За те полчаса, которые требуются для того, чтобы организовать ночевку Джейкоба у Розали и Эммета, злость слегка развеялась у нас обоих, пока мы изображали полное взаимопонимание, чтобы сын не волновался. Но напряжение возвращается снова, я чувствую, как оно назревает, чувствую, как потрескивает между нами. Слышу его в резких вздохах Эдварда и чувствую в напряжении своей челюсти, потому что так плотно стиснула зубы.

Я стою, чуть повернувшись к нему спиной, и смотрю в окно, пытаясь понять, что именно чувствую. Главенствует, конечно, злость, но она смешана со многими другими чувствами. Болью, разочарованием, может быть, и страхом отчасти. Страхом, что сейчас все закончится, не успев начаться.

Я крепко вцепилась в сидение лимузина, чувствуя, как ладони взмокли. Я сижу так минут пятнадцать, сжимая кожаную обивку, пока напряжение от попыток контролировать эмоции переходит в силу моей хватки. Стук ботинка Эдварда по покрытому ковром полу заставляет меня еще сильнее сжать пальцы.

Краем глаза я вижу, как подпрыгивает его колено, и понимаю, что он тоже пытается совладать с эмоциями. Интересно, он ждет, пока мы окажемся вне зоны слышимости водителя, прежде чем начать выяснять отношения, или просто побаивается ворошить это осиное гнездо?

Кроме пары слов, которыми мы перекинулись, пока устраивали Джейкоба к Розали и Эммету, больше ничего не было сказано. Ни один из нас не сумел убедительно сыграть свои роли перед Джейкобом и Розали; его необычайно выпрямленная спина и моя улыбка, походи я с которой некоторое время, у меня заболели бы щеки, – все, на что мы оказались способны. Восторг Джейкоба от игровых комнат не дал ему заметить то, что было болезненно очевидно даже незнакомцу.

Я смотрю в окно, ничего не замечая за запотевшими стеклами.

Я не могу понять водоворот чувств из боли, злости и разочарования, от которого мышцы под моей кожей искрят от необходимости действовать. Кульминация десятилетней недосказанности, невысказанных слов, которые мне нужно было прокричать, боли, которую мне нужно было облегчить. Мне нужно быть спокойной, когда спокойной быть невозможно… Мне нужно сохранять рациональность, несмотря на мысли, вращающиеся в моей голове, и воспоминания о страхе сказать отцу, что я беременна, тоски от каждого неотвеченного звонка Эдварду, о слезах матери, когда я появилась у нее на пороге. И слова Карлайла только подливают масла в огонь, повторяясь в голове, как заевшая пластинка, напоминая обо всем, чего я боялась с самого начала. Он не дурак, Белла. Он понимает, что лучший способ выстроить отношения с сыном – через тебя.

Самодовольство на лице Карлайла, когда он понял, что задел меня за живое, вызывает такое же опустошение, как в тот день, когда я поняла, что Эдвард предал меня. Потому что именно так ощущалось его отсутствие – как предательство. Предательство всех сказанных им слов и сделанных обещаний. Стоит ли удивляться? Последствия копаний Эдварда в обстоятельствах моей жизни добавляют страха в коктейль эмоций, от которых сводит все внутри, воспламеняя кровь: Он хотел убедиться, что в жизни его сына нет другого мужчины. К счастью для тебя, его нет… иначе ты бы не сидела сейчас здесь, а была бы в зале суда, борясь за своего ребенка.

Я не скрывала от него свои слезы, делилась горестями и позволила заставить меня поверить ему… а он все такой же, черт возьми. Все также предпочитает мне свою семью.

Я смотрю на него краем глаза и вижу, как впали его щеки, оттого что он стиснул челюсти. Его колено все также подпрыгивает… теперь уже почти яростно. Его собственная злость ощутима в воздухе, как искры костра, отчего мою кожу покалывает, а волоски на шее встают дыбом в ответ на всплеск адреналина.

Он уже не тот слабак, которым когда-то был, но и я уже больше не влюбленная девочка, которой была. Единственное, что я сейчас ощущаю совершенно отчетливо, так это то, что на этот раз я скажу свое слово. И хотя желудок сводит от страха, что сейчас может настать конец возможности нашему совместному будущему, я все равно упрусь и буду отстаивать свои интересы.

Я не сбегу.

Наконец лимузин поворачивает и въезжает на парковку. Эдвард распахивает дверь и буквально вылетает из салона. Прохладный воздух, ворвавшийся в машину, даже приятен, немного остужая наэлектризованную атмосферу салона. Я пододвигаюсь к краю сидения и вижу, как он вцепился в дверь рукой, а вторую протягивает мне. Не обращая внимания на его протянутую ладонь, я берусь за дверь дрожащей рукой, чтобы устоять, в ответ на что он цокает языком от раздражения и хватает мою ладонь, чтобы помочь выйти.

Он отпускает ее, как только я выхожу из машины, ничего не говорит водителю и идет к лифту. Я благодарю водителя и иду за Эдвардом.

И мы снова молчим, пока лифт везет нас в его квартиру. Я хочу поговорить, но от эмоций, которые я испытываю, все так горит внутри, что уже подступает к горлу. Когда мы выходим на его этаже, он открывает дверь ключом и толкает ее сильнее, чем требуется, и жестом приглашает меня внутрь. Я вхожу в квартиру и успеваю пройти только половину коридора, когда дверь захлопывается так громко, что я подпрыгиваю от страха.

Громкий треск железа, ударяющего по дереву, звучит, как выстрел стартового пистолета, и вдруг все напряжение, которое меня сковывает, выходит на волю.

– Обязательно было это делать? – кричу я, а сердце дико колотится в груди.

– Да! – кричит он в ответ, глядя на меня с вызовом. – Так я закрываю двери, когда злюсь, блядь!

– Ох ты злишься! – ору я, качая головой. – Ты заплатил кому-то, чтобы он влез в мою личную жизнь, а потом ты рассказал обо всем Карлайлу, и теперь ты злишься?

Я отворачиваюсь и иду в свою комнату так быстро, как только позволяют туфли на высоком каблуке. Мчась по коридору, я знаю, что он шагает следом. Я пытаюсь захлопнуть дверь, но он быстрее меня, и его ладонь ударяет по двери, отталкивая ее обратно. Она ударяется о стену и отскакивает назад, и он снова выставляет руку, чтобы остановить ее. Я сбрасываю туфли с такой яростью, что они летят через всю комнату. Одна летит в тумбочку и отскакивает, ударяясь в лодыжку Эдварда.

Он сердито смотрит на нее и отбрасывает в сторону пинком.

– Знаешь, я даже не удивлена, что ты наводил обо мне справки, это не моя проблема, – кричу я. – Но я не могу поверить, что ты не сказал мне, но рассказал ему!

Он сжимает край двери пальцами, и костяшки его пальцев белеют от силы хватки.

– И в этом вся суть, черт подери! – Я вздрагиваю от громкости его голоса. – Ты в это веришь! Ты веришь слову этого козла, а не моему. – Он источает злость всем своим естеством, входя в комнату. – Как ты могла вообще подумать, что я что-то ему расскажу?

– Он знает все о моей жизни во Флориде. Знает о моих работах, где я живу…

– Ты и не помнишь, да? – перебивает он.

Я смотрю на него. Он смотрит в ответ напряженным взглядом, дожидаясь, когда до меня дойдет. Его губы сжаты в тонкую линию, пока он не делает резкий вздох и не начинает орать снова.

– Ты сама рассказала мне о своих работах, сказала, где живешь. Ты рассказала обо всем этом.

– Значит, ты это отрицаешь?

– Нет. Я ничего не отрицаю. Я… интересовался условиями твоей жизни. Я лишь подчеркиваю, что все то, что сказал тебе Карлайл, ты рассказала мне сама. И все равно ты с готовностью веришь ему, когда он находит возможность спровоцировать тебя. Ты права, проблема не в том, влезал я в твою жизнь или нет, проблема в доверии. Может, я и умалчивал о чем-то раньше, но сейчас я говорю тебе правду… хотя мог бы продолжить лгать.

– Но это не объясняет того, откуда он об этом знает. Что это было? Удачная догадка? – язвительно фыркаю я.

На его шее проступают вены, а на скуле – красное пятно от новой вспышки злости.

– Я, блядь, понятия не имею, откуда он знает! – кипит он. – И можешь не сомневаться, я это узнаю, но сейчас меня больше беспокоит полное отсутствие твоей веры в меня.

Я отворачиваюсь, но он обходит меня кругом и блокирует выход, сердито глядя на меня. Я смотрю на него, и злость в чертах его лица напоминает мне о том дне, когда мы ругались в первую встречу в Форксе.

– Ты собирался забрать его у меня, да? – кричу я, чувствуя, как холодеет кровь от одной только мысли. – Если бы я была не одинока, ты бы забрал его у меня. В этом все дело? Ты используешь меня, чтобы получить его?

Он ударяет кулаком по дверному косяку.

– Да как ты можешь говорить такое? – В его глазах мелькают какие-то эмоции, но я в таком забытьи, что не различаю их.

– Все это ужасно знакомо, Эдвард. Я как всегда осталась в стороне. Ты поделился раздобытой обо мне информацией с кем-то, что в итоге дошло и до Карлайла, но мне ты так и не сказал. Зачем ты скрывал это, если все время говорил, что честен со мной?

– Я честен сейчас! – Его голос охрип от злости. – Ты все время настороже. Я знал, что это случится, если я расскажу тебе. Но позволь сказать тебе, почему я это сделал. Ты скрывала Джейкоба десять лет, – говорит он, угрожающе понизив голос. – Я понятия не имел, как ты станешь бороться со мной, было чертовски очевидно, что ты не хочешь моего присутствия в его жизни. Я интересовался твоей жизнью, потому что мне нужно было понимать, в какой я ситуации… с чем я столкнулся, потому что я не позволил бы тебе и дальше скрывать его от меня. Но я не конченый мудак, Белла, я не собирался забирать его у тебя. Я просто не хотел, чтобы ты забрала его у меня… снова.

¬– Ты хочешь, чтобы я раскрыл перед тобой все карты, но не хочешь сделать того же для меня, – продолжает он. – Ты, черт подери, была в баре с парнем, который работает на меня! – орет он. – Я слышал, как он говорил, как весело было с тобой, что он покупал тебе выпивку, и ты даже словом не обмолвилась об этом… Что я должен был думать?

– Ты должен был доверять мне! – кричу я, снимая серьги по пути к комоду. Я слышу, как он идет за мной.

– Да? Так же, как ты доверяешь мне? – вопит он.

– С тобой это непросто сделать, – огрызаюсь я. – Как я могу тебе доверять, если ты по-прежнему скрываешь что-то от меня… как раньше. – Во мне начинает закипать все то, что мне хотелось высказать ему уже давно.

– Что? – с вызовом отвечает он.

– Ты говорил мне, что не спал с Ириной, но совершенно очевидно, что спал!

– Я объяснял тебе случившееся ночью после свадьбы Тани.

– Она забеременела от тебя, Эдвард, ты наверняка занимался с ней сексом с какой-то регулярностью… – Мой голос срывается. – И то же самое делал со мной! – Мне тошно от одной только мысли. – Или так или у тебя какая-то супер-сперма.

Он плотно сжимает губы, в челюсти ходят желваки. Он сжимает руки в кулаки и заговаривает сквозь стиснутые зубы.

– Я не лгал тебе, – повторяет он. – Она пошла к Карлайлу с какой-то чушью о том, что мы пытаемся зачать ребенка, но ничего не выходит. Этот козел, которому ты предпочитаешь верить, выписал ей лекарства от бесплодия.

Я не могу сдержать язвительный смешок.

– И ты ожидаешь, что я поверю в это?

Он сует руки в карманы, и его губы изгибаются в горькой ухмылке.

– Да! Потому что это правда, черт подери!

Охваченная желанием освободиться от всего, что сковывало меня этим вечером, я выдергиваю шпильки из волос.

– И зачем она это сделала? Очень удобно, тебе не кажется? Ты ждешь, что я поверю, что ты лишь раз занялся с ней сексом, и она забеременела?

– Достаточно одного раза, Белла, – горько замечает он. – А зачем она это сделала… Я сам задавал себе этот вопрос много раз. Мой брак уже был развален… ты знала это!

Я оставляю волосы в покое.

– Я думала, что знала, а потом ты уехал с ней! – кричу я. – Ты говорил, что любишь меня, что мы будем вместе. Ты говорил, что не спишь со своей женой, а на следующий день предал все свои обещания! Твоя жена была беременная, и ты уехал из города, не сказав ни слова! Так что уж прости меня, если мне теперь непросто тебе поверить!

– Я трахнул ее один единственный раз! – орет он так громко, что его голос эхом отражается от стен. – И это один пункт в блядски длинном списке моих сожалений!

Бросая последнюю шпильку на комод, я провожу пальцами по волосам, счесывая лак.

– Ты уехал с ней и превратил все, что было между нами, в какую-то грязь, – кричу я. – И это самое главное!

– Нет, не это! – Его голос дрожит от злости. – А как же твое участие во всем этом, Белла! Ты и твой отец тоже мне солгали! Не я один хранил секреты, а? Десять гребаных лет! – кричит он, заводясь снова. – Ты пряталась и скрывала от меня моего мальчика. Я пытался посмотреть на ситуацию с твоей стороны, и я пытаюсь компенсировать то, что я сделал, но ты все равно даже не хочешь поговорить со мной! Не помогаешь мне понять, почему ты так поступила со мной!

Он отступает назад и дергает за галстук, отчего только затягивает его сильнее, а не ослабляет.

– Объясни мне. – Его голос осип, а слова звучат почти как мольба.

Воспоминания о тех первых неделях возвращаются снова. В груди разрастается боль, и каждый вдох становится болезненным.

– Ты просто исчез из моей жизни, не сказав ни слова. Мне было восемнадцать, а ты был первым мужчиной, которого я полюбила. Я отдала тебе все… Ты был всем моим миром… Я верила тебе, верила в нас. Ты был моей жизнью! – Эмоции берут надо мной верх, и по щекам бегут слезы. – Я любила тебя и верила всем твоим обещаниям… Я действительно думала, что ты мое будущее, но ты забрал все это у меня, когда оставил меня. Как ты можешь говорить, что любишь меня, когда выкинул меня из своей жизни без оглядки?

Я вытираю слезы.

– Пока ты прятался со своей женой, я отчаянно пыталась увидеться с тобой. Постоянно названивала, отсылала тысячи сообщений. Я с ума сходила. Ездила к твоему дому, но так и не подошла к порогу. Я только лишь хотела услышать, почему ты больше не хотел быть со мной, но не смогла бы услышать это в присутствии твоей семьи. Я дважды звонила тебе домой, в первый поговорила с Элис, второй раз трубку взяла Эсми. Они не дали мне поговорить с тобой. Я бросила попытки связаться с тобой и стала ждать на поляне в надежде, что ты придешь и найдешь меня, но ты этого не сделал.

– Ты сделал из меня городское посмешище! За одну ночь от убежденности в том, что у меня есть место в твоей жизни, я пришла к тому, что оказалась глупой маленькой девочкой, поверившей всему, что ей обещал женатый мужчина, говоривший, что любит ее. Ты повернулся ко мне спиной, когда я нуждалась в тебе больше всего, и оставил меня в одиночку справляться с унижением. Мы оба были замешаны в этом… но я чувствовала, что осталась разбираться со всем одна. И ты превратил в посмешище все, что было между нами!

Мое дыхание сбивается, я пытаюсь совладать с эмоциями.

– Вот так все было для меня. Ты строил планы на будущее со своей женой, а я осталась одна… в ужасе перед тем, что уготовило мне мое. – Я отворачиваюсь от него и начинаю возиться с молнией платья. – Когда я узнала, что беременна, я думала, что ненавижу тебя, – признаюсь я.

– Значит, ты наказала меня? – спрашивает он. В его голосе все еще слышится злость, но у меня создается отчетливое впечатление, что он испытывает облегчение от услышанного, будто все время пытался заставить меня сказать это.

– Нет! – я мотаю головой. – Я ненавидела тебя за то, что ты не хотел меня. Все что я делала, я делала ради самосохранения, теперь я это понимаю, но я никогда ничего не делала со злости. Я не делала этого, чтобы специально ранить тебя. Я просто не хотела, чтобы что-то ранило меня или Джейкоба. Я боялась того, какая жизнь нас ждет. Все, чего я с нетерпением ждала, исчезло, и мне пришлось столкнуться с будущим, которого я не планировала. Я принимала решения, основываясь на страхе и отверженности, и я была не права. Если бы я могла изменить это, я бы не прятала его от тебя. – Бросив попытки расстегнуть молнию, я поворачиваюсь к нему. – Честно говоря, если бы я могла вернуться назад, я бы не стала спать с тобой, пока ты не развелся.

В его глазах мелькают эмоции.

– Я все равно не понимаю, почему ты не передумала со временем.

Десятилетнее напряжение покидает меня, и голос теперь звучит гораздо тише.

– Ты говорил, что мой возраст влиял на твое восприятие наших отношений. Может быть, и на мое тоже. Потом я задумалась, как это выглядело со стороны: несчастливый в браке мужчина спит с молоденькой девушкой, обещая ей прекрасную жизнь. Потом, когда интрижка раскрывается, этот несчастливо женатый мужчина вдруг уезжает из города со своей беременной женой. Я задумалась, действительно ли все так было. Я много лет думала, что ты предпочел попытаться наладить отношения с ней. – Мой голос начинает дрожать от болезненных воспоминаний. – Я даже представляла, что ты счастлив с ней и вашими детьми. Я верила, что стоила тебе карьеры, как и того, что твой брак оказался чуть не разрушен. Я не могла представить, чтобы мое появление Джейкобом у тебя на пороге закончилось чем-то, кроме окончательного опустошения.

– Чарли знал, что я развелся, – замечает он. – Ты не спрашивала его обо мне?

– Нет, – с грустью признаюсь я. – Было слишком больно. Мы больше никогда о тебе не говорили. Я не хотела слышать, как ты живешь жизнью, которую обещал мне!

– Но я не жил! – с досадой стонет он. – Достаточно было задать всего один вопрос, чтобы узнать это.

– Ты говорил, что любил меня все это время, но сдался и не пытался меня найти! – кричу я, ударяя кулаком по комоду, разозлившись вдруг от нашего бездействия. – А у тебя явно были для этого все средства. Ты не стал тянуть с расследованиями, как только я вернулась!

– Мы уже обсуждали это! – Его резкий вздох полон раздражения. – Мы оба натворили ошибок, каких только могли. Но я хочу оставить это в прошлом, я хотел, чтобы мы поговорили об этом, чтобы могли понять и простить друг друга. Я делаю все, что могу, чтобы загладить свою вину, но ты постоянно отмахиваешься от меня! Ты цепляешься за то, что давно пора отпустить. Ты говоришь, что я должен доверять тебе, а мне не доверяешь ни капли. Ты злишься, что я не честен с тобой, а сама при этом далеко не честна со мной! Ты не сказала мне о Райли…

– Бога ради! Райли просто… он вообще не при чем! – кричу я. – Я наткнулась на него в баре, когда была пьяна. Проговорила с ним пять минут. Сегодня он заговорил со мной только потому, что я шла мимо его стола, он меня не искал. Ты придаешь этому слишком много значения!

Он язвительно фыркает.

– Две недели назад он предупреждал, что уходит. Сегодня я узнал, что он переходит работать на Джеймса… Ты помнишь Джеймса, это тот «бедный парень», с которым я вел себя как мудак, – саркастично напоминает он. – Между нами не осталось ни капли симпатии, и, похоже, он хотел оставить боссу последнее «пошел ты» перед уходом. Ты была лучшей его возможностью сделать это!

Прежде чем в голове успевает зафиксироваться даже намерение, моя рука отскакивает от его челюсти с громким шлепком.

– Оскорбления в мой адрес не оправдывают твоей ревности!

– Нет! – кричит он, хватая мое запястье. – Дело не только в ревности, Белла! Ты хватаешься за каждую крупицу боли, что я причинил тебе, она высится вокруг тебя как десятиметровая стена, и я единственный не могу через нее пробиться! Да, я ревную, но ты не думала, почему я ревную, почему у меня сердце разрывается оттого, что ты можешь быть веселой и беззаботной со всеми парнями, тогда как я должен надрываться, чтобы ты хоть каплю приоткрылась мне?

Я качаю головой, пораженная силой его эмоций.

Его плечи слегка сникают, и он отступает назад. Я смотрю, как на его лице одни эмоции сменяют другие, ненавижу чувство поражения, которое будто бы исходит от него. Он заговаривает, и его голос звучит гораздо тише.

– Ты другая с ними. Так проще. Я видел тебя с Майком, и то же самое было, когда Райли говорил, как с тобой весело. Я ревную, потому что это я мудак, который разбил тебе сердце, и в глубине души я понимаю, что тебе было бы гораздо легче с кем-то другим, а не со мной. Я изо всех сил стараюсь загладить свою вину, а другим парням не нужно это делать. Ты бы легко нашла счастье с кем-то другим, и каждый раз, когда я думаю об этом, мне становится ужасно страшно, потому что я не думаю, что переживу, если потеряю тебя снова.

– Я знаю, как сильно ранил тебя, – продолжает он еще тише. – Если бы я мог забрать всю эту боль, я бы сделал это, но я не могу, я могу лишь просить тебя простить меня и дать нам шанс. Я люблю тебя, Белла, моя жизнь – ничто без тебя. Может быть, если бы я был лучшим человеком, я бы хотел, чтобы ты обрела счастье с кем-нибудь другим, кто не заставлял тебя так страдать. Но я люблю тебя и хочу провести с тобой жизнь. Речь о тебе и мне, не только о Джейкобе. Я могу законно бороться за право быть частью его жизни, но у меня нет права быть с тобой. Только ты можешь дать мне это. Я молю тебя простить меня, поверить мне, любить меня… и позволить сделать то же самое для тебя!

Он в отчаянии изучает мое лицо взглядом. Я вижу смятение в них, пока он ждет моего ответа, но я могу лишь думать о том, как отчаянно он хочет, чтобы я поверила в его любовь ко мне.

Обрывки сказанного и сделанного им в последнее время снова начинают кружиться в голове.

«Давай пока решим, что лучше для нас троих, а потом уже будем беспокоиться о ком-то еще».

«Ты просто не понимаешь, да? Не ты была главным злодеем, Белла. А я».

Я вспоминаю, как Чарли увезли в больницу в тот день, когда Эдвард с Джейкобом встретились впервые. И мольбу Джейкоба. «Ты нужен мне сейчас». И терпеливое ожидание Эдварда, пока я не разрешила ему поехать домой с Джейкобом. Он никогда не давил на меня, не заставлял делать то, что я не хочу.

Когда умер Чарли, он пришел ко мне, тогда как это была прекрасная возможность отправить Рене домой и быть с Джейкобом вместо нее. Но он был со мной.

«Теперь я буду бороться».

В горле встает ком, когда я вспоминаю признание Чарли и то, как его воспринял Эдвард.

«Она ваша дочь. Вы поступили так, как думали, будет лучше». И хотя его голос выражал сожаление, в нем осталось место для прощения. Он всегда винил себя.

Он мог манипулировать мной. В моей жизни столько всего происходило, он мог пойти на любую уловку… но не сделал этого. Он был терпелив и поддерживал меня, был любящим, хотя в ответ от меня получал только цинизм и недоверие.

В груди снова образуется пустота, когда в чертах его лица отчаяние сменяется чем-то еще… тем, что я не хочу видеть.

У меня на глаза наворачиваются слезы, когда я вижу страх в его лице. Он отступает от меня, проводя руками по волосам. Я сквозь слезы смотрю, как он сжимает пальцами пряди и смотрит на меня в мучении.

– О господи! Ты не можешь, да? – хрипит он полным боли голосом. – Ты не можешь отпустить прошлое и простить меня. – Он сглатывает. – Ты бросишь меня… да? Ты сделаешь со мной то же, что я сделал с тобой.

Он проводит ладонью по лицу и накрывает ей рот, а в его глазах начинают собираться слезы. Я узнаю все те чувства, которые источает он, потому что испытываю их сама. Он опустошен от мысли, что все кончено, но сложнее всего видеть безнадежность. Я едва выношу ее вид в его глазах, в линии его губ. Несмотря на все то, что я сделала с ним и продолжаю делать, он прощает меня и просит сделать то же самое. И теперь он думает, что я этого не сделаю.

Все это по кругу вращается в моей голове. Все, что он сказал мне, все обещания, все, что он сделал, усилия, которые приложил, чтобы на этот раз сделать все правильно. Правдивость всего этого написана у него на лице вместе с опустошенностью, которую он испытывает, думая, что все это было зря, что я не хочу ничего, кроме мести.

Боль, которую я испытываю, теперь вызвана не ошибками, в которых мы повинны, а ужасающей правдой, заключающейся в том, что я разрушаю все для всех нас. Мысль о том, что снова жить без него, причиняет больше боли, чем прежняя горечь и боль, за которую я держалась.

Я закрылась от всего и ввела себя в заблуждение, думая, что открываюсь мечте – наконец заполучить то, чего я всегда хотела. Но на самом деле я вовсе не открывалась, я позволяла своему страху по-прежнему главенствовать над всем. Страху, что стоит мне впустить его, он снова разобьет мое сердце. Глядя на него сейчас, я вижу тот же страх в нем, и хочу лишь забрать его.

– Я могу простить тебя! – говорю я, бросаясь вперед и хватая его за руки. – Как ты простил меня. Я больше не потеряю тебя. Я не могу! – я утыкаюсь ему в грудь и глубоко вдыхаю, промокая его рубашку слезами. Он обхватывает меня руками, и я смотрю в его лицо. – Я люблю тебя, Эдвард. Пожалуйста, поверь мне.

Его глаза изучают мои, а мои пальцы сжимают его рубашку.

– Я не могу жить без тебя. Ты прав… я уже знала, что наша главная проблема – это я… но я так долго жила с этим… когда я с тобой, я будто снова становлюсь той напуганной маленькой девочкой. Все до сих пор так реально ощущается, боль, злость… отверженность. – Я касаюсь пальцами его лица. – Я держалась за все это. Я вела себя как дура, как ребенок, из горечи… но теперь я могу отпустить это. Я вижу, что это значит для тебя…. Я была слишком слепа, чтобы увидеть это раньше. Слишком зациклена на себе самой.

Я притягиваю его к себе и яростно целую, позволяя слезам свободно течь. Его пальцы впиваются в мои бока, и он стонет мне в рот.

– Я хочу сделать тебя счастливой, – говорит он, разорвав поцелуй. – Но нам нужно простить себя самих и идти дальше… это единственный способ!

– Да, я тоже этого хочу! – хнычу я, чувствуя отчаянную нужду внутри. Я снова притягиваю его к себе и смотрю ему в глаза. – Скажи, что любишь меня.

Он обхватывает мое лицо ладонями, смахивая мои слезы подушечками пальцев, и глядя мне в глаза.

– Я люблю тебя, Белла, – говорит он. – Так сильно тебя люблю и всегда буду любить.

Я закрываю глаза от удовольствия от услышанного, веры в него. Он повторяет эти слова, как мантру, покрывая мое лицо отчаянными поцелуями.

Сердце готово вырваться из груди, до того сильно оно бьется. Я нашептываю эти слова ему в ответ, ощутив наконец их полную значимость. Мой голос дрожит от эмоций. Но вскоре слов становится недостаточно. Мне нужно показать ему. Почувствовать.

Запустив пальцы в его волосы, я сжимаю их, притягивая его к себе.

– Ты нужен мне, – прошу я, царапая его кожу ногтями.

Он резко выдыхает, касаясь моих губ.

– Белла, – стонет он мне в губы, прежде чем захватить их в поцелуе. Он крепко обнимает меня, и мое сердце саднит от силы поцелуя.

Я приоткрываю рот, принимая его язык, скользящий внутрь, но вскоре он разрывает поцелуй и упирается лбом в мой лоб. Он отпускает меня и хватает за плечи, слегка сдерживая.

– Белла…

Я слышу сдержанность в его голосе.

– Мне нужно почувствовать это, – выдыхаю я. – Почувствовать, как было, как хорошо любить тебя. – Я утыкаюсь лицом ему в шею, глубоко вдыхая и оставляя влажные поцелуи вдоль шеи к челюсти. – Пожалуйста.

Его пальцы сильнее сжимают мои плечи, впиваясь в кожу. Одной рукой он обхватывает меня за талию, приподнимая и подталкивая назад. Моя спина упирается в стену, а его губы атакуют мои, его поцелуи становятся лихорадочными. Его тело прижимается к моему, припечатывая к стене бедрами, и я чувствую жар его стальной эрекции через слои нашей одежды.

Меня сдерживает платье, не позволяя обхватить его ногами. Он слегка отодвигается, водя руками по обнаженной коже моей груди и ключиц. Все мое тело покрывается мурашками от его прикосновений. Его пальцы сдвигаются ниже, и я чувствую, как они касаются подвески.

– Сними, – велю я между разгоряченными поцелуями.

– Подвеску? – хрипит он, едва оторвав губы от моих губ.

– Все!

Он вскидывает голову и пристально смотрит на меня. Горящая в них страсть вызывает во мне трепет. Его пальцы отчаянно возятся с застежкой, а я расстегиваю его рубашку, целуя каждый участок обнажающейся передо мной кожи. Колье приземляется на комод со звоном, а потом его руки снова повсюду – блуждают вдоль моего платья, ищут.

– Сбоку! – восклицаю я, обводя языком его сосок.

Он шипит от удовольствия, с силой вжимаясь в меня бедрами, когда я слегка прикусываю его.

Его пальцы скользят по моим бокам в поисках молнии. Найдя ее, он резко тянет, возбуждая меня звуком рвущейся ткани. Расстегнув молнию, он спускает бретели по моим рукам, удерживая их на месте.

Он атакует верхнюю часть моей груди, с силой посасывая и погружая язык в декольте.

Наконец он спускает платье ниже, освобождая меня от бретелей. Мои руки снова тянутся к его рубашке, и, не справившись с мучительной задачей расстегивания пуговиц, я дергаю ткань в стороны. Пуговицы летят на пол вместе с моим платьем.

Он издает громкий стон, когда мои губы снова касаются его груди, который становится еще громче, когда он нащупывает шелковый корсет, с жадностью сжимая мою талию. Я улыбаюсь ему в грудь, когда он, сжав пальцы, отступает назад. Не ослабляя хватки на моей талии, он смотрит на меня.

– Черт! – выдыхает он, пожирая меня взглядом. – Ты… – Он медленно проводит пальцами по моим бокам и громко сглатывает. Затем он смотрит мне в глаза, и у меня перехватывает дыхание от напряжения в его взгляде.

Он резко разворачивает меня, снова проводя руками по шелку. Его губы касаются моей кожи над корсетом, когда он обхватывает мою грудь ладонями. Во мне начинает закипать кровь от страсти, когда он крепко сжимает ее.

Его возбуждение упирается в мои ягодицы, когда он прижимает меня к себе, атакуя мою шею губами и жадно посасывая. Он опускает руку, обхватывая меня между ног и касаясь пальцами шелка. У меня едва не подкашиваются колени от яростного рыка, вырывавшегося из его груди.

– Такая мягкая, – замечает он, поглаживая меня. – И влажная.

Отчаянно желая большего, я разворачиваюсь к нему лицом и помогаю снять рубашку с плеч. Ладонью я обхватываю его эрекцию через ткань штанов, и он издает страстный стон, руками сжав мои ягодицы, приподняв меня и впечатав в стену. Его ладони принимают удар на себя, прижимая мои бедра к его бедрам.

Обхватив его ногами за поясницу, я запускаю пальцы в его волосы, заставляя отклонить голову назад и обеспечить мне доступ к его шее. Я полизываю, посасываю и покусываю его кожу всюду, где могу дотянуться. Мои бедра прижимаются к его возбуждению.

– Скажи, что хочешь меня, – хрипло говорит он. Я жадно целую его, но он отстраняется. – Скажи мне! – велит он громче.

– Я хочу тебя!

Во внезапном водовороте движений он оттаскивает меня от стены и относит в свою комнату, где опускает на кровать. Нависнув надо мной и глядя мне в глаза, он сжимает мои шелковые стринги в кулаке. Наклонившись, он страстно меня целует и одним резким движением стягивает ткань по моим ногам. Одной ладонью он обхватывает мое лицо, заставляя откинуться на матрас, а второй рукой разводит мои ноги, опускаясь между ними.

– Да! – вскрикиваю я, когда он вводит в меня два пальца. Мои глаза закатываются, а тело выгибается над кроватью.

Он глубоко вдыхает и издает рык, опуская голову.

– Черт! – стонет он. – Ты так хорошо пахнешь.

Я вскрикиваю при первом же прикосновении его языка и извиваюсь под ним от восхитительной пытки языком и губами. Ногтями я царапаю кожу его головы, сжимая пальцами волосы и направляя его голову в отчаянной гонке за разрядкой.

– Ты нужен мне, – говорю я, дергаясь под ним.

Его горячий язык кружит по моему клитору, не останавливаясь, когда он поднимает взгляд и смотрит мне в глаза. Все мышцы сжимаются, когда я вижу всепоглощающее желание в его пронизывающем взгляде. Он прищуривает глаза, раскрывая меня шире пальцами. Он с силой посасывает, касаясь зубами, языком и губами, чтобы подвести меня к краю. Мои бедра поднимаются над матрасом, глаза закатываются, а рот беззвучно приоткрывается, когда по телу разносятся калейдоскоп удовольствия.

Его пальцы сжимают мои бедра, удерживая на месте, пока не стихает мой оргазм. Стены звенят от звука моего приглушенного крика. Когда я больше не могу выносить его прикосновения, он поворачивает голову, оставляя поцелуи на внутренней стороне бедра, поднимаясь к животу, пока не встает наконец. Я, все еще не придя в себя после эйфории, смотрю, как он открывает ящик тумбочки и роется внутри.

Его грудь тяжело вздымается и опускается, а мой взгляд устремляется к отчетливо выступающей эрекции. Остаточные вспышки удовольствия только усиливаются от его вида.

Наконец он возвращается обратно, и я поспешно тянусь к его ширинке, пока он зубами вскрывает упаковку. Я отчаянно сдергиваю с него штаны, освобождая его, и наблюдаю, как он раскатывает презерватив по всей длине.

Он встречается со мной взглядом, и в насыщенной зелени его глаз плещется целый водоворот эмоций. Слова не нужны. Обхватив за бедра, он пододвигает меня к краю кровати. Я тянусь и обхватываю его лицо ладонями – и вот он во мне.

Мы оба вскрикиваем, когда он полностью оказывается во мне, но он не останавливается, сразу отводит бедра, пока не выходит почти полностью, и врывается в меня снова. Его глаза неотрывно смотрят в мои, пока он совершает несдержанные, резкие движения. Одной рукой он крепко сжимает мое бедро, а второй обхватывает за шею сзади. Большим пальцем он проводит по моей нижней губе, обхватывая лицо, и я, не сдержавшись, облизываю его и беру фалангу в рот.

Над бровями у него проступает испарина, язык проходится по нижней губе, губы подрагивают, но глаза неотрывно смотрят в мои. Его взгляд сосредоточен на них, пока его бедра совершают мощные движения. Я чувствую каждый сантиметр его члена. Он задевает самые чувствительные точки во мне, вызывая дикие стоны удовольствия с каждым движением.

– Я люблю тебя, – рычит он, и, убрав палец у меня изо рта, страстно целует. Его горячий язык уверенно ласкает мой.

Волна за волной удовольствие распаляет каждую клетку моего тела. В горле пересохло от моих попыток жадно глотнуть воздуха. Его темп ускоряется, и он опускает голову в изгиб моей шеи. Он покусывает кожу на моих ключицах, а руками приподнимает мои ноги, обвивая их вокруг своей поясницы и погружаясь еще глубже.

Он стонет, уткнувшись мне в шею, может быть, даже произносит какие-то слова, но кровь так громко стучит у меня в ушах, что я не различаю их.

– Эдвард, – вздыхаю я, вне себя от удовольствия.

Он напрягается во мне, его движения становятся сбивчивыми, и комнату наполняет громкий крик. Он вонзается зубами в мою кожу, и я громко вскрикиваю, чувствуя, как его член дергается и опустошается во мне. На глаза наворачиваются слезы, когда меня одолевают давно сдерживаемые эмоции.

Мы покрываем друг друга лихорадочными поцелуями всюду, куда можем дотянуться. Охваченные эмоциями, мы одновременно нашептываем друг другу.

– Прости меня!

– Я люблю тебя!

Он проводит руками вдоль моего тела, обнимая и прижимая к себе. Я больше не могу сдерживаться и всхлипываю ему в грудь, пока он осторожно меня покачивает. Его сердце гулко стучит в груди, а голос хрипловат от эмоций.

– Не плачь, – просит он, гладя меня по волосам и прижимая к себе. – У нас все будет хорошо.

Его поцелуи нежны, наполнены любовью. Он не отпускает меня, пока я не успокаиваюсь, а потом, извинившись, уходит выбросить презерватив. Он отлучается всего на минутку, и вскоре кровать проседает под его весом, он забирается под одеяло и снова окутывает меня своим теплом.

– Все хорошо? – шепчет он, нежно обхватывая мое лицо ладонями и поворачивая его, чтобы посмотреть мне в глаза.

Я киваю, но ответить мне мешает ком в горле. Эдвард вытирает слезы у меня под глазами.

Он нежно целует меня в лоб, и даже спустя какое-то время его сердце все еще гулко стучит, когда я опускаю голову ему на грудь. Я сосредотачиваюсь на его тихих нежных словах, позволяя им стереть последние из моих сомнений.

Наконец я поднимаю на него взгляд, и он улыбается, когда я громко всхлипываю.

– Извини, просто я…

Он целует меня в кончик носа.

– Я знаю, – бормочет он, и в груди у меня разливается чувство полного довольствия.

Он запускает пальцы в мои волосы, в которых они сразу запутываются из-за укладочных средств.

– Мне нужно в душ, – недовольно замечаю я.

Он отводит меня в ванную и включает воду.

– Просто… ослепительно! – говорит он, разворачивая меня и внимательно рассматривая корсет, который все еще на мне. Наклонившись, он ослабляет узел, который я кое-как завязала.

Кружевные ленты скользят по коже, пока он развязывает их, наконец снимая его с моего тела. Осторожно развернув меня, он проходится оценивающим взглядом вдоль моего тела. Его глаза искрятся, встретившись наконец с моими.

– Но это лучше.

Я улыбаюсь и принимаю нежный поцелуй.

– Обожаю заниматься с тобой любовью, – бормочет он мне в губы с легкой улыбкой. – И мне не терпится сделать это снова, но я все еще хочу, чтобы ты поговорила со мной. – Он поднимает голову и смотрит на меня. – Я хочу услышать все о твоей жизни, проходившей без меня.

Я киваю, понимая наконец, что это единственный путь нашего исцеления.

Открыв дверцу душевой, он проводит меня внутрь под горячие струи воды. Я чувствую, как ее тепло снимает остатки напряжения.

Эдвард тщательно намыливает мне волосы и водит руками по всему моему телу, уделяя особое внимание груди и то и дело касаясь моих губ своими. Его пальцы скользят между моих ног, моя и вместе с тем дразня. Отчасти я даже ожидаю, что он развернет меня и возьмет снова, но он этого не делает. Он осторожно пододвигает меня под струи воды и смывает пену с моего тела. Мы то и дело целуемся, и он возбуждается, когда я в свою очередь намыливаю его тело.

Он опускает голову мне на плечо и убирает мою руку со своей эрекции, с сожалением сообщая, что у него под рукой нет презервативов.

Мы оборачиваемся большими полотенцами, и он настаивает на том, чтобы высушить и расчесать мои волосы. В итоге мы возвращаемся в кровать, и я прижимаюсь к нему, упершись подбородком ему в грудь и глядя на него.

На его губах играет легкая улыбка, и мы просто смотрим друг на друга, пока я не замечаю перемену в его глазах. Они темнеют, а уголки губ опускаются.

– Я никогда не позволял себе задумываться о том, как тяжело тебе, должно быть, пришлось, – бормочет он. – Я… я даже понять не смогу, каково это, особенно теперь, когда я знаю, что ты была беременна. – Он проводит руками по моим влажным волосам. – Прости, что тебе пришлось делать это в одиночку.

Повернув голову, я целую его ладонь.

– Жаль, что я не был достаточно силен. Я должен был быть рядом с тобой… во время беременности, родов… и всего последующего.

Я прижимаю палец к его губам, пытаясь заставить замолчать, но тщетно.

– Расскажи мне, – просит он.

Меня снова атакуют воспоминания, но сильнее всего те, что связаны с рождением сына. На глаза наворачиваются слезы, и я прижимаюсь щекой к его теплой груди в попытке скрыть их. Он не настаивает, просто прижимает меня к себе, пока я не буду готова.

– Я знаю, я говорила, что будь у меня возможность вернуться назад, я бы не стала спать с тобой, пока ты все еще был женат, но все не так просто. Я сожалею о том, что ты был женат, а не о том, что спала с тобой. Джейкоб спас меня, – я заставляю себя посмотреть ему в глаза, упершись подбородком ему в грудь. – Это были мрачные месяцы. Я могла думать лишь о том, что потеряла тебя. – У меня дрожит губа. – Иногда по ночам я забиралась в кровать в надежде, что не проснусь утром.

Его рука замирает у меня на спине, а брови хмуро сходятся на переносице.

– Ох, Белла…

Я прижимаю пальцы к его губам.

– Я ужасно себя чувствую за это. Чарли сделал бы что угодно, лишь бы ему отвели чуть больше времени, а я хотела, чтобы у меня забрали мою жизнь. Я могла даже снова взяться за выпивку, публичные выходки, кто знает… что похуже. – Я заставляю себя сосредоточиться. – Когда во мне зашевелился Джейкоб, это было самое настоящее чудо, – объясняю я срывающимся голосом. – До этого момента не было ничего. Незачем жить, не на что надеяться. До этого движения в моем животе я была безразлична ко всему. Но потом с каждым днем его толчки становились все сильнее, и вместе с ними сильнее становилась я. Он был моей причиной вставать по утрам и проживать каждый новый день. Причиной тому, что я снова стала заботиться о себе… потому что должна была растить его.

Я смущенно улыбаюсь.

– Я чувствую, будто он подарил мне жизнь, а не наоборот. Об этом я сожалеть не могу. Никогда. Так что как бы я ни жалела, что ты был женат, я не могу жалеть о том, что спала с тобой в свое время, иначе у меня не было бы моего драгоценного ребенка.

Он кивает и целует мои пальцы, без слов говоря мне, что чувствует то же самое.

– В день его рождения, – я делаю глубокий успокаивающей вдох, – моя мама была просто невероятна. – Горячие слезы текут по моей щеке ему на грудь. – Но она не ты. Я все время звала тебя. Ты был нужен мне, – я смотрю на него. Потянувшись, я стираю подушечкой большого пальца слезу у него под глазом. Я уже начинаю извиняться, но он останавливает меня.

– Поделись со мной, – просит он.

– Твои руки я хотела держать, твои ободрения слышать. Я так сильно скучала по тебе… – мое тело сотрясает резкий всхлип. – Этот момент должен был быть нашим общим, не только моим. – Мне требуется несколько мгновений, чтобы снова прийти в себя. – Когда мне дали подержать его, я была счастлива, и вместе с тем несчастна. Мама сразу же попыталась уговорить меня позвонить тебе.

Он удивленно вскидывает брови.

– Пыталась, – подтверждаю я. – Вообще она большую часть года пыталась убедить меня связаться с тобой. – Я смотрю на него с сожалением. – Я должна была послушать ее, но была убеждена, что поступаю правильно ради Джейкоба, и ее тоже смогла убедить.

Он обхватывает мою щеку ладонью, и я целую подушечки его пальцев.

– Мне стыдно, что тебе пришлось делать все одной, но ты так хорошо справилась, Белла. Он… мне кажется, я не имею права гордиться им, потому что все это твоя заслуга, но я горжусь. Ты потрясающая. Я больше не подведу тебя. Вы с Джейкобом – главное для меня, больше меня ничто не волнует.

– Ты знаешь, в чем кроются мои сожаления, – бормочет он, стирая слезу с моей щеки. – Но я тоже рад, что у нас есть сын. – Он подтягивает меня к себе и целует в губы. – Теперь мы можем разделить этот момент. Я люблю вас обоих, вы все, чего я хочу. Давай переключим свое внимание с того, что было сделано, и начнем планировать, что мы можем сделать, чтобы быть счастливыми. Только ты, я и Джейкоб… больше ничто не имеет значения.

В голове мелькает одна мысль.

Я вздыхаю. Об этом нужно сказать.

– Я сказала Карлайлу, что не желаю видеть его рядом с нами.

– С этим я спорить не стану, – говорит он, кивая. Его глаза мрачнеют. – Что еще он сказал тебе сегодня?

Я морщусь.

– Прости, что позволила ему задеть меня. Я знала, что он попытается выкинуть номер, и все равно повелась.

Он садится, откинувшись спиной на изголовье кровати, и прижимает меня к себе. Мои пальцы поглаживают легкую поросль волос на его груди.

– Он главным образом заявлял, что ты используешь меня. Я не дала сказать ему больше ничего, слишком разозлилась, – я чувствую, как он напрягается. – Прости. Он сыграл на моих страхах. Единственное, чего я боялась сильнее, так это того, что ты заберешь его у меня. – Я прижимаюсь губами к его груди. – Прости, что допустила мысль о том, что ты рассказал ему что-то о моей личной жизни.

Он сжимает мое плечо, качая головой.

– Я тоже усомнился в тебе сегодня. Я ревновал не потому, что не доверяю тебе…. Просто я никогда не чувствовал, что ты действительно хочешь того же… Я все время сидел как на иголках. В глубине души я никогда не чувствовал, что заслуживаю второго шанса с тобой. Я все ждал, что ты проникнешься доверием, которого я не заслуживаю, к кому-нибудь другому.

– Я не специально скрыла от тебя, что Райли был в баре, – объясняю я. – Я просто больше не задумывалась об этом.

– Может, я бы не стал так бурно реагировать, если бы не узнал незадолго до этого, что он уходит работать на Джеймса. – Он резко вздыхает в ответ на мой вопрошающий взгляд. – Офисная политика. Но это неважно. Я не должен был срываться на тебе… Я должен был доверять тебе.

Он склоняет мое лицо и глубоко целует. Отодвинувшись, он смотрит мне в глаза.

– Я должен был всегда доверять тебе. Я никогда не любил Ирину. Просто не понимал этого, пока не встретил тебя и впервые в жизни не полюбил по-настоящему. Наверное, я просто боялся, что раз я был у тебя первым, то с тобой могло случиться то же самое. – Он проводит пальцем по моей скуле, его взгляд опускается к моим губам. – Не хмурься, – говорит он. – Теперь я знаю, что для нас все по-настоящему, жаль только, что я не верил в это раньше. – Его теплые желанные губы накрывают мои.

Ложась на него, я углубляю поцелуй, прижимаясь грудью к его груди. Он проводит руками вдоль моей спины и сжимает бедра. Перевернув нас, он устраивается сверху. Я обхватываю его достоинство ладонью, водя пальцем по его мягкой коже, пока он раскатывает презерватив.

На этот раз он погружается в меня с уверенным, сильным вздохом удовольствия. Тяжесть его теплого тела надо мной, ощущения, приносимые его движениями, звук его слов любви и нежности, наполняют меня любовью и надеждой.

Страсть начинает закипать вновь, его жадный горячий рот атакует мои губы, глотая мои стоны и заменяя их его стонами, пока наши тела настраиваются на один лад. Кончая, я впервые чувствую, что удовольствие от разрядки впервые не затуманено негативными эмоциями. Нет вины, неуверенности, сожаления… нет одиночества. На этот раз только любовь, довольство и удовольствие.

Позже, полностью удовлетворенная, я засыпаю в его крепких объятьях. А проснувшись, испытываю совершенно незнакомое мне умиротворение, но все равно позволяю себе насладиться им. За окном все еще темно, и я прижимаюсь ближе к Эдварду, который издает тихий вздох и обнимает меня крепче.

Я все еще полна энергии, вспоминая все, существование чего наконец признала за вечер. Я знаю, что нам многое еще нужно обсудить касательно наших жизней порознь, но пока я счастлива оттого, что худшее позади.

Я всегда думала, что внутри меня пустота, но теперь я понимаю, что это не так. Я была полна. Полна холодных чувств, вины, сожаления, одиночества, печали… теперь, когда я различаю их, список кажется бесконечным. Нет, во мне никогда не было пустоты, наоборот, я была переполнена. Полна не тех чувств, мешавших мне поверить в правильные чувства. Теперь я чувствую себя свободной от этого груза, который долго носила с собой. Я не чувствую себя пустой, я просто чувствую себя легче.

Я чувствую, будто прошла очень долгий путь, чтобы быть здесь, но дверь перед нами наконец раскрыта.