2024-11-22

16

0

0

Дождевые струи били по нам обоим. Мозг, казалось, не желал руководить моими действиями. Я знала только, что моё сердце уподобилось молоту и что если я простою здесь ещё немного, то получу обморожение. Я поспешила сквозь ливень к дверце, которую он распахнул. Потом заколебалась, взглянув поверх крыши машины на раскачивающиеся деревья. Умно ли будет так поступить? Оказаться в машине Эдварда Мэйсена на целых сорок минут обратной дороги в Force? Но я уже почувствовала теплый воздух, дующий от нагревателей. Над головой заворчал гром. Моё решение было предопределено.

Я скользнула на чёрное кожаное сиденье и довольно громко хлопнула дверцей. Звуки дождя стали приглушёнными. Мы были одни. Это была плохая мысль – почему он просто не проигнорировал меня, как всегда? Он кашлянул и начал отъезжать от автобусной остановки. Понимал ли он это тоже? Считал ли, что ему следовало просто проехать мимо? Но думать так тоже было больно…

Я взглянула на него. Его руки на рулевом колесе были слегка напряжены, он сосредоточенно смотрел на дорогу. На нём были джинсы и тёмно-зелёный свитер. Я уже видела его в обычной одежде… но это был его автомобиль… его собственность…

- Спасибо, - тихо сказала я.

- Это не доставило неудобства, - его тон был мягким… но ставящим точку. И взгляд остался прежним.

Я смирилась с мыслью о долгом молчаливом возвращении на машине. Задрожав, я сложила руки на груди, пытаясь сохранить хоть часть тепла, которое вытягивала из меня мокрая одежда. Мои зубы стучали, и я стиснула их, пытаясь сфокусировать внимание на магазинах, мимо которых мы проезжали. Необходимо было перестать думать… Из-за моих мыслей ситуация становилась еще более неловкой.

Казалось, Эдвард возвёл вокруг себя стены… если я сделаю то же самое, возможно, удастся пройти через это… но моё любопытство, мои вопросы… они не утихнут, пока ключ к ним сидит прямо передо мной. Я снова задрожала и ещё сильнее стиснула зубы.

Он поступил благородно… не оставил меня стоять под дождём, но это всё было… было точно так же, как тогда, в обеденном зале. Он не хотел иметь ко мне никакого отношения. Всё, что он сделал, было сделано потому, что у него не было выбора...

Я старалась утихомирить своё дыхание, но оно всё равно получалось дрожащим от холода. Мы ещё даже не выехали из Хорнсуэлла… это будет длиться целую вечность… Боже, чего бы я не отдала за возможность слышать его мысли… Кто он? Как могла я чувствовать, что понимаю кого-то глубже, чем остальных, и в то же время совсем ничего о нём не знать? Я теснее сжала руки на груди.

Мы остановились у светофора. Я услышала, как щёлкнул открываемый замок ремня безопасности. Эдвард стягивал с себя свитер, оставаясь в чёрной футболке с короткими рукавами. Он протянул свитер мне.

Я уставилась на него:
- Я в порядке.

Он приподнял брови, наконец-то посмотрев на меня.

- Ты замёрзла, Белла, - его глаза… они были зеленее зелёного. И в них теплился затаённый огонь.

Я нерешительно взяла свитер. Он был уже тёплым. Я тяжело сглотнула и сняла промокший жакет Элис. Моя кожа была покрыта пупырышками. Я начала быстро натягивать свитер. Запах Эдварда окружил меня со всех сторон. О, я помнила его… Боже мой… Эдвард… тот же самый аромат вился вокруг, когда он прижал меня к груди… когда поднял меня ввысь… Я поспешно протолкнула голову в воротник и руки в рукава, но он не покинул меня, этот запах.

- Спасибо, - сказала я, съёжившись внутри свитера. Мои руки прятались в длинных рукавах, блаженствуя в тепле.

Эдвард взглянул на меня. Его глаза вспыхнули удивлением, и он снова быстро отвёл взгляд в сторону.

- Тебе следует лучше заботиться о себе, - пробормотал он, увеличивая скорость, поскольку мы выехали из Хорнсуэлла.

Продолжая держаться за те крохи неповиновения, которые, казалось, во мне оставались, я ответила:

- Я забочусь.

Он посмотрел на меня – только один взгляд, встревоженный и скептический.

- Если бы я не подобрал тебя, ты так и продолжала бы стоять там на жутком холоде до прихода автобуса?

- Разумеется, - сказала я возмущённо. – Ведь в моём распоряжении нет «Мерседеса» за сто тысяч долларов.

И если бы я не узнал о Лорен от Джессики, ты продолжала бы молчать бы об этом?

- Всё было под контролем…

- И ты продолжала бы танцевать, получив сотрясение мозга, если бы я не догадался о нём?

- Я…

- И если бы я не увидел боль на твоём лице, ты так и продолжала бы танцевать с…

Я внезапно огрызнулась:

- Я продолжала бы думать, что парный танец – это худшая, а не самая прекрасная часть балета! – я крепко сжала губы. Чёрт. Глупая, глупая девчонка…

Эдвард сидел молча, на его лице сменяли друг друга эмоции, которые я не могла понять. Боль, раздражение, усталость… но все они быстро исчезли, и его лицо стало безразличным и спокойным. Он снова закрылся от меня. Только по глазам можно было догадаться о том, что он о чем-то размышляет. Но они не говорили мне, о чём именно.

Я слышала только мерный гул обогревателей и приглушённый стук капель дождя по ветровому стеклу. Это было невыносимо. Мне хотелось поговорить с ним о многом… но Эдвард хотел тишины.

Молчать было легче.

Зазвучала мелодия телефонного вызова. Эдвард достал из кармана блестящий, вероятно, самой последней модели, Айфон.

- Алло? – его голос был ровным, как будто он не сидел в самом напряжённом в мире автомобиле. – Да, где? Хорошо, увидимся через десять минут… пока, - он опустил мобильник обратно в карман и продолжил вести машину. – Таня застряла в Райстоуне, - сказал он, равнодушно глядя на дорогу. – Нам придётся её подобрать.

- Хорошо.

Я уставилась в окно. Таня. Все шансы поговорить с Эдвардом были сведены к нулю, хотя мне следовало бы знать, что их не было уже задолго до того, как я села в его машину.

Вскоре мы въехали в Райстоун. Эдвард припарковался рядом с кафе. Оно было оформлено гораздо более претенциозно, чем то, в котором я была. «Универмаг Танца» находился на противоположной стороне улицы. Магазин был освещён тёплым светом, и отслоившаяся краска выглядела сейчас очень привлекательно. Разговор с мистером Майером Джимом был лёгким. Правда, в отношении мистера Майера я не питала никаких нелепых ожиданий. Что же касается Эдварда…

Оставаясь в машине, он снова извлёк свой телефон и сердито уставился на дисплей.

- Таня решила, что хочет, чтобы я попил с ней кофе, - он вздохнул и устало посмотрел на меня. – Ты тоже можешь пойти, если хочешь, – и он вышел, хлопнув дверью.

Теперь в машине стало по-настоящему тихо. О Боже… Я отстегнулась и открыла дверь. Лил сильный дождь. Я не могла здесь оставаться. Я должна была попытаться возместить ущерб, который только что нанесла...

Я вышла из машины и поспешила под навес кафе. Хлестнувший в лицо ветер вернул меня в какой-то степени к реальности. «Просто дыши… просто дыши… Господи, какая я глупая…»

Я вошла в кафе. Эдвард стоял у стойки. Я попыталась разжать кулак, попыталась сглотнуть.

Я встала рядом с ним, стараясь не дотрагиваться до него. Он не смотрел на меня.

- Trim latte, пожалуйста, - попросила я официантку. Я достала из кармана свой бумажник, но Эдвард уже протянул ей блестящую серебристую кредитную карту. – Я могу заплатить сама, - пробормотала я ему, когда официантка нажала несколько кнопок на кассовом аппарате.

- Я угощаю. – «Угощаю…» - это прозвучало как наказание.

- Эдди! – донёсся возглас Тани из-за столика возле окна. На ней были джинсы, ботинки на высоких каблуках и плотно облегающий золотистый топ с рукавами, наполовину закрывающими пальцы. Её волосы были, как обычно, уложены в причёску. Она выглядела в высшей степени элегантно… но потом я увидела, кто сидит напротив неё.

Ирина Денали.

Имя, известное всем.

У неё были прямые серебристо-белокурые волосы, которые были заплетены в высокую причёску. Она была одета в серебристый джемпер со спущенными плечами, который держался на её руках только с помощью нескольких тонких нитей на локтях и запястьях. Но дело было не в её одежде. Дело было в осанке. Такой, словно её обладательница была рождена для того, чтобы станцевать Аврору, и знала это. Она царила в этом кафе, её плечи были отведены назад, подбородок приподнят, а стройные, невероятно длинные ноги скрещены.

Таня наконец заметила, с кем пришёл Эдвард. Она воззрилась на меня.

- Что, чёрт возьми, она здесь делает? – требовательно спросила она, когда мы с Эдвардом подошли к ним.

- Таня! – укоризненно сказала Ирина Денали. Она встала, грациозно поднявшись из-за столика, и протянула мне тонкую изящную ладонь. – Простите мою сестру. Я Ирина Денали.

- Белла Свон, - сказала я, пожимая ей руку.

- Хмм, да, я слышала о вас… - она ослепительно улыбнулась при виде моего изумления, потом повернулась к Эдварду.

- А, Эдвард! – хотя она была высокой, но доставала ему только до подбородка. Она встала на носочки – или демипуанты, как она, вероятно, называла их, - и расцеловала его в обе щеки. – Как давно мы не виделись!

Эдвард слегка улыбнулся ей, потом уселся рядом с Таней, предоставив мне сесть подле будущей прима-балерины US Ballet… не думаю, что в моём теперешнем состоянии я могла произвести наилучшее впечатление.

- Я думал, у тебя сломалась машина, - сказал Эдвард Тане.

Она, улыбнувшись, пожала плечами, однако её улыбка не могла сравниться с улыбкой её сестры.

- Ирина меня подвезла сюда, но она скоро улетает рейсом из Сиэтла, поэтому мне нужно, чтобы кто-нибудь отвёз меня обратно… - Эдвард не выглядел счастливым, поэтому Таня изменила тактику: - Кстати, у Ирины есть для нас кое-какие очень волнующие новости. Я подумала, что ты захочешь услышать их от неё, Эдди.

Ирина засмеялась высоким звонким смехом.
- Они действительно довольно волнующие, должна признать. Ты помнишь Алексея Лебедева?
- Солиста?
Она кивнула.
- Ему пришлось ненадолго вернуться в Россию… - она хихикнула, прижав к губам наманикюренные пальцы. – Кое-что касательно беременности его бывшей подружки. В любом случае, в US Ballet теперь не хватает исполнителя испанского танца в «Щелкунчике», и я, возможно, только что посоветовала Фрэнку выбрать вас двоих. Он хочет вас посмотреть.

- Когда? – спросил Эдвард. Его голос был невозмутимым, но я заметила лёгкое волнение. Они обменялись взглядами с Таней, которая ослепительно ему улыбнулась.

- Завтра, - ответила Ирина. – В Нью-Йорке.

Он нахмурился:

- Это пятичасовой перелёт…

Если Танина улыбка была ослепительной, то Иринина сверкнула, как вспышка на Солнце.

- Не беспокойся. Фрэнк с удовольствием проведёт поздний просмотр. Я заказала вам, ребята, билеты на восьмичасовой рейс из Сиэтла. Вы приземлитесь в аэропорту Кеннеди около полвторого. Это даст вам время освежиться и, возможно, порепетировать разок-другой перед тем, как вы встретитесь с ним в три часа.

Официант принёс наш кофе, но мои мысли метались слишком быстро, чтобы заметить это… О нет… О Боже, нет… это значит…

- Мы пропустим ревю, - это прозвучало скорее как замечание, чем как проблема.
Ирина пожала плечами.

- Я помню ревю в Force. Те два, на которых я была, пока не поступила в USB. Они не такие уж замечательные.

- Да, - сказала Таня. – Некоторые танцы там довольно дерьмовые, - внезапно она быстро взглянула на меня. Дразняще… насмешливо… и что-то шевельнулось на краю моего сознания.

- Мы соревнуемся с Карлайлом и Эсме, Таня, - сказал Эдвард, помешивая свой кофе с молоком. – Ты добивалась этого несколько месяцев.

Таня закатила глаза:
- Ничего подобного… кроме того, мы знаем, что все хотят увидеть, как это сделают Эммет и Роуз. Это будет гораздо более комично.

Ирина звонко рассмеялась.

- Отец против сына - действительно, будет куда интереснее…

Я посмотрела на Эдварда, пытаясь спрятать лицо за кофейной чашкой. Он всё еще выглядел неуверенным… может быть, оставалась надежда…

- А мы не могли бы сделать это в другой день?

Ирина покачала головой:
- Это единственное время, когда Фрэнк может… кроме того, Эдвард, в школе жизнь настолько медленнее, чем в настоящей балетной труппе. У нас нет времени постепенно вводить вас, ребята. Если вы получите эту партию – а вы получите – то сразу же начнёте репетировать. У нас тур через две недели. Мы не можем позволить себе терять время.

- А разве у них нет кого-то в кордебалете, кто мог бы продвинуться в солисты?

Таня похлопала его по руке.

- Эдвард, ты знаешь, что лучше любого из них…

Он мотнул головой.

- Вопрос не в этом, Таня. Почему Фрэнк Ребревэ не продвигает кого-нибудь из кордебалета? Кого-то, кто уже в труппе…

Она попыталась воззвать к нему еще раз:
- Эдвард…

- Это столетняя годовщина «Щелкунчика», - вмешалась Ирина. – Люди хотят видеть звёзд – таких, как сёстры Денали и Эдвард Мэйсен. Они не хотят смотреть на каких-то неотёсанных танцоров кордебалета, настолько чертовски взволнованных своим продвижением, что намочат трико ещё до выхода на сцену.

При этих словах Эдвард с отвращением отвёл взгляд в сторону.

- Думаю, я тебя понял. Но мне это не нравится.

Таня схватила его за руку.

- Эдвард, это шанс раньше поступить в труппу. Если мы это сделаем, нам не нужно будет проходить открытый просмотр, а потом несколько лет танцевать в кордебалете. Мы сразу станем солистами! – она вцепилась и в другую его руку, настойчиво глядя на него. – Разве ты хочешь быть в кордебалете? Делать абсолютно то же самое, что и все остальные? Быть ограниченным… в кордебалете не будет возможности добавлять твой собственный стиль. Ты не сможешь танцевать, как танцуешь здесь.

Ирина согласно кивнула:
- Чистая правда, Эдвард. Я прошла через это. Совсем не весело.

На какое-то мгновение я отвлеклась от разговора. Я посмотрела шире. И увидела двух девушек, убеждающих Эдварда сделать что-то… использующих все его слабости… осторожно поворачивающих его в нужном им направлении… но зачем? Почему они так отчаянно стараются? Может быть, это только для Тани… но я чувствовала, что за этим кроется что-то ещё…

- А что насчёт ревю? – вернулся Эдвард к тому, что его – и меня – беспокоило больше всего, хотя и по разным причинам. – Мы задействованы в двух танцах, Таня. Вероятно, мы можем дать возможность Роз и Эммету станцевать одно из их старых па-де-де, но мы не можем просто бросить наш класс. Мы испортим весь рисунок танца.

Я на секунду отвлеклась, чуть не фыркнув в свой кофе. Что-то уж очень знакомо звучит…

- Они переживут, Эдвард, - сказала Ирина. – Это школьное ревю, а не вступительный экзамен в одну из лучших балетных трупп мира, не так ли?

Он приподнял брови.

- Просто я буду выглядеть как ненадёжный придурок, Ирина. Совсем не та репутация, которую я хотел бы иметь, - он отхлебнул ещё глоток кофе.

Таня встревоженно посмотрела на Ирину, которая в ответ выразительно расширила глаза.

Таня встала.

- Извини, должна попудрить носик. Через секунду вернусь…

Как только она ушла, Ирина вздохнула и открыла серебристую сумку от Гуччи, лежавшую у её ног. Она извлекла оттуда толстый конверт и толкнула его через стол к Эдварду. – Вот билеты на самолёт, подробный адрес и письмо от Фрэнка… - она наклонилась к нему, понизив голос. Казалось, меня для неё вообще не существовало.

- Эдвард, прошу тебя, сделай это для моей сестры… ты танцуешь с ней с тех пор, как она поступила в Force. Это было вашей общей целью с того момента, как вы нашли друг друга. Я понимаю, она не такая… - она посмотрела на свои руки, - не такая способная, как мы с Кэйт, но всё-таки хороша, и ты это знаешь. Воспользуйся этим шансом – ты не знаешь, скоро ли подвернётся другой. Я понимаю, что вы все за равные возможности, но это то, чего ты достоин. Видит Бог, вы, ребята, надрываете свои задницы… - она покачала головой. – Просто сделай это – для моей сестры и для себя самого.

Эдвард посмотрел на неё в упор, слегка прищурившись. Возможно, он понимал, что что-то не так… что они слишком уж стараются… но потом он медленно кивнул.

- Хорошо, Ирина, но это будет не для тебя. Только для будущего Тани. Я знаю, ты печёшься лишь о репутации вашей семьи – не обрушивай на меня эту чепуху о любви к сестре.

Она коротко кивнула ему в ответ, и они оба выпрямились.

Вскоре возвратилась Таня.

- Эдвард согласен, - сообщила ей Ирина с улыбкой, слишком сильно напомнившей мне Чеширского кота из «Алисы в Стране Чудес»…

- Пожалуй, нам нужно ехать, - сказал Эдвард, вставая. – Рад был встретиться с тобой, Ирина.

Ирина снова улыбнулась:
- Я тоже… - Таня взяла свою сумку и мы направились к выходу… - О, и ещё, Эдвард! – Мы обернулись. – Не беспокойся насчёт ревю, - она мельком взглянула на меня. – Ты ничего не пропустишь.

Эдвард в ответ молча приподнял брови и толчком распахнул двери.

Что она хотела сказать?..

Мы вышли под дождь, и моя память лихорадочно работала, вернув меня к позавчерашнему вечеру. Студия. Репетиция с мадам Кокс. Таня… Лицо Тани в дверях… она входит… мадам Кокс рассказывает ей… рассказывает о моём соло…

Такая мелочь… Эдвард открыл для неё дверцу переднего пассажирского сиденья. Я быстро забралась на заднее и пристегнулась. Так вот почему художественный руководитель Фрэнк Ребревэ, может посмотреть их только завтра… вот почему Ирина преподнесла это как «единственную в жизни возможность».

Таня не хотела, чтобы Эдвард увидел меня танцующей.

Вот в чём дело… она знала… или, по меньшей мере, предполагала, как и я сама, что у Эдварда возникла какая-то связь со мной. Что если я напомню Эдварду о том, как я танцую… если он увидит меня… он может бросить её.

«Эдвард, танцуя с тобой, нарушил все свои правила разом… можешь вообразить, что Таня имела основание немного встревожиться».

Слова Элис… Таня действительно встревожена… и собирается увезти Эдварда.

- Как ты считаешь, нам стоит танцевать в тех же костюмах? – спрашивала она прямо сейчас, сидя впереди. – Я думала о чём-то менее блестящем, учитывая, что это не выступление…

О Боже… нет, они не могут так поступить… это несправедливо…

Возможно, потому, что Таня, казалось, тоже верила в это, моя убеждённость стала сильнее, чем когда-либо. В том, что он действительно почувствовал эту связь, что мой танец, над которым я так усердно работала, на самом деле мог показать ему… но это не поможет, если Эдварда там не будет.

Я должна была сказать ему… но если я скажу, он догадается о моих чувствах… и если я ошибаюсь по поводу его чувств… я буду самой большой идиоткой в мире… стану посмешищем… и если быть реалисткой, я, вероятно, на самом деле ошибаюсь и поэтому действительно стану посмешищем но если не скажу, то у меня не будет никаких шансов…

Мои мысли продолжали блуждать по замкнутому кругу на всём протяжении поездки. Таня беззаботно болтала на переднем сиденье. Эдвард говорил мало… лишь время от времени кивал, и не всегда это совпадало с Таниными вопросами. Его мысли были где-то в другом месте… Я смотрела на его лицо в зеркале заднего вида. Оно было мрачным. Задумчивым. Опасным…

Когда мы наконец въехали в ворота – для него они открылись автоматически – я сидела как на иголках. Я так ни до чего и не додумалась. Мне следовало каким-то образом сказать ему… сказать, что ревю важно для Элис и остальных… что они будут разочарованы… но этот было так чертовски очевидно… он поймёт, что я говорю не только о его друзьях, но и о себе. И на этом всё кончится.

- Просто высади нас здесь, Эдди, - сказала Таня, когда бы подъехали к главному входу. – Я не хочу промокнуть.

- Конечно, - буркнул он, переводя двигатель на малые обороты.

Таня вышла, торопливо схватив свою сумку и захлопнув дверцу.

Я не двинулась с места.

- А ты не хочешь выйти? – пробормотал Эдвард, пристально глядя вперёд.

Нет, - ответила я. – Мне нужно пройтись, - о, я собиралась строить из себя идиотку…

Эдвард снова выехал на подъездную дорожку, но потом свернул в незаметный проезд прямо перед воротами. Это была узкая дорога, мощённая булыжником, которая вела через парк к автостоянке. Анжела показывала её мне во время нашей экскурсии.

- Спасибо за кофе, - сказала я, когда Эдвард припарковался.

- На здоровье, - он заглушил двигатель.

Я быстро выбралась из автомобиля, прижимая к груди свой пакет. Как будто он мог защитить меня.

Захлопнув дверцу, я поняла, что Эдвард уже уходит назад по проезду.

- Эдвард! – окликнула я его, нервничая до головокружения. Я побежала, чтобы догнать его, но он продолжал идти, засунув руки в карманы. Я поравнялась с ним, на каждый его шаг приходилось два моих.

- Что, Белла? – резко спросил он, не глядя на меня.

Я остановилась на полушаге. Слова, которые я должна была сказать – о его друзьях, о ревю – так и не были сказаны. Вместо этого я нашла другие слова, которые сами сорвались с моих губ:

- Почему ты не можешь хоть раз поговорить со мной по-человечески? Почему у нас никогда не получается спокойного разговора? Почему мы не можем разговаривать друг с другом, не выбегая из комнаты? Почему ты никогда не смотришь на нас с Питером в классе? А в обеденном зале? Даже Розали удаётся поздороваться со мной!

Я едва замечала, что кричу.

- Что, чёрт возьми, я сделала, чтобы вызвать у тебя такое отвращение? Я так плохо танцую? Почему ты не можешь просто поговорить со мной? Не выговаривая мне и не говоря, что я неопытная? Я твоя ровесница, чёрт побери! Ты не имеешь права обращаться со мной так, как будто я ничего не знаю! Я столько же видела в жизни, сколько и ты! Жизнь – это не только долбаные пируэты и кастинги! Пусть я не могу танцевать так же, как ты, но я всё же не глупее тебя! Почему мы не можем просто… - я внезапно ощутила сильную усталость. Мне всё это надоело… - Просто поговорить…

Эдвард спокойно смотрел на меня… слишком спокойно… он просто наблюдал за мной, пока моё дыхание не выровнялось, а кулаки не разжались. Он взглянул на меня… и я поняла, что всё кончено.

- Это по поводу того, о чём ты говорила раньше, да? О моём танце с тобой в классе на прошлой неделе?

Моё сердце окаменело. Я кивнула, чувствуя себя ещё бóльшим ребёнком, чем когда-либо.

Он глубоко вздохнул и заложил руки за спину.

- Я понимаю, почему это… так расстроило тебя… Знаю, тебе известно о том, что я не показываю элементы, и в состоянии понять, почему это могло дать тебе основание думать, что это было чем-то необычным, но это не так. Я видел, что ты потеряла уверенность, танцуя в паре, после того, что сделал Майк. Я твой учитель, Белла, это моя работа – добиться, чтобы ты приобрела уверенность и мастерство в танце с партнёром. Я только компенсировал тот ущерб, который нанёс Майк. Мне пришлось показать тебе, как это может быть, и, судя по тому, что ты говорила раньше, это сработало… немного слишком хорошо…

Ветер закрутил волосы вокруг моего лица. Вся боль, которую я испытала за свою жизнь, была ничем по сравнению с этой. Ничем. Потому что теперь все мои мысли после того танца нужно было подвергнуть переоценке. Потому что Эдвард ничего не почувствовал. Потому что теперь я ясно видела: он просто мой преподаватель. Все его поступки – то, как он выговаривал Лорен, помогал мне снова довериться Майку, даже сегодняшнее спасение меня от дождя – были следствием того, что он мой учитель…

- Почему ты перестал приходить на занятия? – тихо спросила я.

Его лицо было невозмутимым.

- По нескольким причинам. Одну я тебе уже изложил на следующий день после того, как ты получила сотрясение мозга, - я танцевал с тобой, как с Таней, просто потому, что ты выглядела взрослой, а я привык танцевать именно так. Это напомнило мне о том, почему я никогда не показывал – я никогда не умел быстро снижать стандарты, а танец с неопытными партнёршами разочаровывал… но в то же время я знаю, что педагоги должны каким-то образом демонстрировать выполнение элементов. Мистрис Эсме всегда выбирала какого-нибудь невезучего парнишку, чтобы показывать вместе с ним, - сказал он с лёгкой улыбкой. – Я не создан для преподавания, Белла – вовсе нет. – Я сглотнула, пытаясь держать под контролем свой гнев, отчаяние, подступающие слёзы.

Он продолжил:
- А потом были ещё все те, кто подумал… другое о нас с тобой. – В моей голове промелькнули воспоминания о том, как наутро девочки спрашивали меня, не вместе ли мы с Эдвардом. – В настоящее время я на примете у нескольких балетных трупп, Белла: US Ballet – не единственная возможность для меня… И не так уж здорово, когда о тебе ходят такого рода слухи. Я решил, что лучшим образом действий будет держаться в стороне…

Я отвела взгляд, посмотрела на камни и мокрые листья под ногами.

- Но вышло не так… - прошептала я.

- Да, не так, и я всегда буду жалеть о том, что случилось с Анжелой… и с тобой, Белла. – Я проигнорировала его слова, моя боль была слишком сильной, почти невыносимой. Несколько минут назад эти слова подарили бы мне необыкновенно острые ощущения. Теперь же нет. – Было глупо с моей стороны оставаться в стороне, но мне не нравилось то, что произошло… - он помотал головой, как будто хотел прояснить мысли. – Это не имеет значения, Белла. Перед моим завтрашним отъездом в Нью-Йорк ты должна узнать, что этот танец ничего не значил.

И он зашагал дальше.

Я не пошла за ним.

Я стояла под дождём и ветром, все мои струны были порваны.

Мне не нужно было никакое дурацкое соло. Не нужно было, чтобы он был здесь завтра. Это не имело значения…

Наш танец…

Он ничего не значил.