 «Маяк» (The Lighthouse) - фильм Роберта Эггерса, прогрессивного режиссера, автора культовой «Ведьмы» – гипнотическая галлюцинаторная история о двух смотрителях маяка, работающих в 1890-х годах на отдаленном загадочном острове в Новой Англии. Премьера в США состоялась в самом конце 2019 года, что не помешало многим критикам назвать картину в числе лучших за год. А еще раньше Эггерс отхватил приз Каннского кинофестиваля, на котором состоялась мировая премьера «Маяка». В российском прокате фильм появится 16 января 2020 года, хотя кто-то наверняка уже успел посмотреть и составить мнение. Мы же расскажем вам о том, как это кино создавалось - спасибо Universal Pictures International за предоставленную информацию.
О производстве
Благодаря своей завораживающей, потусторонней картине «Маяк» – второй в его карьере – сценарист и режиссер Роберт Эггерс занял видное место в плеяде самых ярких современных авторов кино. Находясь на отдаленном острове у побережья Новой Англии, два смотрителя маяка (Уиллем Дефо и Роберт Паттинсон) попадают в ловушку и лишаются связи с внешним миром из-за шторма, который, кажется, не закончится никогда. Воли двоих мужчин сталкиваются, напряженность нарастает, и таинственные силы (реальные, а может, и нет) мерещатся им на каждом шагу. «Маяк» – это ужасное, пронзительное путешествие в неизвестность, объединяющее множество талантливых мастеров, ранее воплотивших в жизнь «Ведьму». В их числе оператор Джарин Блашке, художник-постановщик Крэйг Лэтроп, художник по костюмам Линда Мьюир, композитор Марк Корвен и монтажер Луиз Форд.
Закрепляя блестящий успех «Ведьмы», Эггерс возвращается на свою малую родину, в Новую Англию, перенося повествование с сельского пейзажа XVII века на морское побережье в конце XIX века. Хотя его картина является совершенно уникальным, самостоятельным произведением, в ней имеется множество отсылок к более ранним работам: от мореходной литературной классики Германа Мелвилла и Роберта Льюиса Стивенсона до мистических причудливых рассказов Говарда Филлипса Лавкрафта и Элджернона Блэквуда.
Если в «Ведьме» Эггерс, исследуя архетип колдуньи, попытался изобразить так называемое «темное женское начало», то в «Маяке» рассматриваются темные порывы работяг, вовлеченных в сложную игру борьбы за власть.
«Когда двое мужчин остаются один на один в огромном объекте фаллической формы, не ждите ничего хорошего», – отмечает Эггерс.
Как и предыдущий фильм Эггерса, «Маяк» погружен в темноту и мрачную атмосферу, и многие сцены разыгрываются с применением естественного освещения, при свечах. Однако новая картина, как следует из ее названия, также полна света. Даже в самые сумрачные и тревожные сцены проникают сияющие лучи, источник которых зиждется как в самом повествовании, так и в сырой кинопленке, на которую снимали фильм. Режиссер поясняет:
В свете есть великая сила, и персонажей Паттинсона и Дефо он привлекает не случайно. Я решил не раскрывать его значение в этой истории: он должен оставаться загадочным и возвышенным, удивительным и пугающим.
Сюжет «Маяка» начинается с прибытия двух «трудяг» на удаленную заставу у побережья штата Мэн. Они должны укомплектовать маяк и провести плановый ремонт находящихся на острове сооружений. Эти незнакомцы – полная противоположность друг друга. Томас Уэйк (Дефо) – опытный и энергичный смотритель маяка. Он все контролирует и отчитывает своего загадочного подчиненного Ифраима Уинслоу (Паттинсон) по любому поводу. Уинслоу – немногословный бывший дровосек, который пытается начать новую жизнь и оставить позади неспокойное прошлое. Большую часть времени он занят своей работой: белит кирпичные стены, чинит прохудившуюся крышу, таскает уголь, чистит и полирует медные предметы, обслуживает цистерну и заправляет лампу маяка керосином.
Уинслоу скрытничает осознанно, его история раскрывается зрителю медленно. Уэйк, с другой стороны – жесткий, типичный старый морской волк, которому просто нравится быть хранителем маяка. – В то время как Уинслоу в одиночестве трудится днем, старается изо всех сил, пытается заново создать себя, Уэйк в свою ночную смену уединяется в комнате с фонарем на вершине маяка, где его поглощают пьянящие лучи. Уинслоу видит в этом странную, неземную одержимость, и его тоже начинает привлекать сила света.
Неделя сменяет неделю, и борьба за власть между двумя мужчинами обостряется, в то время как на острове разыгрывается сильный шторм. Сосредоточив внимание на психологическом и физическом сражении двух людей, раскрывающих все карты однажды незабываемой темной и бурной ночью, в своей пронизывающей драме двух героев Эггерс исследует, что бывает, когда из самых глубин поднимаются ужаснейшие истины о нас самих и о том, кем мы считаем себя.
Частью любого хорошего произведения о двух героях, будь то ранняя пьеса Пинтера или «Истинный Запад» [Сэма Шепарда], является борьба за доминирование, вопрос – кто окажется на вершине – сцены, эпизода или целой истории.
Затишье перед бурей
После многолетних неудачных попыток снять «Ведьму» Эггерс обратился к своему брату Максу, который писал современный рассказ о привидениях на маяке. Роберт пригласил его в проект в 2012 году, рассудив, что показать менее масштабную и более содержательную историю будет легче, чем поставить «Ведьму».
Задумав снять исторический фильм, Эггерс начал исследовать старые маяки и наткнулся на реальную трагедию 1801 года. Тогда два валлийских смотрителя маяка (обоих звали Томас) оказались в ловушке на своей станции во время шторма. Старший Томас погиб в результате несчастного случая, а младший сошел с ума, опасаясь, что его обвинят в смерти коллеги и осудят. Эггерс поясняет:
Это другая история. Но благодаря идее об идентичности сюжет о двух смотрителях-тезках – старшем и младшем – показался мне хорошей предпосылкой для драмы с двумя героями. Эту идею можно развить необычным образом и обыграть двусмысленность в захватывающих направлениях.
Краткое содержание сюжета и описание атмосферы фильма – важнейшего элемента любого проекта Эггерса – заняло 15 страниц.
Я планировал черно-белый фильм, охватывающий весь спектр чувств: грязь в кадре, неприятный запах, тактильные ощущения, – говорит он. – Первым, что я указал в сценарии, было условие, что это кино должно быть снято на 35-миллиметровой пленке.
Но «Маяк» отошел на второй план, как только «Ведьма» наконец-то получила финансирование и была запущена в производство в 2014 году. Благодаря моментально ставшей классикой ужасов «Ведьме», громкий дебют которой состоялся на кинофестивале «Сандэнс» в 2015 году, Эггерс вошел в число лучших американских авторов. На этом фестивале Роберт получил приз как «Лучший режиссер», а его картина, сопровождаемая яркими рецензиями, вышла в прокат, ужасая зрителей по всему миру.
На фоне этого успеха Эггерс начал подготовку ряда проектов, включая римейк классического произведения о вампирах «Носферату». Однако в конечном итоге он вернулся к «Маяку», заинтригованный идеей проработки чего-то более обозримого по объему, что позволяло бы ему максимально контролировать воплощение своего замысла.
Эггерс и его брат возобновили работу над «Маяком», взяв за основу реальную трагедию на маяке Смоллс и превратив ее в атмосферный рассказ о битве волей Уинслоу и Уэйка, приправленный сверхъестественными и мифологическими отступлениями. Производство стартовало в начале 2018 года.
Дьявол кроется в деталях
Сняв нескольких короткометражных и одну полнометражную картину, Эггерс прославился своим тонким мастерством и вниманием к деталям, которые раскрываются в каждой сцене его фильмов. Ставя атмосферу своих историй во главу угла, бывший театральный декоратор делает все возможное для достижения достоверности на экране.
Подготовка Эггерса к работе над «Маяком» началась с создания книги-справочника, в которой подробно описывается и раскрывается эстетика фильма с помощью произведений литературы, живописи, музыки и исторических документов, в том числе настоящих фотографий быта моряков Новой Англии в 1890-х годах.
Во время исследовательской поездки в Северную Калифорнию вместе с оператором Джарином Блашке кинематографисты посетили построенный в 1909 году маяк Пойнт Кабрильо с функционирующей линзой Френеля. Благодаря высокой отражающей способности линзы ее свет виден на большом удалении.
«Те вихревые световые узоры, которые вы видите на лице Паттинсона в фильме, имеют естественное происхождение. Линза Френеля просто заворожила нас, – говорит Эггерс. – Мы могли бы смотреть на этот свет всю ночь напролет».
За следующей порцией вдохновения Эггерс обратился к картинам Эндрю Уайета, художника-реалиста начала ХХ века, который рисовал пейзажи и быт жителей сельской Пенсильвании и Мэна. «Я уже обращался к Уайету ранее. Он изображает архетипичную Новую Англию», – говорит Эггерс. Режиссер также изучал работы художников-символистов конца XIX – начала ХХ века, в частности, Арнольда Беклина и Жана Делвиля, чьи аллегорические и мифические сюжеты повлияли на некоторые фантастические образы в фильме.
Перед началом работы над диалогами Эггерс и его брат Макс читали произведения Мелвилла, Стивенсона и многих других, изучая просторечный язык и морской жаргон XIX века. Например, персонаж Дефо склонен формулировать монологи в стиле Шекспира и Милтона. Чтобы язык героев соответствовал эпохе и обстоятельствам, братья Эггерс обратились к работам Сары Орн Джуитт, поэтессы и романиста из штата Мэн. Она известна произведениями, сюжет которых развивался на восточном побережье Северной Америки на рубеже XIX-XX веков. В числе этих изданий можно назвать опубликованные в 1890 году «Tales of New England» и «Strangers and Wayfarers». Проводя исследования для своих собственных книг, Джуитт брала интервью у старых моряков и фермеров и часто писала на их диалекте. Эггерс рассказывает:
В произведениях Джуитт морские капитаны и фермеры с юго-востока, диалект которых взят за основу для Ифраима Уинслоу, говорят по-разному. Так мы создавали диалоги для фильма. Моя теория заключается в том, что в этот период на северо-востоке существовал ротический морской диалект. Именно на нем говорит Томас Уэйк.
Подбор актеров
Написав сценарий и обеспечив финансирование проекта, Эггерс пригласил на свой фильм лишь двух актеров, которым предстояло сыграть роли Ифраима Уинслоу и Томаса Уэйка – Роберта Паттинсона и Уиллема Дефо.
Перед тем, как приехать на съемочную площадку в начале 2018 года, оба актера обратились к собранным Эггерсом материалам, посвященным культуре мореплавателей и дровосеков конца XIX века, включая книги, фотографии и документальные фильмы, а также начали отращивать волосы на лице и штудировать диалекты.
Во время репетиционного периода в Новой Шотландии, который Эггерс считал обязательным, оба артиста продолжали оттачивать образы своих персонажей.
В «Маяке» используется формальный кинематографический язык, в котором я хотел сохранить логику, поэтому актеры должны были заранее знать, где они находятся в разных сценах. Как и в случае с «Ведьмой», мы с Джарином задумали очень специфическую операторскую работу. Некоторые из творческих решений предполагали особую расстановку актеров в кадре.
Кроме того, ввиду большого количества диалогов в фильме, Эггерс требовал, чтобы для ощущения динамичности актеры репетировали вместе.
Паттинсон был великолепен на репетициях, хотя и находил этот процесс утомительным.
В дополнение к достижениям в кинематографе Дефо построил длинную внушительную карьеру на сцене.
Ему было очень комфортно в этой обстановке, чего нельзя сказать о Паттинсоне. Но герой Роба чувствовал то же самое: он находился не в своей тарелке, так что я думаю, что эти сложности помогли Робу сыграть свою роль невероятно ярко и показать трансформацию персонажа. Я был поражен этими фантастическими сценами: вот он почти доходит до агонии, а потом вдруг взрывается яростью. Он обладает беспрецедентным трудолюбием, и его великолепная игра проистекает из его глубокой самоотдачи и стремления к физической точности.
У Дефо есть эта сверхъестественная способность следовать самым конкретным указаниям. Я мог попросить его произнести второе слово в третьей строке первого предложения немного быстрее, а затем понизить голос на полтона, он в точности выполнял это. И, конечно же, он действительно живет каждой чертой своего героя. Он одновременно ужасный и смешной. Он мастер. Ни больше, ни меньше.
От земли до неба
Каждый объект в фильме, который зритель видит на экране, был возведен с нуля художником-постановщиком Крэйгом Лэтропом и его командой. Чтобы вдохнуть жизнь в главное сооружение фильма, они построили станцию маяка в натуральную величину на мысе Форчу в Новой Шотландии – уникальном месте, где на поверхность земли выходит вулканическая порода.
Мы приложили максимум усилий, чтобы придать всем нашим зданиям канонический вид Новой Англии. Так, стиль нашего маяка является точным отражением построенной на рубеже веков станции в штате Мэн. Тем не менее, как и в случае с «Ведьмой», я хотел, чтобы кадры выглядели, как история, произошедшая «давным-давно», в каком-то изолированном и пустынном месте, почти как на картинке из книжки.
Комплекс маяков, который дальним планом показан в одной из первых сцен фильма, на самом деле представлял собой несколько комплектов декораций, построенных в разных местах. Сцены для всех внешних съемок были обустроены в канадском рыбацком поселке на мысе Форчу. Некоторые внутренние сцены были отсняты там же, но большинство имели место на специально построенных площадках внутри звуковых павильонов и складов за пределами Галифакса. Еще на этапе планирования Эггерсу и Лэтропу было ясно, что башня маяка слишком тесна для маневрирования с камерой, что побудило Лэтропа выстроить декорации в звуковых павильонах.
Внешним съемкам предшествовал инженерный подвиг строительной бригады, воздвигнувшей двадцатиметровую башню, которая посреди зимы могла бы противостоять ураганным ветрам со скоростью до 33 метров в секунду. Лэтроп рассказывает:
В марте мы начали съемки в глуши Новой Шотландии. Мы хотели успеть отснять в межсезонье, когда зима уже закончилась, а весна еще не началась, и природа пребывала в состоянии покоя – а это значит, что стройка пришлась на самый разгар зимы.
В процессе строительства маяка команде пришлось временно прервать работы из-за шторма, когда на сооружение начали попадать брызги морской воды, заковав его в лед. Норд-осты трижды прошли через мыс Форчу на разных этапах производства, но маяк выстоял.
«Наш маяк в фильме светил намного ярче, чем керосиновая горелка конца XIX века, – говорит Эггерс, – так что у нас был действующий маяк, который было видно за 25 километров».
Ослепленные светом
За точным и живым воссозданием визуального стиля фильма Эггерс вновь обратился к оператору Джарину Блашке, снявшему «Ведьму» в незабываемых темных, мрачных тонах. «Поражающий воображение» – эта фраза стала ключевой для эстетики картины: черно-белый фильм на пленке «Double X» остался в центре замысла создателей «Маяка».
Они выбрали формат изображения 1,19:1 – почти квадратный экран, который использовался на заре звукового кино такими кинематографистами, как Фриц Ланг и Георг Вильгельм Пабст. Блашке, опытный оператор, уже умел снимать в квадратном формате.
Пространство в этом фильме должно казаться замкнутым – в отличие от «Ведьмы», это скорее фильм крупных планов, который давал замечательную возможность показать на экране невероятные лица Роберта Паттинсона и Уиллема Дефо. Идея широкоэкранного соотношения зародилась только в 1950-х годах, а мы хотели отвести зрителя дальше в глубину эпох.
Блашке снимал фильм на камеру Panavision Millennium XL2, дополнив ее старинными объективами Baltar, разработанными в 1930-х годах и обладающими множеством уникальных характеристик.
«Если окна хорошо освещены, то они будто сияют, – говорит Блашке. – Небо более ясное, вода сверкает сильнее, а тон кожи сглаживается».
Чтобы усовершенствовать изображение и сделать его похожим на первые фильмы, Блашке использовал голубой фильтр собственного изобретения, изготовленный фирмой Schneider Filters и имитирующий внешний вид ортохроматической пленки конца XIX века. «Я пытался получить особую текстуру, как у кинопленки, которой мы не видели вот уже 100 лет», – говорит Блашке.
Создание костюмов
Художник по костюмам Линда Мьюир шила новый наряд практически для каждой сцены в фильме. Следуя подробному справочнику Эггерса, она изучила одежду, которую носили рыбаки и дровосеки на рубеже веков. В поисках вдохновения для разработки костюмов Уинслоу и Уэйка она обратилась к материалам Управления маяками в США, посвященным морской рабочей одежде и униформе.
Для персонажа Паттинсона она спроектировала одежду в стиле канадских дровосеков, в том числе джинсовый комбинезон, шерстяные пальто (изначально шившиеся из одеял) и ботинки для лесозаготовки.
Для героя Дефо Томаса Уэйка, всю жизнь проработавшего в Управлении маяками, она создала соответствующие эпохе униформу и пальто смотрителя, а также нательный комбинезон на пуговицах, выполненный на основе эдвардианского прототипа, который она нашла на eBay. Кроме того, она отыскала в Интернете редкие предметы, вроде оригинальных пуговиц Управления маяками, которыми она оформила униформы обоих персонажей.
Непогода играет огромную роль в «Маяке». Это побудило Мьюир снабдить героев прочными вязаными свитерами ручной работы. Изначально они предназначались для рыбаков, ходящих в моря, и изготавливались из толстой пряжи, придающей грубой двусторонней одежде устойчивость к ветру и воде.
Симфония тревоги
Центральное место в запоминающемся звуковом оформлении «Маяка» занимает вой береговой сирены, слышимый с первых минут фильма и задающий тон предстоящему зловещему и беспощадному испытанию. Поиск подходящего звука был важнейшей задачей для Эггерса и звукорежиссера Дэмиэна Волпа.
Сирена должна сводить зрителей с ума во время просмотра. Кроме того, персонажу Дефо приходится много говорить, и большую часть фильма на экране бушует шторм. Нам нужно было сохранить хрупкий баланс в звуковом оформлении, потому что, с одной стороны, мы не хотели, чтобы зрители потеряли сюжетную нить или ушли из кинозала из-за сенсорной перегрузки, но, с другой стороны, в отсутствие эффективной звуковой картины фильм вообще не работает.
Для получения исторически точного образца сирены Волп обратился к Дж. Дж. Джеймисону, специалисту из Шетланда, Шотландия, который публикует на YouTube учебные пособия по эксплуатации и содержанию морских горнов. Используя записи Джеймисона, Волп обработал звук и добился зловещего, запоминающегося и уникального воя сирены для фильма.
Для создания других звуковых эффектов в фильме, включая крики чаек, грохот промышленного оборудования, звуки осадков, шум грома и ветра, плеск волн, скрип деревянных полов, тиканье часов, шипение пара, метеоризм и шаги по мокрым камням, Волп сделал полевые записи возле своего дома в Нью-Йорке. Он также посетил маяк на Кейп-Коде, записывая звук шагов и окружающей среды, и вырыл могилу, чтобы запечатлеть звук ссыпающейся обратно в яму земли. Наконец, он поместил крошечные микрофоны в раковины моллюсков, чтобы уловить диссонирующие шумы ветра и моря, которые присутствуют на звуковом ландшафте «Маяка» в каждом кадре.
Саундтрек смятения
За неординарной, полной мощных духовых инструментов музыкой для фильма Эггерс обратился к Марку Корвену, с кем он уже не раз сотрудничал. Композитор заменил пронзительную мелодию струнных инструментов, которую сочинил для «Ведьмы», на одновременно более экспериментальную и более традиционную партитуру «Маяка». Эггерс поясняет:
Я искал алеаторическую композицию с отсылками к древнегреческой музыке. Мне хотелось перенести акцент со струн на стекло и духовые инструменты, вроде рожков и труб. Они должны были имитировать звуки моря. Но я увлекся и благодаря коллегам понял, что нам также нужны элементы, которые будут напоминать саундтреки старых фильмов, так что мы обратились к работам Бернарда Херрманна.
Просмотрев черновые записи фильма, Корвен сосредоточил свое внимание на духовых инструментах с несколько оркестровым исполнением и добавил к ним шум трения – эффект, который достигается путем передвигания деревянного молотка с резиновым шариком на конце по различным поверхностям, вроде дерева и стекла.
Другие инструменты, представленные в партитуре, включают стеклянную гармонику, предназначенную для воспроизведения звука рюмок и мокрых пальцев, а также вотерфон или океанскую арфу – чашу из нержавеющей стали с бронзовыми стержнями вокруг обода, которая издает вибрирующий, неземной звук в сочетании с фрикционным молотком.
Борьба со стихиями
«Маяк» сняли за 32 дня в марте и апреле 2018 года в южной части Новой Шотландии. Внешние съемки прошли на мысе Форчу, а внутренние – на съемочной площадке в окрестностях Галифакса. Холодные атлантические воды, сильные ветры и отсутствие защитной флоры в районе Форчу заставляли актеров и съемочную группу непрерывно сражаться с силами природы.
Место было сложное, погода стояла ужасная, и мы постоянно мерзли. Однажды во время подготовки к постановке наш консультант по мореплаванию капитан Уильям Флауэр, хлопнув руками по столу, выдал зловещую фразу: «На мысе Форчу гибли люди!»
Вдобавок к реальному шторму актерам пришлось дополнительно бороться с непогодой. «Мало приятного, когда на улице около нуля, на тебе тяжелая штормовка, а на мысе Форчу бушует ветер с дождем».
«Это было тяжело для актеров, – рассказывает Эггерс. – Роль Роберта была более сложной в физическом плане, а роль Уиллема была насыщена текстом. На долю каждого из них выпал свой груз физических страданий. Нам всем досталось».
По истечении 32 дней основной работы Эггерс и сокращенный состав команды снимали дрессированных чаек для нескольких ключевых сцен фильма. Режиссер признается:
Я и понятия не имел, насколько они умны. Они одновременно выполняли целый ряд сложных действий, но работать с животными всегда сложно. Я готов снова справиться с ужасной погодой, но с чайками и козами на важных ролях однозначно покончено.
За информацию благодарим сайт horrorzone.ru
Как создавали МАЯК (The Lighthouse) Роберта Эггерса
|
... что можете оставить заявку 
