EPOV

Где мой чертов ботинок?

Я обхожу комнату, заглядываю под одеяло, упавшее на пол, пытаясь не споткнуться о ковер в поисках второго ботинка с левой ноги.

– Блядь! – выругиваюсь я, ударившись большим пальцем о комод. С тревогой смотрю на кровать. Она посапывает и переворачивается. Я задерживаю дыхание, боясь, что разбудил ее. К счастью, я слышу ритмичное дыхание, говорящее мне о том, что она все еще спит.

Я задеваю пиджаком мебель, проходя мимо, и стук напоминает мне, что в кармане лежит мобильный телефон. Достав его, я освещаю пол подсветкой дисплея. Замечаю ботинок возле кровати и осторожно иду вперед. Вид ее волос, освещенных приглушенным светом, шокирует меня. Брюнетка.

Иисусе, как же я вчера упился?

Я предпочитаю пока не вспоминать подробности минувшей ночи, так что просто отгоняю мысль подальше и достаю ботинок. И вздыхаю с облегчением, когда дверь закрывается за мной с тихим щелчком. Сначала нужно подумать об обстановке – за последние годы я бывал в таком количестве гостиничных коридоров, что даже не вспомню, нахожусь ли я сейчас в том, в котором остановился, или нет.

Я потираю лицо ладонями в попытке хоть немного облегчить похмелье, затуманившее разум. Вспоминаю прошлую ночь… мы познакомились в баре. Черт! Это мой отель.

Похлопав себя по карманам, я нахожу бумажник, достаю его, открываю и вытаскиваю ключ от номера. Я направляюсь прямиком к лифту и даже не смею посмотреть на свое отражение в зеркале, пока он едет на верхний этаж.

Оказавшись в номере, я раздеваюсь и принимаю душ. Стоя под горячими струями, я строю планы на оставшуюся часть дня. Сначала нужно позвонить Джейн и попросить ее забронировать мне номер где-нибудь еще. Я уже давно не делал ничего подобного, и меня не радует перспектива снова наткнуться на эту брюнетку в баре.

К семи утра я собран, одет и готов уезжать. Телефон звонит, и я нажимаю на кнопку приема вызова.

– Каллен. – Я уже знаю, что это Джейн.

– Единственные свободные номера в отелях в Копакабане, мистер Каллен, – сообщает мне как всегда вежливая Джейн. Она странное создание. Всегда в высшей степени профессиональна и расторопна, не думаю, что хоть раз видел, как она выражает хоть какие-то эмоции. Ее брат Алек, мой водитель, такой же. Они как пара чертовых роботов, чем они мне и нравятся.

– Заказать вам номер? – спрашивает она, прерывая мои размышления.

Я вздыхаю с раздражением. Я не остановлюсь в отеле возле чертового пляжа.
– Забудь об этом. Останусь здесь, – ворчу я. – Алек ждет у входа?

– Да.

– Спасибо, Джейн. – Я завершаю звонок.

Бросив сумку на кровать, я ухожу, чтобы начать свой день.

После двенадцатичасовых споров о тонкостях сделки, мы предложили Самсон и Пирс взять на себя их отделение в Южной Америке, и все, на что у меня остались силы, так это на тихий ужин в одиночестве и пару бокалов спиртного перед сном.

Мое уставшее лицо смотрит на меня в отражении глянцевых деверей лифта. Мысли снова уносятся к брюнетке; редкий случай. Помню, как любовался ей с другого конца бара, пока она сидела ко мне спиной. Конечно, когда она обернулась, фантазия, зародившаяся в моей голове, тут же угасла. Обыкновенно я бы не стал отвечать на ее взгляд, и даже не позволил бы ей подойти, но у меня уже давно никого не было, и я позволил себе слабость. Глупо. Этого всегда мало.

Открывшиеся двери выводят меня из ненужных размышлений. Я выхожу, уже планируя тихий вечер. Ненавижу корпоративную гостеприимность, потому что она означает, что приходится проводить время вне офиса с людьми, с которыми я должен работать, поэтому я отказался от предложения Самсон поужинать вдвоем в номере моего отеля.

Направляюсь к выходу, я бросаю беглый взгляд на фигуру, встающую с кресла слева от меня. Я отворачиваюсь, но тут же смотрю снова.

– Джаспер?

Он улыбается теплой улыбкой и идет ко мне.

Достав Blackberry из кармана, я сверяюсь. Как я и думал, встреча с Джаспером назначена не была. Я поднимаю взгляд.

– Что ты здесь делаешь?

– Куда ты направляешься? – спрашивает он, проигнорировав мой вопрос.

– Обратно в отель, – отвечаю я с опаской.

– Хорошо, – отвечает он своим раздражающе спокойным тоном.

Я останавливаюсь и сердито смотрю на него.
– Еще раз. Что ты здесь делаешь?

– Можем поговорить в отеле, – настаивает он тоном, который вызывает во мне желание вцепиться ему в горло.

– Что-то случилось? – спрашиваю я, начиная волноваться.

– Нет, – коротко отвечает он.

– Наверняка что-то случилось, – с раздражением говорю я. – Ты сегодня должен быть в Сиэтле. Почему ты прилетел сюда без предупреждения?

Его взгляд мечется туда-сюда. Крошечное движение, которое обычно осталось бы незамеченным, но с Джаспером этого не заметить невозможно. Обычно он пугающе сдержан, а это ерзанье? Что ж, я заинтригован. В его глазах виднеется волнение.

Если что-то волнует Джаспера, тогда меня это волнует еще больше.

– Какого черта происходит, Джаспер? Что-то с Элис? – Сердце начинает биться быстрее от мысли о том, что могло произойти что-то плохое.

– Расслабься, приятель. У всех все хорошо. Я здесь, потому что мне нужно кое-что тебе сказать…

– И ты не мог сделать это по телефону? – спрашиваю я в неверии.

Он качает головой.
– Не это.

Он снова расслабляется, что только раздражает меня еще больше. Кажется, я предпочитаю, чтобы он нервничал.

Мы подходим к машине, которая дожидается меня, и я бросаю на него сердитый взгляд над крышей авто, пока он обходит его и садится в салон. Он выглядит так, будто у него совсем нет забот, что логично притом, что он, видимо, прилетел в Бразилию, только чтобы что-то мне сказать. Что бы это ни было, это, должно быть, очень важно.

Я сажусь рядом с ним, веля Алеку отвезти нас обратно в отель.

– Кто-то заболел? – спрашиваю я, глядя на него в поисках реакции, которая могла бы сказать мне больше, чем словесный ответ.

Он пристально смотрит на меня.
– Никто не заболел. Никто не пострадал. Поверь мне, это может подождать, пока мы не окажемся в отеле. Нам нужно поговорить об этом с глазу на глаз.

Ничто в его словах не говорит о том, что он врет. Он говорит правду. Моментально испытывая облегчение, я издаю смешок.
– Если ты прилетел, чтобы сказать, что влюблен в меня, я надеру тебе зад!

Он громко смеется.
– Во-первых, я не влюблен в тебя, а во-вторых, ты бы никогда не смог надрать мне зад.

– Осмелюсь не согласиться, – фыркаю я. – Так если у всех все хорошо, что такого неотложного могло случиться, что ты не мог подождать моего возвращения домой всего через пару недель?

Он не отвечает мне. Просто смотрит вперед, будто я и слова не сказал.

Я отворачиваюсь от него и лихорадочно барабаню пальцами по ручке двери. Когда мы подъезжаем к отелю, я выхожу из машины и бреду внутрь. Джаспер с легкостью нагоняет меня, но поддерживает раздражающее молчание, пока мы не доходим до моего номера.

В раздражении я просовываю карту в слот так сильно, что она сгибается, опасно близко к тому, чтобы сломаться.
– Ну, давай послушаем, – велю я, направляясь прямиком к бару в углу. – Что происходит? – я наливаю два бокала скотча, а потом поворачиваюсь к нему и предлагаю ему один.

Он берет у меня из рук бокал и выпивает все одним глотком. Это не особо помогает моей растущей тревоге. Выпив свой напиток, я жду, когда он заговорит.

– Белла Свон вернулась в Форкс.

У меня сдавливает горло от одного ее имени, отчего я давлюсь полупроглоченным скотчем. Легкие горят, пытаясь избавиться от попавшего алкоголя, а Джаспер бесстрастно наблюдает за мной, вскинув бровь. Он смотрит на меня так, будто я только что дал ему ответ на вопрос, который он неведомо для меня задал.

Наконец придя в себя, я говорю хриплым голосом:
– Ты прилетел сюда, только чтобы сказать мне это? – спрашиваю я, пытаясь изобразить безразличие, но без особого успеха. – Какое это имеет ко мне отношение, черт побери?

Сердце бешено колотится в груди, и не только от приступа кашля. Мне потребовалось много времени, чтобы забыть Беллу Свон, и от вихря эмоций, пронесшегося сквозь меня, у меня начинают дрожать руки, и я резко ставлю стакан на стол.

Много раз я задумывался, что я сделаю, если увижу ее снова. Каково было бы узнать, кем она стала? Был бы ли я счастлив узнать, что она вышла замуж и завела детей? Мне бы хотелось думать, что я был бы счастлив за нее, но боль, скрутившая все внутри, говорит об обратном.

– Она вернулась не одна, – загадочно говорит Джаспер.

Я оборачиваюсь и хмуро смотрю на него. Джаспер никогда не был склонен к многословности, но это уже на грани нелепости.
– Тебе придется подсказать мне, приятель, потому что я не понимаю, зачем тебе лететь так далеко, просто чтобы рассказать мне это?

– Ты лучше присядь, – настаивает он, взглядом указывая на стул позади меня. Я многозначительно смотрю на него, и он пожимает плечами.

– Мы с Элис наткнулись на нее в торговом центре на прошлой неделе. С ней был маленький мальчик, – продолжает он. – Оказалось, он ее сын. Ему девять.

Вся уверенность в том, что я оставил ее в прошлом, испаряется с его словами. Если бы во мне была хоть капля порядочности, я был бы счастлив оттого, что она нашла кого-то, устроилась и завела семью. Но я несчастлив. Ни за нее, ни за себя. Я чувствую только сокрушительную боль в самой пустующей части меня, в той, что свободна с тех пор, как я ушел от нее.

Я мотаю головой, чтобы избавиться от этой мысли. Все кончено. Кончено уже давно, и нет никакого смысла ворошить это сейчас. Это не изменит того, что я сделал, и того, что десять лет назад я все испортил, и…

Я кошусь на него. Он ждет, сидит как на иголках. Сердце екает в груди.
– Сколько ему, ты сказал?

– Девять.

Внезапно все идет кругом. Как в тот момент, когда снится, как ты падаешь. Сердце останавливается, кровь стынет в жилах, и все нервные окончания приходят в состояние боевой готовности. Она бы не стала!

Я смотрю на Джаспера, жаждя, чтобы он сказал мне, что все не так, как я думаю, но он молчит. Он качает головой, почти не заметно, но я вижу. Он кивает, глядя, как я лихорадочно пытаюсь осознать, что он мне говорит.

– Нет, – отрицаю я, мотая головой. – Она бы этого не сделала. Ты неправ… ты ни за что не можешь знать наверняка.

– Помнишь фотографию, что стоит у Эсми в столовой? Та, что с шахматным трофеем. Сколько тебе там лет?

Голова все еще идет кругом. Какого черта он бормочет о фотографиях?
– Что?

Он садится на край кровати.
– Мальчик Беллы выглядит как живое воплощение того снимка.

Руки взметаются к волосам, потому что кажется, будто они встали дыбом. Запустив в них пальцы, я делаю шаг назад.

– Ты серьезно?

Он кивает.
– Элис чуть скандал не устроила, когда увидела его. У меня нет никаких сомнений в том, что он твой. Если нет, тогда это чертовски маловероятное совпадение, что он так похож на тебя. К тому же, она уже призналась в этом.

Я вскидываю голову.
– Ты говорил с ней?

– Она приходила к Элис.

Я бы убил его – до того он, мать его, спокоен. Мой мир сходит со своей оси, а он ведет себя так, будто зачитывает мне херову телефонную книгу. Я начинаю метаться по номеру.
– Что она сказала? Зачем захотела увидеться с Элис? – я резко разворачиваюсь к нему. – Зачем она вернулась?

Он делает глубокий вдох.
– Она пришла к Элис, потому что боялась, что мы скажем тебе…

– Что? Она же не думала, что вы, черт подери, будете утаивать это от меня, – кричу я, сжимая руки в кулаки, когда меня накрывает желание ударить что-нибудь. – Да кто она, блядь, по ее мнению, такая?

– Я не закончил. Она приехала к отцу. Он болен. Она хотела рассказать тебе сама…

– Ну и, блядь, где она? Почему она не здесь, не огорошивает меня этой новостью? Черт возьми, Джаспер, она скрыла его от меня… она… она украла у меня то, что было и моим тоже!

– Я предложил, что скажу тебе сам, – говорит он. – И судя по твоей реакции, я поступил правильно.

– Да пошел ты! – ору я. – Ты приезжаешь и вываливаешь мне это на голову, а теперь еще и, мать твою, осуждаешь?

– Постарайся посмотреть на ситуацию с ее стороны, – говорит он, зля меня еще больше. – Я серьезно, Эдвард. Знаешь, Элис рассказала мне всю историю. Я не думаю, что Белле было легко. Я сомневаюсь, что она сбежала на другой конец страны без забот и хлопот. Тебе ни к чему, чтобы я все это говорил… ты и сам знаешь, что ей здорово досталось.

– Ты думаешь, я заслуживаю это?

Он качает головой.
– Нет. Я лишь хочу сказать, что произошло то, чего нельзя изменить. Злость и сожаление не конструктивные эмоции. То, как ты сейчас справишься с ситуацией, повлияет на ее исход. Если ты поедешь к ней, полный ярости, ты разрушишь все шансы извлечь из этого что-нибудь хорошее.

– Хорошее? – воплю я. – Да что хорошего может из этого выйти? Она лишила меня собственного ребенка.

Он делает глубокий вдох.
– Он все еще здесь, у тебя все еще есть шанс. Если сможешь оставить позади все неправильные поступки, у тебя появится шанс построить отношения с ним… еще не поздно.

Я одариваю его скептическим взглядом.
– Ага, потому что она позволит мне примчаться и начать играть в счастливое семейство. Если она прятала его от меня все время, так это потому, что хочет, чтобы я и близко к нему не подходил!

– Я бы не был так в этом уверен, – тихо говорит он.

– И что это должно значить?

– Она не произвела на меня впечатления неразумного человека. Она просто пытается извлечь лучшее из того, что ей бросает жизнь. Она не должна была хранить эту тайну от тебя, но я не верю, что она сделала это тебе назло. У меня предчувствие на ее счет.

– Предчувствие?

Теперь он говорит, как чертов хиппи.

Я бреду обратно к бару и наливаю себе еще один бокал. Опустошив его одним глотком, я тут же наливаю еще. У меня вдруг возникает желание напиться в говно и забыть о чертовой Белле Свон.

Он хлопает меня по плечу.
– Послушай, я понимаю, это тяжело…

Я достаю Blackberry из кармана и набираю номер.

– Ты только с самолета?

– Я думаю, тебе не следует ехать туда с требованиями.

– И что ты предлагаешь, Джаспер? – язвительно спрашиваю я. – Сидеть на месте и позволить ей снова уйти?

Он вскидывает бровь.

– Ты знаешь, что я, блядь, имею в виду, – рычу я. – Я не хочу, чтобы она снова сбежала с ним.

– Будто бы ты не мог ее найти, – фыркает он.

– Даже не начинай, мать твою! – кричу я.

Он закатывает глаза.
– Я лишь говорю, что тебе нужно подойти к этому рационально. Пойдешь с таким настроем, и все испортишь. Если хочешь, чтобы у тебя был какой-то шанс построить отношения с сыном, тогда тебе придется отдать инициативу им.

Мой сын. Звучит чуждо для моих ушей, и все равно тоску, которую оно вызывает, сложно отрицать.

– Как его зовут? – спрашиваю я.

На лице Джаспера отражается неподдельная жалость, заставляя меня стиснуть зубы, и он отвечает:
– Джейкоб.

Я понятия не имею, почему она выбрала это имя. Это напоминает мне о том, как далеки мы сейчас. Оно имеет для нее какое-то особое значение? Или она выбрала его случайно? Одно я знаю наверняка: она бы не дала ему мое имя. Во мне загорается эгоистичная надежда, что он не носит имя другого мужчины.

Я слушаю, а голова идет кругом, пока Джаспер спокойно и рационально рассказывает о самом судьбоносном событии в моей жизни. Все в его словах имеет смысл, и я соглашаюсь остаться и позволить ему связаться с Беллой, чтобы договориться о встрече, когда я вернусь.

Когда он уходит, мой разум отказывается отключаться. Я не могу перестать думать обо всем, что произошло между нами. Мозг услужливо напоминает о каждой ошибке, которую я совершил, это нестерпимо. Воспоминания прошлого, с которыми, я думал, я смирился, открываются и кровоточат, как свежие раны. Это невыносимо. Я пытаюсь вспомнить рассуждения Джаспера, но память настойчиво воспроизводит лишь моменты, что я провел с ней.

Я замечаю, что могу с болезненной отчетливостью вспомнить каждое прикосновение. Тяжелее всего вспоминать наше последнее занятие любовью. Я не знал, не остановился, чтобы насладиться каждым прикосновением, каждым ощущением, чувством ее в моих объятьях, звуком ее голоса, произносящего слова любви ко мне. Сердце ноет, а горло горит от необходимости закричать от боли. Я даже не знал, что тогда буду с ней в последний раз.

Мы зачали ребенка. Меня ошеломляет этот факт. Я должен ненавидеть себя за то, что позволил этому произойти, но сейчас… в это мгновение… я не жалею об этом. Должен, но не могу избавиться от чувства, что это правильно, и хотя я и испортил все, самая сильная любовь, которую я когда-либо испытывал, принесла свои плоды.

Меня сковывает чувство вины. Эшли. Ее зачатие не было столь же прекрасно, но я знаю, что выпади мне шанс, я бы провел последние десять лет, любя ее всем сердцем. Я яростно вытираю горячие слезы, бегущие по щеке.

К черту это!

Я не позволю больше ни одному мгновению пройти напрасно. Я знаю, каким разрушительным может быть промедление. Джаспер ни черта не знает. Мне нужно ехать. Нужно самому увидеть, что это правда.

И хотя сейчас всего два часа ночи, я звоню Джейн и велю ей организовать мне перелет домой.

Спасибо Господу за роботов.

---

Я смотрю на дом, барабаня пальцами по рулю. За последние годы я много раз проезжал мимо него, но всегда отказывался на него смотреть. Я не хотел напоминаний об этом периоде моей жизни. Или о ней. Мне и так достаточно много времени потребовалось на то, чтобы выбросить ее из головы, и я знаю, что всего от одного взгляда все вернется снова.

И все же вот он я, сижу перед ее домом, не в силах оторвать взгляда, и испытываю все те чувства, с которыми боролся с тех пор, как был здесь в последний раз.

Интересно, они сейчас здесь? Я буквально могу почувствовать, как подскакивает давление, когда я думаю об этом. Я как натянутая струна с тех пор, как Джаспер сбросил на меня эту бомбу, и я ни за что не стану прислушиваться к его просьбе держаться в стороне. Я знаю, что нет причин тому, чтобы это оказалось ложью, но мой мозг попросту отказывается это осознавать.

Я не могу понять, почему она все это время прятала от меня сына. Я должен увидеть все сам. Всего один взгляд, и я уйду и буду решать, что делать. Джаспер и Элис на сто процентов уверены, что он мой. Элис порой склонна все сильно преувеличивать, но не Джаспер. У него нет причин врать о поразительной похожести сына Беллы на меня.

Я вздыхаю, отодвигая воспоминания о разговоре с Джаспером на задворки сознания.

Я сижу здесь три чертовых часа, а в доме никаких признаков жизни. Его вид делает воспоминания о моем последнем визите более четкими. Как только мы с Элис вернулись из Финикса, я поехал прямиком сюда. Я молил Чарли Свона сказать мне, где Белла. Я рассказал ему все, выложил все, как есть, но это ничего не изменило. Он стоял на своем.

После того, как я потерял Эшли, я думал, что понимал, почему он не позволяет мне поехать к Белле и все ей объяснить. Я держал этот крошечный сверток в руках, целовал ее милую головку, и без сомнения знал, что если бы какой-то ненормальный ублюдок вроде меня разбил ей сердце, я бы, пожалуй, сделал то же, что сделал Чарли Свон.

Но я не могу понять этого теперь, когда мне прекрасно известны масштабы его лжи. Даже зная о том, что я уже потерял ребенка, он все равно сохранил секрет. Я не могу понять, как он мог так легко лгать и уговаривать меня оставить Беллу справляться с ношей одной, что я в итоге и сделал.

Я снова стучу по рулю. Что если это отчасти было правдой? Что если она встретила кого-то еще и стала жить дальше? С каким человеком живет мой сын? Мудаком вроде Карлайла? Может, он был не один. Я выругиваюсь в раздражении. Несколько раз у меня возникало сумасшедшее желание поискать о ней информацию, но я никогда не доводил дело до конца. Я никогда не видел смысла в том, чтобы вытаскивать наше прошлое на свет. Все в прошлом, здесь нечего ловить. Я легко мог ее найти, но никогда не пытался.

Как раз когда я начинаю думать, что мне, возможно, стоит уехать, я вижу побитый синий шевроле, сворачивающий на улицу. Я слежу за его приближением, что проделывал с каждой машиной, ехавшей в этом направлении. Когда она приближается, я узнаю длинные темно-каштановые волосы и мельком замечаю взволнованное выражение ее лица, когда она въезжает на подъездную дорожку.

Вид маленькой фигуры на заднем сидении лишает меня жалких остатков контроля. И хотя я едва замечаю его лицо, он выглядит именно так, как описывал Джаспер.

Это правда! Хотя его волосы чуть темнее, он выглядит совсем как я на той фотографии.

Моментально лишаясь благоразумия, я выхожу из машины, не успев осознать это, и иду к дому.

– Пожалуйста! – Я слышу ее голос, когда она выходит на улицу. Должно быть, она говорит с отцом, потому что она еще не развернулась в мою сторону. А потом она оборачивается. И один только ее вид вкупе с причиной моего приезда становится для меня последней каплей. Я ускоряю шаг.

– Нет! – кричит она, преграждая мне путь. Она упирается ладонями мне в грудь, но она недостаточно сильна, чтобы справиться. – Ты не можешь этого сделать, ты не можешь просто объявиться и требовать встречи с ним! – в отчаянии кричит она.

Очевидно, что она ждала моего прихода. Моя злость усиливается, и я инстинктивно хватаю ее за запястья, когда она пытается оттолкнуть меня назад.

– Убери от нее свои руки!

Я смотрю вперед над ее головой и вижу Чарли, который идет к нам по тротуару. Его состояние потрясает меня, он выглядит, по крайней мере, на десять лет старше, чем выглядел два года назад. Его волосы поседели, лицо ужасно осунулось. Красноречивый желтоватый оттенок его кожи напоминает мне, что Джаспер говорил, что он болен, но я не задумывался, насколько это может быть серьезно.

Она вернулась лишь потому, что ей пришлось. Меня снова охватывает ярость.

– Я пришел увидеться со своим сыном, Чарли, – предупреждаю его я. Ты не прогонишь меня снова!

Он останавливает меня свои лучшим фирменным сердитым взглядом Чарли Свона и говорит, что мне нужно успокоиться. Я едва ли не смеюсь, пока он не добавляет: – Или хочешь, чтобы мальчик испугался тебя?

Он все такая же хитрая сволочь. Конечно, я этого не хочу. Я ослабляю хватку на ее руках. Она отходит назад.

Он обхватывает ее за плечи в защитном жесте и смотрит на нее.
– Я иду домой, ты со мной?

Она просит минутку, и я смотрю, как он неохотно возвращается в дом. Белла отходит еще на шаг назад, и на секунду я думаю, что она сбежит. Я инстинктивно хватаю ее за руку – больше она не сбежит.
– У тебя есть час, чтобы сказать ему, что я здесь; после этого я вхожу, готовы вы или нет! – проговариваю я сквозь стиснутые зубы.

В ее глазах вспыхивает ярость. Вырвав руку, она начинает кричать на меня.
– Нет! Ты не будешь раздавать мне указания. Я знаю, что лучше для него, так что принимать решения здесь буду я! – кричит она. – Джаспер сказал, что вас не будет еще два дня, так что нет, мы не готовы.

Я нее могу поверить ее злобе. Она почти десять лет держала моего сына в секрете от меня, а теперь кричит на меня посреди улицы за попытку увидеться с ним! Беспокоясь, что он может нас услышать, я веду ее к машине. Я не хочу, чтобы он увидел меня впервые, когда она орет на меня, как чертова банши!

Она сопротивляется всю дорогу до машины. Я велю ей убрать ноги в салон, после чего захлопываю дверь. Отчасти я ожидаю, что она выскочит из машины, пока я обхожу ее. К счастью, она этого не делает, и я, сев в салон, захлопываю дверь. Звук пугает ее, и она тянется к ручке двери. Я хватаю ее за руку, останавливая, чтобы не рисковать.

– Что? Теперь ты берешь меня в заложники? – язвительно спрашивает она.

– Никуда я тебя не беру, – говорю я с презрением. – Раз уж все преимущества на твоей стороне, то ты будешь сидеть здесь и расскажешь мне все, что мне нужно знать о моем сыне, прежде чем встретиться с ним.

Как бы ненавистно мне ни было это признавать, они с Чарли правы. Я ничего не знаю о Джейкобе. Боже, я даже еще к имени его не привык. Я не могу заявиться с требованиями и перепугать его до смерти. Но в то же время, я не доверяю ей, чтобы думать, что она не сбежит. Я знаю, что найду ее, но я не хочу, чтобы все так закончилось. Я хочу встретиться со своим сыном и узнать его. Я не хочу тратиться месяцы, гоняясь за ним и его матерью по всей стране. Кровь во мне кипит от одной только мысли.

– Но сначала, ты расскажешь мне, какого хера ты прятала его от меня?! – велю я. Я осознаю, что придвинулся ближе, когда улавливаю слабый запах грязи и рыбы. На ней поношенная одежда и тяжелые ботинки, полагаю, она была на рыбалке. Это заставляет меня задуматься, что еще она имела удовольствие делать с моим сыном, лишив меня этого.

Я разжимаю пальцы на ее руке и откидываюсь на спинку кресла, пытаясь совладать с яростью. И вдруг распалять пламя вопросом о том, есть ли мужчины в жизни моего сына, не кажется мне такой уж хорошей идеей. Я и так едва сохраняю контроль.

Я смотрю в окно, пока она сыплет обвинениями и говорит, что я не оставил ей выбора. Может быть, поначалу это было правдой, но чертовы десять лет?

– Мне насрать на все это; ты все равно не имела права отказывать мне в праве знать, что у меня есть сын, иметь шанс быть частью его жизни, – ору я.

Она злится на меня за то, что взяла на себя всю вину, а я уехал с Ириной. Злясь на себя больше, чем на нее, я ударяю кулаком по приборной панели.

– Значит, если бы Чарли не заболел, я бы никогда не узнал о нем?

Все словно расплывается, пока она пытается открыть дверь, и я неожиданно для самого себя замечаю, как склоняюсь над ней. Ее глаза широко распахнуты, в них бушует ураган. Она выглядит решительной, и меня снова посещает чувство, что отпусти я ее сейчас, она не позволит мне увидеться с ним снова.

– Ты не захочешь со мной связываться, Белла, – в отчаянии предупреждаю ее я. Я еще не решил, как действовать, но я больше не пропущу ни мгновения из жизни моего сына.

Она с вызовом выпрямляет спину.
– Не надо мне угрожать, Эдвард. Давай хоть на минуту забудем о себе, Джейкоб сейчас в приоритете.

Я говорю ей, что поэтому я и здесь, и слушаю, когда она сообщает мне, что он пойдет в школу Форкса. Это немного успокаивает меня, потому что означает, что она не собирается уезжать в ближайшее время. Но какая-то часть меня отказывается доверять ей полностью, и я прикусываю язык, когда она говорит, что мне придется подождать до выходных, чтобы встретиться с ним.

Мы спорим снова и снова о том, кто кому угрожает. Я наблюдаю, как она рассматривает мою одежду и машину, и я не могу не задуматься о том, осталась ли она прежней – равнодушной к материальным ценностям. Я гоню мысли о ней прочь из головы и спрашиваю о Джейкобе. Меня ранит и злит в равной мере то, как спокойно она сообщает мне, что они говорили обо мне. Я хочу спросить, что она сказала ему обо мне, особенно то, как она объяснила ему мое отсутствие в его жизни, но она на грани, и очевидно, что разговор можно продолжить лишь со спокойной решимостью.

Как говорил Джаспер.

– Просто я хотел увидеть сам, хотел, чтобы это стало реальным, – говорю я ей, после того, как объяснил, что не намеревался ссориться с ней сегодня. Она отпускает комментарий о моей приметной машине. – Поверь мне, Белла, – горько смеюсь я, – если бы я вознамерился за тобой шпионить, мне бы не пришлось делать это самолично.

Я всерьез настроен разузнать, как жил мой сын, но ей об этом знать не нужно. Она снова обвиняет меня в том, что я ей угрожаю. Сидит с видом загнанного в угол животного.

Я вспоминаю, как Джаспер настаивал, что я должен постараться посмотреть на ситуацию с ее стороны. В прошлом я проводил долгие часы, делая это. Я еще не избавился от чувства вины, но сейчас мне кажется, что я заплатил слишком высокую цену за мои грехи.

Я пристально смотрю на нее, а ее резкие слова ранят меня.

– Ты оборвал все связи со мной, Эдвард, а потом уехал, не сказав ни слова. Что я должна была делать? Как я знала, ты с Ириной и вашим ребенком были идеальной маленькой семьей. Это меня выбросили в сторону. Никто в твоей семье не обращал на меня внимания.

Я обдумываю ее слова. Очень сложно с ними поспорить. Она права, я бросил ее, и хотя позже я пытался исправить это, оказалось слишком поздно. Но это не изменяет тот факт, что она скрыла от меня родного ребенка. Не важно, что я ей сделал, она не имела права разлучать нас, и меня ранит ее аргумент о том, что я обращался бы со своим сыном, как со второсортным существом.

– Даже если бы моя малышка выжила… – Меня снова ранит чувство, что я многое упустил, оно душит меня. – Я бы все равно захотел быть рядом с другим своим ребенком.

Я снова думаю о том, о чем думал весь перелет и поездку досюда.

– У меня есть сын, о котором я ничего не знаю. Я не знаю, чем ему нравится заниматься, какая у него любимая еда, как он выглядит. Я понятия не имею, когда у него день рождения. Иисусе, я даже не знаю, что делал в момент, когда стал отцом. Подумай обо всем, что ты с радостью делала вместе с ним, Белла, ты отняла у меня это. Я просто не понимаю, почему ты не стала говорить мне. Даже если бы прошел год, ты могла бы дать мне знать.

– Я хотела большего для Джейкоба, – объясняет она.

Я бы прошел по битому стеклу ради вас обоих!
– Я мог бы дать ему все для лучшего старта в жизни.

Она понимает меня совершенно неправильно, упрекая меня за дорогую машину и одежду. Но сильнее всего ранит ее абсолютная уверенность в том, что она не может мне доверять.

– Значит, ты решила, что просто лишишь его отца?

– Ты все слишком упрощаешь, – обвиняет она. – Просто помни, что тогда вариантов у меня было раз, два и обчелся, Эдвард.

Внезапно благоразумие полностью покидает меня. Все мои неверные поступки усугубляются ее предательством.

– Речь не о тебе! А о том, чего ты нас лишила…

Она убеждает меня в том, что все это касается Джейкоба, и я не могу с ней спорить. Мы выбрали этот путь, а не он. Когда она повторяет вопрос Джаспера о том, какие отношения я рассчитываю построить с сыном, я прихожу в чувства. Я не могу разбираться с этим, пока рана еще так свежа.

– Иди! – настаиваю я. – Я сам не свой. Я слишком… тебе лучше идти, – я замечаю, что она озадачена. – Но я вернусь. Совершенно очевидно, что нам нужно все обсудить, прежде чем я его вижу.

Она настаивает, что ей нужно отвезти Чарли в больницу. Я размышляю над этим. Если бы я не видел его собственными глазами, наверное, не поверил бы ей. Но все равно она так долго хранила тайну, что я уже не знаю, во что верить.

– Я предупреждаю тебя, Белла, – говорю ей я. – Если ты попытаешься помешать мне видеться с ним, я дам тебе отпор. Через суд, если придется.

Это последнее, к чему я бы прибегнул, но если она сбежит, я, возможно, подумаю об этом варианте.

Она выходит из машины и переходит дорогу. Я смотрю на нее мельком, но видя, как она уходит, начинаю сожалеть. Я завожу двигатель и мчусь прочь отсюда.

Я испытываю облегчение, увидев машину Элис на подъездной аллее. Я, должно быть, приехал сюда на автопилоте, потому что это было неразумным решением. Но мне нужно с кем-то поговорить.

Она открывает дверь, не успеваю я к ней подойти.
– Я знала, что ты приедешь, – говорит она, приветствуя меня на пороге. – Джаспер позвонил и сказал, что ты сел на самолет.

– Я должен был увидеться с ней, – объясняю я, проходя в дом.

Она закрывает дверь и идет вслед за мной в гостиную. Едва я оборачиваюсь, она обхватывает меня руками и крепко обнимает.
– Ты дрожишь, – восклицает она, отстраняясь, чтобы посмотреть на меня.

Я отступаю от ее объятий.
– Я так чертовски зол, Элис. Не могу поверить, что это происходит.

Она касается моей руки.
– Что ты ей сказал? – Она выглядит встревоженной, я осознаю, что тревожится она из-за Беллы.

– Что я мог сказать? – кричу я. – Я спросил ее, какого хера она так поступила со мной, – я сажусь на диван.

Садясь рядом со мной, она обнимает меня рукой за плечи.
– Я знаю, каким потрясением это стало для меня, когда я узнала, поэтому понимаю, что для тебя это в тысячу раз хуже, но злость на нее не поможет.

Я резко поворачиваюсь посмотреть на нее.
– Я злюсь, что поставил ее в такое положение, что она почувствовала, будто не может доверять мне в том, что я буду рядом ради своего сына, – фыркаю я. – Я всегда знал, что все испортил, но я понятия не имел, отчего ушел.

– Мы действительно жестоко с ней обошлись, не так ли? – вздыхает она.

Я качаю головой.
– Это я во всем виноват. Я знаю это, но мне так чертовски трудно не злиться на нее.

– Нужно сказать маме и папе, – тихо говорит она.

– Это меня волнует меньше всего.

– Мама сегодня вернулась из Сиэтла. Нельзя рисковать, чтобы она наткнулась на Беллу. Чудо, что папа еще с ней не столкнулся. Я собиралась позвонить тебе сегодня, попросить тебя сказать им, но теперь ты здесь, мы можем поехать к ним прямо сейчас.

Я смотрю на нее, готовый возразить, но она права. Нет смысла искушать судьбу, для Беллы и Джейкоба будет лучше, если им не придется иметь дело с потрясенными, ничего не подозревающими бабушкой и дедушкой.

По дороге Элис рассказывает мне о встрече с Беллой в торговом центре и о той, что произошла потом у нее дома. Ее вина так же ощутима, как и моя собственная. Но сейчас наши чувства не имеют первостепенного значения. После того, как я увидел, в каком Чарли состоянии, я знаю, что последнее, что нужно сейчас Свонам, это чтобы вся моя семья заявилась к ним с требованиями.

– Ее отец неважно выглядит, – говорю я, сворачивая на небольшую тропу, ведущую к дому. – Одному Богу известно, как это скажется на Джейкобе. Как бы больно это ни было, мы должны дать им личное пространство.

Периферийным зрением я замечаю, как она поворачивается ко мне.
– Я серьезно, Элис, я хочу иметь шанс разрешить ситуацию наилучшим образом, и я не добьюсь этого, если сейчас заявлюсь к ней, форсируя события, – я поворачиваюсь посмотреть на нее. – Держись от них подальше!

Она издает тяжелый вздох – верный признак того, что она согласилась, хоть и неохотно.

В доме тихо, когда мы входим, только с кухни доносится классическая музыка. Эсми ставит цветы в вазу, а за столом к нам спиной сидит Карлайл и разговаривает с ней, попивая кофе. Она поднимает взгляд, когда я вхожу на кухню, и широко улыбается.

– Эдвард! – восклицает она. – Какой приятный сюрприз! Я думала, ты еще в Бразилии!

Быстро обойдя стол, она чуть ли не мчится ко мне и заключает в крепкие объятья. Я наклоняюсь, позволяя ей поцеловать меня в щеку, а потом она отпускает меня, чтобы обнять Элис. Карлайл встает из-за стола и выходит вперед.

Он улыбается вялой улыбкой. Наши отношения остаются напряженными. Я не разговаривал с ним на протяжении пяти лет после того, как ушел от Ирины, и тот факт, что он так и не простил мне разрыв связи с его излюбленными Денали, совершенно меня не заботит. Я терплю его ради Эсми. Она страдала из-за моего отсутствия в их жизни, и в итоге я внял ее мольбам вернуться и хотя бы попытаться быть частью того, частью чего я, как я знаю, никогда не был и никогда не буду – частью их семьи.

Честно говоря, я скучал по ним, за исключением Карлайла, и терпеть его – а он научился придерживать язык в моем присутствии – небольшая цена.

– Эдвард, – произносит он этим своим вежливым тоном, которым общается с пациентами.

Не утруждая себя ответом, я поворачиваюсь к Эсми.
– Я должен вам кое-что сказать, – мрачно заявляю я. Ее глаза широко распахиваются в панике. – Ничего плохого, – заверяю ее я. – Давай присядем.

Подведя ее к столу, я сажусь рядом. Элис с Карлайлом садятся напротив. Я обращаюсь к Эсми:
– Белла Свон вернулась в город ч…

– Мы это уже знаем, – перебивает Карлайл. – Я выезжал по домашнему вызову к ее отцу, она была там. – Я обращаю на него полный презрения взгляд. Он сердито смотрит в ответ. – Не понимаю, какое это имеет отношение к нам. От этой девчонки всегда были одни проблемы, она разрушила твой брак. Как по мне, так чем скорее она заползет обратно в нору, в которой пряталась все это время, тем лучше.

Стул с резким скрипом отъезжает назад, когда я вскакиваю на ноги.

– Эта девчонка теперь женщина, и она не рушила мой брак… я его разрушил! – кричу я. – Да и рушить, блядь, было нечего! – Эсми касается моей руки, но я отдергиваю ее. – Нет! – плююсь я, глядя на нее. – Он действовал с Ириной у меня за спиной, вмешиваясь в то, что его совершенно не касалось. Мне не следовало тогда беспокоиться о его мнении, и уж точно мне насрать на него сейчас!

– Да брось! – фыркает Карлайл. – Она и пяти минут не пробыла в городе, а ты уже разводишь драму. Она вернулась не к тебе, она вернулась ухаживать за своим отцом. И мне совершенно непонятно, почему ты так завелся из-за этого.

– Закрой свой чертов рот! – кричу я.

– Эдвард! – ахает Эсми. – Не говори так со своим отцом.

Я качаю головой.
– Он мне, блядь, не отец! – я отвожу взгляд, увидев боль в ее глазах. – Слушай, я приехал рассказать вам кое-что важное для меня, – я сердито смотрю на Карлайла. – Если прекратишь встревать, я скажу, что собирался, и уеду.

– Что такое? – спрашивает Эсми, беспокойство пересилило в ней все прочие чувства.

– У Беллы есть сын, – говорю ей я, внимательно следя за выражением ее лица, – …от меня. – Ее глаза широко распахиваются.

– Я в это не верю! – фыркает Карлайл. – Она появляется как гром среди ясного неба, с ребенком, и заявляет, что он твой? Она, наверное, услышала о том, что ты состоятелен, и приехала, чтобы выдать ребенка за твоего. Я бы на твоем месте не спешил с выводами, пока не сделаны тесты на ДНК.

Прежде чем я успеваю среагировать на его слова, встревает Элис.

– Я видела его, – говорит она. – Ребенка. Я видела его с Беллой, он просто копия Эдварда. – Она поворачивается к Эсми. – Честное слово, мам, он жутко на него похож.

Эсми выглядит так, будто вот-вот заплачет, но вместо этого она встает и обнимает меня, а потом поворачивается к Карлайлу и Элис.
– Я бы хотела поговорить со своим сыном наедине, – тихо говорит она.

Карлайл потрясенно распахивает рот, но видя решительность в ее взгляде, захлопывает его снова. Со злостью сворачивая свою газету, он встает и вылетает из комнаты. Элис улыбается нам грустной улыбкой и уходит следом.

Как только они уходят, Эсми поворачивается ко мне и обхватывает мое лицо ладонями.
– О Эдвард, – с грустью произносит она, по ее щеке бежит слеза. – Мне так жаль.

Она садится и утягивает меня за собой.

– Поговори со мной, – просит она.

– Я не знаю, что сказать, – шепчу я. – Я еще не пришел в себя.

Она берет мою ладонь и подносит к губам.
– Я точно знаю, чего не хватает в твоей жизни, – она целует костяшки моих пальцев. – Всегда не хватало, и я сожалею, что не смогла этого обеспечить.

Она отпускает мою руку, и я глажу ее ею по волосам.
– Ты дала мне все, что могла. Я всегда знал, что ты любишь меня.

– Я не об этом говорю, хотя и в этом могла постараться сильнее. Я говорю о том, что подвела тебя, когда ты тянулся ко мне. Мы уже говорили об этом, я не должна была давить на тебя, чтобы ты сохранил свой брак, когда ты признался, что больше не любишь Ирину. Ты тянулся ко мне, а я тебя подвела. И Беллу мы тоже подвели, – она печально качает головой. – Мы ужасно поступили с ней, – она смотрит мне в глаза. – Нам не стоило слушать адвоката и Карлайла.

– Это в прошлом, – говорю я, не желая снова вспоминать все это. Мы говорили об этом, но от этого легче не становится. Да и как могло? Как ни подай, суть не меняется.

– Не в прошлом, – настаивает она, беря меня за руки. – Он все еще ребенок, у тебя есть время наладить с ним отношения. – Ее глаза блестят от нетерпения. – А что насчет Беллы? Она замужем? Где она живет? Она не дала тебе знак, что была бы счастлива, если бы ты вернулся в ее жизнь?

– Постой! Никто не говорил о том, что я вернусь в ее жизнь. Я лишь хочу узнать своего сына. Я хочу быть частью его жизни.

– Чтобы сделать это, тебе нужно выстроить отношения с Беллой. Одно без другого никак, – улыбается она. – Так как, она не показалась тебе восприимчивой к этой идее?

Я сжимаю ладони.
– Я вел себя как полный мудак, – признаюсь я, закрывая глаза. – Я так зол на себя… думаю, я выместил эту злость на ней, – я качаю головой. – Я знаю, что это так.

– И что ты чувствуешь сейчас? – спрашивает она с легкой улыбкой на губах. – Забудь обо всех обстоятельствах на мгновение, просто чувствуй.

Я смотрю ей в глаза и вижу в них блеск надежды. Она зажигает и во мне искру надежды, и я киваю.
– У меня есть сын, – говорю я, чувствуя сильную вспышку эмоций в груди. – Я хочу этого, Эсми, – позволяю себе признаться я.

---