Белла Каллен

«Сделай всё, наконец, правильно». Легко сказать – трудно сделать. Как бы ни было трудно, я сделаю. Я должна.

В суд я собиралась не спеша. Куда мне торопиться? На похороны сердец?! Именно! Поэтому выбор пал на черное платье до колен, волосы собрала в небрежный хвост, прошлась тушью по ресницам и прозрачным блеском по губам. Мое лицо не выражало никаких эмоций, в теле не было ни намека на дрожь. Сама отрешенность. Скала.



Сев в машину, я включила магнитолу:



Как верно подмечено. Пацанчик прав, так и есть: мы здесь, чтобы мучиться и что-то терять. Особенно самое дорогое.



Нет, милый, не хочу. Я уже мертва в каком-то смысле. На заднем плане пробивалась партия пианино, столь прекрасная в своей печальной простоте. Эдвард любил фортепиано.

Быстро доехав до здания местного суда, я вышла из машины. У входа милая старушка продавала садовые цветы, и я все их купила. Мне так захотелось. Понюхав прекрасные создания природы и труда этой женщины, вспомнила, как Эдвард подарил мне клумбу цветов в самом дальнем конце сада, где Чарли никогда не появлялся. Так здорово: всем дарили обыкновенные букеты, а мне – целую клумбу. Затем я наконец зашла внутрь и проследовала по коридору смерти, пол которого был устлан зеленым линолеумом. Зеленая миля. Моя. Зеленая миля. Пока я шла по ней, перед глазами пролетали слайды моих последних шести лет. Мне было жаль их. Жаль, так как они закончились, и продолжения не будет. Жаль, потому что я и отравила и уничтожила это продолжение. Жаль, так как я поступала правильно.

– Привет, Беллс. Элегантно выглядишь.
– Спасибо, Майк. Как тут дела?
– Всё готово. Правда, судья задерживается. Кому цветы?
– Да так… Неважно.
– Ладно. Белла, я отойду на полчасика? Меня Джесс вызывает. Всё равно судья Мэйсон раньше полудня не заявится. Посидишь тут одна?
– Конечно. Передавай Джессике от меня привет.
– Обязательно! – услышала я из-за угла.

Странно, неужели в здании суда больше никого нет? Тишина. Как в могиле. Держись, Беллс, скоро всё закончится. Ты сможешь. Дома ждет Джейкоб, а вечером заедут Анжела и Розали.

Рядом я вдруг услышала чье-то дыхание. Резко подскочив от неожиданности, я повернула голову – сердце мое начало блуждать в поисках кратчайшего пути в пятки.

Два изумруда. Я разбирала взгляд родных глаз по полочкам, но никак не могла найти то, что надеялась в них увидеть: ни тени любви, ни призрака нежности, хоть что-нибудь, что придало бы мне смелости улыбнуться. Эдвард смотрел. Просто смотрел на меня. Пусто. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он глядел так, словно лаборант проверяет миллиардный анализ за свою медицинскую практику: пристально, но совершенно безразлично и безучастно.

Боже! Как же больно!

Мы оба молчали, не зная, что сказать друг другу. Я даже не знала, должны ли мы вообще разговаривать. Думаю, нет. Мы оба знаем, что разговор не удастся: я буду нападать и пытаться задеть Эдварда, он будет безупречно вежлив и терпелив. Невыносимо больно.

Эдвард Каллен

Я сижу рядом с Беллой, и мы молча смотрим друг другу в глаза. Наши души завязали безмолвный диалог, пока тела не знали, что делать дальше. И тут мой сон вдруг прервался, вытолкнув меня прочь из своих объятий в реальность. Я проснулся. М-да, рановато будет. Ладно, всё равно встану – больше дел успею выполнить.

Элис уехала в супермаркет, оставив готовый завтрак и записку: «Доброе утро, Эдвард. Ешь, мойся, собирайся. Я скоро буду. Мы с Джаспером проводим тебя до аэропорта. Целую».

– И тебя целую, Кнопка.

Я долго мучился после завтрака. Чем же занять себя? По телевизору ничего нет интересного; книги – упакованы; журналы – оставлены на перелет. Элис нашла подходящее время для шопинга. Мне просто места себе не найти! Еще это сон… Всё утро он меня преследует, словно наваждение какое-то! Нет. Я сделал свой выбор. Нет, Эдвард! Я взглянул на часы – в голове щелкнуло. Это ведь Кнопка сделала за меня выбор, а женщины часто меняют свое мнение или редко говорят именно то, что думают на самом деле.

Через десять минут я уже был в здании городского суда. Кроме охранника – никого. Я прошел по коридору – Зеленой миле, и увидел ее. Белла сидела, погруженная в мысли, совершенно не замечая моего присутствия. Я долго так стоял, изучая и запоминая Беллу. Да-да! Передо мною сидела не «Кровавая Беллс», а именно моя Белла. Моя жена. Моя Любовь. Она была прекрасна в этом черном атласном платье до колен и с неаккуратно собранными волосами.

Я присел рядом. Она повернула голову. Наши взгляды встретились. Я изучал ее, она – меня. Моя Белла, ты счастлива? Ее шоколадные бездны говорили «нет». Я видел это. Ее ненависть, эта мнимая бравада – всё отсутствовало, лишь застывшие слезы. Моя малышка, моя девочка, что же мы наделали? Что же мы с тобой делаем сейчас?! Хороним самое дорогое и прекрасное, что у нас было?! Ты даже цветочки на могилку принесла. Как предусмотрительно. Я не знал, что сказать Белле, ведь на этом месте сон закончился, подсказок ждать неоткуда. Мозг говорил: «Ну что, дурак, поглазел? Теперь уходи. Ловить тут больше нечего. Только на порцию оскорблений нарвешься». Сердце же молило о пощаде, мол, и так инвалид первой степени.

Совершенно неосознанно моя рука поднялась и стала гладить щеку Беллы, такую бархатистую, самую любимую щеку на свете. Белла прикрыла глаза и залилась румянцем – самым чудесным оттенком красного. Я гладил ее и хоронил свое сердце: одно дело мечты и воспоминания и совершенно другое – прощаться с живым человеком.

Белла вновь подняла взгляд и приоткрыла рот. Я не мог позволить ей испортить такой момент очередной грязью в мой адрес, поэтому закрыл его… своими губами. Этот поцелуй… Я говорил им своей бывшей жене, что всегда любил и буду любить только ее в этом мире, я прощал… и прощался.

Белла Каллен

– Больно! Больно! Как же больно, вашу мать!
– Молчи, Белла! Держись! Ты сдашь этот экзамен на пять с плюсом.
– Нет! Нет-нет-нет! Я хочу обнять его! Коснуться! Да! Я хочу его просто коснуться!
– Спятила?! Сиди и не рыпайся!

Всё внутри меня боролось и кипело, пока мы с Эдвардом играли в гляделки. Как вдруг… его рука оказалась на моей щеке! На такое я не подписывалась! К этому не готовилась!.. Я прикрыла глаза, наслаждаясь прикосновением. Знаю, что проиграла. Знаю, что слабачка. Как приятно! Перед смертью, пожалуй, можно позволить себе быть по-настоящему счастливой: заливаться румянцем от ласк любимой руки и не испытывать ненависти при этом.

Белла! Дура! Очнись! Ты хочешь всё испортить?! А ну быстро собралась и послала его куда подальше! Белла, ты должна его отпустить! Обязана! Ради него самого! Хорошо. Сейчас… вдох. Выдох. И…

Мой рот закрылся, не успев открыться. Нет! Его закрыли! Эдвард! О Боже! Мы с ним целуемся! Мама дорогая! Святые небеса! Как же сладко! Я чувствовала всю нежность, всю любовь, что дарил мне Эдвард. Я чувствовала его боль, его прощение. Он прощал меня за мои ошибки, за мою глупость. Эдвард Каллен прощал и… прощался. К концу поцелуя у меня были разрушены все стены моего бастиона. Все баррикады, которые я возводила эти два года, пали прахом.

– Эдвард, это тебе, – я протянула ему букет, на вопросительную улыбку робко ответила: – С годовщиной тебя.
– Черный юмор?
– Нет. Я просто увидела, как эти цветы продавала милая старушка у входа, и мне сразу захотелось их все купить. Они напоминают о твоей клумбе, помнишь?
Любимые глаза вдруг наполнились уютным теплом и безграничным обожанием.
– Эдв…
– Бел…
– Дай мне сказать!
– Нет, я первый.
– Нет, я! Эдвард, у тебя смелости – вагон и огромная тележка, а у меня – и кармана не наберется.
– Ладно.
– Эдвард, я прошу у тебя прощения. За всю боль, за те страдания, что тебе причинила. Я просто не знала как иначе: ты так мечтаешь о большой семье, о детях, а я… я бесплодна, Эдвард! Я не могу подарить тебе то, что ты хочешь больше всего на свете. Прости. – По моим щекам вновь бегут слезы. Глупая! Зачем накрасилась тушью?! Или хотя бы водостойкую использовала бы. – Прости, Эдвард, я не знала, как признаться тебе в этом! Я не знала, как по-другому можно было от тебя уйти! Эдвард, я люблю тебя! Я не достойна тебя, но я люблю!
– Белла! Белла, милая, перестань реветь. Посмотри на меня. Белла! Посмотри мне в глаза!

Я не осмеливалась. Я долго не решалась выполнить его просьбу. Но нашла силы сделать это.

– Девочка моя, запомни раз и навсегда: то, что я желаю больше всего на свете – это ты и только ты, Изабелла! Если трудно запомнить, запиши это на маленьких ярких клейких бумажках и распихай их по всему дому, саду, гаражу, на каждом столбу Форкса развесь. Не имеет значение. Значение лишь имеет и важна – наша искренняя, нежная, крепкая, вечная любовь друг к другу. Кто тебе сказал про бесплодность?! Что за чушь?! Первый выкидыш – такое часто бывает. Это нормально!
– Это уже третий выкидыш, Эдвард. Только те были на более ранних сроках.

Ну вот, сейчас я его потеряю и на этот раз навсегда.

Вместо всего этого Эдвард накинулся на меня с поцелуями. Он целовал меня, целовал, целовал…

– Бедная моя девочка! Как же трудно тебе было, малышка моя! Столько лет молчала, боялась моей реакции! Родная моя, любимая! Жила всё это время в страхе. Любила, но играла роль ненавидящей жены и все это с твердым убеждением о правильности своих действий! Белла, я любил, люблю и буду тебя любить! С детьми или без! Не важно! Я не могу жить без тебя, а существовать не желаю! Родная, ты столько боли испытала! Как же мне тяжело даже представить, что творилось в твоей душе все эти два года. Белла! Давай убежим отсюда? Давай не станем разводиться? Давай начнем всё сначала? – и он протянул мне руку.

Я смотрела в его изумруды благодарным и любящим взглядом, не веря, что это происходит со мной на яву.

– Давай!

Моя рука в его руке. Отныне и навсегда!

Эдвард Каллен

Я внимательно слушал речь Беллы. Каждое слово резало мое сердце, а каждый любящий и отчаянный взгляд зашивал мои раны навечно. Как близки мы были к пропасти?! Мы сами, своими собственными руками чуть не лишили себя жизни! Белла, моя родная душа! Сколько всего она пережила! Как я ее прекрасно понимаю: ее любовь ко мне настолько сильна, что она пожертвовала собой ради обретения мною сомнительного счастья стать отцом. Да разве я могу посмотреть на какую-либо другую женщину в этом мире?! Свою вторую половину я уже давно нашел в самом начале жизненного пути. И я благодарен неведомому ангелу-хранителю, который подарил мне Беллу Свон. Больше никогда не отпущу свою малышку! А дети?! Мы что-нибудь придумаем. В конце концов, я готов отказаться и от них – кроме своей безгранично любимой жены мне больше никто не нужен во всей Вселенной.

Мы незамедлительно покинули здание суда, оставив охраннику записку для Майка Ньютона. Думаю, ее содержание слишком очевидно. Я усадил Беллу на пассажирское сидение и сел за руль. Всю дорогу мы ехали молча, держась за руки. Любимая смотрела на меня, словно никогда раньше не видела, я же смотрел на нее как на чудо.

На крыльце лежал конверт: записка «Ты сделала всё правильно. Теперь моя очередь.» и ключ.

– Эм-м-м…
– Ничего не говори. Это лишнее.
– У нас с ним ничего…
– Я знаю, дорогая.

Я взял на руки свою жену и пронес в дом. Ведь так полагается, верно?

Наверху меня ждал очередной сюрприз – заколоченная двумя досками дверь в нашу спальню – подтверждение безумной любви Беллы ко мне. Пришлось потерять еще десять минут на вскрытие нашего с женой священного места – алтаря нашей любви.



– Ту уже проснулась, любимая?
– Еще раньше тебя!
Вот чертовка!
– Зачем притворялась?
Хотя ответ и так известен.
– Люблю за тобой наблюдать.
– А еще ты прекрасно знаешь, что если я просыпаюсь первым…
– То твои утренние ласки просто божественны – вы поглядите, как она зарделась!
– Я скучал.
– Эдвард, я скучала по тебе все эти годы.
– Знаю, малышка. Теперь всё хорошо. Мы вместе! Слушай, а это нечестно.
– Что именно?
Хлоп-хлоп ее глазки.
– Ты поздравила меня с годовщиной, а я тебя – нет.
– Ха-ха-ха! Редкий момент! Я бы сказала, уникальный! Белла Каллен сделала своего мужа! Ты не такой уж и безупречный, Эдвард.
– Смейся-смейся! Знала бы ты, что я для тебя придумал…
– Не люблю сюрпризы!
Суслик… я лежу в постели и обнимаю суслика! Кому сказать?!
– Правда?! Я и забыл, – продолжал подначивать я Беллу.
– Не ври!
– Не вру!
– Ну скажи, что родилось в твоем вредном мозгу?
Суслик пошел в наступление. Теперь Белла сидела на мне верхом и угрожала зацеловать мой живот и грудь до смерти.
– Вредный мозг – у тебя.
Так просто меня не возьмешь!
– Допустим. Так ты мне скажешь?
– Не-а.

Я уже жаждал активных боевых действий своей жены. И тут… раздался первый залп ее орудий.



– Так и будешь молчать? Любимый, так нечестно! Мои пытки на тебя неправильно действуют.
– Да, дорогая, попытай меня еще раз и еще…
– Никаких больше разов! Всё! Спишь отныне на диване!
– Белла, давай поженимся? – выпалил я.
Ну не спать же на диване, правда?
– Хм… Где-то я это уже слышала… шесть лет назад, от тебя между прочим.
– Ну так давай?
– Не смешно. Нас ведь не развели.
– Нет, Беллс, я серьезно. Помнишь, как мы с тобой поженились? Сбежали прямо в дурацких мантиях в Лас-Вегас.
– Не свадьба, а сумасшедший дом.
– Вот именно! И жизнь наша была – как американские горки. Вот я и подумал: давай купим тебе пышное белое платье, а мне – смокинг. Позовем весь город, наймем артиста вместо священника и разыграем настоящее торжество. Как тебе мой гениальный план?
– Ты хочешь моей смерти?! Торжество?! Чтобы весь город глазел на меня?!
– Ну-у-у на сколько мне известно, тебе понравилось быть в центре внимания – нехотя упомянул я о недавнем событии…
– Прости меня…
– Уже давно простил.
– Я просто хотела с собой справиться.
– Знаю
– Я люблю тебя!
– А я – тебя!

Эпилог

Через неделю мы с Беллой взбудоражили весь Форкс очередной своей выходкой – устроили грандиозное свадебное представление. Приехали все: Рене и Фил, Чарли и Сью, Карлайл и Эсми, сестры Денали, семьи Хейл, Уитлок и все, все, все.

Был цветочный алтарь, коллега Тани в роли святого отца, фуршет, танцы, фейерверк. Настоящим подарком нам с женой стало окончательное примирение шефа Свон и моего отца.

Я так и не признался Белле, куда собирался переехать. Вернее, куда мы с ней переезжаем (о переезде жена также не в курсе). Я заказал два билета до Галифакса на тот же день, что и наша «свадьба», попросил Анжелу и Розали собрать вещи Беллс, пока та была занята приготовлениями к празднику, договорился с Таней и Ириной о покупке их дома на пляже, если любимой он понравится (в чем я не сомневаюсь). Жизнь прекрасна! Я счастлив! Мы с Беллой счастливы! Естественно, кое-какое обстоятельство было маленьким облачком на нашем голубом небе, но и оно растаяло. Через год, в день нашей седьмой годовщины моя малышка сделала мне восхитительный сюрприз – подарила мне… тройню! Даже Карлайл был в шоке! Что уж говорить обо мне с Беллой. Раньше узи показывало мальчика и какие-то угрожающие здоровью опухоли. Мы готовились к сложнейшим родам. Все родственники и друзья собрались в больнице. Карлайл договорился с лучшим хирургом на североамериканском континенте. Что получилось?! Роберт, Джейн и Стейси здоровыми и крепенькими малышами!

– Вот видишь, сынок. Теперь и у вас с Беллой есть всё, о чем вы даже и мечтать в последнее время боялись. Нужно было просто пережить черную полосу без какой-либо самодеятельности. Судьба знает, что кому и когда преподнести. Ее нельзя торопить, с ней нельзя играть – она капризна. Ее не обманешь.
– Верно, отец. Судьбу не обманешь!

* HIM – Funeral of Hearts

---

Вот и закончилась эта сумасбродная, однако не менее романтичная история. Большое спасибо Насте, staci, за возможность выложить её тут. Моя признательность Нелле, lyolyalya, за её оперативную рассылку. И конечно же, безмерная, бездонная, бесконечная благодарность вам, дорогие наши читатели. Надеемся увидеть вас в других наших историях, а пока что можно обсудить и эту.