Во рту и в горле ощущение такое, будто я всю ночь глотала песок. Когда я открываю глаза, комната оказывается приятно освещенной приглушенным светом, но когда я пытаюсь приподнять голову, возникает чувство, будто мозг пытается прорваться сквозь череп. Я издаю тихий стон, вздрагивая, когда две сильные руки рефлекторно сжимают меня сильнее.

Оглядев обстановку одним сонным глазом, я понимаю, что нахожусь в комнате Эдварда. Окружающее меня тепло исходит от его тела, прижатого к моему. Его руки крепко обхватывают меня, а ладони касаются боков. Его пальцы снова расслабляются, дыхание становится глубоким и размеренным.

Я, зажмурившись, смотрю на дисплей будильника, горящего красным цветом сквозь стоящий перед ним стакан с водой. Я могу различить только шестерку и ноль. Эдвард тихо постанывает, когда я выбираюсь из его объятий и тянусь за водой. Пальцами задеваю две таблетки тайленола, которые он оставил для меня на тумбочке рядом с водой.

Я проглатываю таблетки и с жадностью выпиваю половину стакана воды, морщась от тупой боли в голове. Мне удается неторопливо развернуться к Эдварду лицом. Света в комнате мало, но я отчетливо его вижу. Подергивание век говорит мне, что ему что-то снится, а легкая улыбка на губах подсказывает, что сон хороший.

Я взбиваю подушку и ложусь на бок наблюдать за ним. Он спит, но его рука проходится по пространству между нами и останавливается на моем бедре. Он тихо вздыхает, а затем его дыхание обретает прежний ритм.

Меня посещают воспоминания о вчерашнем дне. Я подавляю стон, вспомнив, как пьяна была, когда вернулась домой. В голове крутятся слова Эдварда.

– Мне пришлось соврать ему… мы собирались обсудить, как скажем Джейкобу…

На этот раз мой стон от чувства вины вырывается прежде, чем я успеваю его подавить. Я задерживаю дыхание, когда Эдвард слегка дергается и пододвигается ближе ко мне.

– Я думаю, сегодня тебе лучше поспать здесь.

Я вспоминаю, что он собирался уложить меня спать в другую комнату. Подняв одеяло и заглянув под него, я вижу, что одета в пижаму. На губах появляется легкая улыбка, и я нежно касаюсь его челюсти кончиками пальцев, но поеживаюсь, когда сквозь туман прорываются и другие воспоминания.

Я смутно припоминаю свои пьяные попытки соблазнить его, пока он помогает мне снять одежду. Он осыпал меня поцелуями, которые, как я теперь уверена, должны были заставить меня замолчать. Я потираю лицо ладонями от стыда. Противоречивые сигналы, которые я подаю, наверное, сводят его с ума.

Какое-то время я просто наблюдаю за ним. Тепло его тела вкупе с опьяняющим ароматом успокаивают меня, пока я наслаждаюсь прикосновениями его теплой ладони к моему бедру. Лежа рядом с ним, я чувствую, будто проблемы, которые мы наделали, и ошибки, которые совершили, остались в миллионах миль отсюда.

Меня наполняет теплое чувство счастья, которое я испытывала только с ним. На мгновение я представляю, что мы снова вернулись к началу и можем все сделать по-другому.

– Я люблю тебя, – импульсивно шепчу я.

Как только слова срываются с языка, все внутри сжимается от страха, что я сорвусь и слишком поздно пойму, что его не будет рядом, чтобы спасти меня. Я люблю его, в этом нет никаких сомнений, но я не могу отрицать, что это пугает меня. Чувство принадлежности, которое я испытываю, проснувшись рядом с ним… пугает меня. Сила радости, которую я испытываю, когда вижу его… пугает меня. Потребность в нем, которая становится сильнее с каждым днем… пугает меня.

Я и раньше испытывала все это к нему, с той лишь разницей, что тогда меня это не пугало. Тогда он был для меня всем, и недолгое чудесное время, что мы провели вместе, было самым счастливым в моей жизни. Я отдала ему себя всю. Я охотно отдала ему свое сердце, веря, что наша любовь может выдержать все. Я любила его безоглядно и доверяла ему безоговорочно. Я верила каждому его слову и ни разу усомнилась в том, что он сдержит свои обещания.

Я чувствовала, будто нашла ключ к счастью, но как только я открыла им дверь, она захлопнулась перед моим лицом. Я снова держу в руках этот ключ, но на этот раз не уверена, стоит ли мне им воспользоваться. Болезненные воспоминания утраты всегда где-то поблизости. Мне потребовалось много времени, чтобы научиться не зацикливаться на них, но каждый раз, когда я пыталась найти счастье с кем-то другим, они возвращались. Боль всегда жила где-то внутри меня. Живет до сих пор.

Я люблю его. Это все, что должно иметь значение… но почему-то это не так.

Злясь на саму себя, я резко вздыхаю и перекатываюсь на спину. От этого головная боль становится только сильнее. Обе его руки обхватывают меня, и он притягивает меня к себе. Я снова поворачиваюсь к нему лицом.

Он открывает глаза, моргает пару раз и, сфокусировав взгляд на моем лице, улыбается.

– Привет, – тихо хрипит он.

– Доброе утро, – выдавливаю я улыбку, обводя его нижнюю губу подушечкой большого пальца. – Прости за вчерашнее, – бормочу я.

– И ты, – отвечает он.

– Это моя вина. Я не хотела тревожить Джейкоба… или тебя.

– Я слишком резко отреагировал. Я знал, что ты с Розали, но когда и она не ответила на звонок, я пришел к выводу, что ты избегаешь меня.

– Я не избегала. Правда. Просто уже очень давно не проводила день так здорово… – я замолкаю. – Честно говоря, так здорово я его вообще никогда не проводила. И не собиралась напиваться.

Он садится, опершись спиной на подушки, и приподнимает руку в приглашении. Пододвинувшись ближе, я кладу голову ему на грудь. Он обнимает меня рукой за спину и сжимает.

– Я рад, что ты хорошо провела время с Роуз, – он смотрит на меня, изучая лицо взглядом. – Но, похоже, что теперь ты расплачиваешься за это.

– Так ты пытаешься сказать мне, что я ужасно выгляжу? – спрашиваю я. – Но все будет нормально, я приняла тайленол. Спасибо.

Он целует меня в макушку.

– Когда мне удалось уложить тебя в кровать, ты снова заснула. Я пытался разбудить тебя, но напрасно.

– Поэтому ты принес меня сюда?

– Ага. Хотя не был полностью бескорыстен, мне нравится, когда ты здесь, – шутит он, но затем снова становится серьезным. – Я предложил тебе спать в другой комнате, только потому, что ты была слишком… резвой.

– Резвой? – смеюсь я. – С твоих слов я прям как лошадь.

Он издает низкий смешок.

– Просто я не хотел, чтобы ты сделала что-то, о чем пожалела бы утром, – смахнув мои волосы пальцами, он целует меня в висок. – К тому же я не мог отказать себе в удовольствии спать с тобой.

Нежность в его голосе разгоняет мои переживания. Я чувствую, что хочу этого. Хочу просыпаться рядом с ним каждое утро и знать, что мне доступно удивительное удовольствие любить его. Уловив момент, я смотрю ему в глаза.

– Я знаю, что еще рано, но мы можем поговорить сейчас? – спрашиваю я. – Пока Джейкоб не проснулся.

Он садится прямо и потягивается.

– Уверена, что готова к этому?

Я наблюдаю, как напрягаются и расслабляются мышцы его спины. Громко сглотнув, я заставляю себя сосредоточиться.

– Эм… да… Чувствую себя неважно, но уверена. Я не хочу возвращаться домой, пока мы со всем не разберемся.

– Ладно, я сделаю кофе. – Он поглядывает на меня. – Тебе он, наверное, не помешает.

Я киваю и благодарно улыбаюсь.

– Я пойду с тобой. Нам, наверное, стоит поговорить в гостиной, вдруг Джейкоб проснется.

У меня возникает чувство, что разговор будет долгим, поэтому никчему рисковать.

Холодный воздух вызывает у меня дрожь, когда мы доходим до кухни. Эдвард возится с обогревателем, а затем начинает готовить кофе, пока я сижу, подтянув ноги к груди.

– Питер привез вчера твои сумки, – говорит он тихо. – Я отнес их в спальню.

– Надо повесить платье, – говорю, вставая со стула.

– Нет, я убрал чехол в шкаф, – он оглядывается на меня через плечо. – Я не подглядывал.

– Я покажу тебе платье, – говорю я с улыбкой. – Я не против.

Он оборачивается и опирается на стол, скрестив руки на груди.

– Думаю, я подожду до следующей субботы. Будет чего ждать с нетерпением.

Его глаза горят, отчего возникает приятный трепет. Но потом похмелье снова дает о себе знать, заставляя поморщиться. Я подхожу к холодильнику и достаю оттуда бутылку воды. Я пью так быстро, что несколько капель стекает по подбородку, и я вытираю их тыльной стороной ладони.

– Больше никогда не буду пить, – стону я, прислонясь головой к прохладной металлической двери холодильника. – Я так не делаю.

– Не делаешь чего? – спрашивает он, поставив кружки с ложками на стол.

– Не напиваюсь и не забываю про Джейкоба, – объясняю я, поморщившись.

Он прерывает свое занятие и подходит ко мне.

– Я это знаю, – говорит он тихо. – Джейкоб бы не волновался, если бы был привычен к этому. – Я издаю виноватый стон, но он продолжает. – Белла, ты хорошо провела день, выпила больше, чем следовало, выпустила пар. Я не буду обвинять тебя в том, что ты плохая мать, основываясь на этом, тогда как все это время было предельно ясно, что ты не плохая мать.

– Ну а я чувствую себя такой. Это был первый день для Джейкоба без меня и…

Он обхватывает меня рукой.

– Нет, не первый, – напоминает он осторожно.

Чарли. Я стараюсь не зацикливаться на воспоминаниях.

Я тяжело вздыхаю и с благодарностью прижимаюсь к нему.

– Он был расстроен?

Он целует меня в висок и обхватывает пальцами за подбородок, приподнимая мое лицо.

– Не расстроен. Просто волновался, почему ты не берешь трубку. Поэтому я и сказал ему, что ты в кино.

– Прости, что тебе пришлось лгать, – говорю я. – Мне противно, что я поставила тебя в такое положение.

Он целует меня в губы.

– Мне это не понравилось, но, наверное, иногда лучше соврать и не тревожить его. – Он бодрится. – Не мучай себя виной, мы хорошо провели вечер. Я был разочарован, что мы с тобой не смогли поговорить, но я не злился. Прости, если тебе так показалось.

Он снова отодвигается и наливает кофе, после чего отдает мне мою кружку. Мы относим все в гостиную и устраиваемся на диване.

– Чем вы вчера занимались? – спрашиваю я.

– Эммет вернулся с нами, так что первую половину вечера он показывал Джейкобу приемы каратэ, чуть не разворотив всю квартиру.

– Эммет знает каратэ? – удивленно переспрашиваю я.

Он смотрит на меня с любопытством.

– А ты не помнишь все его трофеи?

Я напрягаю память и припоминаю стену в гостиной, почти полностью занятую полками с трофеями.

– Я всегда думала, что все это футбольные трофеи.

– Да, большинство из них, но среди них было несколько по каратэ. У Эммета всегда отлично получалось все, что связано с физическими нагрузками. Он бросил каратэ только потому, что ему не хватало времени на футбол.

– А в итоге, он и им не смог заниматься, – говорю я, вспомнив, как Элис рассказывала, что его мечты разрушила травма.

– У Эммета все хорошо. Он борец. Если закрывается одна дверь, он выбьет другую, – усмехается Эдвард.

Где-то внутри меня тоненький голосок говорит, что я должна выбивать двери вместо того, чтобы беспокоиться о ключах.

– А когда Эммет ушел, мы с Джейкобом поиграли в Xbox в его комнате. Было здорово, понимаешь? Просто проводить с ним время, заботиться о нем. Он помогал мне готовить ужин, рассказывал о Флориде. – Он с опаской поглядывает на меня, произнеся последнюю часть. Я уже почти забыла об этом.

– О господи, прости! Я не хотела, чтобы это так прозвучало вчера, – говорю я, отчаянно желая объяснить.

– Ты часто говоришь об этом. – Его голосе звучит лишь малая толика обвинения. – Такое ощущение, что ты уже решила, что возвращаешься во Флориду. – Он кладет мои ноги себе на колени и разминает голени, будто ему нужно физически заверить меня, что он не злится. – Если бы не огромное количество усилий, которое ты приложила, чтобы облегчить ситуацию для меня… я бы пришел к выводу, что ты делаешь мне одолжение, пока не настанет пора уезжать.

– Я не…

– Ш-ш-ш, – тихо перебивает меня он. – Я знаю, что это не так. Но и вариант жить здесь со мной ты еще тоже не приняла, не так ли? Ты поэтому не хочешь говорить о нас Джейкобу? Потому что не рассматриваешь такой вариант?

Я обхватываю его щеку ладонью.

– Я хочу сказать ему. Ты прав, мы не можем пытаться что-то сделать, если прячемся… но я боюсь, что мы сделаем ему больно.

Он наклоняет голову и целует мою ладонь.

– Я даже не знаю, что ему сказать, – признаюсь я. – Я даже в голове еще все это не сформулировала. Мы сейчас скорее любовники, чем кто-то еще. – Он чуть бледнеет. – Я пытаюсь быть честной. И мне кажется, что впустить тебя в свое тело мне было бы гораздо проще, чем впустить в свое сердце… – Мой голос начинает дрожать.

В уголках глаз начинают собираться слезы. Он убирает мою ладонь со своей щеки и обхватывает ее своими.

– Я знаю, что много прошу. Я хочу, чтобы мы были вместе; нормально. Впервые в жизни у нас может быть то, чего мы хотим. – Он ловит мой взгляд. – Я знаю, чего хочу. Я хочу, чтобы вы с Джейкобом всегда были со мной. Я хочу, чтобы у нас была нормальная семья. – Он сильнее сжимает мои руки. – Я хочу провести всю свою жизнь, искупая свою вину. Я хочу сделать тебя счастливой. Думаешь, я смогу? Ты готова позволить мне попытаться?

Он выглядит так неуверенно, что сердце отзывается болью на каждый удар. Мне внезапно вспоминаются слова Чарли, и сердце сжимается, когда в голове звучит его голос.

«Не повторяй моих ошибок, Белз. Ты должна добиваться того, чего хочешь; даже если не добьешься этого, ты ничего не потеряешь. Но тебе есть что обрести. Не будь одна. Не позволяй себе дожить до моих лет, оставшись с одними только разочарованиями».

Его слова вовремя напоминают о том, что жизнь в страхе снова оказаться с разбитым сердцем – не жизнь вовсе.

– Скажи мне, чего ты хочешь, Белла, – просит Эдвард, вырывая меня из размышлений. – Скажи, как ты видишь наше будущее.

Я мотаю головой.

– Прости, Эдвард. Просто я проживаю происходящее шаг за шагом, и не позволяла себе толком задумываться об этом.

– Ты всегда так боишься, – замечает он. – Поэтому я не рассказывал тебе о своих планах. Я беспокоюсь, что если скажу тебе, как сильно этого хочу, то спугну тебя окончательно.

Я приподнимаю голову.

– О каких планах?

Он вздыхает.

– Я пока не собирался тебе рассказывать, потому что не хочу давить на тебя… и я знаю, что в прошлом давал тебе обещания, которые не сдержал. – Он притягивает меня к себе с болезненным видом, его взгляд вдруг наполняется решимостью. – Каждое мгновение, что я провожу с тобой, я хочу говорить тебе, что люблю тебя… потому что это так… и мне, наверное, никогда не убедить тебя, как сильно. Я не могу сказать тебе это как-то по-особенному, чтобы у нас осталось особенное воспоминание об этом моменте, потому что мне кажется, что я не имею на это права. Я говорил тебе, что люблю тебя, а потом все, что я делал, говорило противоположное. – Его губы в миллиметрах от моих. – Я люблю тебя, Белла. Любил тогда, люблю сейчас, и уверен, что любил все это время. Пожалуйста, поверь мне. Не бойся. Позволь любить тебя.

Он обхватывает мое лицо ладонями. Его губы прикасаются к моим, а по моим щекам текут слезы.

– Я люблю тебя, – повторяет он снова и снова между горячих, отчаянных поцелуев.

– Я тоже люблю тебя, – всхлипываю я. – Это все, чего я хочу.

Мы обнимаем друг друга, кажется, целую вечность. Его искренние признания вызывают во мне трепет, в кои-то веки способный усмирить мои тревоги. Помня, как мало у нас времени на разговоры, я пытаюсь взять себя в руки и собраться с мыслями.

– О каких планах? – спрашиваю я снова, уверенная, что он хотел сказать не только о своих чувствах ко мне.

Он делает глубокий вдох.

– Я продал большую часть своих акций Джасперу. Я ухожу в отставку. Я не хочу проводить каждый час на работе и уж точно больше не хочу путешествовать. Я хочу каждый вечер приходить домой к тебе и Джейкобу… Я хочу, чтобы у меня была жизнь, настоящая, с тобой. – Слова вырываются из него сбивчивым потоком.

Я смотрю на него, пока мой мозг пытается уловить смысл его слов.

– Когда ты принял это решение? – спрашиваю я.

– Вскоре после того, как приехал к тебе на ужин. Когда Джейкоб показал мне фотографии, запечатлевавшие его жизнь, я осознал, что счастливейшие дни своей жизни я провел с тобой. Даже сейчас каждый день, что я провожу с тобой и Джейкобом, лучше всех, что я проживал. Я хочу, чтобы такой была моя жизнь. Я хочу, чтобы ты была рядом. Я не хочу работать сутки напролет и ночевать в отелях. Это пустое… всегда таким было.

Я смотрю на наши сцепленные руки.

– Но что если бы я не… захотела этого?

– Ну, об этом я старался не думать. Я всегда знал, что есть такая вероятность… вполне реальная, но я не мог позволить сомнениям не дать мне хотя бы попытаться.

– Нам еще слишком рано съезжаться, – замечаю я. – Джейкобу придется гораздо труднее, если мы сделаем ему такой подарок, а потом отберем.

Он слегка напрягает челюсти, но я вижу, как он пытается скрыть разочарование.

– Ладно, – вздыхает он. – Я понимаю. Но ничего не выйдет, если мы будем жить в разных концах страны.

Я качаю головой, соглашаясь.

Он откидывается на спинку дивана и проводит ладонями по лицу.

– Ладно, значит, не бери меня в расчет. Какие у тебя планы… что ты хочешь сделать в будущем?

– Я думала, мы с Джейкобом…

– Нет, – перебивает он, подавшись вперед. – Ты. Не мать Джейкоба. Чего хочет от жизни Белла Свон?

Его откровенный напор вгоняет меня в ступор.

– Я все еще хочу стать учителем, – твердо говорю я. Он довольно улыбается. – Но у меня никогда не хватало денег на учебу и… нужно было воспитывать Джейкоба, но я не бросила эту мечту.

– Если переедешь сюда, – начинает он. Я собираюсь возразить, но он вскидывает руку, останавливая меня. – Выслушай меня, пожалуйста. – Он ждет моего кивка и продолжает. – Если переедешь сюда, мы сможем купить дом подальше от города. Я могу устроить Джейкоба в хорошую школу, может, ту, что специализируется на драматическом искусстве, если он того хочет. Ты можешь поступить в колледж… мы можем разделить обязанности по воспитанию на двоих. Начнем сначала и сможем стать семьей.

Я смотрю на него, разинув рот.

– Скажи что-нибудь, – просит он.

– Я не могу поверить, что ты продал свои акции.

– Вот о чем ты думаешь? – усмехается он. – А что насчет дома? Школы? Колледжа? Я серьезно, Белла. Мы можем обо всем договориться.

Я удивленно моргаю.

– Но ты так много работал, чтобы добиться того, что ты сейчас имеешь. Неужели ты в самом деле хочешь все бросить?

– Да, хочу, – настаивает он. – Я хочу жить с тобой и Джейкобом… и у меня вряд ли что-то получится, если я буду все время работать и разъезжать по свету.

Я киваю, понимая его логику. Но я все равно считаю, что нам нужно быть хотя бы капельку осторожными.

– И все равно я считаю, что нам не стоит сразу съезжаться, – признаюсь я, внимательно следя за его реакцией. – Я не смогу себя простить, если у нас ничего не получится, и мне придется забрать у тебя Джейкоба. И хотя ты всегда будешь в его жизни, что бы ни произошло между нами, будет слишком трудно для него пожить с тобой, а потом снова расстаться.

Он обхватывает меня за шею ладонью, осторожно притягивая к себе, пока его губы не касаются моих. Поцелуй нежен, полон трепета и слишком скоротечен.

– Как бы больно ни было слышать, что у нас, по-твоему, ничего не выйдет, я, наверное, понимаю тебя.

Я смотрю ему в глаза.

– Я не говорю, что у нас не получится. Просто я смотрю на ситуацию реалистично. Я хочу, чтобы у нас получилось. Я хочу быть с тобой… Но я осторожничаю. – Я замолкаю, снова обдумывая его предложение. – Я продам дом Чарли, – говорю я. – Я не хочу там жить; слишком много воспоминаний, в основном неприятных. Я вообще не хочу жить в Форксе.

Я смотрю на него.

– Будет непросто оставить Флориду. Рене с Филом много нам помогали. Я слишком по ней скучаю.

Он проводит пальцами по моей щеке.

– Ты сможешь навещать ее так часто, как только захочешь, и она сможет приезжать сюда.

– Я знаю, но это не то.

– Я не хочу, чтобы ты делала то, чего не хочешь.

– Я хочу сделать это, – возражаю я. – Я не могу позволить себе упустить эту возможность, так что давай сосредоточимся на позитивной стороне.

– Я все равно хочу купить нам дом, – признается он. – И хочу, чтобы мы выбрали его вместе. Я понимаю, что ты сразу не переедешь, но я хочу купить тот, что понравится нам обоим. Потом мы можем арендовать дом для вас с Джейкобом неподалеку. Как тебе такой вариант? – Он внимательно на меня смотрит. – Скажи «да», – просит он. Легкая улыбка на его губах очаровательна.

Компромисс устраивает меня больше, чем все прочие варианты, которые мы предлагали.

– Да.

Он притягивает меня к себе и страстно целует.

– Спасибо.

Когда он наконец отпускает меня, обхватив мое лицо ладонями, его глаза блестят от радости.

– Значит, мы возвращаемся к вопросу о том, что скажем Джейкобу?

Я резко вздыхаю, опустив ноги на пол и наклонившись вперед. Я запускаю пальцы в волосы и стараюсь подумать. После всего, что мы обсудили, я по-прежнему не знаю, что сказать Джейкобу, чтобы он не соединил все точки воедино, рисуя картину счастливого будущего в считанные минуты.

– Можно тебя кое о чем спросить?

Его голос звучит нерешительно, и я поглядываю на него через плечо.

– Давай.

– Когда у тебя в прошлом были отношения, – он посматривает на меня. – Что ты говорила Джейкобу?

Я отворачиваюсь и сосредотачиваю взгляд на виде за окном.

– Я всегда старалась не связывать эту часть своей жизни с Джейкобом. Наверное, у меня всегда были проблемы с доверием.

– Значит, ты никогда не знакомила его со своим партнером? – он говорит тихо с толикой дискомфорта в голосе.

– Знакомила, но представляла Джейкобу как друга, – фыркаю я. – Его такой вариант устраивал. – Потом я вспоминаю, с кем говорю. – Думаю, Джейкоб знал, что он мой парень, но мы не… целовались и не делали ничего подобного при нем.

Он осторожно опускает ладонь мне на спину, выводя на ней круги.

– Я не хочу скрывать все это от него, – говорит он.

Я оборачиваюсь к нему.

– Я тоже. Наверное, мне лучше сказать ему, что ты мой парень, – фыркаю я, поражаясь неадекватности этого эпитета.

Похмелье снова дает о себе знать, мне нужен еще кофе. Я встаю и собираю наши кружки.

– Не думаю, что нам нужно сразу посвящать его во все детали. Давай не будем усложнять. И, по крайней мере, на следующей неделе, когда мы пойдем на бал… – я иду в сторону кухни. – Сможешь представить свою девушку.

– Кого?

Я резко оборачиваюсь на звук голоса Джейкоба. Он мчится по коридору, сердито глядя на Эдварда.

– Ты целовал мою маму, а теперь говоришь нам, что у тебя есть девушка? – кричит он.

– Погоди… ты нас видел? – ахаю я.

Он смотрит на меня с болью на лице.

– Почему ты не злишься? Я видел вас в пятницу, когда делал домашнюю работу. Я пришел спросить кое-что и увидел вас двоих у холодильника. Он… – он замолкает и поворачивается к Эдварду. – Я думал, ты хочешь быть с нами.

– Джейкоб, – я опускаюсь перед ним на колени. – Послушай меня. Ты слышал только часть сказанного мной. У твоего папы нет девушки… то есть… вроде как есть. – Я стону, поворачиваясь к Эдварду.

– Я хочу быть с вами, – настаивает Эдвард, присоединяясь к нам. – Вами обоими. – Он обхватывает меня рукой за плечи. – Мы как раз обсуждали, как объяснить тебе все это.

Джейкоб переводит взгляд с меня на Эдварда и обратно.

– Я не понимаю. Мама сказала, что ты представишь нам свою девушку.

– Нет, – говорит Эдвард, проводя рукой по волосам. – Я хочу представить твою маму как… свою девушку ¬– за неимением лучшего слова – на балу на следующей неделе.

Я беру Джейкоба за руку и веду к дивану. Он молча сидит, пока мы с Эдвардом пытаемся объяснить ему, что мы пара, или, по крайней мере, пытаемся ей быть.

– Значит, мы переедем сюда жить с папой? – спрашивает он, когда мы заканчиваем.

– Джейкоб, я понимаю, что мы все делаем задом наперед. У нас уже есть ты, мы семья, но… нам нужно снова узнать друг друга. Ты понимаешь? Мы с твоим папой очень долгое время были не вместе, поэтому нам нужно время, чтобы на этот раз все сделать правильно, – объясняю я.

На его лице расцветает нерешительная улыбка.

– Значит, вы начнете встречаться и все такое прочее? – невинно спрашивает он.

– Да, – отвечаю я с кивком.

– Но вы не сможете это сделать, если мы вернемся во Флориду, – замечает он.

Мне стоило знать, что с Джейкобом просто не будет. Наступает очень долгий разговор, во время которого Джейкобу удается выудить у нас все наши планы. Его восторг приятен и вместе с тем внушает опасения, но я решаю сосредоточиться на приятной стороне.

Наконец он смотрит на меня с понимающей ухмылкой.

– Значит, он тебе теперь нравится? – спрашивает он.

Я смотрю на Эдварда.

– Да. Очень нравится.

Некоторое время спустя мы сидим за столом и завтракаем, а Джейкоб взволнованно и очень громко рассказывает о приемах Эммета в каратэ.

Эффект тайленола выветрился, и похмелье дает о себе знать с новой силой. Каждое его слово грохочет в голове, как молот о наковальню, и подавлять стоны становится все сложнее.

– …и он сказал, что я могу как-нибудь остаться у него с ночевкой, чтобы мы могли попрактиковать приемы. – Он смотрит на меня и явно замечает отсутствие энтузиазма с моей стороны. – Мне же можно, правда?

– Конечно, – отвечаю я. – Говори чуть тише, и будет можно все, что захочешь.

Он недовольно качает головой, но это символический жест, потому что его восторг возвращается в десятикратном размере.

– Когда будем жить в Сиэтле, я смогу все время видеться с Эмметом! Ты знала, что у него есть трофеи? Он покажет мне их, когда возьмет к себе домой…

Я тяжело опускаю голову на стол, понимая, что утро будет чертовски долгим.

Чуть позже, по настоянию Эдварда, я ложусь вздремнуть и восполнить ночной недосып. А еще он настаивает, чтобы я осталась на обед, чтобы убедиться, что алкоголь окончательно выветрился, и я могу ехать домой. Я бы не попыталась садиться за руль, если бы не была в этом уверена, но все равно позволяю ему позаботиться обо мне.

Пока Джейкоб собирает вещи, Эдвард заходит ко мне в комнату.

– Я рад, что мы ему сказали, – говорит он, обхватывая меня руками за талию и целуя в плечо.

– Я тоже, – признаюсь я. – Не могу поверить, что он видел нас в пятницу и ничего не сказал. Наверное, поэтому он вчера не выходил к нам.

– Теперь он знает, – бормочет Эдвард. – И, похоже, счастлив.

Я улыбаюсь, похлопывая его по рукам, обвившим мою талию.

– Кажется, все мы счастливы.

Когда наступает время уезжать, Эдвард спускается в гараж вместе с нами. Когда мы выходим из лифта, он берет меня за руку. Я замечаю, как Джейкоб краем глаза замечает жест и, чуть улыбнувшись, идет впереди нас.

– Меня это просто бесит, – жалуется Эдвард, когда мы подходим к машине. Я разблокирую двери, машина издает сигнал, и Джейкоб, открыв дверь, бросает сумку на сидение. Эдвард тем временем продолжает приглушенным голосом: – Может быть, когда станем арендовать дом, стоит выбрать тот, что по соседству с моим.

Я смеюсь.

– А потом ты скажешь мне, что хочешь, чтобы там был тайный ход в мою спальню.

Он пожимает плечами; на лице веселье.

– Неплохая мысль.

Он поворачивается к Джейкобу, который ждет возле открытой двери. Наклонившись, чтобы обнять его, он говорит, что позвонит завтра.

Джейкоб отодвигается и смотрит на нас.

– Вы, ребята, наверное, теперь будете целоваться, – говорит он.

– Садись в машину, Джейкоб, – мягко велю я.

Он усмехается и забирается внутрь, закрывая за собой дверь. Он смотрит из окна, и из меня вырывается стон.

– Мне надо ехать, – говорю я Эдварду.

Он идет со мной к водительской двери, и когда я тянусь открыть ее, останавливает меня и притягивает объятья. Поцелуй мимолетен, а объятья слишком скоротечны. Я поворачиваюсь к машине и вижу, как Джейкоб игриво сует пальцы в рот, будто его стошнит. Я прищуриваюсь, и он усаживается обратно на место, пристегивая ремень.

– Жду не дождусь наступления пятницы, – шепчет Эдвард, неторопливо ведя ладонью вдоль моей руки.

Я запускаю пальцы в волосы.

– Ох черт! Забыла тебе сказать… Я не могу приехать в пятницу, но я приеду утром в субботу.

Он выглядит разочарованным.

– А что будет в пятницу?

Мне неприятно, что я забыла, особенно после того, как думала сегодня о Чарли.

– В пятницу Чарли будут ставить памятник. Я поеду с Клируотерами посмотреть… навестить его… ну… Они пригласили нас с Джейкобом на обед после этого, и я не хочу торопиться от них уезжать. Я нечасто буду их видеть в ближайшее время и…

Он прижимает палец к моим губам.

– Ничего страшного.

– Думаешь, сейчас неподходящее время сказать им, что я продаю дом? – спрашиваю я.

– Я думаю, они поймут. Я перекинулся лишь парой слов с мисс Клируотер на похоронах, но мне стало понятно, что она очень о тебе заботится. Я думаю, она поймет, почему ты не хочешь там оставаться. – Он с грустью смотрит на меня. – Хочешь, чтобы я приехал в пятницу вечером? Я могу встретить тебя у них после ужина.

Я мотаю головой.

– Спасибо, но я справлюсь. Не думаю, что из меня в тот момент выйдет приятная компания.

Он крепко меня обнимает.

– Поэтому я и хочу быть рядом, – бормочет он мне в волосы.

Я поворачиваюсь и целую его в щеку, а потом высвобождаюсь из его объятий.

– Я знаю… просто… я хочу побыть наедине со своими воспоминаниями о нем, понимаешь? Увидимся в субботу… и еще созвонимся на неделе.

– Ладно, – сдается он с улыбкой. – Поговорим завтра.

Я ничего не могу с собой поделать и постоянно посматриваю в зеркало заднего вида, пока мы отъезжаем. Он стоит на месте, смотрит нам вслед и вскидывает руку, когда Джейкоб начинает лихорадочно махать ему на выезде из гаража.

В понедельник утром, как только я отвожу Джейкоба в школу, я звоню Рене.

Мы обмениваемся обычными приветствиями и новостями из нашей жизни, пока она не спрашивает меня, наконец, что у меня на уме. Она слишком хорошо меня знает. И явно слышит в моем голосе что-то подсказавшее ей, что мне есть что рассказать.

Я не боюсь говорить ей о нас с Эдвардом, но боюсь говорить, что не вернусь во Флориду. Она была моей опорой так долго, что каждый раз, когда я думаю об отъезде, тоненький голосок в моей голове спрашивает, почему.

– Я готова продать дом, – говорю я, заставляя себя быстро проговорить слова.

– Ты не вернешься домой, – заключает она. Простой факт, произнесенный без обвинения или недовольства. Будто она ничего другого и не ожидала.

– Я приеду домой собрать вещи… и уладить кое-какие дела, – возражаю я.

– Ты съезжаешься с ним?

– Пока нет, – отвечаю я. – Я подумываю арендовать жилье для нас с Джейкобом. Потрачу часть денег от продажи дома на оплату учебы в колледже.

– Чарли бы это понравилось, – говорит она, и я улыбаюсь, услышав улыбку в ее голосе. – Занятия у Джейкоба еще не закончились, да?

Я киваю, хоть она и не может меня видеть.

– Еще пять или шесть недель.

– И потом ты приедешь?

– Да. – Почему-то в горле образуется огромный ком. Я чувствую, будто прощаюсь с ней.

– Как только он закончит учебный год, я хочу, чтобы ты приехала домой на месяц. Помогу тебе устроиться... но еще хочу провести с тобой время. Я очень по тебе скучаю. – Ее голос срывается.

– И я по тебе, мам.

– Поговорим об этом, когда приедешь.

– Я уже приняла решение, – напоминаю я.

– Я знаю. Просто хочу убедиться, что причина у этого решения правильная, – говорит она тем несвойственным ей материнским тоном, который она использует только в жизненно важных ситуациях. Она была такой, когда я вернулась из Форкса.

– Я знаю, что делаю, мам, – вздыхаю я.

– Не сомневаюсь. Но ты делаешь это для себя или для Джейкоба?

Я думаю об Эдварде, и сердце начинает биться чаще.

– Я этого хочу, – говорю я с уверенностью, которая удивляет даже меня.

– Я знаю, что ты взрослая женщина, Белла, но ты по-прежнему мой ребенок, и я хочу быть уверена, что у тебя все хорошо, – тихо говорит она.

Она как никто другой знает, через что мне пришлось пройти, как сильно расставание с Эдвардом повлияло на мою жизнь. Я невольно задумываюсь, что произошло между ней, Эдвардом и Джейкобом, пока я ухаживала за Чарли… но что бы там ни было, кажется, Рене убедилась, что я должна дать Эдварду шанс. Однако я не виню ее за желание убедиться, что я делаю это из правильных соображений.

В течение недели я много говорю с Джейкобом о переезде в Сиэтл. Мы говорим о Рене с Филом и его друзьях. Пока его внимание сосредоточено только на том, что он будет жить рядом с Эдвардом и часто сможет навещать Рене. Я пытаюсь объяснить ему, что во время учебного года не получится видеться с ней так часто, как он думает, но учитывая идеалистическую картину, нарисованную глазами юного создания, я не удивлена, что он не видит в этом никакой проблемы. И не увидит, пока не настанет пора прощаться, и он не поймет, что уезжает от бабушки навсегда.

В пятницу мы с Джейкобом встречаемся со Сью, Леей, Сэмом и Сетом у кладбища. На улице холодно, сыро, уже наступил вечер, а мы стоим, собравшись под большими зонтами, и смотрим на надгробный камень.

Видеть имя Чарли на плите нелегко. Будто у его кончины наступила своя завершенность… будто все стало реальнее, когда его имя выгравировано на камне.

Джейкоб наклоняется вперед; его брови напряженно сошлись на переносице, и он обводит пальцами золотые буквы своего имени указательным пальцем.

Любимый отец и дедушка Беллы и Джейкоба.

И кажется совсем неправильным, что значение жизни этого человека втиснуто в семь слов. Я знаю, что он гордился своей семьей, но жаль, что я не подождала и не подумала над его эпитафией получше. Будто прочтя мои мысли, Сью берет меня под руку.

– Он никогда не был показушным человеком, – напоминает она. – И не хотел бы праздных слов. Ты и Джейкоб – его единственная забота.

Я опускаю голову ей на плечо.

– О вас он тоже заботился, – говорю я.

Она поглаживает меня по макушке.

– Мы знаем.

Мы кладем цветы и еще какое-то время говорим о нем. Оказывается приятно вспомнить о нем с улыбкой, хотя слезы уже подступают. Джейкоб тоже умудряется улыбнуться, когда вспоминает о поездке на рыбалку, а Сэм с Сетом смеются, когда он признается, что чуть не выпал из лодки оттого, как сильно испугался рыбы.

Когда наступает пора уходить, Джейкоб просит разрешения поехать в крузере с Сэмом и Сетом. Я соглашаюсь и говорю им, что мы встретимся у Сью дома. Когда они уходят, я наклоняюсь у камня и в последний раз поправляю цветы.

– Мне тебя не хватает, пап, – шепчу я, чувствуя, как в груди больно от горя. Небо темнеет, и, понимая, что времени у меня мало, я решаю сразу же высказаться. – Я сделала это… – говорю я нерешительно, чувствуя себя немного глупо, делая это здесь, потому что уверена, что могу поговорить с ним где угодно. – Я последовала твоему совету. Я буду бороться за то, чего действительно хочу. Я…

Меня прерывает вибрация телефона в кармане. Достав его, я не могу сдержать грустной улыбки, когда вижу имя Эдварда на дисплее.

– Привет, – хриплю я и прокашливаюсь.

– Я думал о тебе, – его голос звучит низко и нерешительно. – Где ты?

– Все еще на кладбище, – отвечаю я. – Как раз собираюсь ехать к Сью.

– У тебя все хорошо?

Я провожу рукой по гладкому мрамору.

– Будет.

– Хочешь, я приеду сегодня вечером? Я смогу подъехать к девяти, – предлагает он.

Я задумываюсь над его предложением на мгновение, но я сомневаюсь, что ночевка на диване станет хорошей подготовкой к предстоящему трудному дню.

– Спасибо, но мы завтра утром уже будем у тебя. Тебе незачем так далеко ехать сегодня вечером, – отвечаю я.

– Я хочу быть рядом.

– Я позвоню, когда приеду к Сью, – предлагаю я.

– Знаешь, я подумывал приехать без предупреждения, – признается он. – Теперь я жалею, что этого не сделал, так бы ты не смогла меня отбрить, – я слышу нотки веселья в его голосе.

– Достаточно знать, что ты думал обо мне.

– Я всегда о тебе думаю, Белла, – бормочет он. – Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, – отвечаю я, чувствуя, как по коже бегут мурашки от удовольствия.

Когда я приезжаю к Сью, Джейкоб с Сетом и Сэмом любуется байком Сета во дворе. Я качаю головой, надеясь, что за этим не последует очередное помешательство Джейкоба. Я присоединяюсь к Лее и Сью в доме и помогаю готовить ужин. За готовкой я рассказываю им, что решила продать дом Чарли.

– Чарли был бы рад знать, что у тебя есть сбережения, – Сью с грустью улыбается мне.

Второй раз за неделю я рассказываю о предстоящем переезде в Сиэтл, и новость оказывается встречена легким удивлением. Сью замечает, что будет непривычно видеть кого-то другого в доме, а потом предлагает помощь в подготовке дома к продаже.

В субботу, когда мы приезжаем к Эдварду, Джейкоб нетерпеливо подпрыгивает, пока лифт слишком медленно поднимает нас к пентхаусу. Дверь уже открыта, но Эдварда нигде не видно. Когда мы входим в квартиру, я слышу его голос в коридоре.

Он выходит из гостиной и, извиняясь, вскидывает руку, указывая на телефон у уха. Мы с Джейкобом относим свои сумки в спальни, и когда мы заканчиваем, Эдвард уже завершает разговор.

Он поглаживает Джейкоба по волосам, пока приветствует нас обоих объятьями.

– Прошу прощения, небольшая проблема на работе. Все уже улажено, – объясняет он. – Я работаю в двойном объеме, чтобы завершить все свои проекты, пока Джаспер не перенял дело. – Он проводит руками по волосам. – Жду не дождусь, когда все закончится.

– Я тоже, – встревает Джейкоб, вызывая у Эдварда смешок. – Тогда мы будем видеться с тобой все время.

День действительно ужасный. Небо темно-серого цвета, ветер и дождь бьет в окна. Джейкоб замечает, как уютно за стеклом, сидя в столовой и глядя, как струи воды стекают по стеклу. Пока Эдвард готовит завтрак, мне звонит Розали.

– Что будешь делать с волосами? – спрашивает она после короткого приветствия.

– Эм… я взяла с собой плойку, а что?

– У меня есть девочка-стилист, которая будет делать мне укладку. Я могу отправить ее к тебе, когда она закончит. Я проверяла, после меня у нее клиентов нет, так что она может быть у тебя около четырех.

– Я, правда, не думаю, что это обязательно, – говорю я, тронутая ее предложением.

– Да брось. Побалуй себя. Ты заслужила баловство… к тому же, она, правда, хороша, и макияж тебе сделает.

Я думаю о гламурных людях, которые соберутся на балу, и прихожу к выводу, что, возможно, стоит немного постараться. Нет смысла тратить столько денег на платье, чтобы потом заявиться с тусклыми волосами.

– Ладно, пришли ее. Спасибо.

Как только с завтраком покончено, Джейкоб начинает мучить нас, прося разрешить ему надеть костюм. Я отвлекаю его, разрешив поиграть в Xbox, а Эдвард тем временем показывает мне листовки, полученные от риелтора.

Он садится рядом со мной за стол, пока я просматриваю их. Его ладонь скользит по моей спине, иногда касаясь шеи, позволяя ему смахнуть мои волосы в сторону и поцеловать чувствительное местечко под ухом.

– Знаешь, вообще-то трудно сосредоточиться, когда ты так делаешь, – замечаю я, меж тем наслаждаясь этим.

– О чем я не жалею, – говорит он с озорной улыбкой.

Я заставляю себя сосредоточить внимание на листовках.

– Такие большие, – замечаю я. – Неужели нам, в самом деле, нужно пять спален, четыре ванные и теннисный корт? – я с улыбкой оборачиваюсь к нему. – Если мы купим такой большой дом, я никогда не закончу с уборкой.

– Можем нанять домработницу.

Не обращая внимания на его ответ, я продолжаю.

– В этом даже есть крытый бассейн. Я не смогу расслабиться ни на минуту, если у нас будет бассейн.

– Почему? – спрашивает он, озадаченно хмурясь.

– Они небезопасны для детей. Нам придется быть бдительными каждую секунду и… – Поток слов прекращается сам собой, когда я понимаю, как далеко вперед я забегаю.

Его пальцы замирают у меня на спине, говоря о том, что мои слова оказались услышаны.

Я поворачиваюсь посмотреть на него. Его глаза сияют, и мое сердце начинает дико биться в груди.

Его пальцы обхватывают тыльную сторону моей шеи, и он наклоняется меня поцеловать. Его губы теплые, мягкие, по ощущениям – само удовольствие. Его гладкий язык оставляет горячий след на моей нижней губе. Я издаю тихий стон, когда он всасывает ее в рот и прикусывает зубами.

Отпустив мои губы, он овевает мою кожу горячим дыханием, продвигаясь губами к уху.

– Не волнуйся, – шепчет он. – Я не буду заставлять тебя подписывать договор кровью с требованием заполнить все комнаты в доме детьми. – Он отстраняется, глядя на меня с довольной улыбкой.

Мои пальцы рефлекторно сжимают его бедро, заставляя его издать одобряющий вздох, а глаза потемнеть.

Он снова наклоняется вперед, касаясь губами моей щеки, продвигаясь к уху.

– Мне не терпится заняться с тобой любовью, – говорит он на выдохе. – Черт. Я хочу заняться с тобой любовью прямо сейчас.

И вдруг я оказываюсь перевозбуждена, разгорячена и ерзаю на стуле рядом с ним. Я обхватываю его лицо и целую его со всей страстью, на которую могу осмелиться, а потом прижимаюсь лбом к его лбу.

– Я тоже этого хочу.

Он откидывается на спинку стула и делает глубокий вдох. Не разочарованный, а довольный. Я смотрю на него, вскинув бровь.

Он замечает выражение моего лица.

– Просто я рад, что это предложение не закончилось никаким «но».

По мне проходит волна возбуждения, когда он обхватывает ладонью эрекцию и поправляет штаны.

– Думаю, мне надо успокоиться. Очень непросто не смахнуть все со стола к чертям и не бросить тебя на столешницу.

– Ух ты, как романтично, – драматично замечаю я.

Он целует меня в щеку.

– Для романтики еще будет масса времени… но иногда… ну, ты помнишь, как бывало.

Ох помню!

– Ладно, тебе надо остановиться, – стону я. – И нам очень нужно организовать себе время наедине.

На его лице мелькает печальное выражение.

– Нужно и не только для этого. Я все еще считаю, что тебе нужно… поговорить со мной о прошлом.

Живот сводит.

– Вороша его, мы ничего не изменим.

– Игнорируя, ты его не отпустишь, – возражает он.

Мне нечем возразить на это.

К четырем часам мы больше не можем удерживать Джейкоба, и он с радостью мчится в душ, когда я разрешаю ему начать собираться.

– Еще слишком рано, – жалуюсь я Эдварду, раскладывая вещи Джейкоба на кровати.

Не обращая внимания на мое недовольство, Джейкоб хватает свой пакет с банными принадлежностями и мчится в ванную.

– И не забудь воспользоваться и шампунем и мылом, – велю я. – Нечего просто стоять под душем, как ты обычно делаешь.

– Мам, я умею мыться, – ворчит он, захлопывая за собой дверь с раздражением.

– Спорный вопрос, – замечаю я, и мы с Эдвардом выходим из его комнаты. – Клянусь, он целую вечность проводит в душе, но порой не выглядит ни капли чище, когда выходит оттуда.

– Правда? – усмехается Эдвард, утягивая меня в свою комнату. – И как долго длится вечность?

Я закатываю глаза, слыша, как включился душ.

– Мы услышим, когда он его выключит, – чуть ли не рычит он, атакуя мои губы.

И вдруг его руки оказываются повсюду. Моя спина упирается в стену с глухим стуком, и он прижимается ко мне так сильно, что я чувствую его возбуждающийся член животом.

– Эдвард, – вздыхаю я между поцелуями. – Эдвард… мы… не…

Его левая рука обхватывает мое бедро и закидывает ногу ему на поясницу. Согнув колени, он упирается своим возбуждением мне прямо между ног.

– Черт! – восклицаю я, прикусив нижнюю губу. Его губы и язык творят чудеса с моей шеей, пока одной рукой он обхватывает мои ягодицы, а второй пробирается под кофту.

– Белла! – стонет он, полным нетерпения голосом.

Прижимаясь ко мне все сильнее, он оттягивает край моей кофты вместе с чашечкой лифчика и обхватывает губами возбужденный сосок. Я запрокидываю голову, ударяясь ей о стену. Он посасывает так сильно, что мне приходится прикусить тыльную сторону кисти, чтобы подавить вскрик удовольствия. Все мое тело будто горит, пока по венам мчится возбуждение. Во рту пересохло, глаза закрываться, а все нервные окончания в теле просят еще.

Он выпускает мой сосок изо рта, и в мгновение его горячие влажные губы оказываются у моего уха.

– Черт, Белла. Я не могу ждать… завтра… мы попросим Эммета и Розали забрать Джейкоба на ужин… мы сможем поговорить. Я очень многое хочу тебе сказать… Ты многое должна понять. И я хочу, чтобы ты тоже поговорила со мной, Белла. Нам нужно выговориться, чтобы двигаться дальше… а потом… ты нужна мне, детка. – Его слова прерываются отчаянными поцелуями.

– Да! – стону я, прижимаясь к нему бедрами.

Вода в ванной выключается, и Эдвард сразу же меня отпускает.

– Завтра? – просит он.

– Завтра, – соглашаюсь я.

Мы издаем одинаковые стоны разочарования. Я поправляю одежду и выхожу в коридор. Я слышу, как Джейкоб напивает, вытираясь в ванной, и к тому времени как он открывает дверь и мчится мимо меня в полотенце, мне удается успокоиться.

Раздается звонок снизу, и Эдвард идет открывать дверь.

– Это парикмахер, – говорит он, когда я выхожу в холл. Он целует меня в щеку. – Помогу Джейкобу завязать галстук.

Я смотрю ему вслед, пока резкий стук в дверь не отвлекает меня. Я открываю дверь и приглашаю симпатичную блондинку войти.

– Здравствуйте, – радостно приветствует она, протягивая руку. – Я Шеннон.

– Белла, – представляюсь я, пожимая руку.

Я веду ее по коридору и в гостиную.

– Ух ты! – восклицает она, подходя к окну. – Вид просто потрясающий!

– Согласна, – отвечаю я. – Могу я что-нибудь предложить? Кофе? Сок?

Все в ее виде кричит о том, что она представительница индустрии красоты. У нее гладкая загорелая кожа, макияж безупречен. Волосы ниспадают блестящими локонами, а когда она поднимает руку, чтобы заправить шелковистую прядь за ухо, я замечаю идеальный маникюр, скорее всего, на акриловых ногтях.

– Я бы не прочь выпить кофе. Спасибо.

Она болтает со мной, пока я готовлю кофе, а потом я предлагаю ей пойти в мою комнату. Я сажусь на стул перед туалетным столиком, а она остается стоять. И, попивая кофе, рассматривает меня.

– Так что бы вы хотели? У вас был задуман какой-то конкретный стиль? – спрашивает она, ставя кружку рядом с моей.

– Нет, – признаюсь я. – Я просто собиралась их завить.

– Не возражаете? – спрашивает она, указывая на мои волосы. Я мотаю головой, сообразив, что она хочет их потрогать.

Потеребив их пальцами, она слегка скручивает их и поднимает вверх одной рукой.

– Какое у вас платье?

– Оно такое… на бретельках… а вообще оно висит в шкафу, и, наверное, будет проще, если я просто покажу его вам, – говорю я, вставая, когда она отпускает мои волосы.

– О, какое красивое! – восклицает она, когда я расстегиваю чехол. – Мне нравится цвет. – Она подходит ближе и прикасается пальцами к ткани.

Глядя на платье, я начинаю беспокоиться, что оно такое красивое, что не я буду носить его, а оно меня. Я снова смотрю на нее.

– Я не привыкла ходить на такие мероприятия, – признаюсь я. – Так что можете делать, что пожелаете… Я понятия не имею, что подойдет.

Она улыбается.

– Я уверена, что стоит убрать ваши волосы наверх. У вас сияющая кожа, будет преступлением прятать ее за волосами.

Она ставит тяжелую сумку, которую привезла с собой, на кровать и начинает доставать из нее вещи и раскладывать их рядом с ней.

Пока она укладывает мои волосы и наносит макияж опытной рукой, она делает мне много приятных комплементов о «утонченной комплекции», моей «изящной шее» и «красивых карих глазах», и я задумываюсь, не пытается ли она польстить мне, чтобы я продолжила пользоваться ее услугами.

Спустя некоторое время, укатанная в халат, я провожаю ее и заглядываю к Джейкобу, желая увидеть его в костюме.

Его нет в комнате, и я иду прямиком в гостиную. Он стоит у окна и смотрит на город.

– Дай-ка на тебя посмотреть, – нетерпеливо говорю я.

Он оборачивается, и на мгновение я замираю оттого, как взросло он выглядит. Костюм отлично на нем сидит, и в нем он еще больше похож на Эдварда. Мы смотрим друг на друга с минуту; я внимательно разглядываю его наряд, а он мое лицо и волосы.

Мы встречаемся взглядами и разражаемся хохотом.

– Что смешного? – спрашивает Эдвард. Он сидит на диване, переводя взгляд с меня на Джейкоба.

– Наверное, мы просто не привыкли видеть друг друга при параде, – объясняю я. Джейкоб подходит ближе. – Настоящий маленький мужчина, – говорю я, проведя пальцами по его щеке.

Он смотрит на мой халат.

– А платье ты надевать не собираешься? – спрашивает он.

– Собираюсь, конечно. Просто мне не терпелось увидеть, как здорово ты выглядишь.

Я возвращаюсь в свою комнату, чтобы переодеться. С трудом надеваю корсет, пока не понимаю, что не могу нормально завязать ленты. Я вожусь с ними какое-то время, но раздражение вскоре берт надо мной верх.

– Черт подери! – ругаюсь я, меряя комнату шагами. Открыв ящик, в который я сложила вещи из своей сумки, я сердито смотрю на его содержимое. Дело бесполезное, потому что я и так знаю, что не взяла с собой лифчик без бретелей.

Не желая просить Эдварда, я пробую в последний раз и в итоге завязываю ленты в тугой узел. Одному богу известно, как я буду выбираться из этой штуковины, но об этом я побеспокоюсь потом.

Я надеваю платье, стараясь не испортить аккуратную укладку, над которой трудилась Шеннон. К счастью, у платья есть боковая молния, которая спасает меня от прочих трудностей, и я готова в считанные минуты. Я обуваю туфли, беру сумочку и выхожу к Эдварду и Джейкобу.

Эдвард как раз выходит из своей комнаты, поправляя галстук, когда я открываю дверь.

Он смотрит на меня широко распахнутыми глазами, рассматривая меня с головы до пят и обратно. Его рот приоткрывается, а потом он заговаривает.

– Ну почему же оно красное? – шепчет он.

Странно, но то, как он произнес эти слова, рождает в голове образ Индианы Джонса, жалующегося по поводу змей.

Я осматриваю себя.

– Тебе не нравится? – вяло спрашиваю я.

Он подходит ко мне и приподнимает мое лицо пальцем за подбородок.

– Нравится безумно, – стонет он.

– Но не нравится цвет?

Он смотрит на меня горящим взглядом.

– Когда я впервые поцеловал тебя… ты была красном, – хрипло говорит он. – Тогда я впервые позволил себе увидеть в тебе женщину. Ты была восхитительна. – Его глаза темнеют от воспоминаний. – Этот образ навсегда впечатан в мой разум. Я никогда не забывал, что чувствовал в тот вечер. И мне адски больно вспоминать, как сильно я облажался. – Он прижимается лбом к моему. – Мне всего-то было нужно сказать ей. – Он закрывает глаза. – Боже, как мне жаль, что я не сделал этого.

– Мне тоже, – говорю я с грустью.

Он открывает глаза.

– Черт, прости. Ты ослепительна. – Он обхватывает мою щеку ладонью. – Я не хотел… Мне нравится, как ты смотришься в красном. – На его губах расцветает нерешительная улыбка. – Ты все, чего я когда-либо желал, Белла, просто я кляну себя за время, которое мы упустили по моей вине.

Перед глазами все плывет от слез.

– Не плачь, – утешает он, проводя подушечками пальцев под моими глазами, вытирая слезы.

– На этот раз у нас все будет хорошо, правда? – спрашиваю я, глядя ему в глаза.

Держа мое лицо между ладоней, он нежно меня целует.

– Я люблю тебя. Теперь никто не встанет между нами. Это я могу тебе обещать.

Я верю ему, но меня не покидает чувство, что, возможно, самое большое препятствие, которое нам предстоит преодолеть – это я.