– Помнишь, когда мы летали в Африку?
Пенни силилась отложить сон.
– Конечно.
– Полёт был таким долгим, – театрально вздохнула дочь, прижав плюшевого зайчика к груди.
– Ещё бы.
– Помнишь, когда мы вернулись из Африки?
– Мы с тобой. Да, помню.
– Вот это было действительно долго.
– Очень, очень долго, – согласился я.
– Помнишь, как ты и я спали в самолёте?
– Как мы спали в самолёте, – поправил я. – Да, это тоже помню.
Для Пенни эта поездка словно была давным-давно. Возможно, для четырёхлетней девочки пара недель равносильна вечности.
– Могу я поспать с тобой в самолёте по пути к бабушке Рене и дедушке Филу во Флориду?
– Если устанешь, то да.
Ответил я, желая, чтобы дочка осознала, насколько устала, и заснула.
– А мы можем взять Пироженку?
Пенни уставилась на меня очаровательными карими глазами, но я устоял перед её чарами.
– Я так не думаю, милая. Помнишь, дедушка Фил не жалует собак?
– Да, – взгрустнула дочь. – Лале станет одиноко. Пироженка и Лала смогут позаботиться друг о друге, когда мы полетим во Флориду.
Легко сказать, чем сделать.
– Хорошая идея, Пенни. Теперь пора спать.
– Я не устала, – протестующе зевнула дочка.
Я улыбнулся. Если мне удастся утихомирить её на пару минут, скоро она отключится.
– Думаю, ты немного устала. Просто полежи со мной пару минут, хорошо?
Я закинул руку на дочь, и мы в обнимку лежали на её розовой двуспальной кровати.
– В следующую поездку в Африку тётя Элис сможет взять своего ребёнка?
– Не знаю. Вероятно, тётя Элис некоторое время после рождения ребёнка никуда не будет ездить.
Пенни нахмурила лобик.
– Дети же могут летать в самолёте, верно?
Я тихо рассмеялся.
– Да, милая, дети могут летать самолётом.
– Хорошо.
– Давай помолчим, хорошо?
– Хорошо, папочка.
Я закрыл глаза, зная, что если притворюсь спящим, то Фейс возьмёт с меня пример. Её грудь стала медленнее вздыматься и опадать.
Когда я решил, что можно открывать глаза, дочь заговорила вновь.
– Папочка?
– Что такое, малышка?
– Ты помнишь, когда я была в животе у мамы?
У меня во рту пересохло, и я жалел, что нечем проглотить комок в горле.
– Конечно, помню.
– Мамочка была счастлива, когда я была внутри неё?
Боль в груди стала невыносимой. С превеликим трудом я умудрился выдавить из себя слова.
– Более чем. Она полюбила тебя в ту же секунду, как узнала о твоём существовании.
– Мне грустно, что мама больше не может иметь детей в животике.
Я не знал, как на это реагировать. Придётся спросить сестру, чёрт возьми, о чём они говорили сегодня. Пенни не могла додуматься до такого.
– Давай поспим.
Я крепче прижал дочь к себе, поскольку то, что я хотел сказать, не покинет моего рта.
– Папочка?
– Что, дружочек?
– Я люблю тебя до бесконечности и за её пределами.
Я прижался губами к волосам дочери. Мне захотелось расплакаться.
– Я тоже люблю тебя до бесконечности и за её пределами.
– Бесконечное число раз.
Я изо всех сил старался говорить ровно.
– Я тоже.
– И до Африки.
Я молчал. Если отвечу, то Пенни будет до бесконечности отвечать. Фейс молчала целую минуту.
– А потом до Китая и обратно, – добавила она.
– Засыпай, Фейс Элизабет.
– Ладно, папуль.

Я устал, а если Пенни не заснёт, вырублюсь я. Эмметту это понравится. Однако не потребовалось больше двух минут. Дочь впала в мирный сон, а я тайком выскользнул из детской. На пороге остановился и посмотрел на Фейс. Её длинные волнистые волосы веером раскинулись по подушке. Пенни прижимала к груди зайчонка.

Её губки приоткрылись. Мой прекрасный ангел. Несомненно, я не знал, что бы делал без неё. Изабелла была права до последней запятой.

Я вернулся домой из изгнания, в которое себя же и отправил. Шарлотта проинформировала меня, что моя жена отошла ко сну. Также домоправительница ясно дала понять, что разочарована мной. Не моей неспособностью занять сторону Изабеллы в последние пару дней, а отсутствием веры у меня.

– Без веры мы ничто. Вера поможет вам продержаться, а Белле – пережить всё это, – обняла меня Шарлотта. – Белла выживет.

Я не верил, однако решил умолчать об этом. Любопытно, Изабелла рассердится, если я разделю с ней постель до того, как мы помиримся. Я тихо вошёл в спальню. Укутанная, жена лежала спиной к двери. Не шелохнулась. Поведя плечами, я снял пиджак и кинул его на стул у стены. Ослабил галстук и смотрел, как спит мой ангел. Я истосковался по Изабелле. Будто не три дня прошло. Я шагнул к Изабелле, половица скрипнула под ногами. Шум разбудил жену.

– Эдвард?
Я прошептал:
– Я не хотел будить тебя.
Жена безбоязненно выскользнула из постели, подошла, оплетя меня руками. И разрыдалась в моих объятиях, сломив меня.
– Ш-ш-ш, не плачь. Прошу, не плачь, милая.
– Ты мне нужен. Я не пройду через это без тебя.
Изабелла не представляла, как сильно ранила меня этими словами. Неужели не понимала, как я в целом относился к жизни? Я не мог жить в мире, где она не существовала. Я не выживу один. Мне нужна Изабелла. Нужна до самой смерти. Она не могла умереть первой. Просто не могла.
– Мне так страшно, – признался я вслух.
Любимая теснее прильнула ко мне.
– Я никуда не уйду. Никогда, помнишь?
– А вдруг уйдёшь?
Изабелла выпустила меня из объятий, взяла за руки. Положила их на уже видневшийся небольшой животик, обняла ладонями моё лицо и посмотрела мне в глаза.
– Мы зачали этого ребёнка. Мы обязаны любить и защищать нашу дочь. Настанет день, когда ты взглянешь на неё и поймёшь: какая жизнь без тебя? Она живая часть тебя. Я не могу уничтожить часть тебя, Эдвард. Не могу.
Я закрыл глаза. Не важно, что ребёнок – часть меня, но чем я больше я размышлял над этим, тем значимее, что дочь – частичка Изабеллы. Я не мог навредить ребёнку, как и обижать женщину, стоявшую передо мной.
– Не покидай меня, – взмолился я.
– Никогда, – пообещала она.

Я нашёл Эмметта за приставкой в игровой комнате и плюхнулся на диван рядом с ним. И мне тут же нечто воткнулось в зад. Приподнявшись, я достал одну из плюшевых игрушек Пенни, пластиковые глаза которой были выгрызены.

– Чёртова собака, – я не сдерживал досаду.

Пироженка имела бесовскую привычку выгрызать глаза ничего не подозревающим плюшевым игрушкам и куклам, брошенными Пенни на полу, а затем прятать их по всему дому. Игрушки выглядели страшно. Зловещие, безглазые. Мы старались выбрасывать их до того, как моя лапочка наткнётся на этих уродцев. Эта псина на всю жизнь напугает мою дочь.

– С какого перепугу ты купил ребёнку настоящую собаку? Ну ты и подкаблучник.
Эмметт счёл эту мысль забавной.
– Я думал, Пенни будет заботиться о ней.
Эмметт приостановил игру и повернулся ко мне.
– Ей четыре.
– Четырёхлетним не чужда ответственность, – парировал я.
– Ответственность за что? – Эмметт вернулся к игре. – Малышня вроде Фейс целиком зависима от родителей. Ей четыре, Э.
Он прав, но я не скажу ему это. Несколько минут я смотрел, как Эмметт играл. Я давно не брал в руки приставку. Слова друга постепенно доходили до меня. Я забеспокоился.
– Ты думаешь, я порчу её?
– Кого? Фейс? – Эмметт сдавленно рассмеялся.
– С одной стороны, я её балую, с другой – требую с неё не по возрасту.
Эмметт опять поставил игру на паузу.
– Думаю, ты едва ли помнишь себя в четыре года, но я не считаю, что ты расхолаживаешь дочь.
– Мне следует чаще ей отказывать. А то я создам чудовище, которое не знает значение этого слова.
Эмметт мотнул головой.
– Пенни хорошая девочка, Э. И всегда ей была. К тому же остальные знают, как сказать ей «нет». – Эмметт скептически посмотрел на меня. – Откуда такие мысли? Не мог же ты так рассердиться, что я издеваюсь над тобой из-за собаки.
Я почесал голову обеими руками.
– Я не хочу подвести её.
– Фейс?
Я нахмурился.
– Фейс, – я глубоко выдохнул. – Изабеллу. Я не знаю.
– Ты никого не подводишь. Фейс любит тебя. Ты хороший отец. Ты балуешь её, но она приземлённая девочка. Она скорее пошла в мать, чем в отца.
– Сегодня Пенни спросила о том времени, когда была в утробе матери. Была ли счастлива Изабелла, когда она была там. Зачем дочери интересоваться такими вещами?
– Потому что сегодня она была с беременной тётей, – не мешкал Эмметт.
– Я переживал, что дочь спросит, радовался ли я её пребыванию в мамином животе. Я не знаю, как на это ответить.
Эмметт положил руку мне на плечо.
– Ты бы сказал, что крайне обрадовался этому известию. Что во время беременности Изабеллы ты был самым счастливым парнем в мире.
Эмметт прав. В который раз.

– Ваша жена поднимается к вам, – сообщила по интеркому Мэгги.
Я нажал кнопку, чтобы помощница услышала меня.
– Спасибо, Мэгги

Я быстро допечатал письмо и отправил его. Схватил мобильник и написал Изабелле, которая, без сомнения, ехала в лифте.

«Надеюсь, у тебя хорошие вести!»

Ответа не последовало, но не успел я опомниться, как раздался стук в дверь.

– Пожалуйста, входи!

Изабелла открыла дверь, держа в руках телефон. Её эмоции мне были недоступны. Я подумал, что, вместо того чтобы сообщить по телефону, она решила сказать мне с глазу на глаз приятные новости. Теперь же я забеспокоился: она не беременна, и ей нужно выплакаться. Казалось, Изабелла вот-вот расплачется.

– Эй, – в три шага я подошёл к ней. – Значит, у нас есть ещё месяц для попыток. Много секса не бывает, любимая.
Я крепко прижал Изабеллу к себе. Мне претило видеть её в слезах. Это разрывало мне сердце.
– Что если я грущу, поскольку нам больше не нужно пытаться? – пробубнила она мне в грудь.
Я выпустил жену из объятий, взял за руки и, отодвинувшись, осмотрел.
– Нам больше не нужно пытаться?
Она прикусила губу, скрывая улыбку.
– Ты беременна?
Я сдерживался, чтобы не запрыгать. Именно на такие новости я надеялся.
– Ты и твоя сперма трудоголика умудрились оплодотворить меня. Правда.
Я притянул жену в объятия и оторвал от пола. У нас будет ребёнок. Вместе мы создали жизнь. Нет мысли более жизнеутверждающей, чем эта.
– Мы сделали это!
Мне хотелось кружить любимую, но она попросила меня поставить её на ноги.
– Пока никому сообщать не станем. Не хочу разглашать информацию до более позднего срока.
– Сотня баксов, что я не первый.
Я слишком хорошо знал жену.
Изабелла скривила губы и чуточку раздражённо пропыхтела:
– Тайлер встретил меня у лифта. Я ничего не подтвердила, но, уверена, он в курсе. Он спросил, как прошёл мой приём, о котором он, кстати, мог узнать только от вас, мистер Хвастун, – Изабелла нахмурилась. – Я сказала «хорошо», но, не сомневаюсь, он просёк, в чём дело.
Не удержавшись, я прыснул со смеху. Дежавю нашей «тайной» свадьбы.
– Только Шарлотта и Тайлер знают, что ты делала тест. Никто больше, клянусь.
– Пусть всё так и остаётся, – весьма серьёзно ответила Изабелла.
Привстала на цыпочки и поцеловала меня в уголок рта. Большая ошибка. Я не стану довольствоваться этим. Я притянул жену к себе, жёстче целуя. Мы зачали ребёнка. Изабелла носила в себе моего ребёнка. Неописуемое чувство. Изабелла отстранилась с улыбкой.
– Я люблю тебя, – обхватила руками моё лицо, большими пальцами лаская щёки.
Её сердце грело мне душу.
– Мы зачали ребёнка.
Нужно проговорить это вслух, чтобы оценить по достоинству.
Изабелла тихо хихикнула, отчего моя улыбка стала шире. Она оплела руками мою шею.
– Да.
– Раз это не грипп, сегодня вечером я возвращаюсь в спальню. Думаю, нам стоить отметить это безумным, «настреляем деток», сексом ночь напролёт.
Изабелла ухмыльнулась и вскинула бровь.
– Многообещающий план.
– Да ну? – посмеивался я.
Любимая чмокнула меня в губы:
– Ещё как, папаша.

Я снова оторвал жену от пола, целуя как сумасшедший. Папаша. Придётся привыкнуть.

Эмметт сжал моё плечо.

– Если Фейс спросит тебя об этом, расскажи ей, что ты чувствовал, когда узнал о беременности Беллы. Вот мой совет. Остальное ей знать необязательно.

Остальное – неприглядная правда. Далее от радостных известий Изабеллы осталось ни следа. Несколько мгновений дня, когда мы узнали о состоянии сердца Изабеллы, прокрутились у меня в голове.

Мэгги даже не удосужилась постучать. Распахнула дверь. Я готов был взвиться на секретаршу, поскольку ясно дал понять, чтобы меня не беспокоили. Выражение её лица меня остудило.

– Первая линия, сэр. Звонят из школы миссис Мэйсен.
Я хватанул телефон и нажал мигающую кнопку.
– Эдвард Мэйсен.
– Мистер Мэйсен, это Дебора, школьная медсестра из средней школы Вуденвилля.
– Моя жена, что-то случилось с моей женой?
В груди защемило, трудно дышать. Моя жена и ребёнок. Прошу, пусть всё будет в порядке с ребёнком.
– Беллу привели сюда из-за жалоб на затруднённое дыхание и боль в груди. У неё кружилась голова, и мы уложили её. Когда я проверила её пульс, то заметила нерегулярное сердцебиение. Я предложила немедленную госпитализацию, но я не думаю, что ей безопасно садиться за руль. Она упрямится. Вы значитесь контактным лицом при чрезвычайных ситуациях… Думаю, так и есть, даже если ваша жена считает иначе. Может, вы заберёте её?
Я протараторил:
– Уже еду, скажите ей не шевелиться до моего приезда!

Эмметт не успел спросить, в чём дело, как я уже сел в машину.

Белла беспокойно притоптывала ногой, атакуя зубами большой палец.

– Я чувствую себя виноватой, что ты уехал из-за меня с работы. Я могла бы добраться самостоятельно. Сейчас мы можем вернуться в школу и забрать мою ма…
– Может, прекратишь?
Моё терпение было на исходе. Мы сидели в комнате ожидания её акушера-гинеколога, а Изабелла не переставала беспокоиться, что я не покидал её с тех пор, как забрал из школы. Я понизил голос, чтобы она слышала только меня.
– Я попрошу Эмметта или Лиама, или кого-то ещё забрать твою машину. Волнуйся о себе и о ребёнке, пожалуйста?

Жена кивнула, заламывая руки на коленях. Я нежно отвёл одну её руку в сторону, держа в своей. С нами всё будет в порядке. Изабелла будет в порядке. Подумаешь, пустяки.

– Хм-м.
Только и сказал врач с начала осмотра. Он прижал стетоскоп к груди Изабеллы и послушал ещё раз. Вытащил наушники, повесив стетоскоп на шею. Коротко записав в её карточке, он наконец-то сказал нечто важное.
– Давление повышено. У вас уже некоторое время учащённое сердцебиение, что беспокоит меня. Думаю, вам тяжело дышать из-за жидкости в лёгких.
Сегодня я узнал, что некоторые из этих симптомов жена испытывала в течение недели. Неделю она молчала, что взъярило меня.
– Я направлю вас в Харбовью. Проведём несколько тестов, чтобы исключить некоторые диагнозы.
– Какие тесты? – Я опередил с вопросом Изабеллу.
– Сначала нужно проверить её сердце, а потом посмотрим.

Посмотрим. Я не понимал, что это значит, но мне это не нравилось. Мне не нравилась эта ситуация.

– Он лучший кардиолог этого штата, – проинформировал меня Карлайл по телефону.
– Он заставляет нас ждать.
Мы ожидали приёма у другого врача. Меня тошнило от ожидания. У моей жены некая аритмия и одышка, что-то не так. Меня бесило, что мне не говорили, в чём дело.
– Терпение, сынок. Всё будет хорошо. Я спущусь, как только смогу.
Изабелла сжала мою руку. Вина якорем тянула в животе. Мне следовало утешать жену, а не наоборот.
Вместо этого я был придурком. Потеющим, неуравновешенным типом.
– Карлайл говорит, что всё будет в порядке. Он скоро спустится, – на пределе уверенности проговорил я.
Она улыбнулась и прислонилась головой к моему плечу.
– Я же говорила, что ты попусту волнуешься.

Попусту. Это не пустяки. Беременность многое меняла в теле женщины. С Изабеллой всё будет нормально. Я потёр шею и постарался игнорировать жжение в лёгких на каждом вдохе и выдохе.

– Митральный стеноз. (П.п.: приобретённый порок сердца, характеризуется нарушением поступления крови из левого предсердия в левый желудочек.)

Кардиолог смотрел на нас, будто мы в теме.

В конце концов, он объяснил нам суть заболевания, как, скорее всего, оно появилось у Изабелла, почему симптомы не проявлялись до беременности. Также он сказал, что пропишет ей лекарства.

– Какие риски? Беременность заставила проявиться симптомы. Насколько рискованно продолжать беременность?
– Эдвард, – Изабелла стиснула мою руку.
В её глазах стояли слёзы. За себя? Меня? За нашего ребёнка? За всех нас?
Доктор понимал мои опасения.
– Все женщины с подобным диагнозом подвержены риску проблем с сердцем во время беременности. Чем запущеннее случай, тем опаснее последствия. Случай миссис Мэйсен не самый худший за мою практику, но и не лучший. Возможны остановка сердца, инсульт, проблемы с сердечным ритмом. Есть небольшая вероятность, что она будет испытывать их.
Остановка сердца? Смерть. Изабелла может умереть. В глазах потемнело, испарина выступила на моём лбу.
– Я назначу ей некоторые лекарства…
– У неё может остановиться сердце из-за болезни и ребёнка? – оборвал я врача на полуслове.
Моё сердце молотилось в груди.
– Риск довольно высок, да, но…
– Она на шестнадцатой неделе, ещё есть возможность прервать беременность?
– Эдвард! – Изабелла побелела, тисками сжимая мою руку.
– Мистер Мэйсен, я понимаю ваши опасения, но у многих пациенток с таким диагнозом беременность и роды проходят без происшествий. И мать и ребёнок чувствуют себя в норме.
Невозможно дышать. Стены сужаются.
– Некоторые умирают? Верно?
– Её риск выше остальных, – согласился доктор. – По правде говоря, я бы сказал, что шансы в вашу пользу.
– Мне нужно переговорить с Карлайлом.

Встав, я избегал смотреть на Изабеллу. Не мог смотреть на неё, зная, что сотворил с ней. Ребёнок, которого я породил в ней, может остановить её сердце.

Я вышел в коридор, Эмметт последовал за мной. Давненько я не испытывал полноценную паническую атаку. Уже и забыл, какие они.

Эта конкретно меня потрепала. Я потел, задыхался, испытывал клаустрофобию. Слава богу, Эмметт рядом. Он знал, что происходит, и, говоря со мной, помог мне пережить приступ. Вероятно, он спас меня от инфаркта.

– Мы посмотрим на ребёнка, удостоверимся, что всё в порядке, а затем вы сможете отправиться домой и отдохнуть.

С тех пор как застал меня в коридоре вместе с Эмметтом, во время панической атаки, Карлайл отчаянно пытался уверить меня, что всё будет в порядке. Он отвёл меня обратно поговорить с Изабеллой и кардиологом, затем по просьбе Изабеллы втиснул нас без записи на 3D УЗИ.

Изабелла плакала не переставая. Ясно, что она плакала за ребёнка, не за себя. Карлайл помогал ей, пока техник готовил ультразвук. Парализующая меня паническая атака отпустила, но я по-прежнему держал зуб на ребёнка.

– Вот ножки и ступни, – техник указала на экран. – Ребёнок выглядит нормально. Видите личико. Хорошее фото в профиль.
– Красивый, – сказал Карлайл Изабелле. – Когда я учился в медицинской школе, такого оборудования у нас не было. Поразительная техника. Смотри, ты можешь увидеть лицо целиком. Ух ты, похоже, у ребёнка твои скулы, Эдвард.
Я знал, что дядя делает. Пытается заставить меня посмотреть на ребёнка. Заинтересовать. Мне плевать на УЗИ. Меня волновала жена и её сердце. Может этот аппарат излечить её сердце? Любой аппарат? Поможет ли лекарство доктора?
– Ты хочешь узнать, мальчик это или девочка? Ребёнок повернулся к нам передом.
Техник сначала посмотрела на Изабеллу, потом на меня.
– Эдвард?
Изабелла взглянула на меня, пока я расхаживал по маленькому помещению для УЗИ.
Она разрывала мне сердце. Ей всё равно? Если ей плевать на себя, так пусть хотя бы на меня не плюёт.
– Это ведь не важно, верно? – колко усмехнулся я.
Крупные круглые слёзы покатились по её лицу, смачивая ресницы, щёки; Изабелла захлюпала носом.
– Это важно для меня.
– Давайте выясним, – грубо сказал я, заслужив сердитый взгляд дяди.

Напряжение в комнате душило не только меня. Техник обменялась нервным взглядом с Карлайлом – тот кивнул. В итоге выяснилось, что мы ждём девочку, здоровую. Мне всё равно. Какое мне счастье, что у меня здоровая дочь? Я лишь хотел здоровую жену.

Эмметт тихонько стоял в углу, зная, что мне нужен человек, который выслушал бы меня и не твердил, что всё будет в порядке, когда это неизвестно.

– Девочка. Я знала, что это девочка, – прошептала Изабелла.

Девочка, которая, вполне возможно, может стать причиной её смерти.

– Она никогда не узнает.
– Я не проболтаюсь, – решительно проговорил Эмметт. – Никто ничего не скажет твоей малютке. Это не важно, Э. Важно настоящее. Сегодня ты любишь Пенни больше всего на свете. Да будет тебе. – Эмметт сжал моё плечо. – Мы уже проходили это. Ты не можешь изменить прошлое, не контролируешь будущее. Живи сегодняшним днём.
Я откинулся головой на диван.
– Знаю. Иногда забываю это. Прошлое любит утаскивать меня к себе. Сегодня один из таких дней, когда хочется сосредоточиться на плохом, понимаешь?
Эмметт нахмурился.
– Знаю. Поэтому я остался. – Он знал о важности этого дня. – Я могу отвезти тебя. Если хочешь.
Я качнул головой.
– Не-а. Хочу сам. К тому же ты ненавидишь кладбища.
– Так и есть, но я бы поехал, если ты захотел бы.
Я улыбнулся его доброте. Я никогда не понимал, почему мне повезло иметь в окружении таких людей.
– Я знаю, но вполне справлюсь.
– Понял.

Эмметт всегда понимал. Понимал меня. Он не представлял, как много это значит.





Главу решила выложить пораньше, до отъезда в Испанию. Наслаждайтесь. Наконец мы узнали причину беспокойства Эдварда. Знаю-знаю, хочется его каким-нибудь предметом треснуть, однако верьте героям и мне. Мы не подведём вас. Пообщаться можно тут и на форуме.

Предыдущая глава || Следующая глава