Я вывалил собачий корм в розовую керамическую мисочку. На ней гордым и превосходным, по моему мнению, почерком для четырёхлетки было выведено «Пироженка». Моя тётя отвела Пенни в гончарную мастерскую, где та весь день рисовала для всех членов семьи, включая Пироженку. На рабочем столе в офисе у меня стояла прелестная багрово-зелёно-голубая блестящая статуя Свободы – спасибо бабуле Эсме.

Белый «одуванчик» у моих ног вилял хвостом в предвкушении еды.

– Постарайся не измараться, собачонка, – проворчал я, уходя прочь и оставляя её завтракать.
Шарлотта покачала головой, когда я вернулся на кухню.
– Питомец взрастит в Пенни ответственность. Ей придётся кормить её каждое утро и полдень. Ей придётся выгуливать её, играть. Не говоря уже о том, чтобы убирать. Обещаю, Шар, тебе не придётся убирать за этой собакой, – пародировала Шарлотта, обращая против меня мои же слова.

При покупке собаки я врал напропалую. Я оправдался тем, что для моей Пеннилав это послужит отличным опытом. Дочки хватило на два дня. Затем забота о Пироженке стала ей в тягость. Фейс стала просить меня ухаживать за собакой, и каждый раз я поддавался ей. С тех пор и разгребаю это дерьмо – в буквальном смысле.

Я почесал затылок и пошаркал к столу.

– Не начинай пилить меня этим с утра пораньше. Ночью у меня был посетитель, из-за громкого храпа которого я не мог заснуть.
Моя бронзоволосая кроха удобнее устроила куклу на своих коленях, параллельно пытаясь завтракать. На меня уставились большие карие глаза, как у оленёнка, и дочь поджала сердцевидные губки.
– Я не храплю, папочка. – Негодование дочери мигом напомнило мне мать Пенни. – Лала, скажи ему, что я не храплю.
Учась говорить, Пенни с трудом выговаривала имя Шарлотты. Сейчас же это прозвище закрепилось за ней.
Иногда я ловил себя на том, что так же называю Шарлотту.
– Ангелы подобно Фейс просто не могут храпеть, – вступилась за неё Шарлотта, ставя стопку блинчиков передо мной.

Фейс Элизабет Мэйсен. Мы с Изабеллой выбрали это имя до рождения, так как знали, что ждём девочку. Мы видели снимки УЗИ. Их было так много – особенно под конец беременности. Так много посещений врачей. Пенни – прозвище, данное мной дочке за её цвет волос и очевидный символизм имени. Я запихнул целую вилку блинчиков в рот, надеясь проглотить вместе с ними комок в горле.

– Видишь, я не храплю. Раз Лала так говорит, значит, так и есть.
Пенни вернулась к поеданию блинчиков, утопающих в излишках сиропа. Её пижама отправится в стирку сразу после завтрака. Моя Пенни тоже искупается сегодня утром.
– Лала всегда права, да?
– Всегда, – кивнула Пенни.

Шарлотта подмигнула мне, начиная мыть посуду. Она оказалась права насчёт многих вещей. Владела интуитивным знанием. Я чётко помню одно из утр на кухне с всезнающей Лалой.

– Думаю, она беременна.
– Что? Нет, – поднял я на смех Шарлотту.
– На этой неделе её тошнит каждое утро. Это никак не грипп.

Я качнул головой, не в силах переварить эту информацию в такую рань.

Предположив, что у моей жены последние пять дней был грипп, я переселился в соседнюю комнату, так как не хотел заразиться от неё. А сон в одиночку мне не шёл. Мне претило спать одному. Изабелла полтора месяца как не предохранялась. Мы много занимались сексом, так что беременность возможна. Я знал, что преуспею в зачатии детей.

– Ты так думаешь?
Шарлотта с энтузиазмом кивнула.
– Да. Я уверена.
Изабелла вернулась на кухню, волосы собраны в небрежный пучок. Я запретил ей выходить на работу сегодня. Ей необходимо обследоваться у врача.
– Наверное, не стоило есть яичницу, а ограничиться лишь тостом, – Изабелла обратилась к Шарлотте, садясь на противоположный конец стола от меня. Я присмотрелся к жене. Выглядела уставшей. Кожа нормального цвета. Не бледная. Почти… сияющая. – Что?
Я поймал взгляд жены. Он заставил меня позабыть о работе.
– Может, доктору стоит сделать тест на беременность.
– Что? – Глаза Изабеллы удивлённо округлились.
– Шар считает тебя беременной. Это возможно?
Изабелла упёрлась локтём о стол, подперев рукой голову.
– Я не… не может быть… Последние месячные… о Боже… ты думаешь?
Изабелла посмотрела на Шарлотту, которая снова энергично закивала.
– Это объясняет утреннюю тошноту. К тому же ты измождена, – промолвила Шарлотта.
Изабелла обдумывала этот вариант. Шестерёнки крутились в её голове. Она мысленно считала дни с последних месячных. А затем уставилась на меня.
– О чём задумался? – она жевала губу.
– Думаю, тебе следует сделать тест у врача.
– Мы готовы к детям? Я не думала, что это произойдёт так быстро. Считала, что уйдёт не один месяц попыток. Я не уверена, что готова. А вдруг я не готова?
Беспокойство Изабеллы вызвало у меня улыбку. Она станет самой замечательной матерью на Земле.
– Мы готовы. Ты готова. Если ты хочешь четыре или пять таких штук, то нам пора приступать.
Встав, я переместился к жене. Если это беременность, а не грипп, – я могу вернуться в спальню. И опять целоваться. Я ненавидел не целовать её. Я стащил Изабеллу со стула. Обнял и поцеловал в макушку.
– Всё будет в порядке. Давай не волноваться понапрасну.
Шарлотта гаркнула. Я дёрнул головой в её сторону. Она прикрыла ладонью рот. Изабелла хихикала в моих объятиях.
– Меня пугает, что ты рациональнее меня, – жена стиснула меня в объятиях.
Такое редко бывало. При желании я «включал» мозг.
– Видишь, что любовь творит со мной? Делает меня разумным и беззаботным человеком.
Изабелла приподняла лицо. На него легла тень беспричинного страха. Не о чем волноваться. Я знал, что мы станем самыми лучшими родителями. Вместе создадим самую замечательную, любящую семью в мире.
– Ты взбудоражен этим, не так ли?
– Немножко, – кривовато усмехнулся я, разглаживая морщинки беспокойства, избороздившие переносицу жены.
Мне хотелось детей от Изабеллы. Хотелось их ещё до свадьбы. Хотелось доказать себе, что я отличаюсь от отца. Я хотел зачать детей с Изабеллой, чтобы наша любовь обрела форму дышащего, живого существа. Того, кто смог бы народить внуков и правнуков, и так далее. Наша любовь заслуживала вечной жизни.
– Я люблю тебя.
– Я люблю тебя бесконечно больше.
Таков был мой новый ответ. Меня сводило с ума, что не было пределов нашим чувствам. Любовь Эдварда Мэйсена ничем не переплюнуть.
– Это может быть кишечный грипп.
Я фыркнул:
– Я не позволю ничему случиться с тобой, Изабелла. В случае угрозы жизни я могу нанять лучших врачей в мире. Я знаю, что это ребёнок. Шарлотта так говорит – значит, правда.
Изабелла нежно поцеловала меня и улыбнулась.
– Жизни не угрожает, но точно её меняет.

Как была права и как ошибалась она тогда.

– Кто-нибудь выгуляет Пироженку, пока она снова не обделалась в доме? – поинтересовалась Шарлотта.
– Пожа-а-алуйста, папочка? – На меня уставилось ангельское лицо Пенни.
– Хорошо, но в следующий раз ты её выпустишь. По рукам?
– По рукам?
Согласилась дочка, зная, что ей нужно только похлопать ресницами и ласковым голоском попросить меня, и я отпущу Пироженку на волю, пока чёртова псина не сдохнет… или не станет жить в питомнике.
– Вы такой ответственный собачник, мистер Мэйсен, – подколола меня Шарлотта.

Я презрительно усмехнулся, подхватил дьявольское отродье и вынес его на улицу. Посадил на траву, дав отмашку мчаться и делать свои дела среди зелени. Обнюхавшись, она обоссала стул на террасе.

– Пироженка! Чёртова псина, марш в траву! – Вместо этого собака залаяла на меня. Визгливое создание. – Ссы! В! Траву!

Я гонялся за ней по двору. Тупая псина. Повезло, что Пенни души в ней не чаяла. Я бы, не задумываясь, отвёз бы Пироженку в приют. Я потёр глаза. У меня ещё целый день впереди. У Пенни урок танцев, ещё Эмметт должен заехать, а мне за час нужно успеть переделать кучу рабочих дел.

Субботы всегда выдавались насыщенными. Эта не стала исключением.

Я свистом подозвал собачку.

– Пироженка, ко мне! Ко мне, глупая животина!

Естественно, собака знала, что хозяин – занятой человек, поэтому перечила как только можно. Я не стану гоняться за этой дьявольской псиной. Босиком и в пижаме. Да будь я проклят, бегая за псиной-одуваном по заднему двору. Я сел на кирпичную кладку, опоясывавшую террасу. Подожду пару минут.

Я закрыл глаза, подставив лицо утреннему небу. Давненько я не медитировал. Я глубоко вдохнул, мысленно возвращаясь во времена, когда субботнее утро проводил в постели с женой.

– Николас Чарльз Мэйсен, – я поцеловал её всё ещё плоский и гладкий живот.

Изабелла была на двенадцатой неделе беременности. Не настолько, чтобы животик был заметен.

Достаточно, чтобы сообщить родственникам об этом.

Шарлотта знала. Тайлер в курсе. Неведомо как мы умудрились скрыть ото всех остальных. Последние шесть недель выдались мучительными. Изабелла пару раз едва не проговорилась Джасперу. Любопытно, почему Эсме ещё не догадалась.

– Думаю, это девочка.
– Мальчик. Будет мальчик.
– Думаю, через восемь недель точно узнаем пол. Конечно, если ты захочешь узнать во время УЗИ.
Изабелла взлохмачивала мои волосы, пока я выводил невидимые круги вокруг её пупка.
– Я хочу знать. А ты?
Она улыбнулась мне:
– Немного. Не думаю, что выжду оставшиеся двадцать восемь недель. Такой долгий срок. Мне же хочется подготовить детскую до рождения ребёнка.
– Уверен, ему понравится, если убранство его комнаты будет в синих тонах и в самолётиках. Мальчишки любят самолёты.
Изабелла тряхнула головой, а я поцелуями поднялся по её телу, дойдя до груди. Живот Изабеллы ещё не выдавался, а вот груди… груди основательно увеличились в объёме.
– Кажется, мальчики также любят сиськи.
– Ещё как любим. Мы определённо любим сиськи.
Я потыкался носом между них, языком поигрывая с одним соском. Изабелла тихо, хрипло простонала в одобрении.
– Ты ведь знаешь, тебе придётся делиться ими с новорождённым.

Пока что мне не хотелось думать об этом. Мысль о том, что тело жены не будет всецело принадлежать мне, отвлекала меня от текущих целей. Я буду делиться Изабеллой разными путями и смирюсь с этим. Я не мой отец. Я уже понимал, что другой. Я любил этого ребёнка. Полюбил ещё до того, как уверился в его существовании.

Я забрался на жену, раздвинул ей ноги. Скользнул в её лоно, чувствуя, как её тело привыкает ко мне.

– Я люблю тебя.
Прошептала Изабелла, ведя пальцем вниз по щеке, пока я нависал над ней.
– Я люблю тебя… вас.
Широченная улыбка расцвела на её лице.
– Ну, мы любим тебя безгранично больше.
Наклонившись, я рассмеялся ей в шею.
– Не крадём мои фразочки.

Я поцеловал жену в шею, двигая бёдрами. Изабелла царапала мне спину. Ладонями впилась мне в ягодицы, глубже толкая меня в себя. Никто не любил больше, чем я Изабеллу. Невозможно.

– Гав, гав, гав!
Лаяла Пироженка у моих ног. А я и не заметил её возвращения. Как и не понял, где она умудрилась вляпаться в единственную лужу на газоне. Омерзительно грязная. Лапы, живот и мордочка были испачканы.
– Ты вконец издеваешься надо мной, псина?
Мне не хотелось дотрагиваться до неё. Не хотелось возиться с ней, однако Шарлотта уволится, если я попрошу её заботиться об этой твари.
– Доброе утро, сэр, – раздался голос со стороны лужайки.

Тайлер. Он никогда не уволится. Они с Терри жили в гостевом домике. Изабелла силой принудила их принять домик в подарок на свадьбу, объяснив, что женатый мужчина должен иметь свой дом, даже будь он главой службы охраны одного из самых богатых людей Америки.

Тайлер присоединился к нам на террасе. Глянул на грязного щенка и промолчал.

– Доброе утро, – с превеликим удовольствием поздоровался я, пытаясь скрыть злобную ухмылку. – Мне нужно искупать Пенни до похода на танцы. Помой собаку или найди того, кто это сделает за тебя, пока я забочусь о своей Пенни.

Миновав парня, я похлопал его по плечу и вернулся в дом. Клянусь, я слышал, как он выругался.

– Закрой глаза, малышка.

Я полил водой бронзоволосую головку дочери, смывая шампунь. Пришлось пару раз сделать, пока он не вымылся. Я вручил ей полотенце, чтобы промокнуть глаза.

Когда дочка открыла глаза, то стала играть с пластиковыми игрушками морских зверей, плавающих вместе с ней в ванне.

– А что очень дальше расположено – Африка или Луна?
– Луна дальше, чем Африка.
– А что дальше Луны?
– Давай посмотрим. Солнце дальше Луны. Как и другие планеты.
Пенни заставила плавать перед ней тюленя бок о бок с акулой.
– А что очень дальше всего?
– Дальше всего, – поправил я.
– Да, дальше всего. Что дальше всего?
Я задумчиво вздохнул. Риторический вопрос. Человечество не представляло, что находилось в других галактиках. Космос бесконечен. Четырёхлетки не понимали бесконечность.
– Не знаю, малышка.
– А рай дальше?
На мгновение я задумался, куда зашёл разговор. Я нежно потёр мыльной мочалкой спинку дочки.
– Скорее всего, рай довольно далеко.
– Дальше Солнца?
Я кивнул:
– Дальше Солнца.
– Тогда я люблю тебя от рая до Земли, и от рая до Земли и до Солнца, и до Луны и до Африки, и затем до рая и до дома бабушки во Флориде и до Китая и до нашего дома. И так два раза.

Видать, я перечитал ей «Угадай, как сильно я тебя люблю» (п.п.: англ. Guess How Much I Love You – детская книга ирландского писателя Сэма МакБрайтни, повествующая о двух зайцах, где малыш всё время просил отца угадать, как сильно он его любит, а тот каждый раз вдвое увеличивал силу любви). Обычно мы устраивали подобные соревнования перед сном.

– Ух, как сильно.
– Сильнее всего, – удовлетворённо сказала Пенни, подобрав непреодолимую дистанцию.
Я искоса взглянул на дочь, поджал губы и кивнул. Затем, пожав плечом, добавил:
– Конечно, моя любовь в четыре раза длиннее, так что я люблю тебя больше всего. Извини.
– Я хотела сказать – в десять раз сильнее, – заспорила дочь.
– Нет.
– Да.
– Ты любишь меня в десять раз больше?
Она кивнула, подобрав морскую звезду, заставив её поцеловать пластиковую акулу.
– Это много, – признался я.
Сердце, казалось, выпрыгнет из груди. Пенни любила меня.
Обожала меня. Её любовь не знала границ. Как же она похожа на Изабеллу. Она любила меня даже тогда, когда я вёл себя ужасно. Любовь жены сделала меня лучше, достойным любви.
– Ну, я хотела сказать, что моя любовь вечна, бесконечна.
Пенни хихикнула и посмотрела на меня материнскими глазами.
– Ты говоришь как Баз.
– Баз?
– До бесконечности и за её пределами!
– Ах, Баз Лайтер. – Я уже сбился со счёта, сколько раз мы пересмотрели трилогию «История игрушек». – Да, я люблю тебя до бесконечности и за её пределами!
Моя Пенни задумалась на минутку. Выставила игрушки на бортик ванны, а затем по одной скидывала в воду.
– Ну, я люблю тебя до бесконечности и до бесконечного количества раз за её пределами. Я победила.
Способность любить дочь явно унаследовала от Свон. Дух соперничества. До последней хромосомы от Мэйсена.
Я рассмеялся. Коснулся её идеального носика пальчиком.
– На этот раз ты выиграла, Пеннилав.

Я дал ей ещё пару минут поиграть и уселся на кафельный пол. Подпёр рукой голову, облокотившись на бортик. Я отвечал улыбкой на улыбку дочери. Прикидывался злым, когда она обрызгивала меня водой снова и снова. Я призывал акулу вести себя прилично, когда она пыталась съесть морского ангела. И я снова пытался простить себя за сказанное и сделанное до рождения этой малышки.

– Мы можем усыновить, Изабелла. Миллионы детей живут без семьи. Нет ни одной причины продолжать эту беременность.

Изабелла сидела на диване, Тайлер с одной стороны, Розали с другой. Они, чтоб их, охраняли её. От меня. От меня! Тайлер не помогал. Он тут же вступился за Изабеллу. Эмметт, по меньшей мере, сохранял нейтралитет. Розали повезло, что я терпел её феминистское отношение в своём доме. Я так и не понял, с чего она вообще примкнула к этому разговору.

– Я люблю её, Эдвард! Люблю. Разве этого недостаточно? – Изабелла вытерла слёзы, которые непрестанно катились из её глаз с начала разговора. – А ты нет? Разве ты не любишь её?
Я рвал на себе волосы. Неужели она не понимала? Я упал на колени перед ней.
– Я люблю тебя больше.
Элементарно просто. Шёл четвёртый месяц беременности, но если ребёнок убьёт Изабеллу, я не хотел иметь с ним ничего общего. Я хотел, чтобы он исчезнул. Не существовал. Это угроза. Он – потенциальный убийца. Я не позволю этому случиться.
Изабелла не сдавалась. Наклонившись вперёд, она взяла моё лицо в ладони.
– Я знаю, что ты любишь меня. Ничего со мной не случится. Риск есть, но шансы на моей стороне.
Я качнул головой и встал. Не хочу ничего слышать насчёт шансов. Боль в моей груди ошеломляла. Я потёр местечко кулаком. Может, со мной тоже что-то не так.
– Мы не знаем, что случится! Нет стопроцентной гарантии. А мне нравятся гарантии. Они нужны мне.
– Это её тело, её выбор. У тебя нет права голоса в этом вопросе, Эдвард, – в пятисотый раз напомнила мне Розали.

Из-за неё я уволю Эмметта. Лучше так, чем позволять ей встревать в этот разговор, который должен был случиться между мной и моей женой. Я позвал Тайлера, полагая, что он вразумит Изабеллу. Эмметт не покидал меня с тех пор, как мы покинули больницу. Тайлер с Эмметтом наши ближайшие друзья.

Розали же нет, и она бесила меня.

– Роуз, милая, прошу, – наконец-то подал голос Эмметт.
– Что? Ты потворствуешь тому, чтобы заставить Беллу сделать аборт?
– Ни один врач не сделает аборт против моей воли. Он не может заставить меня, – вклинилась Белла.
– Могу поспорить, что смогу найти желающего за определённые деньги сделать это, – огрызнулся я.
Найти врача проблемы не составит. Я заплачу любые деньги, чтобы спасти жену.
Лицо Изабеллы побелело. Руки плотно обвились вокруг живота, защищая. Испуганные глаза уставились на меня.
– Сэр, – на полтона выше проговорил Тайлер.
Он сидел на краю дивана, будто готовился сбить меня с ног, если я решу силой повезти Изабеллу на аборт.
– Думаю, вам нужно проветриться. Возможно, вам следует поехать с Эмметтом. Очевидно, что сегодня вы не придёте к соглашению. Может, вам стоит переговорить утром, обдумав ситуацию.
Прозвучало не как предложение. Хотя было подано как оно, но по лицу Тайлера было ясно, что если не уйду с Эмметтом, он заставит меня уйти. Не имело значения, что я его босс. В такие случаи Тайлер был готов пожертвовать собой. Готов был отдать жизнь за Изабеллу, но не желал остановить её от верной смерти. Бессмыслица. Как можно поклясться защищать её, но позволить её сердцу остановиться?
– Хорошая идея, Э. Почему бы тебе не остаться сегодня у меня?
– Этого ты хочешь, Изабелла? Выгнать меня из собственного дома?
Казалось, сердце, билось в груди, аж до боли.
Изабелла прятала красивое лицо в рука и, не отнимая их, мотнула головой.
Тайлеру было плевать на мнение Изабеллы.
– Если вы не уйдёте, я увезу миссис Мэйсен со мной. Ей нужен отдых. Стресс плохо сказывается на ней и её сердце.
Её сердце.
Её слабое сердце. В прямом смысле. Дефектном. Может, поэтому оно позволило Изабелле влюбиться в меня.
– Ладно! Я уйду, но я не изменю своё мнение. Я возненавижу этого ребёнка, Изабелла.
Я гневно тыкал пальцем в её сторону.
– Если что-нибудь случится с тобой, я буду ненавидеть его больше, чем мой отец ненавидел меня. – Я метнулся к двери. – Безгранично больше! – крикнул я через плечо.

– Можно я надену фиолетовую балетную пачку, папочка?
Я прижал пальцы к векам, пытаясь прогнать из памяти скверные воспоминания. Хотелось бы мне, чтобы Изабелла была рядом и сказала мне, что всё в порядке. Жаль, я не мог унять вину и стыд, снедавшие меня сегодня.
– Можешь надеть что угодно.

Вина забавная штука. Она заставляет тебя покупать ненавистную тебе собаку и пять американских кукол, хотя девочка не управится и с одной. Баловать и души не чаять в человеке. Невозможно отказать любому капризу или прихоти. Я буду вечность воздавать должное за то, что, надеюсь, моя дочь никогда не узнает.

– Что твоей душе угодно, Пеннилав.

Американские куклы – серия кукол ростом в 46 см и возрастом от 8 до 11 лет, разной этничности, созданная компанией «Pleasant Rowland» в 1986 году. Изначально куклы продавались с книгами, от их лица описывающими разные эпохи США; сейчас есть более современные серии.



Большое спасибо всем читателям за радушный приём сиквела. Вопросов много, но не тревожьтесь понапрасну: всему своё время, доверьтесь мне и не пожалеете об этом в конце. Кудесница фотошопа Олеся, Bad_Day_48, сделала нам шикарную обложку и баннеры. Не забудьте поблагодарить её, а также наших неутомимых и шустрых почтальонов Dunysha и lyolyalya. Ваши мысли и впечатлений жду тут и на форуме.

Предыдущая глава || Следующая глава