Глава17. Исцели мои раны.



Июль 2105

— Какого черта ты там делаешь, девочка — спускайся, пока не упала и не сломала себе задницу!

Я бросил взгляд в сторону голоса Мэг и обнаружил, что та шокированно смотрит вверх. Несси сидела на деревянных балках перголы, которую мы строили для террасы кафе Seaview.

Мэг сама собиралась ее построить в течение многих лет, но за все время так и не удосужилась нанять кого-нибудь для этого. Думаю, ей посчастливилось, что в город переехала стая оборотней и полувампир. Разумеется, Мэг не знала, что с Несси ничего не случится, даже если она упадет.

Пергола была приурочена к вечеринке в честь дня рождения Эмбри, о чем было известно всем, кроме него.

Несси сверкнула уверенной улыбкой.
— У меня прекрасная координация, Мэг, не беспокойся, — заверила она, заставляя Мэг фыркнуть с сомнением:
— Ты такая крошечная, Несси, будь осторожна!

Поднос с лимонадом, который она принесла, был подхвачен Эмбри, и Мэг вздрогнула от неожиданности:
— Не понимаю, как такие крупные мужчины ухитряются словно появляться из воздуха, — проворчала она, и он озорно усмехнулся.
— Это называется мастерство, — похвастался Эмбри.
— В задницу твое мастерство — ты просто такой же нахальный тип, как и все остальные. — Мэг снова фыркнула, затем исчезла внутри, оставив Эмбри посмеиваться.
— Обожаю эту женщину… ой! — потерев голову, он нехотя повернулся к Несси, которая, казалось, была поглощена покраской перголы. — Черт, в чем дело?

Я пробормотал себе под нос:
— Кто-то сегодня будет спать на диване...
— Это еще почему?

Слегка покачав головой и пожав плечами, я попросил:
— Дай попить, в горле пересохло.

И ухмыльнулся, когда Эмбри, поворчав, сунул стакан в мою ожидающую руку:
— Спасибо, мисс.
— Ну, ты сам напросился!
— Нет, ты не в моем вкусе, Эм.

Несси появилась рядом с нами, забрала поднос у Эмбри и клюнула его в щеку:
— Никто не любит ворчунов.

Я сверкнул Эмбри широкой улыбкой.

— И забияк тоже, — добавила она с испепеляющим взглядом, так что я закашлялся и сосредоточенно сдвинул брови — работа, которой я занимался, внезапно стала очень интересной.

Когда Несси снова поднялась на деревянные балки со стаканами, Эмбри наклонился ко мне: — Ну что, получил? — злорадно прошептал он.
— Ага, — согласился я и, положив на плечо пару досок, направился к Сэму с его циркулярной пилой, добавив: — По крайней мере, из меня никто не вьет веревки.

«Хотя это как посмотреть...»

Уже прошло четыре недели с тех пор, как я узнал, что Белла и Эдвард расстались.
За это время я заметил значительный сдвиг — теперь импринтинг стал совсем другой игрой — а Белла так и не позвонила, как обещала. Ни разу. Она также не ответила ни на один из моих звонков; хотя, она не отвечала ни на чьи звонки, поэтому я не слишком был расстроен этим. По крайней мере, осознанно.

Мы все знали, что с ней все в порядке — или настолько нормально, насколько могло быть, учитывая обстоятельства. Но четыре недели не слышать ее голоса, в то время, как я привык говорить с ней через день, было трудно.
Сложнее, чем раньше, потому что я знал, что она любит меня. Просто отстой...

«Ты увидишь ее завтра».

К вечеру мы, наконец, закончили перголу — в целом, нам потребовалось четыре дня, чтобы построить ее — как раз вовремя, так как вечеринка-сюрприз в честь дня рождения Эмбри, была запланирована на следующий вечер. С утра они с Несси собирались в Анкоридж, чтобы притащить Беллу в Хоуп.

В течение двух недель он угрожал ей с помощью текстовых сообщений и голосовой почты — вплоть до этого, что он поймает ее и привезет силой, если она не нарушит молчание. Несси пыталась его осадить, но так как это было отличным поводом, чтобы убрать Эмбри, пока мы готовим вечеринку, она согласилась поехать с ним.

Парень был большим сторонником Беллы, и я бы, наверное, даже поддержал его, если бы не тот факт, что я пытался держать себя в руках, и не сходить по ней с ума.

Как бы я ни любил ее, и какое бы высокое место в моем списке приоритетов ни занимало ее счастье, я знал, что не стоит снова навязываться, потому что она всегда отталкивала меня. И я был этим сыт по горло.

Я был совершенно уверен, что она не захотела бы выслушать тираду из того дерьма, которое во мне медленно накапливалось.



— Все еще не понимаю, — разочарованно вздохнул я и закрыл духовку. Потом швырнул кастрюлю на плиту с громким грохотом.

Сэм поднял глаза на пару секунд, прежде чем вернуться к своим рисункам.

— Что именно? — рассеянно спросил он, его разум был больше сосредоточен на чертежах по ремонту его дома, чем на том, чтобы услышать мой ответ, который я тем не менее с отвращением дал.
— Импринтинг.
— Э-э ...— он отложил свою писанину и сунул карандаш за ухо. — Да, что? Импринтинг?

Эта чертова вязаная шапочка, которую он все время носил, соскользнула в сторону, когда он почесал под ней.

— Нет, я говорю о телепузиках и удивляюсь, почему их все еще не уничтожили. Да, чертов импринтинг, Сэм. Господи! Ты витаешь в облаках.

Сэм поправил свою шапочку, потом положил руку на спинку стула, глядя на меня из-за кухонного стола.

— Я не согласен с Эмбри; ты не должен был запечатлеться — ты слишком горд, как и твой отец. Ты знаешь, что правильно, и что ты должен с этим делать, но чисто из принципа…
Он неопределенно взмахнул рукой:
— Ты зарываешься пятками в землю и отказываешься двинуться с места. Ты осел, Джейкоб. Ты — задница.
— Значит, нас уже двое. Это произошло дважды — дважды! — с тем, кто не должен был запечатлеться. И в первый раз мне было чертовски трудно быть вдали от Несси больше пары часов без того, чтобы не начать исходиться пеной изо рта. Что это вообще такое было?!

Сэм открыл рот.

— Погоди, я не закончил, — огрызнулся я и глубоко вздохнул. — Мне приходилось постоянно обращаться, чтобы это напряжение не сломало меня.
— Билли знал, что умрет мучительной смертью, если не пойдет в больницу, но он был слишком горд и позволил болезни взять верх, точно так же, как ты позволяешь этому взять...
— Не втягивай в это моего отца, — резко прервал его я. — Я просто хочу гребанный ответ на то, почему я был так приклеен к Несси, она ведь была просто чертовым ребенком! Боже! Знаешь, как часто меня тошнило, когда я смотрел на себя в зеркало, и ничего не мог с этим поделать…

Он снова открыл рот, чтобы заговорить, но я остановил его предупреждающим взглядом.
— Но вот есть Белла... я люблю эту женщину, черт возьми, и я видел ее всего несколько раз за восемнадцать месяцев, но я функционирую, я живу и, блин! — я постоянно держусь на расстоянии. В этом нет никакого смысла, Сэм.

— Давным-давно произошла грандиозная битва между силами добра и зла...

Сэм и я повернулись, чтобы посмотреть на Эмбри, который прошел мимо меня, чтобы взять стул и усесться за стол. Я застонал и чуть не выдернул себе волосы, когда слишком грубо сгреб их рукой.

— Еще одна история? — Сэм бросил на Эмбри выжидательный взгляд, словно ждал еще одну из его теорий, которые он всегда слушал с большим энтузиазмом.

Эмбри покосился на него, а затем посмотрел на меня:
— Ты действительно не понимаешь?
— Нет, — просто сказал я, внезапно чувствуя себя измотанным.
— Я не могу. Да, я тупой, но ... господи. А с Квилом? Какого черта он запечатлелся на Клэр?

Я сделал паузу.
— Бессмыслица — они даже не ходили на свидания, ни на одно свидание вместе — хотя это, конечно, было бы чертовским извращением... даже представить такое, — сказал я, и запищал девчачьим голосом: — Клэр, когда ты поняла, что Квил твой единственный? — затем немного изменил тон: — О, я не знаю, может быть, в первый раз, когда он напудрил мою задницу тальком? Или когда мы играли с моими куклами Барби — нет, подожди, я поняла! В первый раз, когда у меня начались «критические дни» и я испугалась, так сильно, понимаешь? И поскольку он всегда был таким милым и всегда был рядом со мной, то... он пошел и купил мне тампоны, чтобы я не чувствовала себя неловко.

Эмбри прыснул от смеха, затем прочистил горло:
— Да, ты хорош в сарказме, Джейк, чего не отнять.
— Спасибо, — смущенно пискнул я и похлопал ему ресницами, прежде чем фыркнуть от отвращения, что заставило его повернуться к Сэму.
— Он всегда такой? — Он покрутил пальцем у виска: — Чокнутый?
— Парень переживает тяжелые времена, — с сочувствием ответил Сэм.
— Я, между прочим, здесь, — напомнил я и сложил руки: — Но да, я чокнутый. Мне больше ста лет, а я защищаю свою гребанную добродетель более страстно, чем монашка. Но это еще не все — я делаю это для кого-то, кто не может даже сказать мне, что она хочет меня, не говоря уже о том, чтобы сделать что-то еще. Так что, при нынешнем состоянии дел, мой член сморщится и умрет раньше меня.

Рот Сэма дернулся, а Эмбри поднял бровь.

— Что тебя беспокоит больше — импринтинг или отсутствие секса?
— Они оба связаны в моем случае, Эм, так что не умничай!

Для этих парней не было секретом отсутствие у меня опыта, поэтому скрывать очевидное было бессмысленно. И да, я был сексуально неудоволетворен, но на самом деле это было не из-за ста лет безбрачия; я нормально с этим справлялся еще несколько недель назад.

Но что-то изменилось... Я знал это, волк знал это, ко мне приходили желания и потребности, которые не могли быть удовлетворены. Опять. Это был полный отстой, но я ничего не мог с этим поделать. Не то чтобы у меня прям зудело — хотя, наверное, можно было назвать это и так...

— Иисус Христос, — сказал я с тяжелым вздохом и сел за стол к ним, потеряв всякий интерес к пицце, которую я только что разогрел.

Эмбри наблюдал за мной:
— Ты помнишь, как тяжело было Квилу, прежде чем он обратился?

Я кивнул, не уверенный, что была какая-то взаимосвязь.
— Ну, и ?
— И когда он, наконец, обратился, он был чертовски счастлив, что мы снова могли тусоваться вместе, так что он даже не обращал внимания на сверхъестественный аспект всего этого.

Эмбри вытянул ноги и уселся, словно собираясь в конце концов начать один из своих рассказов. Сэм наклонился вперед, весь обратившись в слух, настороженный и полный интереса.

— Я тоже радовался, но… как бы то ни было. Квил был занозой в заднице еще до того, как эта лихорадка настигла резервацию.

И мы все согласились с этим.

— Я уже говорил, что импринтинг не связан с тем, чтобы приковать тебя к кому-то, Джейк, — продолжил Эмбри.

Было похоже на то, черт возьми, но вслух я этого не сказал.

— И что он связан с познанием себя, верно?

Он не ждал нашего согласия:

— Квил запечатлелся на Клэр не ради нее. Он не воспринимал вещи достаточно серьезно, и его нужно было перевоспитать. Я думаю, можно сказать, что худшее, что может случиться с таким парнем, как Квил - это целый день болтаться с маленьким ребенком, но это научило его настоящему смирению и отучило от глупого риска.

Мы с Сэмом глазели на него, как совы.

— Но и это еще не все… Вы же знаете, это не совпадение, что Эмили и Лия — родственницы, и, возможно, ты не захочешь слышать это, Сэм, но — помните, как у Лии были эти терзания по поводу того, что она, как женщина, неполноценна?
— Я был бы признателен, Эмбри, если бы ты не приплетал Лию к этой дискуссии, — сказал Сэм довольно ровным тоном, несмотря на то, что напряжение в его голосе говорило о многом.
— Я уже поговорил об этом с Лией, — сообщил ему Эмбри и стал ждать реакции Сэма. Мы оба ждали, вообще-то.

Это становилось интересным...

— Если ты считаешь, что это уместно, продолжай, — наконец ответил он со стоическим выражением лица.
— После долгих лет с Беллой и тех генетических исследований, через которые мы прошли, чтобы клонировать кровь, я могу сказать, почти с абсолютной уверенностью, что, хотя импринтинг — это соединение нас с нашими родственными душами, в нем есть и биологическая сторона.
Душу можно, некоторым образом, сравнить с ДНК, то есть иначе говоря, Лия была для тебя идеальной парой, но волки не запечатляются на других волках, поэтому импринтинг не состоялся. Так что Эмили получила его просто по причине родственных генов.

Сэм во время этой речи замер, и но теперь его лицо выглядело разъяренным:

— Эмбри...
— Подожди, Сэм. Я еще не закончил... Я не говорю, что ты обманщик, ни один из вас двоих не лгал. Но давай будем откровенны — мы не можем навредить нашим половинкам, Сэм. Ты сам знаешь, в каком раздрае ты был и как ты задавал себе этот же вопрос; мы все были там, мы все слышали и видели, так что ты знаешь, что я прав.

Холод стекал по моему позвоночнику.

— Лия несла ген, и ты не смог бы ничего с этим поделать, но ты влюбился в Эмили, Сэм, что сделало твой импринтинг практически настоящим. Да, Джейк, — ответил Эмбри на мой молчаливый вопрос, — как раз подхожу к этому.

«Это должно было немного осчастливить Лию».

— Он прав — я только чувствовал себя обязанным быть рядом с Эмили, я не мог оставаться в стороне, и я не понимал, почему это происходит... я рассказал ей, о том, что случилось, и я старался держаться как можно дальше от нее, но потом у нас произошла эта ссора, и... — он замолчал. Готов поклясться, что для него это воспоминание было так же свежо, как если бы это случилось вчера.
— Это похоже на то, что случилось с тобой и Несси.

Эмбри наклонился ко мне, освобождая место Сэму, и положил локти на стол.

— Те тесные узы, которая связывали тебя с ней, существовали не только из-за того, что в ней была душа Беллы. Несси была просто маленьким ребенком, беспомощным ребенком, оказавшимся в водовороте опасных событий — ее преследовала стая, вам угрожали гребанные Волтури, а ее мама была новорожденным вампиром.
С этим ее странным контролем или без него, но Белла тоже была угрозой, поэтому волка тошнило от беспокойства всякий раз, когда тебе приходилось отлучаться. Вот и все. Ничего больше. Так же, как Квилу никогда не суждено было иметь детей от кого-то, чьи подгузники он менял. Давай, Джейк. Черт возьми, используй свой мозг...ты же понимаешь, о чем я!
— Ты говоришь, что та связь, которая была у меня с Эмили, была естественного происхождения? — Глаза Сэма были насторожены, но я мог сказать, что он серьезно обдумывал эти слова.

Черт... Я и сам был готов поверить ему.

— Ну, да, — подтвердил он. — Импринтинг — это не божественное вмешательство, это просто компас, указывающий на север, но он всегда крутится, он никогда не останавливается полностью.

Он провел рукой по волосам, которые довольно сильно отросли.

— У тебя была сильная связь с Эмили, потому что ты просто влюбился, Сэм, — сказал Эмбри с кривой улыбкой. — Неужели в это так трудно поверить? И ты… — он повернулся ко мне: — Ты полностью запал на Беллу еще до того, как появился волк; у него не было шансов, но мы уже это обсуждали. Так что, опять же, ничего не изменилось. Он просто... усилил твою одержимость.

Мои глаза сузились:
— Говоря об усилении... как ты объяснишь то, что нечто, считающееся редким, распространилось, как лесной пожар? Просто потому, что над нами нависла смертельная угроза?
— Да, Джейк. Это тоже мое предположение, хотя я все еще не уверен.

Внезапно Сэм громко рассмеялся:
— Только кто-то с «упертый и горжусь этим» геном Блэков мог справиться с характером Пола — думаю, в этом есть смысл!

Эмбри выбил на столе барабанную дробь, и в конце ударил по столу так сильно, что тот подпрыгнул: — Вот об этом я и говорю!

Широкая улыбка осветила его лицо, и он посмотрел на меня:

— Если уж этот тугодум, — он указал на Сэма, — смог разобраться в этом дерьме, то ты и подавно сможешь.
— Я был зачислен в колледж, — мрачно заметил Сэм, — ты намекаешь на то, что я неумный?
— Ты носишь чертову вязаную салфетку на голове, Сэм, — указал я на очевидное.

Он торопливо поднял руки, защищая свою шапочку:
— Она держит мою голову в тепле, — сказал он, затем добавил с кривой усмешкой: — И не дает теплу вытекать. Однажды вы сами поймете — когда у вас будут свои дети.
— Дети не для меня, — сказал Эмбри с твердым убеждением.

Они посмотрели на меня.

«Молчи».

Я поднял руки вверх:
— Ой, да бросьте!

Если они серьезно смотрели на меня, ожидая ответа, они были глупее, чем я думал.

«Благодаря тебе, у меня не будет детей, чтобы похоронить меня, и столетия спустя кучка археологов найдет мое окаменелое тело и будет изучать мой гребаный член. Это будет загадкой века, и они будут удивляться: «Как же он выжил так долго?» И, что еще более важно: «Нам нужно найти его семью, чтобы отправить им медаль за его геркулесову стойкость — упс, подождите, у него же не было семьи! Ха-ха-ха!»
«Может быть, еще один сон о ней?»
«Это, блин, не помогает!»
«Немного счастливого времени наедине с собой?»
«Какое, в задницу, счастливое время? Господи, тебе нужна помощь. О, боже...»

— Джейк?
— Э-э-э,что?

Эмбри сочувственно на меня посмотрел и сказал:
— Извини, чувак.

Но Сэм все еще смотрел на меня чертовски внимательно:
— Что, Сэм, у тебя есть, что мне посоветовать?

«Я имел ввиду не прикосновения к себе, кретин!»

Он кивнул и встал, стаскивая бабушкину беретку с головы:
— Одна вещь отличает тебя от всех нас, кто запечатлелся, Джейкоб, — сказал он почти мягко, что заставило меня поднять на него бровь. — Послушай, малыш, я знаю, ты горд и чертовски боишься, но…

И он нахлобучил шапочку на мою голову, приглаживая ее:
— Пришло время взять себя в руки и сказать правду своей половинке — если вы оба любите друг друга, рано или поздно она начнет чувствовать то, что не сможет объяснить.
— Чувствовать... — повторил я, и у меня в горле сжалось.
— Ах да, — сказал Эмбри, словно только что что-то вспомнил. У него было глупое, почти извиняющееся выражение, затем он посмотрел на Сэма, когда тот встал:
— Он весь твой, я пошел спать... э-э-э, возможно, на диване. Посмотрим, простит ли Несси меня за нездоровое обожание Мэг.
— Это… — я покачал головой, и Эмбри засмеялся, перед тем, как выскользнуть за дверь. Сэм ушел в свою спальню.
— Сэм? — крикнул я ему вслед, как будто он был непослушным ребенком — вообще-то он и был, потому что попытался сбежать.
— Чувствовать что именно? — настоял я, услышав, как он остановился, положив руку на дверную ручку.
— Я бы поспорил на свою новую крышу, что то, что ты чувствуешь в последнее время — не всегда твои эмоции.

Я сглотнул:
— Э-э …

«Что?»
«Да. Стало еще отстойнее, правда?»

Сэм хихикнул, и я услышал, как он открыл дверь и сказал «спокойной ночи», не громко, но он знал, что я услышу его своим обостренным слухом.

Позже, лежа в кровати, сложив руки за головой, я уставился в потолок. Просто смотрел.

«Объясни мне это, приятель, потому что я не могу»...

Я ждал, ждал и пытался понять... не знаю, что. Сэм предположил, что кое-что из того, что я чувствовал, было не моим, а это означало, что некоторые из моих...

«Ее… Ты ей нужен».

Я вздрогнул, но продолжал фокусировать взгляд на пятнах от воды, которые виднелись на потолке. Некоторые разводы были темнее, другие не такие сильные. Там были дорожки, по которым стекала влага, чтобы образовать капли в каком-нибудь месте. Я пытался представить, как они борются с гравитацией, стараясь ухватиться за материал, который удерживал их от падения, пока они не становились слишком крупными и, в конце концов, не уступали силе тяжести.

«Как именно я ей нужен?»

Тепло, которое поразило мое сердце, распространилось внутри и снаружи, овладевая каждой веной в моем теле, и я закрыл глаза.

«Как?» повторил я. «Где заканчиваюсь я, и начинается она?»

Мне не пришлось ждать прямого ответа. Вместо этого я просто знал, я вдруг просто получил это знание. Каким-то извращенным способом, переходом от нее ко…

«Нет, даже, блядь, не думай об этом. Она не хочет меня, независимо от того, как сильно она нуждается во мне. Не забивай мне голову этим дерьмом»
«Она хочет».

Конечно же, я должен был понять это раньше. Вот почему моя кровь текла горячей, а не просто циркулировала, как обычно.

«Ты прав. Она хочет, но слишком слепа, чтобы действовать. И слишком упряма».

Жар нахлынул в мой живот, и воздух застрял у меня в горле, я беспомощно моргнул. Пытаясь взять под контроль свое тело, я подумал, что это выше моего понимания. Вместо этого я поднял руки, сцепил их под подушкой — как будто это могло помочь — и почти боялся снова закрыть глаза.

Пульс продолжал стучать у меня в ушах, и у меня тянуло в паху до боли, но я все равно зажмурился и старался не думать о том, чем Белла, возможно, занимается прямо сейчас.
Это был не я ... не мог быть я. Я даже и не думал, блин. Я просто хотел быть с ней, обнимать ее, быть рядом и, черт возьми, я так сильно хотел прикоснуться к ней.

Я опустил руку, и тут же кончил, прежде чем вообще успел понять, что произошло.

Ей мало моего сердца, теперь она должна была контролировать еще и мое тело?

Я только что научился принимать тот факт, что она не моя, что она никогда не будет моей, и что она будет с ним. Я продолжал жить своей жизнью: у меня был покой, и я был даже немного счастлив.
Но нет, чуваку с лупой стало скучно, и он снова выпрыгнул и начал играть со мной самую злую из своих шуток:

«Отпусти ее, позволь ей работать над ее браком, как она просила. Оставайся немного в ее жизни, потому что она не может иметь тебя, а ты не можешь иметь ее (хотя ты и так никогда ее не имел). Будь ей лучшим другом, каким ты всегда и был, она так хочет. Ей нужно, чтобы ты отпустил ее; ей нужно разобраться в себе».

«Ой, нет, отсоси! Это была шутка. Это была одна большая жирная ложь. Просто хотели посмотреть, сможешь ли ты продолжать жить своей жизнью, и когда мы поняли, что сможешь, то решили остановить эту маленькую драму. Так что все, конец игры. Ты можешь продолжать в том же духе, гоняясь за девушкой, которая всегда будет предпочитать Тома, Дика или Гарри тебе, поскольку все имеют кредит доверия, кроме тебя. Кроме тебя!»

Я не мог выносить эту боль, это было слишком, и в итоге я плакал, пока не уснул.



Наступила суббота, с ясным небом и жарой, необычной для конца июля на Аляске. Несмотря на то, что солнце было очень ярким, и все приготовления шли полным ходом, это не сильно улучшило мое настроение. Мне было все безразлично; даже юмор Джейми не заставил меня вытащить голову из задницы.

Мне казалось, что я закрываюсь, готовясь к тем неприятностям, которые неизбежно возникнут с появлением Беллы. Или, может быть, это было просто затишье перед бурей. В любом случае, мне было чертовски не по себе.

Тем не менее, я, как всегда, подключился и помогал, чем мог; расставлял столы и стулья, устраивал дурацкую сцену с Эмметом и Лией — мы стали маньяками караоке.

А потом была еда. Куча еды.

Джейми провела все утро на кухне с Мэг и Блонди, в то время как мы с Эмметом часто пробирались туда, чтобы украсть кусочек то тут, то там. И когда Блонди посоветовала Мэг ударить меня сковородкой, я смылся — потому что знал, если кто-то и был хорош в этом, так это Мэг. Она бы сразу же задумалась, почему это не причинило мне столько вреда, сколько она намеревалась.

Лия и Джейми прикрепляли последний из китайских фонариков к перголе, когда я услышал приближающуюся машину Несси, на подъезде к городу. Мы с Лией обменялись взглядами, и она наклонилась к Джейми:
— Джейкоб поможет мне. Пойди посмотри, не нужна ли Мэг какая-то помощь; я обязательно что-нибудь испорчу, если появлюсь на кухне.
— Как будто я намного лучше, — сказала Джейми, закатывая глаза, а потом посмотрела на меня: — убедись, что все сделано.
И схватила меня за плечо, чтобы спуститься вниз.

Мы проследили, как она исчезает в дверях, а потом я взглянул на Лию.
— Что теперь?
Она даже не моргнула.
— Боже, Лия, что?
— Правда, Джейкоб, — сказала она тихо предостерегающим тоном.
Правда? Ох-х-х.
— Это не твое дело.
— Что ты пытаешься доказать?
Я пожал плечами и пощупал фонарик.
— Не хочу об этом говорить.
— В этом-то, блин, и твоя чертова проблема, — взорвалась она, и я зажмурился, чтобы успокоиться.
«Лия, как обычно, сильно не в духе», — подумал я и отступил.

— Все, готово. Выглядит супер круто. Бьюсь об заклад, Несс научилась этому у Элис — всему этому, — я обвел рукой вокруг, — стремлению к чрезмерной вычурности.
Я специально отвернулся от разъяренной Лии. Она ненавидела, когда ее игнорировали.
— Она, черт возьми, сильно отличается этим от Беллы, — добавил я с тихим смешком.
— Да-да, смейся... Это обернется катастрофой, Джейкоб. Запомни мои гребаные слова.
Лия взяла лестницу и пошла прочь.
— Запомнил, — бросил я ей вслед. В ответ я получил только громкое фырканье.

Мы все собрались на террасе, когда машина въехала на нашу улицу, и даже если я не мог видеть Беллу, я почувствовал ее. Было невозможно не почувствовать, настолько каждая жилка в моем теле натянулась в ожидании. Похоже, меня ждал адский вечер, и я внутренне застонал от чистой радости, заструившейся по моим венам.

«Уверен, ты знаешь, как испортить этот гребаный момент».
«Она нервничает».
«Она, она, она — да мне плевать! Как тебе такое, а?»
Яростное рычание эхом отразилось в моей голове, и я мрачно усмехнулся.

Эмбри первым вышел из машины, его взгляд устремился на Несси, которая вышла следом, а затем снова на нас.
И мы все хором:

- СЮРПРИ-И-И-З!!!

— Господи! — воскликнул Эмбри, и по его лицу расползлась глупая улыбка. Несси обошла машину, чтобы нырнуть под его ожидающую руку, и его взгляд вернулся к ней:
— Черт возьми, женщина, ты просто потрясающая! — Он зажал ее в изгибе своей руки, заглушив ее возбужденный смех крепким поцелуем.
Эммет издал резкий свист, а затем закричал:
— Кнопка Белла! — прежде чем спрыгнуть со сцены, чтобы вытащить из машины испуганную и ….

«Такая красивая и чертовски идеальная!»
«Хватит!»
«Белла хочет обняться!»

— Черт, мы так скучали по тебе, сестренка — никогда больше так не делай!
Я почувствовал, что поворачиваюсь в ее сторону, и осадил себя, тихо прорычав ему:
«Даже не думай об этом!»
— Это правда, — согласился Эмбри. — И я не уверен, что после вечеринки мы сможем отвезти тебя обратно — мы же все будем навеселе.
— Да, черт возьми! — Джейми шагнула к ним, пока Эммет тащил сопротивляющуюся Беллу вверх по ступенькам.
— Это очень круто, что ты смог притащить Беллу сюда…
Она сунула бутылку пива ей в руку.

«Черт, я не предупредил Джейми, что Белла не пьет!»

— Спасибо, — сказала Белла, принимая ее, и добавила: — Так приятно выбраться из города!
— Тебе это понадобится, чтобы смириться с этой парочкой, — продолжила Джейми, затем хихикнула в ответ на смешок, исходящий от Эмбри и Эммета.
— Буду настороже, — сказала Белла, взглянув на Эмбри. — Убедись, что я не переусердствовала, хорошо?
Затем, все еще прижатая к Эммету, она подмигнула и протянула свою бутылку, чтобы прикоснуться к бутылке Джейми.
— За Эмбри! — провозгласила она, приподняв бровь и опрокинула бутылку, сделав длинный глоток. Ее лицо сморщилось, и она вздрогнула.
— О, Боже, это ужасно! — Она перевела дух. Я ничего не мог поделать с собой и рассмеялся вместе с остальными.
— Вот это девушка! — Эмбри улыбнулся ей, но она смотрела прямо на меня.
— Эй, — тихо сказала она. Этого было достаточно, чтобы привести мое сердце в смятение, мой рот дернулся, и я улыбнулся ей…
— Привет, Белла, — даже если это было немного напряженно, учитывая огромное усилие, которое потребовалось, чтобы не сорваться и не притянуть ее к себе.

«Я перейду канадскую границу, безостановочно пробегу по всей стране и переплыву гребаное море на пути в Гренландию, если ты заставишь меня хотя бы дышать в ее сторону».

Конечно, легче сказать, чем сделать, потому что сейчас все снова изменилось.

Опять.

И лучше не стало, потому что Лия подвела Беллу к соседнему с моим стулу и усадила ее рядом, когда пришло время поесть. Я провел больше времени, споря с волком, чем разговаривая с людьми. Было очевидно, что я терял контроль, но я просто не знал, что еще делать.

«Убери этот грустное выражение с ее лица».
«Хорошая попытка ... Нет».

День тянулся, солнце проползло по небу и начало опускаться, день превратился в вечер, а я все продолжал суетиться. Я старался помогать всем подряд чем только можно, лишь бы занять себя и не поддаваться искушению сесть с Эмбри, Несси и ... остальными.

Все они поняли, что что-то происходит; я не был хлопотливой хозяюшкой, но теперь вел себя, как она. Даже Мэг несколько раз с подозрением смотрела на меня и отпустила несколько изумленных замечаний.

Китайские фонарики, усеивающие крышу перголы, бросали на все теплый свет, и я все больше и больше отлынивал от беготни и обслуживания гостей. Наконец, побежденный и измученный, я нашел единственный свободный стул, который, конечно же, был рядом с Беллой, и сел.
— Эй, чувак, где твой фартук? — Смех Эмбри оборвался, когда Несси ударила его локтем, но она быстро компенсировала это, успокаивающе погладив его:
— О, бедный пупсик, я тебя обидела?
Он вздохнул:
— Да, и теперь тебе придется поцеловать меня.
Он ухмыльнулся, когда она закатила глаза.
Я не обращал внимания.

Эммет был на сцене, готовясь к запланированному нами соревнованию караоке, и помахал рукой, чтобы Белла подошла; ее глаза расширились, и она затрясла головой, отказываясь от его приглашения.

— Я не очень хорошо разбираюсь в караоке, — смеясь, крикнула она ему, но судя по всему, он не собирался отступать, что заставило меня вспомнить ту ночь в Анкоридже у Эла.
— Он так легко не сдастся, —заметил я, и она наклонила ко мне голову, игривое выражение коснулось ее лица.
— Может, тебе самому туда пойти?
Я засмеялся:
— Даже не пытайся, он просит тебя, и у него куча времени...
— Вам обоим стоит подняться и попробовать, — предложил Эмбри, но я видел его насквозь. Как бы я ни ценил его за то, что он присматривает за нами, я был не в том состоянии, чтобы притворяться, что мы старые добрые Джейк и Беллз. Тот корабль давно уплыл...
— Если ты не подойдешь сюда, я приду за тобой, — пригрозил Эммет и слез со сцены.
Белла была непреклонна, и я ее не винил - кто знает, что именно он заставит ее петь.
Я сомневался, что хочу это выяснить, потому что не был уверен, что смогу смотреть на Беллу, волнующуюся и кусающую губы. Того эмоционального коктейля, который я получил просто от того, что она сидела рядом, было достаточно, чтобы ослабить мой контроль.
— Нет, Эммет, — запротестовала она, когда он подошел, и блеск в его глазах подсказал мне, что его намерения были недобрыми.

Он схватил ее за руку и слегка потянул, заставляя ее смущенно покраснеть.

«Она сказала тебе «нет», не заставляй ее!»

Мы все смотрели на них.

— Нет, нет, я серьезно, — она сдавленно рассмеялась, когда он затащил ее на сцену. — Мне медведь на ухо наступил — я не умею петь!
— Давай, сестренка, только одну песню — пожалуйста!

Он был похож на огромного щенка, и мне хотелось рассмеяться над его попрошайничеством, но другая моя часть хотела, чтобы он убрал от нее руки.

«Это просто Эммет, ради всего святого!»

— Кнопка Белла, давай! Только одну — обещаю! Только одну!
Белла фыркнула через нос:
— Хм-м-м...

Она посмотрела на меня и остальных, сидевших за столом, все еще сопротивляясь Эммету и желая сесть обратно.

— Роуз может с тобой спеть, — выпалила она. — Я не могу — о, мой Бог, что ты… — засмеялась Белла, когда он обнял ее, положив ее руку себе на шею, а потом: — Эммет, нет! — вскрикнула она, когда он оторвал ее от пола.

Необходимость освободить Беллу из его рук ударила меня, как пинок в живот, поскольку все, от волос на моей голове до подошв моих ног, говорило мне, что только я могу ее так трогать.

«Святой Иисус ... в чем твоя проблема?»
«Она моя!»
«Нет, она не твоя!»
«Это слишком».
«Скорее, это ты принадлежишь ей, и я с тобой вместе».
«Я весь ее»
«О, да», — саркастически подумал я.

— Поставь меня! — Когда ее ступни коснулись сцены, она одернула свою футболку, которая задралась, обнажив кусок гладкой кремовой кожи — и вспышка тоски пронзила меня, заставив мои ладони покалывать…

«Ты доводишь меня до сумасшествия!»

Белла стрельнула в Эммета косым взглядом. Собирая себя в кучу, я наблюдал за ней, ожидая, что она покажет ему язык, но она этого не сделала. Вместо этого она убрала волосы с лица и наклонилась к экрану, выбирая песню. Мы взяли напрокат настоящее караоке, поэтому там было огромное количество песен на выбор.

— Я не шучу, — сказала Белла, листая страницы. — Я не буду этого делать, Эммет. Я не… я не могу.
— Ты такая слабачка, — поддразнил ее Эмбри, и на этот раз она высунула язык, заставляя его хихикать и предупреждающе заметить в ответ: — Убери язык, или я заставлю тебя покраснеть еще хуже, Свон!

Я подавился своим пивом.

«Свон.. Это означает...»

И вдруг все вокруг посмотрели на меня с необъяснимыми выражениями на лицах.

— Джейк, ты в порядке? — услышал я голос Беллы, и она начала спускаться со сцены. После этого все произошло очень быстро. Верная себе, она споткнулась абсолютно на ровном месте, и мой инстинкт взял верх.

Прежде чем я мог подумать «Эй, тут же есть люди, которые думают, что ты просто человек», я откинул свой стул и поймал Беллу, так что теперь мы пристально смотрели друг на друга; шок с ее стороны и неверие с моей.

— Э-э-э, Джейк, ты дрожишь, — сообщила она мне, понизив голос до шепота. Все, что я мог сделать в ответ, это кивнуть, потому что я забыл, как говорить, будучи расстроен тем, что я только что сделал, и ошеломленный ударом тока, который я получил, как только схватил ее за руки.
— Я в порядке, — тихо заверила она. — Я в порядке. Просто немного выпила, вот и все.

«Убери свои чертовы руки, волчья задница».
«Она моя!»
«Она своя собственная, чертов ты кусок дерьма. Своя собственная! И даже если бы она была чьей-то, то только моей. Понял?»

— Ты не мог бы отпустить меня? Я не собираюсь падать, пока стою на месте.
Она огляделась, прикусив губу, затем ее глаза снова обратились ко мне, и она прошептала:
— Ну же, Джейк, отпусти, хорошо?
Что-то в ее голосе заставило мои руки мгновенно разжаться, и я выпрямился, засунув их в карманы.

«Там, блин, и оставайся!»

— Хорошо, э-э ... прости.
— Это было чертовски впечатляюще! — с благоговением произнесла Джейми, и я заметил, что она стоит в открытом дверном проеме кафе.
Лия встала из-за стола и согласилась, выгнув бровь:
— Я бы, блин, тоже так сказала.

Потом ушла, но перед этим посмотрела на меня с таким выражением, как будто хотела сказать «Собери уже свое чертово дерьмо вместе и расскажи ей!»

Белла странно посмотрела на меня и снова направилась за стол, и когда я протянул руку, чтобы остановить ее, я чертовски захотел заковать себя в цепи и посадить в подвал.

«Смотри что ты наделал! Ты же довел меня до ручки, и это проблема!»

Она вдруг слегка вздрогнула от моего прикосновения, и это меня добило.

«Ладно, я понял!»

Её брови нахмурились в растерянности.
— Что? — спросила она, выглядя настолько растерянной, что я понятия не имел, что ей ответить.
Вместо этого я повторил:
— Что? — а затем: — Знаешь, я… — но передумал, и вместо этого буркнул: — Не важно...

Я не мог этого сделать, особенно здесь, при свидетелях, и... точно не сейчас. Не, мать вашу, сейчас... Все, что я мог сделать, это развернуться и уйти.

«Вот и продолжай идти, черт тебя подери!»

— Джейкоб, — позвала она, заставив меня покачать головой, когда я услышал ее шаги позади себя.

«Да ты меня разыгрываешь! Больше этого не случится!»

— Брось, Белла!

Господи, клянусь, все опять повторялось, как под копирку. Наверное, мне просто стоило все это записать и отдать ей рукопись, чтобы ей не пришлось заставлять меня повторять эту ситуацию снова и снова. Я знал, чем это обычно заканчивалось; это была история моей долбанной жизни.

— Подожди, — настаивала она, следуя за мной к причалу, и у меня уже не оставалось места, чтобы уйти, если только я не планировал ночное купание.
«В случае необходимости, так и сделаю», — горько подумал я.
— Джейк, подожди минутку…
Я повернулся к ней с не слишком-то счастливым выражением лица. И вздрогнул, когда она резко остановилась. Она снова прикусила губу, и помявшись, спросила:
— Что случилось? Я сделала что-то не так?

Мои брови взлетели:
— Ты-ы-ы… — Я не мог удержаться от фырканья. — Подожди, Белла... ты серьезно меня об этом спрашиваешь?

На несколько секунд она задумалась; она действительно размышляла об этом, и я видел, что она была в полном замешательстве, да и как ей не быть?

Все это были мои тараканы, но почему-то я не мог найти в себе силы остановиться.

— Я... гм. Извини? Джейк, я не знаю, что я сделала…

Она замолчала и протянула руку, неуверенно потирая плечо.

И тут я слетел с катушек. Полностью.

— Четыре недели! — проорал я. — Четыре чертовы недели, Белла, и ты приходишь сюда, стоишь тут и говоришь, что не знаешь, что ты сделала?

Ее лицо мгновенно вытянулось.

«Заткнись, черт возьми, не смей сочувствовать ей, блин, даже не думай переживать за нее!»

Ее глаза смотрели в землю:
— Ой... — сказала она. — Боже мой!

Я обернулся и сжал голову обеими руками, просто глядя вверх.

«Ты делаешь ей больно. Прекрати!»
«Просто заткнись!»

— Ты — я... блин, Белла... Ты... Какого черта? — Я снова обернулся, выражение ее лица пронзило меня насквозь, и это меня разозлило.
— Одно сообщение или короткий звонок — хоть что-то! Разве я слишком много прошу, черт подери? После целого проклятого столетия я не стою даже гребанного сообщения? Это тоже было бы неправильно? Святость твоего разрушенного брака пострадала бы от нескольких букв? Черт побери, я так зол сейчас, просто... уйди, прежде чем я не знаю, что я сделаю, блядь! Уходи!

Последнее слово мне едва удалось выдавить сдавленным шепотом, вместо той силы, которую я пытался вложить в него.

«Перестань причинять ей боль!»
«Опять — ей, ее, она, она, она — отвали!»

Все мое тело дрожало, и я до смерти боялся даже начинать объяснять ей, что я чувствовую по поводу собственного здравомыслия и ее безопасности.

— Я же сказала тебе, что мне нужно время! — взорвалась она, не обращая внимания на мое состояние, пока я балансировал далеко за пределами нормальности.
— Тебе нужно!!! — огрызнулся я, с недоверием глядя на нее. — Тебе нужно то, тебе нужно это - черт подери, Белла, нахрен все это! — отрезал я, втягивая воздух между стиснутыми зубами. — Тебе чертовски много нужно! И ты вечно хочешь еще больше! И знаешь что? Я даю это тебе уже столько, сколько я себя помню, и как, черт возьми, насчет того, что нужно МНЕ? Или чего Я хочу? Хоть когда-нибудь?

Я оглянулся вокруг и взмахнул рукой.
— Хоть что-нибудь!!!

Одна секунда, две секунды:
— Но нет! Нет, черт возьми, никогда... Я даю, а ты берешь. Так было всегда!

Ее рот открылся.
— Заткнись, блин. — Я чуть не подавился этими словами. Чуть, но не совсем, и, твою мать, это было больно. Это было чертовски больно, потому что это ранило ее, и я подумал, могу ли я ненавидеть того, кем я был, еще больше, чем я уже ненавидел.

- Это просто смешно, — выдохнул я, глядя в никуда.

— Прости, — сказала она прерывающимся голосом, пока я пытался успокоиться; ее слова заставили меня замотать головой.
— Правда?! Прости? Позволь мне сказать тебе кое-что... извинения тут не помогут, Белла. Они просто не помогут!

Ее рот снова открылся и тут же закрылся, и в следующую секунду я снова вскипел, казалось, злость продолжала приходить из никуда, и я уже не мог остановиться.

— Извинение не изменит того факта, что я оставил ВСЕ, что имел... ради тебя. Я провел большую часть века, привязанным к твоей дочери, потому что тебе это было нужно. Ты хотела меня, но его ты хотела больше, ты любила меня, но его ты любила больше — нет, он был тебе нужен больше, чем ты нуждалась во мне, и все же ты цеплялась за меня, как гребанный ребенок за игрушку, в то время, как ты просто должна была отпустить меня.

Я не был уверен, расслышала ли она последнюю часть, потому что я едва смог это выговорить, хотя правда кислотой жгла меня изнутри.

«Ты слишком сильно ее обижаешь! Она не справится с этим. Остановись. Прекрати сейчас же!»
«Я черт подери, знаю! Я чувствую это с каждым долбанным вздохом, который я изо всех сил пытаюсь сделать, ты, долбанный урод! Благодаря тебе, я чувствую, как разбивается ее сердце, как будто оно мое собственное!»
«Остановись!»

— Убирайся, блин, из моей проклятой жизни! — взорвался я, и не прошло и секунды, как настоящая агония ударила меня изнутри. — Ох, черт! — это было все, что я смог выдавить из себя.

Она застыла, как статуя, глядя на меня широко раскрытыми глазами с застывшими в них слезами. И в то же мгновение я каким-то образом оказался рядом с ней, нежно обхватывая ее лицо ладонями.

— Белла? Господи, милая! Беллз! — Я вытер ей глаза и щеки пальцами. — Это я не тебе! Черт, это предназначалось не тебе, никогда в жизни. Я не это имел в виду, я не хочу этого — ну же, дорогая, посмотри на меня.

«Ну и кто у нас теперь гений? Просто блестяще!»

— Пожалуйста! Ты можешь просто...

В отчаянии я гладил ее по лицу, чтобы заставить ее взглянуть на меня, но она все время смотрела в никуда, и все что я мог, черт возьми, это попытаться держать себя в руках и не расплакаться.

«Черт, возьми себя в руки!»

— Ты прав, — сказала она нерешительно монотонным голосом. — Я была эгоисткой, я очень эгоистичная...
— Нет, нет, Беллз. — Я прислонил свой лоб к ее лбу, закрыв глаза и крепко прижимая пальцы к ее вискам, чтобы каким-то образом донести до нее через прикосновения то, чего мои глупые слова не смогли бы.

«Черт, блин, я облажался, и — Господи, я такой урод!»

— Я не это имел в виду, — повторил я надломленным голосом. — Я говорил не с тобой, я бы никогда не хотел, чтобы ты ушла. Никогда, милая, ты должна мне поверить — пожалуйста, поверь мне, я всегда хочу быть с тобой, всегда... Я не могу... Ты должна знать... Пожалуйста, дорогая, — умолял я что было сил.

И наконец, она шевельнулась, и я быстро отстранился, когда ее глаза сфокусировались на мне, но в тот же момент, когда они это сделали, она рухнула на меня, ее руки сжали мою рубашку, и я обнял ее. Она спрятала лицо у меня на груди, ее крошечные плечи затряслись.

Я буквально чувствовал, как, кусочек за кусочком, разрываюсь изнутри.

«Черт, дерьмо, черт, дерьмо».

— Ну... блин! Я такой идиот и очень-очень извиняюсь, я не... Я не хотел…

«Не хотел чего? Соображать? Потому что каждый момент моего бодрствования в последнее время был занят ею, она была всем, что я любил и не мог получить».
«Это все я. Моя вина. Скажи ей. Сейчас же!»

— Нет, Джейк. — Икота. — Даже не смей… — Рыдание. — … извиняться! — Еще один всхлип. – И не смей говорить «прости!»

Не зная, что ей ответить, я просто обхватил ее руками так крепко, как осмелился, и обнаружил, что опускаюсь вниз по ее телу, пока мои колени не коснулись земли.
Чем дальше, тем сильнее накатывало на меня осознание реальности, как будто это было неясно до сих пор. Раньше она причиняла мне боль и отталкивала меня, а я позволял ей это. Я до чертиков испугался, что теперь я сам слишком сильно ее оттолкнул, и она сдастся, а я вовсе не этого хотел.

Точно так же я смирился с тем, что никогда не получу ее, потому что с этим было легче жить, чем отпустить ее и потерять насовсем. Но дело в том, что она все равно была там все это время; она уже жила в моем сердце и моей жизни, и, несмотря ни на что, она всегда остается там. Как будто в тот момент, когда я влюбился в нее, она заперлась в моей душе, а ключ потерялся.

«Нет никакого ключа».

Этого было недостаточно, совершенно недостаточно, я чертовски хотел прикоснуться к ней - поэтому я сунул руки под ее рубашку, чтобы почувствовать как можно больше ее своими руками, и это заставило ее вздрогнуть. Я притянул ее к себе и прижался лицом к ее сердцу.

Она напряглась:
— Джейк, что ты…?
— Тс-с-с, Беллз, я должен тебе кое-что сказать, так что ... не волнуйся и выслушай меня, хорошо?

Я прижал свои пальцы к ее невероятно теплой коже, еще крепче сжал ее в объятьях, а потом поднял свое лицо к ней и пробормотал:
— Господи, дорогая, ты знаешь, какая ты чертовски теплая? Такая теплая…

Шли мгновения, и я просто слушал болезненное спотыкание ее сердца.

«Это я виноват! Что, блин, я наделал. Черт возьми…»

— Мне так жаль, — проговорил я, преодолевая спазм в горле.
— Ты должна простить меня, милая, хорошо? Я потерял свой гребаный разум и, черт возьми, даже когда я не вижу тебя, то все равно чувствую тебя, и так чертовски скучаю…
— Это сводит меня с ума, потому что я должен ... я просто, ты должна знать …
Я никак не мог заставить себя выговорить это.
— Я запечатлелся на тебе, — наконец выдавил я надломленным голосом. — Помнишь, в тот день на кухне, Беллз? Я запечатлелся на тебе, и я должен был сказать тебе еще тогда, я не должен был ждать… Но я так чертовски боялся, что ты меня прогонишь, а я бы никогда не смог уйти. И я не мог вынести мысль о том, что потеряю тебя. Я не мог, я просто не мог...

Я открыл глаза - она опустилась ко мне, и ее размытое лицо стало на одном уровне с моим, и ее руки начали убирать волосы, прилипшие к моей влажной коже, прежде чем прижаться ладонями к моему лица и тихим голосом потребовать:
— Что ты только что сказал?!

Ее глаза метались по моему лицу, с недоверием и сомнением, не решаясь поверить мне, и я сглотнул от боли, которую она все еще испытывала, и которая, в свою очередь, пронизывала и меня.

— Я запечатлен, — ответил я, задаваясь вопросом, когда же я наконец сломаюсь окончательно и просто рассыплюсь на куски.

Она покачала головой.

— Нет, — начала спорить она, едва слышно, но я кивнул в ответ, напуганный ее спокойствием.
— Да, Беллз... Ты моя половинка.
— Это невозможно... — Ее глаза, широко раскрытые и такие чертовски красивые, смотрели с недоверием, она все еще была чертовки упряма.
— Это ты невозможна!

Я снова почувствовал необходимость встряхнуть ее. Но вместо этого я очень нежно и осторожно поглаживал своими дрожащими руками ее кожу везде, где мог дотянуться — изгиб ее спины, ее тонкую талию, округлость ее бедер и, черт подери, она была такая офигенно мягкая и теплая, что я не мог остановиться.

— Милая, — почти умолял я, отчаянно пытаясь заставить ее поверить. — Наверняка, ты тоже это чувствуешь…

Я слышал, как она вздохнула, и в ее глазах мелькнуло понимание.

— Но… этого не может быть… я не могу… как?
Пока она продолжала молча бороться с правдой, я обнял ее за талию, прижимая к себе так крепко, как только смог.

— Потому что я люблю в тебя, милая. Я любил тебя раньше, и я любил тебя все это время, и ты всегда это знала.
— Но я… — она закрыла рот, когда я приблизил свое лицо к ее, наши носы соприкоснулись и я закрыл глаза.
— Я пытался преодолеть это, — прошептал я. — Всеми человеческими и нечеловеческими силами, но я не смог, и я всегда буду видеть только тебя. Никого больше. Никогда никого больше. Только тебя — ты моя!

«О, Господи - это снова ты?!»

— Я весь твой, — исправился я. — Только твой. Всегда. И я никогда не оставлю тебя.

И чем больше я поддавался своим переживаниям, тем больше тепла я чувствовал — тем больше тепла чувствовала она.

У нее перехватило дыхание, и ее глаза вдруг наполнились новыми слезами, и она зажала себе рот рукой. Она все еще трясла своей упрямой головой, и ее нос каждый раз терся о мой.

Я разочаровано вздохнул.

— Милая, ты совершенно безнадежна!

Не желая убирать рук с ее кожи, я опустил голову, чтобы коснуться своей щекой ее лица. Я снова тихо повторил ей:
— Я твой, Белла, — и почувствовал, как ее руки до сих пор безвольно лежавшие на моей шее, нырнули мне в волосы и уцепились там, словно она боялась, что я исчезну; и это заставило меня чувствовать себя настолько офигенно, что я не знал, что это возможно.
Несколько попыток заговорить застревали у нее в горле, прежде чем она сумела проговорить:
— Я не знаю, что сказать. — И вместо этого просто цеплялась за меня.
— Скажи, что ты прощаешь меня, милая.
— О, Джейкоб…
Невероятно, но она обняла меня еще крепче:
— Конечно, конечно, я прощаю тебя…

Эти слова изменили все — облегчение, которое наполнило меня, было неописуемым, и на какое-то время единственной вещью, которую я знал, была Белла. Она была у меня на руках, и впервые за, я не знал, какое долгое время, я чувствовал себя спокойно. И что еще лучше — она не пыталась вырваться, она даже не сдвинулась. Вместо этого она держалась близко, и ее руки время от времени опускались на мою шею, только чтобы снова нырнуть мне в волосы.

После молчания, которое показалось недолгим, Белла тихо заметила:
— У меня в голове все мутится.
— Я думал, что ад замерзнет, прежде чем ты напьешься, Беллз, — ответил я дразнящим тоном, хотя мой голос все еще срывался.

Она мягко фыркнула мне на ухо.

— Я не пьяна, — настаивала она, и когда она подвинулась, я подумал, что она собирается отстраниться, и это заставило мои руки сжаться вокруг нее.
— Джейк, мне нужно перевернуться. У меня затекла нога.

И я отпустил ее, до этих пор не осознавая, что она полностью лежит у меня на коленях, в довольно неудобном положении, потому что одна нога у нее была зажата между ее задницей и моей ногой.
— Как она там оказалась? — спросил я, и она посмотрела на себя, а затем снова на меня, с легкой улыбкой в уголках рта.
— Хороший вопрос, — ответила она. — Я не помню...
Я ухмыльнулся:
— Ну конечно...
— Это правда, — запротестовала она, и я со смехом перебил ее:
— Эй, эй, все хорошо, милая. Я не против.

Пока она перемещала конечности, я не разжимал своих рук.

Я был не уверен, что она осознавала, что они все еще под ее футболкой.

Кончики моих пальцев все еще чертили ленивые узоры по нижней части ее спины, иногда отклоняясь в сторону ее бедра и исследуя изгиб над ним, прежде чем вернуться и начать новый круг.

Не то, чтобы у меня когда-нибудь была возможность сделать это раньше, но я не мог не заметить изменений, которые произошли с ее телом — определенно, она больше не была той угловатой девочкой-подростком.

«Смотри, вон птичка».
«Хочешь, чтоб я кинул тебе мячик?»
«Идея не очень, пока она у тебя на коленях».
«Ха-ха. Очень смешно!»

— Джейк? — Она подвинулась ближе, согнув ноги в коленях. Она уселась ко мне на колени и прислонилась головой к моему плечу, прижимаясь ко мне спиной.
— М-м, что? — После этих перемещений моя рука оказалась у нее на животе, и я задумался над этим, спрашивая себя, почему она все еще не отталкивает меня.
— С кем ты говорил?
— Что? — и я, наконец, понял. — А, это... ээ-э... Я разговаривал с волком, — признался я, почти вздрогнув от воспоминаний о ее огорченном лице. — В последнее время он стал настоящей занозой в заднице.
— О... неужели? — Белла провела пальцами по моей футболке и спросила: — И что он делает?
— В основном, просто разговаривает, но иногда пытается заставить меня делать некоторые вещи.
Она повернула голову и посмотрела мне в лицо.
— Какие, например? — Теперь я мог предположить, что она, скорее всего, выпила несколько бутылок пива — не то, чтобы она выглядела хоть немного пьяной, но ее глаза определенно были слегка остекленевшими, и на щеках играл яркий румянец и…

«Боже, ты такая красивая, милая».

— Ты уверена, что не хочешь спеть в караоке? — спросил я,пытаясь перенаправить ход ее мыслей, и зная, что это безнадежное дело — но попробовать все же не мешало.
Безнадежные случаи были моей фишкой.

Одной рукой она ухватила меня за подбородок, а затем ее брови сдвинулись, и она сказала тихим голосом:
— Джейк, не меняй тему. Какие вещи?
— Ну, не знаю...
— Ответь, — настаивала она. — Я хочу знать.
Ее нижняя губа чуть-чуть выдвинулась, и я не смог сдержать улыбку.
— Думаю, ты немного пьяна, Беллз.
— Уффф, — она отпустила мой подбородок и отвернулась посмотреть на воду. Я услышал, как она вздохнула, прежде чем снова попросить: — Хотя бы одну вещь, и я больше не буду тебя просить.
Это был совершенно не тот разговор, которого я хотел бы сейчас, и злорадство волка не сделало меня счастливее. Но я все же уступил, пробормотав:
— В основном это касается тебя, милая, так что... Об остальном сама догадайся.

Рука Беллы на моей застыла.

«Ого, а она быстро сообразила».
«Весь ее. Только ее. Да!»
«Отвали, чертов фанатик».

— А-а-а, гм-м-м. Понятно...
— Да.

Ее рука снова начала двигаться, но как-то медленнее и немного рассеянно.

— Значит, он все время разговаривает с тобой, или просто иногда, или...?

Она вытянула ноги, и стала стучать мысками друг о друга, разводя и сводя их вместе... Я не мог думать ни о чем, кроме ее ног. Их цвет, форма, это пятно у нее на щиколотке справа…

«Это кетчуп или сальса?»
«Может, чили соус?»
«Я не с тобой разговариваю - отвали, я пытаюсь сосредоточиться».

— Почти постоянно, — наконец, нехотя признался я, и в тот же момент ее голос упал почти до шепота, и она спросила:
— И сейчас тоже?
— Весь твой, — немедленно отозвался я, уткнувшись в ее волосы, прижал губы к мягким прядям, и добавил: — Только твой…

Внезапный прилив тепла, казалось, заставил вспыхнуть все мое тело, и ее кожу под моей ладонью.

— О-о-ох, — выдохнула она. И в течение чертовски долгой минуты мы сидели там в полной тишине, не считая ее сердцебиения, набирающего темп и силу. Пока она, наконец, не пробормотала себе под нос:
— Видимо, это объясняет, почему мой лучший друг был в моей ночной фантазии.
Я едва не задохнулся:
— Что?

«А я тебе говорил. Тупица!»

Предыдущая глава