Даже если бы моя малышка выжила… – он замолкает и делает резкий вдох. – Я бы все равно захотел быть рядом с другим своим ребенком, – он пристально смотрит мне в глаза, и я жду, что он продолжит, но он этого не делает. Он просто отворачивается, будто больше не может на меня смотреть. – У меня есть сын, о котором я ничего не знаю. Я не знаю, чем ему нравится заниматься, какая у него любимая еда, как он выглядит. Я понятия не имею, когда у него день рождения. Иисусе, я даже не знаю, что делал в момент, когда стал отцом, – он смотрит на меня осуждающе. – Подумай обо всем, что ты с радостью делала вместе с ним, Белла, ты отняла у меня это.

Злость в чертах его лица начинает сменяться печалью, словно он мысленно перечисляет все то, что упустил, и это, вкупе с тем, как он произнес «моя малышка», разбивает мне сердце. Я замечаю, что искренне сочувствую ему. Но не могу позволить себе зацикливаться на этом, потому что в этот момент, он все еще остается человеком, который может отобрать у меня моего ребенка.

– Я просто не понимаю, почему ты не стала говорить мне. Даже если бы прошел год, ты могла бы дать мне знать.

– Я хотела большего для Джейкоба.

– Я мог бы дать ему все для лучшего старта в жизни.

И от этих слов во мне закипает кровь – как он смеет думать, что мог бы справиться лучше меня?

– Я говорю не о материальных ценностях, Эдвард! – кричу я. – Я хотела для него большего, чем жизнь в роли еще одного твоего ребенка. После того как ты и твоя семья обращались со мной, я не могла надеяться на то, что вы будете обращаться с Джейкобом лучше.

– Значит, ты решила, что просто лишишь его отца? – шипит он.

Я издаю стон разочарования.

– Ты все слишком упрощаешь. Просто помни, что тогда вариантов у меня было раз, два и обчелся, Эдвард.

– Речь не о тебе! А о том, чего ты нас лишила…

– Ты прав, речь не обо мне, но и не о тебе тоже. Речь о Джейкобе и о том, как все это скажется на нем, – говорю я, перебив его. – Он маленький мальчик. Я знаю, что у тебя полно денег и власти, но неужели ты действительно хочешь таскать нас по судам и отлучить его от всего, что ему знакомо и понятно? Какие отношения ты тогда рассчитываешь иметь с ним?

Нахмурившись, он отворачивается от меня и смотрит в лобовое стекло. Его челюсти плотно сжимаются, он, кажется, размышляет над моими словами.

Он не отвечает на вопрос. Вместо этого он поворачивается и смотрит на меня горящим взглядом.

– Иди! – велит он.

Я озадаченно моргаю.

– Я сам не свой, – говорит он сквозь стиснутые зубы. – Я слишком… тебе лучше идти, – бормочет он, не глядя на меня. – Но я вернусь. Совершенно очевидно, что нам нужно все обсудить, прежде чем я его вижу.

Моя рука скользит по плавным изгибам мягкого кожаного сидения к дверной ручке. Его глаза следят за движением моей руки и поднимаются к моему лицу.

– Завтра не получится, – говорю я, открыв дверь и выставив ногу из машины. – Я везу Чарли в больницу.

Он прищуривается, и у меня возникает ощущение, будто он пытается решить, правду ли я говорю.

– Встретимся в четверг, – поспешно говорю я, не желая задерживаться и подвергаться риску оказаться втянутой в очередную ссору. – Джейкоб будет в школе.

– Я заеду за тобой в десять, – гавкает он, когда двигатель с ревом приходит к жизни.

Я выхожу из машины и захлопываю за собой дверь. Окно в двери тут же опускается, он наклоняется над сиденьем, с которого я только что встала, и смотрит на меня.

– Я предупреждаю тебя, Белла. Если ты попытаешься помешать мне видеться с ним, я дам тебе отпор, – он замолкает, перед тем как добавить, – через суд, если придется.

Он мчится прочь, а я чувствую себя так, будто готова сию же минуту рухнуть на асфальт.

Чарли распахивает дверь, едва я вхожу во двор.

– Все нормально, – заверяю его я, проходя мимо него в дом, оглядываясь по сторонам. – Джейкоб все еще в ванне? – Чарли кивает, и я продолжаю: – Он согласился подождать со встречей до выходных.

Снова почувствовав запах рыбы на своей одежде, я снимаю куртку, а затем и толстовку, намереваясь отправить их прямиком в стирку.

– Это еще что за черт? – кричит Чарли, хватая меня за руку.

Я опускаю взгляд, и мои глаза округляются, когда я вижу багровеющие синяки в форме пальцев под рукавами футболки.

– Сукин сын! – шипит Чарли со злостью. – Что он тебе сделал?

– Пап, все не так плохо, как кажется. Ты же знаешь, как легко я зарабатываю синяки.

Он смотрит на меня с неверием:
– Белла, прошу, скажи мне, что ты не защищаешь его.

– Нет, не защищаю, просто я… он схватил меня за руку в запале, вот и все, – настаиваю я, понижая голос, и многозначительно смотрю на Чарли, принуждая сделать то же самое.

– Если он еще хоть раз тронет тебя хоть пальцем, я отправлю его в полицейский участок так быстро, что он и глазом моргнуть не успеет! – предупреждает Чарли резким шепотом.

– Поверь мне, я не позволю ничему такому произойти снова.

Я направляюсь в гостиную в сопровождении Чарли, который закрывает за нами дверь.

– Так что он сказал? Он угрожал тебе? Если он придет сюда, я…

– Пап! – обрываю его я.

Он замолкает.

Я не собиралась говорить ему, что согласилась встретиться с Эдвардом в четверг, но, беря в расчет его волнение, я передумываю.

– Он не придет сюда разбираться или забирать Джейкоба. Я встречаюсь с ним в четверг, чтобы поговорить.

Он издает вздох полный раздражения. Потирая затылок, он тяжело опускается на стул. Его взгляд тяжел, а лицо напряжено, я буквально вижу, как силы покидают его. Трясущейся рукой он потирает живот.

– Ты принял таблетки? – спрашиваю я, подходя ближе.

– Не беспокойся об этом, нам нужно поговорить, – ворчит он.

– Нет, тебе нужно в постель, пап, ты выглядишь измотанным.

Он пытается поспорить со мной, но я встаю перед ним на колени.

– Пап, ты должен начать думать о себе. Я справлюсь. Просто отдохни немного перед завтрашним днем.

Он ворчит что-то об установке стента, но в конце концов мне удается уговорить его пойти прилечь.

Он обнимает меня и уходит наверх, заверив меня в том, что я не одна. Я слышу его, и хотя знаю, что он прав, я все равно чувствую себя одиноко.

Джейкоб спускается вниз, все с тем же волнением вспоминая поездку на рыбалку. Я слушаю его несколько минут, а потом разрешаю ему немного посмотреть телевизор, пока я принимаю душ. Я печально качаю головой, когда, войдя в ванную, нахожу его одежду разбросанной по всему полу, а мокрое полотенце брошенным на раковину. При иных обстоятельствах я бы позвала его и велела бы убрать беспорядок, но сейчас у меня нет на это сил.

После душа я надеваю спортивные штаны с футболкой и решаю заказать пиццу для нас с Джейкобом. Очень сомневаюсь, что Чарли еще покажется сегодня, так что готовить для него не придется. Я устраиваюсь на диване рядом с Джейкобом, и впервые он не возражает, когда я обхватываю его рукой за плечи.

Он прижимается ко мне, и я целую его в висок.

– Ты хорошо провел день, милый? – бормочу я.

Он кивает, слегка отвлеченный мультфильмом.

– Да, было классно.

Я улыбаюсь.

– Хочешь пиццу на ужин?

Он кивает, на этот раз с большим энтузиазмом. Я тянусь через него за телефоном и делаю заказ.

Мы только устраиваемся с комфортом, когда телефон начинает звонить, и Джейкоб напрягается рядом со мной, чем удивляет меня. Я смотрю на него с любопытством и отвечаю на звонок. Он снова расслабляется, я говорю ему, что звонит бабуля, и на его лице расплывается широкая улыбка.

Я тут же передаю ему трубку, слушая, как он с волнением болтает о прошедшем дне. Его восторг угасает, когда он начинает отвечать на ее вопросы, и я быстро понимаю, что она спрашивает его о школе.

Его голос напрочь лишен энтузиазма, пока он говорит, и я думаю о его реакции на звонок. Я подозреваю, что он мог подумать, что это был Эдвард, и теперь, когда он знает, что я поговорила с ним, я думаю, не был ли он напуган тем, что на линии мог быть его отец.

Когда привозят пиццу, он все еще говорит по телефону, и я зову его, веля сказать Рене, что я перезвоню.

– Мам, мы можем поесть прямо из коробки перед телевизором? – спрашивает он, одаривая меня своим лучшим умоляющим взглядом.

Я улыбаюсь и взлохмачиваю ему волосы.

– Конечно, милый, только захвачу салфетки.

Джейкоб относит пиццу, а я несу салфетки и молоко. Он набрасывается на пиццу, не отрывая глаз от экрана, а я наблюдаю за ним, оценивая его настроение. Я хотела подождать, пока он не освоится в школе, прежде чем говорить ему о том, что он увидится с Эдвардом в выходные, но увидев его реакцию на телефонный звонок, я понимаю, что не могу рисковать.

– Милый? – начинаю я, пытаясь привлечь его внимание.

– М-м-м? – отвлеченно мычит он, все так же увлеченный телевизором.

Я выключаю его пультом, и Джейкоб резко поворачивается ко мне:

– Зачем ты это сделала? – ноет он.

– Мне нужно с тобой поговорить.

Он смотрит на меня с минуту, закрывает рот и сглатывает.

– О папе?

– Да, – киваю я.

Я пододвигаюсь ближе к нему, но на этот раз он не прижимается ко мне. Он отклоняется назад и изучает мое лицо взглядом, пытаюсь понять, что я ему скажу.

– Я разговаривала с ним сегодня, – говорю я.

Его глаза широко распахиваются.

– Где он? Что он сказал? Он при…

– Ох, помедленнее! – восклицаю я. – Я знаю, что ты волнуешься. Но успокойся, хорошо? – я смотрю ему в глаза, и он медленно кивает. Когда мне кажется, что он достаточно успокоился, я начинаю снова.

– Я разговаривала с ним сегодня, ему не терпится с тобой встретиться, – говорю я, вымучивая легкую улыбку, чтобы успокоить его. – Но я попросила его подождать до выходных.

– Почему? – спрашивает он, хмурясь.

– Ну, завтра нам нужно отвезти деду в больницу, а потом у тебя занятия в школе в четверг и пятницу.

Он размышляет над этим с минуту. Его личико морщится несколько раз, пока он все обдумывает, и я вижу, что он разрывается между желанием увидеть Эдварда и страхом перед этой встречей. Положив его ладонь себе на колени, я переворачиваю ее и вожу большим пальцем по ладони, помня, как ему это нравилось, когда он был малышом. Это всегда успокаивало его и помогало уснуть.

Он долго не позволял мне это делать.

– О чем ты думаешь, милый? – спрашиваю я.

Он наблюдает, как мой палец выводит круги на его ладони.

– Он злится?

– Немного, но на саму ситуацию, а не на тебя, – заверяю его я. – И это нормально. Вполне естественно, что он не рад тому, что до сих пор упускал возможность узнать тебя.

Его взгляд мечется к моему лицу.

– Я не хочу, чтобы он злился на тебя, мам.

Я прижимаю его к себе.

– Джейкоб, не волнуйся за меня. Я знаю, что он полюбит тебя. Знаешь, почему я это знаю? – спрашиваю я, приподнимая его подбородок, чтобы он посмотрел на меня. – Потому что ты чудесный мальчик, и я очень тобой горжусь, – я с трудом сглатываю. – И я знаю, что он тоже будет тобой гордиться. Как только вы узнаете друг друга, все будет хорошо.

– Когда я с ним увижусь? – На его лице отчетливо заметно опасение.

– В эти выходные, и я буду рядом с тобой. Мы сделаем это вместе, хорошо?

– Хорошо, – соглашается он. Как только тревога, кажется, уходит, выражение его лица снова сникает. – Мам?

– Что такое, милый? – спрашиваю я, и он чуть бледнеет.

Его лицо заливает румянец.

– Ты могла бы… эм… перестать называть меня милым? – он хмурится и пожимает плечами, выглядя немного нерешительно. – Я думаю, что уже большеват для этого.

– О! – восклицаю я, хотя понимаю, что это вызвано тем, что он хочет, чтобы Эдвард воспринимал его всерьез. Я решаю, что лучше всего не придавать этому значения. – Полагаю, мне придется привыкнуть называть тебя просто-напросто Джейкоб.

Мы оба смеемся, и это рассеивает напряжение.

---

Перевод: RebelQueen
Редактура: Rob♥Sten

Вот и поговорили. Хоть кому-нибудь хоть чуточку жаль Эдварда? Или все по-прежнему в лагере Беллы? Жду вас тут >>

Предыдущая глава || Следующая глава