Чарли хмуро смотрит на экран телевизора, который теперь гордо стоит на комоде возле кровати. Мы только что приехали домой из больницы, и поднять его наверх оказалось непростой задачей. Даже сейчас, сидя на кровати, он глубоко дышит, а его тело дрожит от усилий, затраченных при подъеме по лестнице.

Я бросаю его сумки на пол и подхожу к нему.
– Что такое?

Он указывает на телевизор.
– Зачем он там стоит?

– Мы с Сетом принесли его вчера. Он все подключил, – объясняю я.

Над бровями у него проступила испарина, а лицо посерело от усталости.

Он поднимает дрожащую руку, вытирает лоб и снова смотрит на меня.

– Но зачем он здесь?

– Сегодня будет матч. Я подумала, что ты захочешь его посмотреть, – отвечаю я, начиная думать, что принести его сюда было не лучшей идеей. – И так тебе не придется сп… тратить силы на спуск по лестнице.

Он сердито смотрит на меня.
– Значит, я застрял в этой комнате до конца своих дней.

Он резко выдыхает и сразу вздрагивает.

Я опускаюсь рядом с ним на колени.
– Послушай, теперь ты дома. Я лишь стараюсь ускорить твое выздоровление. Ни к чему тебе без надобности ходить по лестнице, и незачем пропускать игру.

– Выздоровление, – цинично фыркает он.

Я встаю.
– Как только к тебе вернутся силы, мы с Сетом отнесем телевизор вниз. – Он снова фыркает. – Или можешь отнести чертову штуковину сам! – кричу я, внезапно выйдя из себя. Я иду к дверям, потому что злюсь не на него, а на ситуацию, и не должна вымещать злость на нем.

– Белла, – тихо обращается он.

Я резко оборачиваюсь.
– НЕТ! Ты не станешь этого делать, папа. У тебя было ухудшение. К тебе вернутся силы, и станет лучше… – Я чувствую, как слезы жгут глаза. – Не делай этого!

Он протягивает руку, и я не выдерживаю. Упав на колени, я хватаю его за руку и прижимаю его ладонь к лицу. Он проводит рукой по лицу, и мы одновременно просим друг у друга прощения, хотя ему извиняться не за что. Он тихо бормочет, как любит меня, а мои слезы капают ему на колени.
– Я знаю, – шепчу я. – Но, пожалуйста, не сдавайся!

Я словно ходила по лезвию ножа с тех пор, как доктор Шарп все мне вчера объяснил.

Эмболия плохо сказалась на сердце Чарли, и в его нынешнем слабом состоянии они не могут рисковать и оперировать. Несмотря на нескончаемое количество таблеток и прочих лекарств, которых они дали ему при выписке, ни одно из лекарств не помогает при его участившихся и усилившихся приступах боли.

Мы также обсудили последующий уход за Чарли. Доктор Шарп дал мне листовки хосписов, но я сказала ему, что Чарли хочет остаться дома. Во всем этом было какое-то ужасающее чувство близости к завершению, пока мы обсуждали варианты, но я не могу принять, что рано или поздно это случится. И хотя я выдержала этот разговор и помогла Чарли принять решение, все это казалось нереальным. У меня было ощущение, будто я рассуждаю гипотетически, потому что еще не настало время.

Смахнув слезы, я заставляю себя посмотреть на него. Печальный взгляд его глаз заставляет меня закрыть мои.

– Спасибо, что принесла его сюда, – говорит он, и потому что я забыла про чертов телевизор, я не сразу его понимаю. – Но мы унесем его вниз через несколько дней. – Он смотрит на него поверх моей головы. – Когда мне станет лучше.

Я выдавливаю улыбку.
– Поспи. Я принесу тебе суп чуть позже.

Он кивает, откидывается на подушки и закрывает глаза.

Я выхожу из комнаты и спешу вниз.

На готовку супа уходит двадцать минут, и пока он варится, я принимаюсь отмывать все поверхности в доме. К приходу Сью я на карачках драю пол в коридоре.

– Он отдыхает, – устало говорю я, смахивая влажную прядь со лба, когда Сью проходит мимо.

Она смотрит на влажный пол и переводит вопросительный взгляд на меня.
– Ничего страшного, – говорю я. – Потом протру еще раз.

Я готовлю нам кофе, и Сью задает вопросы о Чарли, на которые мне, несомненно, придется еще не раз ответить за грядущие дни. Она выражает беспокойство о моем самочувствии, и по выражению ее лица я вижу, что мои заверения в том, что я в порядке, ее не убедили.

– Я бы хотела помогать, как только смогу, – тихо говорит она. – Мы все рядом. Если ты позволишь, мы можем облегчить ситуацию и для тебя, и для Чарли… и для Джейкоба, конечно.

Она права. Я не могу делать это в одиночку, и будет неправильно, если Джейкоб окажется вынужденным беспрестанно находиться в этой напряженной обстановке. Меня беспокоит, как это все скажется на нем, если он постоянно будет со мной просто за компанию.

Я смотрю на нее и киваю.
– Спасибо, Сью. – Потом я вспоминаю недавние события, и на глаза наворачиваются свежие слезы. – О господи, – всхлипываю я, и она хватает меня за руку с тревожным взглядом и спрашивает, что не так. – Я так ужасно повела себя с Чарли. Я сорвалась на него… – Я смаргиваю слезы, пытаясь сосредоточить взгляд на ее лице. – Он будто бы сдается, Сью!

Она встает, обходит стол и прижимает мою голову к груди.
– Он не сдается, Белла. Он сталкивается лицом к лицу с реальностью. И ты должна сделать то же самое. – Она отступает на полшага и приподнимает мое лицо. – Ему понадобится твоя поддержка, сейчас как никогда. Ему со многим придется примириться… – Она слегка качает головой, и я понимаю, что не мне одной нелегко смириться с происходящим. – Он захочет навести порядок в делах, подвести итог, а, игнорируя болезнь, делу не поможешь.

Я знаю, что она права, но я не знаю, хватит ли мне сил и смелости помочь ему закрыть все двери перед уходом.

– Как же бездарно потрачено время, – плачу я. – Все это. Я так много сил и времени потратила впустую, обвиняя его в том, в чем он не виноват. Мне лишь нужно было сказать ему, что я люблю его. А теперь…

– А теперь у тебя есть шанс извлечь все самое лучшее из оставшегося драгоценного времени. Забудь обо всем, что было раньше, Белла, ты этого не изменишь. Не позволь этому лишить тебя того, что может быть у тебя сейчас.

Я опускаю голову.
– Не знаю, хватит ли у меня сил.

– А теперь послушай меня, – говорит она, передвинув стул и сев прямо напротив меня. – Ты здесь. Ты приехала, когда он нуждался в тебе, и, несмотря на все, что еще происходит, ты справляешься. Тебе не нужно, чтобы я или кто-то еще говорил тебе, что ты сильная, Белла. Тебе просто нужно поверить в себя. Ты можешь это сделать… и мы будем рядом, чтобы помочь.

Порывшись в сумке, она протягивает мне салфетку. Она ждет, пока я громко высмаркиваюсь и пытаюсь собраться. И смотрю на нее сквозь заплаканные глаза.
– Просто я не знаю, чего ожидать. Я думала, что мне нужно беспокоиться лишь о том, чтобы привезти его домой, и потом к нему вернутся силы, но когда доктор Шарп заговорил про хосписы и ежедневные визиты, я онемела от шока. Я не ожидала, что все так изменится за ночь.

– Я знаю, – с грустью говорит она. – Но все дело в том, чтобы вернуть все на свои места, принять решения, которые упростят ему жизнь. Нам остается лишь извлекать лучшее, из того что есть, и принимать то, что неизбежно.

– Я так рада, что у нас есть ты и твоя семья, Сью. Ты была хорошим другом Чарли и…

– Ш-ш-ш, – тихо ругает она. – Чарли тоже был нам хорошим другом. Он был рядом, когда умер Гарри. – Ее взгляд ненадолго сковывает печаль, но он быстро приходит в себя и переводит взгляд на плиту. – Суп? – спрашивает она совершенно иным тоном, будто мы и не вели только что разрывающую сердце беседу. Она встает, когда я киваю. – Давай попробуем его покормить.

***

Мои колени нервно подрагивают, пока я сижу в машине и жду Джейкоба. Я вижу Викторию на ее привычном месте, и впервые она не стреляет взглядом в мою сторону. Должна признать, что я нервничала с момента выхода из дома. После ссоры на прошлой неделе я беспокоюсь, что Виктория попытается устроить мне какие-нибудь неприятности. К сожалению, она может добраться на меня только через Джейкоба, и это нам сейчас нужно меньше всего.

Мое настроение улучшается, когда я вижу, как Джейкоб выбегает из ворот и радостно мчится к машине.

– Привет, – улыбается он, забросив сумку на переднее сидение, а сам забирается назад.

– Хороший день? – спрашиваю я, глядя на него в зеркало заднего вида, пока он пристегивает ремень.

Он смотрит на меня и широко улыбается.
– Мне дали роль в школьной пьесе, – объявляет он. Миссис Эпплби выбрала меня на роль Веселого Роджера.

– Я так понимаю, это про пиратов? – спрашиваю я невозмутимо.

Он встречается со мной взглядом.
– Да, откуда ты знаешь?

Я смеюсь, чувствуя, как напряжение покидает меня.
– Догадалась. Большая роль?

– Это главная роль. Я проходил слушание на нее и все такое, – отвечает он с гордостью.

– Прослушивание, – поправляю я. – Ты проходил прослушивание.

– Ну какая разница. – Он радостно пожимает плечами и пускается рассказывать обо всем со скоростью в тысячу слов в минуту. – Мне нужно выучить кучу фраз… о… можешь передать мне рюкзак? У меня есть список того, что мне понадобится для костюма.

– Мы можем посмотреть его дома, – говорю ему я, заводя двигатель. – Я рада, что у тебя был хороший день, Джейкоб, – говорю я, проезжая мимо Виктории.

Когда мы приезжаем домой, он наконец вспоминает, что сегодня должен был вернуться Чарли.

– А дедушка Чарли уже вернулся домой? – спрашивает он, забирая сумку с сидения, и идет за мной в дом. Когда я киваю, он радостно скачет по ступенькам. – Жду не дождусь, когда расскажу ему хорошие новости!

Я прошу его не сидеть с Чарли дольше пятнадцати минут. Чарли бодрится в присутствии Джейкоба, но вскоре он снова устает. Я увожу Джейкоба из комнаты, пообещав скоро позвонить Эдварду. Чарли выглядит благодарным, когда Джейкоб уходит позвонить.

– Если ты в настроении, мы с Джейкобом можем прийти посмотреть игру с тобой? – предлагаю я.

Он улыбается.
– Да, я бы очень этого хотел.

– Прости, что сорвалась на тебя, – говорю я, но он отмахивается от моих извинений.

– И не забудь принести мне пиво к игре, – говорит он с вымученной улыбкой.

Я смотрю на гору таблеток на ночном столике.
– Я не думаю, что тебе можно пить алкоголь, – говорю я, многозначительно на него глядя.

Он смеется, слабо, но искренне.
– Белла, если я сегодня пережил прием сорока таблеток, то одно пиво меня не убьет.

– Нет, может, и нет, – соглашаюсь я. – Но только одно.

Он улыбается.
– Только одно.

За последующую пару дней Чарли становится сильнее, и хотя он еще не готов вставать с постели, улучшение в его состоянии радует.

В четверг вечером повидаться с Чарли заходит Сью, дав мне прекрасную возможность встретиться с Эдвардом, чтобы мы могли поговорить, прежде чем поедем забирать Джейкоба из школы.

Неделя у Джейкоба прошла хорошо, и мы решили, что стоит придерживаться плана и рассказать ему о нас, пока это не сделал кто-то другой.

Эдвард приезжает как раз во время ланча, и я выхожу к его машине, размышляя, куда мы пойдем поговорить. Нам нужно уединенное место, но после моего субботнего прозрения насчет моих чувств к нему, я не уверена, что хочу оставаться с ними наедине.

Он наклоняется и открывает мне дверь, когда я подхожу.

– Привет, – говорит он с улыбкой, когда я сажусь. – Как твой отец?

– Ему лучше, – отвечаю я, не желая говорить об этом сегодня.

– Это хорошо, – говорит он с утешающей улыбкой. – Сколько у нас времени до окончания занятий?

– Пара часов.

– Значит, нам надо остаться в Форксе, – тихо говорит он, и у меня складывается впечатление, что он что-то задумал. – Слишком мало времени, чтобы ехать куда-то еще.

– Да. Так что ты надумал?

Мы договариваемся, и оказывается, что Эдвард может расчистить свое расписание только на четверг. Я собиралась поговорить дома, но теперь, когда Чарли вернулся, я предвижу еще одну неловкую встречу в кафе.

– Элис сказала, что мы можем поговорить у нее дома, – говорит он, бросив на меня косой взгляд.

– Точно нет!

Он вздыхает.
– Джаспер уехал из города по делам, Элис на работе. Нас никто не побеспокоит. – Он снова смотрит на меня и вскидывает бровь.

– Ладно, – вздыхаю я.

Вариант не идеальный, но уж лучше так, чем шептаться в кафе.

Он ведет меня в дом, провожает в комнату, в которой состоялась наша с Элис ссора. Он забирает у меня куртку и приглашает присесть. Я смотрю, как он снимает свою куртку и бросает ее на спинку дивана.

Он очень изменился физически. Он все так же невероятно красив, но стал гораздо более элегантным. Его волосы никогда не были так аккуратно уложены, а его одежда никогда не была такой изящной и безупречной. У него даже блестят ботинки.

Ничто в нем не напоминает мне о его прежней повседневной растрепанности.

Конечно, я заметила это все раньше, но не с тем интересом, с которым замечаю сейчас. Раньше это было небрежное созерцание, но сегодня я смотрю на него глазами той, кто никогда не станет ему равной. Той, кто, наверное, никогда равной и не была.

– Я могу тебе что-нибудь принести? – спрашивает он, и я отрываю взгляд от его обуви и смотрю ему лицо.

– Нет, спасибо, – бормочу я, мысленно выдергивая себя из бессмысленных размышлений

Он садится напротив меня, потирая сцепленные в замок ладони, привлекая мое внимание к своим наманикюренным пальцам.
– Так что, привезем Джейкоба сюда после школы, чтобы поговорить?

– Я собиралась поговорить с ним сегодня вечером сама, – говорю я. – Я просто подумала, что мы сейчас обсудим, что я буду ему говорить.

Выражение его лица становится напряженным.
– Ты больше не одна, Белла. Я думал, мы определились с этим.

– Я знаю. Просто мне кажется, что Джейкобу будет легче, если это сделаю я, – возражаю я.

– А ты не думаешь, что у него будут вопросы к нам обоим? – спрашивает он, вскинув брови.

Я задумываюсь над этим и, возможно, именно поэтому не хочу, чтобы Эдвард присутствовал во время разговора. Я не знаю, что Джейкоб спросит, а он может поднять вопросы, на которые мы оба не готовы отвечать.

Эдвард все еще ждет моего ответа.

Я сглатываю.
– Я понятия не имею, как он с этим справится. Я не рассказывала ему подробностей наших… отношений.

– Так что ты планируешь ему сказать? – спрашивает он.

– Что ты был женат. – Я потираю лицо ладонью. – Я вообще не знаю, что ему говорить. Ему девять лет… как много из всего этого он поймет? Он только поймет, что это неправильно, а я не хочу его расстраивать. – Меня начинает угнетать этот груз, и я чувствую, как на глаза вдруг наворачиваются слезы. – И так уже слишком много огорчений, – шепчу я, мысленно возвращаясь к Чарли.

Я чувствую движение, затем рядом со мной прогибается диван, когда он садится. К моему ужасу, меня подавляет горе, и слезы, которые я сдерживала, я больше сдерживать не могу. Я прячу лицо в ладонях, и из моего горла вырываются громкие всхлипы.

Он обхватывает меня рукой за плечи, осторожно прижимая к себе, но я не могу броситься к нему в объятья. Как бы сильно мне ни хотелось найти утешения в его руках, я знаю, что это будет слабым утешением.

Я не для этого здесь. Я вырываюсь и пытаюсь извиниться, но голос дрожит. Он уходит ненадолго, а вернувшись, сует мне в руки платок. Мне приходит в голову мысль, что пора уже носить с собой свой собственный, раз уж я срываюсь на ровном месте.

Я вытираю глаза и нос, и хотя я уже больше не всхлипываю, слезы все не останавливаются.

– Хочешь поговорить об этом? – тихо спрашивает он.

Мой первый инстинкт – отказаться, но я все равно киваю.
– Я просто… я не ожидала, что все изменится так быстро, – я смотрю на него. – Прости. Так делу не поможешь.

Он изучает мое лицо взглядом.
– Ты так привыкла справляться одна, что даже не рассматриваешь вариант разделить с кем-то свою ношу?

Его вопрос заставляет меня осознать, что, несмотря на то, что я с радостью приняла помощь от Клируотеров и советы Майка, я не впустила Эдварда. Когда-то он был единственным человеком в моем мире, который, как мне казалось, действительно слушал меня, единственным, к кому я шла, когда мне хотелось быть услышанной. И хотя теперь он здесь, я не могу не думать, что это именно он забрал это у меня… и я не знаю, смогу ли я снова впустить кого-то в свою жизнь так, как впустила тогда его.

Я рассказываю ему о том, что происходит с Чарли, и смирение, с которым он меня слушает, говорит мне, что он не удивлен столь быстрыми изменениями. Это расстраивает меня еще больше, поэтому я снова перевожу разговор на Джейкоба и спрашиваю его, что он хочет делать.
– Я думаю, нам надо привезти Джейкоба сюда после школы и поговорить с ним вместе, – предлагает он. – Незачем тебе делать это одной. – Он замолкает на мгновение, упершись локтями в колени. – Если он разозлится или расстроится, то лучше, конечно, если мы оба будем рядом.

Меня радует его беспокойство за Джейкоба, но в то же время оно напоминает мне о том, что сейчас речь идет не обо мне и не о моем бремени. Испытывая мириады эмоций, несложно забыть, что мы больше не те люди, которыми были раньше. Он не тот мужчина, которого я знала, а я не та девушка, которая нуждалась в нем. Он здесь ради Джейкоба и ничего более.

Собравшись с оставшимися силами, я поворачиваюсь к нему.
– Я не уверена, как он воспримет новость, Эдвард. Он вот-вот узнает, что его родители небезгрешны. Любому ребенку непросто, когда он узнает, что его родители простые люди с изъянами, как и все. Джейкоб выстроил богоподобную версию тебя, и я боюсь, что твое присутствие принесет больше вреда, чем пользы. Может, ты поговоришь с ним, когда он все обдумает?

Он встает и отходит в противоположную часть комнаты.
– Я тоже часть происходящего, – настаивает он, не глядя на меня. – Я не собираюсь прятаться за твоей спиной и пережидать бурю. Если он будет злиться или расстраиваться, я обязан ему быть рядом.

Может, он прав, и если он действительно хочет быть здесь, я не смогу его остановить. Я киваю и делаю еще один неровный вдох. Эдвард предлагает сделать мне чай, чтобы успокоиться, но мои нервы сейчас не усмирила бы и лошадиная доза транквилизатора.

Мне удается убедить его, что будет лучше, если я съезжу за Джейкобом и привезу его сюда, чем если мы поедем в школу вместе. Несмотря на то, что нас уже видели вместе, но приехать туда вместе снова, все равно что напрашиваться на скандал.

Он отвозит меня домой, где Чарли и Сью смотрят вместе старый фильм по маленькому телевизору в гостиной… ну, Сью смотрит, а Чарли дремлет на диване.

Джейкоб спрашивает, куда мы едем, и я отвечаю ему, что мы встречаемся с Эдвардом, но не говорю о том, что дом принадлежит Элис. Он безумно рад Эдварду, что лишь усиливает мои тревоги, потому что я знаю, что радоваться ему сегодня недолго.

Он оглядывает комнату и останавливает взгляд на фотографиях в рамках на серванте.

– Это Элисон, – говорит он, беря одну.

– Элис, – поправляет Эдвард.

Джейкоб смотрит фотографии, приподнимая их.
– Кто это?

Эдвард смотрит на него нервным взглядом.
– Это Джаспер, муж Элис.

– А это? – Он приподнимает другую рамку.

– Джейкоб, – перебиваю я. – Нам нужно с тобой поговорить. Можешь посмотреть фотографии потом.

– Это дом Элис? – спрашивает он, не реагируя на мои слова. – Где она? Я поэтому здесь? Ты привезла меня сюда познакомиться с ней?

– Джейкоб!

Эдвард поглядывает на меня, когда я повышаю голос, а я прикрываю глаза и делаю глубокий, успокаивающий вдох.

Я смотрю на Джейкоба.
– Присядь, пожалуйста. Нам нужно поговорить с тобой кое о чем.

Он оборачивается и смотрит на меня, а потом переводит взгляд на Эдварда, который отвечает ему кивком. Он садится, но взглядом продолжает осматривать комнату. Эдвард садится рядом со мной, оставив Джейкоба одного на диване напротив нас. Наконец он смотрит на нас и хмурится.

– Где твоя семья? – спрашивает он Эдварда.

Эдвард смотрит на меня смущенным взглядом.
– Джейкоб, помнишь, как мальчики в школе говорили про меня нехорошие вещи?

– Когда они сказали, что у тебя «половое сношение» с Майком? – спрашивает он так невинно, что это выглядит комично.

Эдвард напрягается рядом со мной. Я бросаю на него предупреждающий взгляд; сейчас не время злиться на ерунду, которую дети говорят друг другу в школе.

Я сосредотачиваюсь на Джейкобе.
– Ну, дело не в том, что они сказали. – Я смотрю на Эдварда, который все еще сердится. – Мы с твоим отцом решили, что нам нужно быть честными с тобой, чтобы больше никто не смог… так тебя обидеть.

– Они меня не обидели, – говорит он, защищаясь, и смотрит на Эдварда, будто боится, что он станет хуже о нем думать.

– Я знаю, милый, – отвечаю я, и Джейкоб сурово на меня смотрит, наверное, потому, что я снова назвала его милым.

– Что вы хотите мне сказать? – спрашивает он, переводя взгляд с одного на другого.

Эдвард встает и подходит к камину. Мы с Джейкобом смотрим, как он с мгновение просто стоит спиной к нам, а потом разворачивается и смотрит прямо на Джейкоба. Внезапно его поведение меняется, он кажется авторитетной фигурой. Он будто бы резко отстранился от ситуации, и я задумываюсь, что это какой-то защитный механизм.

– Мы думаем, что должны кое-что тебе объяснить, – начинает Эдвард, но Джейкоб перебивает его.

– Я уже знаю, что вы с мамой не женаты, – говорит он, закатив глаза, и поглядывает на меня. – И я уже знаю, что значит слово на букву «С».

Я ахаю.
– Джейкоб! Мы не…

– Когда приедет твоя семья? – спрашивает он у Эдварда, проигнорировав меня.

– Они не приедут. Мы не для этого тебя сюда привезли, – отвечает Эдвард.

– Значит, это твой дом? Вы привезли меня сюда, чтобы познакомить с твоей женой? – спрашивает Джейкоб, шокировав нас обоих.

Глаза Эдварда потрясенно округляются.
– У меня нет жены, – тихо говорит он.

– С подружкой? – спрашивает Джейкоб.

Будь я собакой, мои уши уже встали бы торчком во внимании.

Эдвард сглатывает и бросает на меня беглый взгляд, а потом поворачивается к Джейкобу.
– Подружки у меня тоже нет.

Джейкоб смотрит на него с мгновение, будто взвешивает что-то в голове. Он смотрит на меня, хмуря брови, а потом переводит взгляд на Эдварда.
– Тогда почему ты не женился на маме?

Эдвард неуверенно смотрит на него.
– Это мы и пытаемся тебе сказать. Когда… я познакомился с твоей мамой, у меня уже была жена, – говорит он.

– Господи, Эдвард! – восклицаю я. – Нельзя же так брякать.

Джейкоб выглядит… я даже не понимаю, как он выглядит. Не обратив внимания на мой вскрик, он смотрит на Эдварда. Выражение его лица не изменилось, брови все так же нахмурены, губы поджаты в тонкую линию.

Я задумываюсь, а слышали ли они меня, потому что Эдвард тоже никак не реагирует. Он просто садится рядом с Джейкобом и накрывает его ладонь своей.

– Я понимаю, что тебе, возможно, трудно это понять, но я хочу всегда быть честным с тобой, Джейкоб. Я совершил в жизни поступки, о которых очень жалею, потому что они причинили боль людям, которых я любил. Я лгал и обманывал, и не горжусь этим.

Он замолкает ненадолго, и Джейкоб вынимает руку из-род его ладони.
– Но я никогда не стану лгать тебе. Я очень горжусь тем, что я твой отец, и я сожалею, что меня не было рядом.

Джейкоб смотрит на него, хлопая глазами, но ничего не говорит. Я задумываюсь, не снял ли Эдвард себя своими же словами с пьедестала, на который Джейкоб его поставил. Они смотрят друг на друга, и я чувствую, что мне, возможно, следует что-то сказать, чтобы развеять напряжение, но это их момент. Отец выкладывает карты на стол перед своим сыном.

– Что случилось с твоей женой? – спрашивает Джейкоб едва слышно.

– Мы развелись. У нее теперь новый муж, и она очень счастлива, – говорит Эдвард все тем же спокойным голосом. Я удивляюсь его спокойствию. И схожу с ума внутри.

– У тебя еще есть дети?

Боль в голосе Джейкоба отдается болью на лице Эдварда. Мне требуются все силы на то, чтобы не подойти к Джейкобу и не обнять его.

Маска, которую надел Эдвард, трещит по швам, и он нервно потирает челюсть ладонью.
– Были, – отвечает он и поглядывает на меня. Раз уж он пообещал Джейкобу, что никогда не будет ему врать, я киваю. Он снова смотрит на Джейкоба. – У нас была дочь.

– Где она? – ахает Джейкоб. Я подхожу к нему и обхватываю рукой за плечи. Он поднимает взгляд полных слез глаз.

– Она умерла еще в младенчестве, – голос Эдварда срывается.

Джейкоб смотрит на него. На его лице отражается непонимание и страдание, а глаза изучают лицо Эдварда.
– Ты никогда меня не хотел, – обвиняет он.

– Джейкоб! – тихо ругаю я. – Нельзя так говорить. Эдвард не знал о тебе, мы уже говорили об этом.

Он сердито смотрит на меня.
– Он не хотел нас. У него уже была жена и ребенок! – кричит он. – А ты мне не сказала!

Он встает и вырывается, когда я пытаюсь удержать его за руку. Он встает у окна.

Эдвард выглядит потрясенным, но когда он открывает рот, чтобы заговорить, я отрицательно мотаю головой.

Встав позади Джейкоба, я опускаю ладонь ему на плечо, и он напрягается.
– Джейкоб, это произошло уже очень давно. Мы совершили ошибки, не раз принимали неверное решение, но это не изменяет того, что твой отец чувствует к тебе, – говорю я, пытаясь его убедить. – И это не должно влиять на то, что ты чувствуешь к нему. Теперь он рядом… – Я бросаю взгляд на Эдварда. – Только это и имеет значение.

– Значит, это твоя вина? – резко говорит он. – Он не жил с нами из-за тебя?

Я делаю глубокий вдох.
– Я сделала, как считала лучше.

– Ты лгунья! – кричит он. – Я хочу домой, – резко добавляет он, разворачиваясь к двери.

– Джейкоб, я знаю, что это нелегко, но не кричи на меня, – говорю я, еле сдерживая эмоции.

Эдвард выступает вперед и пытается заговорить, но Джейкоб отворачивается к нему спиной. Я одними губами прошу Эдварда дать ему время.

Эдвард везет нас домой в тишине. Джейкоб задумчиво сидит на заднем сидении, а мы впереди. Эдвард едва успевает остановить машину, как Джейкоб выскакивает и мчится в дом.

– Я все испортил, да?

– Он на меня злится. Давай я поговорю с ним и попробую его успокоить. – Он смотрит на меня с сомнением. – Заходи в дом и подожди. Я попытаюсь уговорить его поговорить с тобой. Не хочу, чтобы стало хуже.

Он соглашается, и пока мы идем через двор, я надеюсь, что Чарли будет наверху. Однако, когда мы входим в дом, он сидит на диване, а Сью собирается уходить. Он потрясенно округляет глаза, увидев Эдварда, но у меня нет времени зацикливаться на этом. Я приглашаю Эдварда присесть и иду наверх к Джейкобу.

Он сидит в спальне с нечастным видом. Мне непросто объяснить ему, что наш с Эдвардом поступок был неправильным, но это ни в коем случае не означает, что он был нежеланным ребенком. Он засыпает меня кучей вопросов, говорит, что думает, что я скрывала его, потому что стыжусь его.

Я всегда боялась, что это случится, и это моя кара за неправильный выбор. Я могу лишь повторять, как сильно я люблю его и как сильно хочу, чтобы Эдвард теперь был частью его жизни. В конце концов, он начинает слышать правду в моих словах и немного расслабляется, но не позволяет мне его утешить. В итоге мне приходится сдаться и дать ему немного пространства, которое ему необходимо, чтобы все обдумать.

Я спускаюсь вниз с тяжестью на сердце, чтобы сказать обо всем Эдварду. Я не успеваю спуститься и на половину пролета, когда слышу их голоса. Они звучат резко и настойчиво, и по приглушенно шепоту становится понятно, что они пытаются не шуметь.

– … значит, вы думаете, что это хорошо? – голос Эдварда звучит холодно и горько.

– Для нее было хорошо, – голос Чарли звучит устало и с оттенком вины. – Слушай, я думал, что защищаю ее. Я думал, что твоя жена тебя выгнала, и ты вернулся к ней, выбрав второй наиболее подходящий вариант.

Я останавливаюсь посреди лестницы, прижавшись спиной к стене из страха, что они меня заметят.

– Второй? – голос Эдварда наполнен злостью. – Вы понятия не имеете. Никто не имел понятия, черт подери, но это не помешало вам постараться… – Я слышу его громкий вздох. – Знаете, что? Это уже не имеет значения. Все и так уже испорчено!

Я сильнее прижимаюсь к стене, услышав шаги.

– Погоди! – отчаянно просит Чарли. Шаги стихают. – Я только что вернул ее и… при всем, что сейчас происходит, я начинаю осознавать, что поступил неправильно. – Я слышу горький смешок Эдварда, но Чарли продолжает: – Теперь я сожалею об этом и знаю, что никогда не смогу вернуть прошлое и все исправить, но как бы то ни было… я прошу прощения.

У меня голова идет кругом. О чем он вообще говорит? За что ему извиняться?

Я задерживаю дыхание, когда в комнате наступает тишина.

Я слышу какое-то движение и скрип кожи дивана, но никто по-прежнему ничего не говорит. Я размышляю, не выйти ли к ним, когда Эдвард снова заговаривает.

– Она ваша дочь. Вы поступили так, как думали, будет лучше. – В его голосе слышится тень прощения.

– Я был неправ, – отвечает Чарли. – Я лишил вас всех шанса прожить жизнь вместе.

Снова скрип кожи.
– Что ж, полагаю, этого мы никогда не узнаем, – говорит Эдвард вновь с прохладцей в голосе. – Мне пора. Сомневаюсь, что Джейкоб захочет сегодня со мной говорить.

Я стою на нижней ступеньке, когда он выходит в коридор. Он смотрит на меня бешеным взглядом и спрашивает, не хочет ли Джейкоб с ним поговорить. Когда я качаю головой, он кивает, будто ничего другого не ожидал. И не сказав ни слова, он уходит.

– Как много ты слышала? – спрашивает Чарли, слабо поворачиваясь в мою сторону, когда я вхожу в гостиную.

– Что ты сделал, пап?

– Иди сюда, присядь, – говорит он, глядя на меня. – Пожалуйста?

Я в оцепенении делаю, как он просил, и он берет меня за руку. Меня поражает, какая холодная у него рука, и я инстинктивно накрываю ее своей и потираю, чтобы согреть.

– Я пытался тебе сказать в тот день, когда мы поехали на рыбалку, – начинает он. – У меня было много времени, чтобы все обдумать, с тех пор, как ты вернулась, и… что этот чертов рак дал мне, так это ясность мысли, – говорит он с горечью. – Когда я оглядываюсь назад, я вижу все, что, по моему мнению, имело значение, но на самом деле не имело. Гордость – напрасное чувство, – говорит он, будто сам себе и качает головой, прогоняя мысль. Он опускает лицо в ладони. – Мне нужно сказать тебе, как я сожалею обо всем этом.

– О чем обо всем? – переспрашиваю я. Я чувствую, будто не смогу вынести еще одного эмоционального разговора, но, вспоминая слова Сью и видя в его глазах необходимость высказаться, я беру его за руку, поощряя продолжать.

– Все так запутано, – говорит он, не глядя на меня. – Джейкобу приходится впервые знакомиться с отцом. Тебе приходится разбираться с Эдвардом и его семьей. Все это должно было быть улажено много лет назад.

– Пап, – перебиваю я. – Почему ты извинялся перед Эдвардом?

Он отпускает мою руку и потирает усы. Он не заговаривает, пока не встречается со мной взглядом.
– Когда Эдвард вернулся искать тебя, через пару месяцев после твоего отъезда, – он сглатывает, – я не сказал ему, где ты, и предупредил, чтобы он не искал тебя – что тебе лучше без него.

Я испытываю облегчение.
– Я уже знаю это, пап… и ты, пожалуй, был прав.

– Не был, Белла, – говорит он. – Я должен был позвонить тебе и сказать, что он приезжал, нам нужно было встретиться как нормальным людям и разобраться. У Джейкоба был бы отец… у меня бы была ты… – Меня пугают слезы, блестящие в его глазах. Он мой отец, мне невыносимо видеть его расстроенным.

– Он легко поверил твоим словам, – возражаю я. – Он никогда не хотел быть со мной по-настоящему, пап. Он не боролся за меня, и, насколько нам известно, не стал бы бороться за Джейкоба. Конечно, теперь он на коне, но он другой человек. Теперь ему нечего терять… тогда ему было что терять, и он предпочел сражаться за это.

– Ты не понимаешь, – говорит Чарли, все еще страдая от чувства вины. – Я солгал ему. Я сказал, что ты поступила в колледж и…. – он замолкает, – …нашла себе другого. Я сказал ему, что ты счастлива со сверстником.

Он указывает на кресло.
– Он сидел в этом самом кресле и говорил, как сильно тебя любит, и об обещаниях, которые давал. Он хотел сдержать эти обещания. Мы долго спорили в тот день. Он умолял меня сказать ему, где ты. Но я сказал ему, что ты слишком молода для него, что ты не заинтересована в том, чтобы остепениться. Хотя я прекрасно знал, что тебе приходилось делать, и что у тебя разбито сердце. Я видел, что и у него тоже… но все равно солгал ему, потому что ненавидел его и хотел, чтобы он страдал так же, как заставил страдать тебя.

Меня посещают воспоминания о тех мрачных месяцах. Я только и делала, что сидела в своей комнате и думала об Эдварде… мучая себя мыслями о том, как они с Ириной украшают свой новый дом. Обустраивают детскую для своего малыша и радостно планируют совместное будущее. Порой боль была такой сильной, что я переставала ясно видеть происходящее. Я чувствовала, будто у меня нет будущего. Я застряла в прошлом, жаждя жизни, которую мне обещали и которою забрали у меня.

Рене не справлялась, она не знала, что со мной делать и даже звонила Чарли спросить, не обратиться ли ей за профессиональной помощью. Я не знала этого в то время, она рассказала мне только несколько лет спустя о том, какими ужасающими были эти несколько месяцев. Какой опустошенной я была.

Я начала бороться, только когда во мне зашевелился Джейкоб.

Он был лучиком света, который дал мне надежду, и с тех пор все всегда было ради него.

Он был причиной моего существования, и я смогла найти способ отодвинуть Эдварда на задворки сознания.

– Прости меня, Белла, – говорит Чарли, встречаясь со мной взглядом. – Но я должен был быть честен с тобой. Если есть шанс, что вы двое все уладите, то я должен быть честен с тобой. Ты должна знать, что не он один тебя подвел – я тоже.

Я снова беру его за руку и, поднеся ее к губам, целую. Затем кладу ее себе на плечо и прижимаюсь к его груди. Он крепко меня обнимает, пока я плачу.